Read the book: «Нашествие. Битва за Москву (сборник)»

Font:

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

* * *

Москва-2016

Часть I
Вторжение

Автор благодарит Александра Прохорова, Елену Балову, Алексея Смирнова, Андрея Русина, Сергея Антипенкова, Алексея Бобла, Глеба Острожского, Сергея Ковалева и Кирилла Куприна — эти люди стали настоящими соавторами «Нашествия», придумав много интересных сюжетных ходов и оказав другую труднооценимую помощь.

Глава 1

Опоздать было бы катастрофой, и Кирилл все чаще глядел на часы. Надо бросать учебу, размышлял он, вот прямо сейчас встать и уйти из аудитории, и больше не возвращаться сюда. Ну зачем ему этот Экономический факультет? Только время зря теряет… Такая опасная операция, он столько готовится – и теперь сидит здесь, нервничает и ждет, когда же их отпустят.

Откинувшись на неудобную спинку, Кир вздохнул, и соседка, крашеная брюнетка Анжела в розовой кофточке и юбке длиной сантиметров этак пять – семь, покосилась на него.

C презрением, надо сказать, покосилась. Оно и понятно – Кирилл обычно таскал растянутые футболки или свитера, линялые джинсы и старые кеды. Не стригся месяцами, отчего перепутанные патлы свисали до плеч. Нам, настоящим мужикам, на моду плевать! Хотя для «настоящего мужика» у него были слишком тонкие черты лица, слишком острый подбородок, слишком средний рост и, будем смотреть правде в глаза, а не в какое-нибудь другое место – не слишком крупные мускулы. Он был худым, гибким – из тех людей, кто не отличаются твердостью костяка, зато могут гнуться, как лоза, и не ломаться под ударами судьбы. У Кирилла Мерсера был прямой нос, черные волосы, быстрые плавные движения и раскосые, слегка «японские» глаза неопределенного цвета. Не то зеленые, не то карие, они менялись в зависимости от освещения. За японца Кира не принимали, но все же было в его внешности нечто едва уловимо азиатское.

– Чего сопишь? – бросила Анжела. – Не мешай слушать.

Кирилл промолчал. Слушает она там кого-то… На самом деле отношение к нему Анжелы было вызвано не старыми дешевыми шмотками и не отсутствием модной прически. Еще в начале семестра первая красавица курса дала понять, что не прочь закрутить с Киром любовь. Удивительно, что она запала на какого-то «лохмача», как обозвал его однажды однокурсник Витечка Сикорский, сын богатого папы из столичной администрации. Кирилл и одевался как начинающий бомж, и держался особняком, и взгляд имел какой-то странный, отсутствующий, вроде он постоянно думает о чем-то своем и видит то, чего не видят окружающие. Людей это в лучшем случае нервирует, а в худшем – вызывает агрессию. Наверняка Витечке, который верховодил на их курсе, носил дорогой модный прикид и приезжал на пары в новенькой иномарке, досадно было, что Анжела, за которой он ухлестывал, предпочла нелюдимого доходягу с тощим бумажником. Видно, было в Кирилле что-то такое необычное, загадочное, что привлекало жадных до романтики девушек… Все бы ничего, да вот только его-то как раз Анжела не привлекала – наоборот, совсем ему не нравилась, не любил он таких вот расфуфыренных самодовольных девиц, похожих на пластмассовые куклы. Поэтому он Анжелу с полным равнодушием к ее чарам отшил. Чем, естественно, вызвал к себе жгучую ненависть.

А теперь вот они за одну парту попали. Просто потому, что Кир опоздал на последнюю перед экзаменами летнюю консультацию, и под укоризненным взглядом препода вынужден был сесть на первое же свободное место.

Он еще раз глянул на часы – если б знал, что все так затянется, просто плюнул бы на консультацию! Да и что за глупость вообще: заявиться перед таким важным делом в МГУ! Хотя дома он нервничал, ходил из угла в угол, деваться было некуда, вот и пошел сюда – пересидеть. По расписанию преподаватель должен был закруглиться еще сорок минут назад, но паникующие из-за близкого экзамена студенты назадавали кучу вопросов, и дело затянулось.

