Посол Великого владыки. Сокрытое царство. Часть 1. Том 1

– А вы? Разве ваша жизнь не есть прямое опровержение того, о чем вы сейчас говорите? Вы столько времени проводите в архиве, столько всего знаете – и в то же время занимаете высокий пост при дворе императора! Как такое возможно?

– Я? Ну, я здесь скорее исключение. Во-первых, мне повезло родиться в богатой семье потомственных аристократов. Мне не нужно было прилагать усилий для того, чтобы выйти в люди, как тому же Дорго. Во-вторых, я занимаю слишком уникальную нишу в нашей запутанной паутине власти, чтобы кто-то реально мог претендовать на мое место. Знаешь, каков лучший рецепт выживания при дворе? Не стремись занять уже готовое место, на него всегда найдутся другие претенденты. Стань в чем-то незаменимым, создай место лично под себя. Тогда другой при всем желании не сможет претендовать на него. Ну, а в-третьих… Зря ты себя так коришь, мой мальчик! У твоего мировосприятия есть масса преимуществ, которые с успехом можно обратить себе на пользу.

– Вам, конечно, виднее, энель Ронко. Но я что-то не совсем пойму, о чем идет речь. Пока что меня просто обыграли по всем фронтам, и я ничего, вообще ничего не смог этому противопоставить! Да еще и вас подвел, что уж там говорить, – и Уни печально вздохнул.

– Ну, кто кого обыграл, мы еще посмотрим, – усмехнулся Ронко, выходя из бассейна. Широко расставив руки в стороны, он откинул голову назад, давая застывшим на холеной коже каплям свободно стечь вниз. Неслышно, как кошка, подошедшая сзади черноволосая капоштийка стрельнула в Уни сочными миндалинами красиво подведенных глаз и осторожно, как фарфоровую статуэтку, стала обтирать хозяина мягким хлопковым полотенцем. Ронко бодро заулыбался ей, и девушка с игривой застенчивостью опустила глаза. Уни вдруг почувствовал себя как-то не совсем уютно, но его собеседник словно прочитал его мысли и взмахом головы отпустил служанку.

– Видишь ли, в чем дело… – продолжил он, обвязав вокруг талии полосу белого полотна.

Уни знал, что Ронко где-то около пятидесяти, но только сейчас с восхищением и завистью обратил внимание на то, как великолепно он выглядит для своего уже весьма зрелого возраста. Два цельных кирпича мышц на груди, рифленый пресс и широкие крылья спины могли бы сделать честь даже профессиональному атлету из императорского цирка.

Ронко взял с декоративного столика из чистого золота красивый кубок в форме сложенных вместе ладоней, налил в него вина из стоящего рядом чеканного мустобримского кувшинчика с длинным носиком и по-соседски пристроился на скамью рядом с Уни.

– Наша жизнь – это не спринт, а марафонский забег. До финиша в конечном счете доходит именно тот, кто готовит победу заранее. А это значит, что и ворох бесполезных с точки зрения сиюминутной выгоды знаний когда-нибудь, при благоприятных обстоятельствах, можно будет использовать для обретения неоспоримого преимущества над соперниками.

– Я, кажется, вас понимаю. Но ведь такого момента можно ждать очень долго, он может вообще не настать. Как заранее знать, что может пригодиться, а что нет?

– Слышал поговорку: «Даже если меч может понадобиться тебе лишь раз, все равно непременно носи его с собой»?

– Конечно. Но это ведь просто красивая фраза. Даже самый умный человек не в состоянии быть специалистом во всем. Да и потом, разве можно добиться успеха в том, что тебе вовсе не интересно? Такое знание все равно останется для тебя чужим, и вряд ли получится использовать его во благо.

– Ну кто бы спорил! Каждый должен быть специалистом в том, к чему имеет склонность.

– Да, я вот стал специалистом по древним языкам, и чем все это кончилось?

– О, не скажи. Это как раз то, что Дорго, в силу своей ограниченности, так и не смог разглядеть. Ты ведь, похоже, едва ли не единственный знаток вириланского в империи? Вот то-то и оно. Помнишь, что я говорил о незаменимости?

– Вы имеете в виду…

– Скоро ты об этом узнаешь. У меня тут родилась очень простая, хотя и немного дерзкая идея. Сейчас тебе принесут парадную палму, прогуляешься со мной на одно помпезное собрание. Пусть рукопись у нас выкрали, но ты-то ведь не успел сигануть с моста?

Глава 4. Работа по специальности

Несмотря на то что архив был расположен на территории дворца, он до сих пор оставался единственным зданием огромного комплекса, в котором Уни посчастливилось побывать. