Апельсиновый сок уже не лез в горло. От нечего делать Мирзоев начал рассматривать часы, висевшие в ряд под потолком. Часов было двенадцать, и все показывали разное время. Ну ладно, подумал он, если это время основных столиц, часовые стрелки действительно должны отклоняться от условного гринвичского, так ведь нет – минутные тоже смотрят куда попало. Это как может быть?
Под каждыми из часов угадывался прямоугольник, где, наверное, раньше висели таблички. Может быть, тогда что-то и было понятно. А так…
Он удачно нашёл этот закуток, вход в который скрывала временная кулиса. Здесь было совсем мало народу и практически не было журналистов. Окно выходило в какой-то хоздвор, плотно забитый разномастными грузовиками – надо полагать, сюда на время конференции сволокли технику, обслуживающую весь этот громадный комплекс зданий. На крыше бетонной будки в дальнем углу двора скучали двое в голубых касках.
Скучайте, голуби, скучайте, слегка злорадно подумал Мирзоев. Недолго вам осталось скучать…
Слухи о лишении ООН на право иметь вооружённые миротворческие силы решительно опровергались на всех уровнях, но Мирзоев знал, что это решение уже принято. За последние два года «голубые каски» окончательно опозорились. Осенью Военно-штабной комитет будет тихо упразднён в рамках общей реорганизации, а Совет Безопасности заявит, что впредь будет соблюдать не только дух, но и букву Устава – где ни о каких «голубых касках» нет ни полслова.
Это сколько же хорошо оплачиваемого народу лишится синекур!..
Вообще я бы всю эту богадельню на девять десятых сократил, подумал Мирзоев. С чем к ним ни сунешься – ничего у них нет…
– One question, Mist`a Mirzoev! – услышал он над ухом, и на краю поля зрения возник микрофон со знакомым логотипом.
– Ай донт спик ин ё барбариан лэнвич, – громко сказал он в микрофон.
– But…
– Дэвушк нэ танцует, – сказал кто-то очень знакомый, Мирзоев обернулся – это был Самратх, двух-с-лишним-метровый сикх, которого Мирзоев никогда не мог по-настоящему обнять – не хватало длины рук. Он был гражданином девяти государств и свободно владел как минимум семьюдесятью языками – а уж как он мог изображать акценты!..
Когда Мирзоев отпустил друга, журналист уже исчез.
– Какими судьбами? – спросил Мирзоев.
– У нас с тобой одна судьба, bambino. Выгнали, велели посидеть в коридоре. В коридоре мне не понравилось, и я пошёл искать по свету, где оскорблённому есть чувству уголок… Что пьёшь? Сок?
– Завязал. Он у меня уже из ушей капает. Но если хочешь, закажи, сицилийские апельсины тут очень хороши.
– Да, с твоего позволения… – Самратх поманил официантку и попросил большой – очень большой! – стакан чистой воды со льдом, разрезанный пополам лимон и половину кофейной чашки сахарного песка. Официантка удалилась, пытаясь осмыслить заказ. – Я просто высох сегодня, как лягушка в пустыне. Говорил, говорил, говорил…