Но вот наконец препод отошел от доски, пожелал всем удачи на экзаменах и стал собирать книги со своего стола в портфель.

Студенты зашевелились, заскрипели партами. Кир поднялся, взяв потертую джинсовую сумку. По всей аудитории зазвучали голоса. Анжела сидела на том же месте, загораживая ему проход. Достала зеркальце и, сложив губы сердечком, стала их с надменным видом подкрашивать.

– Дай пройти, – бросил Кирилл, думая о своем.

Вышло ненамеренно грубо – очень уж он спешил и потому не следил за интонациями.

Девушка резко повернулась к нему, явно собираясь выдать в ответ что-нибудь ласковое, но Киру было не до препирательств. Он вскочил на парту, пробежал по ней, наступив случайно кедом на угол Анжелиной тетрадки с розовой обложкой в каких-то гламурных цветочках и оставив на ней грязный отпечаток подошвы. Спрыгнул и метнулся к выходу, толкая студентов.

– Мерсер, паскуда, ты что делаешь?! – завопила Анжела вслед.

Экие словечки – из уст интеллигентной девушки, студентки третьего курса МГУ!

Кир выскочил в коридор и там вспомнил, что забыл купить энергетик, который ему сегодня ну просто необходим. Пришлось зайти в буфет при студенческой столовой. Сунув в карманы две поллитровые банки «Дикого быка», он снова выбежал в коридор, ссыпался по лестнице, пересек полный голосов просторный холл, шагнул наружу, под небывало жаркое для июня солнце – и наткнулся на высокого, широкоплечего, как всегда тщательно выбритого, в дорогущей рубашке и джинсах долларов этак за пятьсот Витечку Сикорского. Да не одного, а с верным его дружком, таким же гладколицым и зализанным Жорой Падженовым, обладателем огромного торса и выпуклой груди профессионального качка.

Оба были примерно на голову выше Кирилла, перед этими двумя он казался каким-то маленьким, юрким, суетливым – неубедительным, короче. Между ними, немного позади, стояла Анжела и держала Витю за локоть. Так вот оно что… Сикорский, стало быть, добился своего? Или пока еще нет, а только движется к желанной цели, спрятанной у Анжелы под юбкой?

Кир шагнул было в обход, но Витек переместился так, чтобы снова закрыть ему дорогу.

– Почему девушек обижаешь, Мерсер? – презрительно спросил он.

– Место свое забыл в этом мире, – бросил Жора, окидывая Кира таким взглядом, словно тот был мокрицей, только что выползшей из выгребной ямы.

– Что вам? – Кир, успевший уже начисто позабыть про короткую сцену в аудитории, увидел запятнанную подошвой кеда тетрадку в руке Анжелы и сообразил, наконец, чего они к нему пристали. – А! Прошу прощения, я случайно…

Кирилл действительно очень спешил, и все мысли его сейчас были о предстоящей операции, и потому он вообще слабо понимал происходящее. То есть понимал, конечно, но, так сказать, краем сознания, выделив на окружающую реальность лишь незначительные проценты от своей оперативной памяти и мощности центрального мозгового процессора. Алгоритм-то прост: у тебя есть цель, на пути к ней возникло препятствие, значит, это препятствие следует преодолеть наименее сложным и энергозатратным способом… И он просто нырнул мимо Жоржа, чтобы побыстрее сбежать по лестнице.

– Что ж ты невежливо так? – прогудел качок и ухватил его за воротник.

И тут же Витек Сикорский ударил сбоку кулаком в скулу – чувствительно ударил, хотя и не так чтобы очень.

Кир еще успел заметить, как мстительно сверкнули глаза Анжелы, а потом вступила в действие одна из программ, вложенных в него тренером. Так сказать – утилита¹ драки.

Он присел, вывернувшись из-под руки Жоры, и костяшками пальцев врезал Витьку снизу в подбородок – то есть не совсем в подбородок, а в мягкую ложбинку между ним и шеей.

Вообще-то таким ударом можно и убить. Только у Кира для подобного не хватило бы ни силы, ни умения, все-таки его тренировали в основном с катаной, да и с нею Кириллу до истинного мастерства было пока что как пешком до Тибета. Но даже его не слишком ловкий и точный удар произвел на Витечку неизгладимое впечатление: тот заперхал, как бывалый курильщик ранним утром, захаркал, взмахнул руками и стал валиться на спину.

Он упал бы позорно навзничь прямо на каменных ступенях университета, в окружении гомонящей толпы студентов, если бы Жора не подхватил его за плечи. Анжела ойкнула. Жора разинул рот. Кир рванул вниз по лестнице – еще немного, и он точно опоздает!

– Э, ты что делаешь? – прозвучало неподалеку. – Витек, что происходит?!

На бегу Кир кинул взгляд через плечо – из дверей университета вывалили два брата Марковских, дружки Жоры по спортзалу.

После лестницы он сразу повернул влево. На университетской стоянке свою машину Кирилл никогда не ставил – ни ту, старую, ни эту, новую, на которой прикатил впервые. Скула болела… а если там синяк прям перед операцией появится?! Чертов Сикорский, надо было ему вообще кадык в гортань вбить! Сзади закричали, но Кир больше не оглядывался. Свернув за угол ближайшего дома, обежал мусорный бак и вдавил кнопку на брелоке, который вместе с ключом зажигания нащупал в кармане. Сигналка пискнула, он распахнул дверцу машины, аккуратно положил сумку на сиденье, залез, завел мотор.

Но вырулить с асфальтового пятачка между баком, газоном и заколоченным ларьком не успел, путь преградила все та же компания: Жора, держащийся обеими руками за горло Витек, братья Марковские и Анжела.

Глаза ее стали большими-пребольшими, когда она увидела «лохмача» за рулем новенькой синей «инфинити», которая стоила… ох и много она стоила – примерно как пять-семь иномарок вроде той, на которой разъезжал Витя Сикорский.

Остальные тоже опешили, кроме Жоры, который для этого был слишком туп. Он шагнул навстречу, занося кулак.

Кирилл газанул, и джип покатил прямиком на качка.

Анжела снова ойкнула, но теперь с другим выражением – скорее изумленно. Закричал один из Марковских, что-то промычал Витек, а Жорж грузно отскочил и упал, зацепившись за бордюр.

Едва не задев боком мусорный бак, «инфинити» проехал мимо растерянных студентов. Кир круто повернул – и с ходу влился в не слишком плотный поток машин, едущих по Ломоносовскому проспекту в сторону Кутузовского.

Конец, бросаю этот идиотский универ! – сказал он себе, потянувшись к бардачку, где лежали сигареты. Ладно бы, на кибернетику поступил, но экономический… Чего на парах скучать каждый день и с кретинами вроде Жоры или Марковских общаться?

Но он знал, что не бросит. А все из-за мамы. Она всегда была честной и надеялась, что и сын у нее такой же вырастет. Честным, хорошо образованным, получит престижную работу и станет уважаемым членом общества. Банкиром, к примеру. После Экономического факультета как раз в банкиры и дорога. Знала бы мама, чем теперь сын занимается… Вот и получается, что Кир, продолжая учиться, просто исполняет ее мечту, чтоб совесть не мучила.

И нечего было на новой машине туда приезжать. Хотя, с другой стороны, на хрена она тогда вообще нужна, если на ней не ездить? Поставить на стоянку и любоваться? Так лучше уж продать сразу да купить на эти деньги какой-нибудь… да вот домик какой-нибудь купить в горах, в том же Тибете – давняя мечта! То есть «давняя» – это значит уже больше года он о таком домике думает. Скрыться там от глаз Артемия Лазаревича и Лагойды надолго, пока им не надоест искать.

Ему надо было очень быстро доехать до Подольска. Климат-контроль жужжал вовсю, но в кабине все равно было жарковато. Кирилл открыл банку энергетика, сделал несколько глотков, вытащил сигарету из пачки и закурил. Покосившись на сумку, лежащую на соседнем сиденье, протянул к ней руку и похлопал ласково. Скоро ты мне понадобишься. От тебя все будет зависеть. Находящийся внутри лэптоп Кирилл воспринимал как живое существо – вроде любимой собаки, умной и абсолютно послушной. Хотя сейчас в лэптопе, кроме прочего, сидела большая программа, засунутая туда спецами Артемия Лазаревича. А ведь Кирилл свою машинку знал «от» и «до» – любые драйвера, самые простые утилиты проверял, прежде чем загрузить. И эта программа, которую вскоре предстоит запустить, казалась ему… Ну, как большой опасный червяк, глист в желудке любимой собаки.

Хуже всего, что ему было запрещено копаться в проге, и он не мог определить, что это такое и как работает. Хотя догадывался, конечно. Но хотелось бы ясности, – а нарушить указания заказчика Кирилл боялся, слишком уж серьезно глядел на него в последний раз Артемий Лазаревич, и слишком многозначительно улыбался Лагойда, начальник его службы безопасности.

Он повернул, не снижая скорости, перешел в левый ряд, обогнал две машины, ушел вправо. Впереди показались окраинные дома Подольска. Докурив, Кир смял сигарету в пепельнице, хлебнул еще энергетика и перед первым городским светофором снизил скорость.

Он готовился к этому делу около двух месяцев, потому что тут требовалось не только хакерское, но и обычное, то есть физическое, проникновение на охраняемую территорию. Артемий Лазаревич выдал аванс в виде дорогущего новенького джипа, и уже одно это говорило о важности предстоящей операции – заказчик был не из тех, кто тратит деньги почем зря, именно потому он и стал олигархом. Фамилию Артемия Лазаревича Айзенбаха очень редко упоминали газеты и склоняло телевидение, что необычно, ведь как правило, такие люди на виду. Но Айзенбах умел быть незаметным, оставаться в тени.

После успешного окончания операции он обещал еще и подземный гараж на проспекте Вернадского, где Кир недавно купил большую двухкомнатную квартиру. И вот какой вопрос тут возникал: почему работодатель, раньше переводивший оплату на кипрский счет, изменил привычке, отдал нулёвую тачку и посулил дорогой гараж для нее?

Не потому ли, что деньги с чужого счета Артемий Лазаревич назад никак не вернет, а вот машину его охрана может попросту угнать и спрятать на территории московского отделения консорциума «Старбайт», принадлежащего олигарху?

Не потому ли, что заказчик не очень-то верит, что исполнитель останется жив после окончания этого дела? То есть после самого дела, вероятно, останется… но что с ним сделает потом сам Артемий Лазаревич? Что, если он собирается, как говорится, подчистить концы? Стереть, так сказать, ненужный софт?

Хотя Кирилл Мерсер ему нужен, очень нужен. Но на этот раз украденное настолько важно, что Айзенбах даже пустит в расход своего хакера?

Он остановил машину в квартале от нужного здания, возле тенистого скверика. Большой город остался позади, Подольск после столичного шума и суеты казался тихим, спокойным, сонным. Хотя именно здесь находился государственный научный центр «РосТехноКонсалтинг», построенный после того, как правительство наконец сообразило, что мериться с соседями лучше высотой своих технологий, а не длиной своих нефтяных труб.

Не вылезая из машины, Кирилл опустил спинки задних сидений, вытащил из багажника большую сумку и переоделся: синий комбез с желтой молнией и нагрудной биркой «ТЕХНИЧЕСКАЯ СЛУЖБА РТК», синие туфли, синяя кепка. Лэптоп из сумки переложил в матерчатую, тоже синюю, с железной бляхой, такая же надпись сообщала, что обладатель сумки из технической службы. Всем этим, включая тщательно подделанное удостоверение, его снабдили люди Айзенбаха. А вот данные Виктора Мозгового (это имя стояло в удостоверении под фоткой Кирилла) в компьютерную сеть «РосТехноКонсалтинг» он внес сам, перед тем потратив больше месяца на медленное, тщательно законспирированное проникновение в святая святых этого предприятия – локальную сеть внутреннего уровня, состоящую всего из семи компьютеров и небольшого сервера, спрятанного в подвале одного из корпусов РТК.

Проблема в том, что компьютер, где хранились нужные олигарху данные, не был вообще подключен ни к какой сети. У него просто не было ни сетевого выхода, ни вай-фая, ничего. То есть к нему надо подключиться напрямую – воткнуть флешку в порт и переписать из машины информацию.

Собрав волосы в хвост, Кирилл спрятал его под кепкой, которую повернул козырьком назад. Нацепил большие круглые очки в дешевой оправе, вышел и закрыл машину. Перекинув ремешок сумки через плечо, он вразвалочку прошествовал к южной проходной «РосТехноКонсалтинга», по дороге купил мороженое в ларьке. С мороженым, как он решил, вид у него будет свойский, вызывающий доверие.

Было тепло и тихо, солнце расплывалось в больших стеклянных дверях проходной. Негромко играло радио. Дежурная смена состояла из двоих в форме, с кобурами на ремнях, и молодого мужчины в гражданском костюме, сидевшего за компом возле массивного стального турникета. За турникетом начинался проход между тумбой и стеной, а дальше холл с диванчиками и пальмой в кадке. Поверх тумбы шло стекло, отгораживающее место, где находились охранники.

Кирилл отсалютовал им вафельным стаканчиком, очень надеясь, что выглядит естественно и, как бы это сказать… расслабляюще.

Один охранник вообще не обратил на него внимания – глядел в монитор под потолком, откуда доносился какой-то нестройный шум, – второй окинул взглядом с ног до головы. И нахмурился.

– Покажите удостоверение, – бросил молодой равнодушно.

Кирилл достал «корочку» из кармашка на груди, раскрыл и сунул в щель под стеклом.

Бронированное, похоже. Вообще, у них тут все продумано: проход за вертушкой узкий, в конце его торчит край выдвижной перегородки, наверняка на электроприводе. Нажал на кнопку – и защита выскочила из стены, перекрыв дорогу, и пока злоумышленник будет через нее перелазить, охранники его запросто положат.

– Виктор Мозговой… – негромко произнес мужчина в костюме, перевел взгляд на лицо Кира, сверяясь с фотографией, и защелкал по клавиатуре.

Кир дожевал мороженое. Поправил кепку. Мужчина удостоверился, что такой человек и правда значится в технической службе РТК в должности младшего наладчика, занес в компьютер данные о времени его прихода на службу и сунул удостоверение обратно.

– Проходите.

– Ага, – кивнул младший наладчик Виктор Мозговой и положил руку на тихо клацнувший турникет.

Толкнув стальную дугу, он шагнул в проход, и тут один из охранников сказал с легким белорусским акцентом:

– Что-то я раньше тебя не видел, хлопец.

Кир с легкой полуулыбкой пожал плечами и бросил развязно, надеясь, что взял верный тон:

– Ну, батя, я тебя тоже раньше не видел.

Охранник навалился локтями на тумбу, и Кирилл, с трудом преодолев желание рвануть вперед, приостановился.

– Я тут сутки через трое по жизни дежурю, – заявил «белорус». – А ты…

– А я, – Кирилл повернулся к нему, – центральной проходной по жизни пользуюсь. Той, что с проспекта Новой России ведет. Это уважительная причина, почему ты меня не видел?

Охранник окинул его взглядом с ног до головы.

– А чего ж сегодня здесь пошел?

Кирилл пожал плечами.

– По другой улице на работу приехал, ну и здесь ближе оказалось.

– А-а, – неопределенно протянул «белорус». – Ну, ясно.

Он распрямил спину, и Кир пошел дальше, про себя переведя дух, но охранник добавил:

– А чего так поздно на работу являешься? Вторая смена уже час как началась. Да и не положено так вообще-то, через разные проходные, мы ж учет ведем. Петрович, а ну-ка передай им, что данный гражданин сегодня через нас заявился, да с опозданием. Или нет, погоди, я сам звякну, там же Миша сегодня дежурит, он…

Говоря это, охранник неторопливо зашагал к лежащему на другом конце тумбы радиотелефону, и каждый его шаг приближал операцию к провалу, а Кирилла Мерсера – лучше не думать к чему… «Белорус» взял трубку, прижал к уху, проверяя, есть ли сигнал, и, близоруко щурясь, стал тыкать пальцем в кнопки. Кирилл остановился в конце прохода. Бежать не имело смысла – куда бежать? Его станут искать по всему РТК и обязательно найдут. Но и назад нельзя, пока он дойдет до турникета, охранник успеет заговорить в трубку… Вот он уже и заговорил.

– Мишка! – крикнул «белорус». – Слышишь, Витя беспокоит! Тут у нас хлопец один…

Второй охранник, все это время не отрывающий взгляда от монитора под потолком, заорал:

– Гол!!!

Льющийся от монитора шум плеснулся, и стало понятно, что это приглушенный рев трибун.

– Кому?! – взревел «белорус», бросаясь к нему с трубкой, прижатой к уху.

– «Нашим»!

– А-а-а!

Тут ему из трубки наверное что-то сказали, что-то неласковое, потому что «белорус» прохрипел:

– Звиняй, Миша, это я не тебе! Все, отбой!

Кирилл, покрывшийся потом от макушки до пяток, зашагал дальше. Вот уже тумба позади, и холл, и диванчик, где сидят двое серьезных мужчин в костюмах, положив на низкий столик кожаные «дипломаты»… он толкнул стеклянную дверь, ведущую на территорию РТК, а позади «белорус» со вторым охранником выражали свое авторитетное мнение насчет того, что «наши» нынче уже не те…

А Кирилл был уже во дворе – и закрывшаяся дверь отсекла его от разговора охранников, от холла, турникета с бронированным стеклом, в общем, от первого серьезного препятствия в этой операции.

Таких препятствий оставалось еще четыре: вскрыть другую дверь, скачать необходимые Артемию Лазаревичу данные, закинуть его программу на лабораторные компьютеры и покинуть территорию, не подняв тревоги.

Двор РТК был затейливый, с садиком, аллейками, фонтаном, мостками через канал с весело журчащей водой. Ясное дело, старшему и младшему научному персоналу, создающему на благо страны и ее хозяев нанороботов, трансгенные продукты и новейшие типы вооружений, надо хорошо отдыхать в обеденный перерыв.

Он как раз начался: по аллейкам прогуливались люди в костюмах с галстуками, белых халатах или синих комбезах, сидели на скамеечках, глядели с мостков в воды канала и чинно беседовали.

Собственно, именно на обеденный перерыв Кирилл и рассчитывал. А еще на то, что называют человеческим фактором. Ведь это был именно государственный научный центр, а что такое государство? Известное дело: разгильдяйство, лень, халатность, в общем, он самый и есть – человеческий фактор. Именно из-за него иногда тонут ядерные подлодки и накрываются свинцовым тазом саркофага атомные электростанции.

Именно человеческий фактор помог Киру попасть в одно из зданий за каналом, миновать два подземных этажа, пройти три коридора, лестницу – и очутиться перед запертой металлической дверью с табличкой:

ЛАБОРАТОРНЫЙ ЗАЛ
ВХОД ТОЛЬКО ПО ПРОПУСКАМ

Над ней была еще одна, световая, с красными буквами: «НЕ ВХОДИТЬ! ИДЕТ ЭКСПЕРИМЕНТ!», сейчас погашенная.

Вверху остался шум голосов и сияние панелей дневного света, под лестницей было тихо, горела тусклая лампочка в металлической оплетке. На стене возле двери поблескивала небольшая панель с прорезью. Без единой кнопки, зато с четырьмя винтиками по углам, спрятанными под железными колпачками.

Сердце стучало быстро и звонко, будто стальным молоточком по стальной пластине: так-так! так-так! так-так!

Из сумки он достал универсальную отвертку. Снял колпачки с винтов, вытащил сами винты, потом осторожно отсоединил панель от стены. Положил на пол. Обнажились внутренности: микросхема возле щели приемника, куда надо вставлять электронный пропуск, аккуратно припаянные тонкие проводки, и один, потолще, уходящий в стену. Такими обычно соединяются компы в локалке.

Кирилл хорошо знал структуру команд идентификации пропуска, его форм-фактор и способ хранения информации. Во всяком случае, достаточно, чтобы перехватывать запросы к карточке и отправлять свои «правдивые» данные. Убрав отвертку в сумку, Кир достал лэптоп, с начала поездки пребывающий в спящем режиме, раскрыл и сунул в USB-порт штекер с проводом двухметровой длины, на другом конце которого сверкнули оголенные жилки. Он положил лэптоп на пол рядом с сумкой, вытащил пинцет со скальпелем. Ухватив провод возле приемника электронного пропуска, надрезал изоляцию и подсоединился к нему.

Опустившись на корточки над лэптопом, включил программу, которую писал около месяца, – она должна была сымитировать «правильный» пропуск, вставленный в щель приемника.

Программа заработала.

С лестницы донеслись шаги.

Он моргнул. Здесь никого не должно быть сейчас!

Программа раскрыла одно окно, за ним второе, а после и третье – и в каждом бежали столбцы цифр. Голоса стали громче, Кир разобрал фальцет: «Нет, Паша, теперь я настаиваю на немедленном проведении эксперимента! Ну и что, что руководство не поставлено в известность? В конце концов, эта работа находится целиком в моем ведении… Что, что они вам сказали?!» Откликнулся другой голос, глухой и неразборчивый. Шаги приближались. Первый снова заговорил: «Да вы же понимаете, тут дело не в одобрении, какое мне дело до военных? Они вольны назвать установку «Системой защиты нового поколения», это не мой вопрос, я всего лишь экспериментирую с вероятностями! И не они оплачивали эту работу, чтобы теперь претендовать на ее результаты! Что? Да, я прекрасно понимаю, в каком государстве живу, но есть же пределы… Что там с генераторами, Паша?» Собеседник ответил: «Подключены все четыре. Мне не хотели подписывать ведомость, сказали – перерасход, зачем так много энергии?» Фальцет взвился: «Но я же объяснял: есть вероятность, что при включении установки будут сбои с электрикой, необходимо автономное питание!»

Программа закрыла два окна. В последнем цифры бежали так, что слились в мерцающий столбик. Шаги стали совсем громкими… а потом хлопнула дверь, и они стихли. И тут же мигнул зеленым светодиод возле щели приемника на стене. Стал красным, замерцал – на экране лэптопа вылезло второе окно, Кир щелкнул по клавише «enter» – окно погасло, и диод снова позеленел.

Кирилл выдохнул. Все это время, то есть примерно с минуту, он не дышал, а теперь дыхнул так, что монитор запотел.

Он выпрямился и раскрыл дверь.

Ничего не произошло. То есть она открылась – и всё тут. Ни тебе рева сирен, ни истошно мигающей красной иллюминации, как бывает в фильмах, ни топота охранников с автоматами. Впереди был просторный зал со сферическим потолком. Полутемный, озаренный только льющимся с площадки, где стоял Кир, светом.

Он отсоединил контакт от уходящего в стену провода, достал из сумки тюбик, капнул на разрез черным клейким веществом, которое после застывания вполне убедительно имитировало пластик изоляции. Поставил на место панель, закрутил винты, покапал на каждый прозрачным клеем из другого тюбика, быстро приладил защитные колпачки. Все, теперь при поверхностном осмотре фиг определишь, что в приемнике электронного замка кто-то ковырялся. После окончания основной фазы операции Кир еще собирался подключиться к серверу Службы безопасности и убрать все логи, связанные с посещением лаборатории неустановленным лицом… или, скорее уж установленным, но на самом деле несуществующим. На этом особенно настаивал Артемий Лазаревич.

Перекинув через голову ремень сумки, Кир проник в зал и огляделся, поворачивая фонарик, который вытащил из кармана.

В центре круглого помещения была большая неглубокая воронка – пологая, выложенная тщательно пригнанными плитами, кажется, свинцовыми. Посреди стояло необычное устройство: высокая узкая подставка, на ней толстая спираль – то есть согнутая трубка из металла с зеленоватым отливом. Диаметр самого большого витка был около метра.

Кирилл шагнул дальше, прикрыл дверь за собой. Вдоль стены полукругом шла решетчатая площадка, где на столах мерцали экранами, помигивали и тихо жужжали приборы. Были там и компы, вполне модерновые, с ЖК-мониторами и эргономичными изогнутыми клавиатурами, но не они привлекли внимание Кира. Поднявшись по короткой лесенке на край площадки, Кирилл сразу увидел его. Он состоял из допотопного «телевизора» – то есть монитора с электронно-лучевой трубкой, громоздкого, угловатого, – потертой «клавы», «мышки» без «скролла», вороха разномастных проводов и грязно-белого системного блока. Системник приткнулся возле тумбочки на другом конце площадки и жужжал кулером так, будто собирался взлететь. Монитор на тумбочке мерцал в спящем режиме.

Вот он, человеческий фактор в действии! Вениамина Павловича Буревого, главу проекта, сведения по которому Кир собирался украсть, всякие журналы называли новатором научной мысли, смелым прорицателем и открывателем новых горизонтов. И при этом он был полнейшим ретроградом во всем, что касалось компьютерной техники. От ЖК-мониторов у Буревого болели глаза, хотя болеть они как раз должны были от этого допотопного ящика с его частотой в несчастных шестьдесят герц. От новейших сенсорных клавиатур у него сводило пальцы, а от беспроводных лазерных мышек ученый шарахался, как от чумных крыс. Поэтому и стояла здесь эта развалина, не подключенная к сети из-за общей процессорной немочи и, главное, с полным отсутствием сетевой карты на борту. На этом чуде доисторической техники работал Вениамин Павлович Буревой, в ней хранились основные данные по проекту, носящему название «Купол Абсолюта».

Во всяком случае, так говорил подкупленный Артемием Лазаревичем старший лаборант из «РосТехноКонсалтинга», основной источник сведений, которыми для проникновения в этот зал воспользовался Кир.

Он пересек площадку, по дороге подумав, что у этого раритета нету USB-входа. Откуда ему, собственно, там взяться? Да и сидиром если и есть, то не пишущий. Там же даже «флопик» для доисторических дискет, наверное, имеется…

Компьютер стоял позади высокого железного ящика, полного проводов, мотков изоленты, ножек от мебели и инструментов. Обойдя его, Кир сел на табуретку перед монитором, шевельнул мышкой, чтобы вывести мастодонта из сна, и глянул на панель системного блока. Вот она, закрытая пластиковой шторкой щель дисковода. О Великий Небесный Сисадмин, слышишь ли ты меня? Дисковод! Дискеты! Кирилл не пользовался ими давным-давно. В конце концов, сейчас век лазерных дисков и флешек, куда влезают десятки гигабайтов, а не те неполные полтора мегабайта, которые помещались на стандартной дискете.

Монитор так и не проснулся, пришлось стучать по клавишам. Наконец, после того как Кирилл трижды ударил пальцем по «пробелу», комп ожил.

Ни пароля, ничего… Прямо посреди жутко мерцающего экрана в окружении других ярлыков висела папка, озаглавленная «материалы по проекту». Внутри оказались файлы с таблицами, графиками, схемами и текстами, которые пестрили всякими словечками вроде «квантовая суперпозиция», «общая теория поля» и «древо Эверетта». Ну что тут скажешь, может, Вениамин Павлович Буревой и выдающийся квантовый физик, но конспиратор из него, как из Кирилла – укладчик асфальта.

Он припомнил фотографию ученого в Интернете, сделанную во время вручения тому государственной премии: всклокоченная седая шевелюра, вдохновенное лицо, нос крючком, какие-то слегка безумные, не от мира сего глаза… Про самого Кирилла, правда, тоже говорят, что он не от мира сего, но Кир в целом человек тихий, самоуглубленный, а Буревой, судя по фотографии, тот еще баламут.

1.Утили́та (utility или tool) – компьютерная программа, расширяющая стандартные возможности оборудования и операционных систем, выполняющая узкий круг специфических задач.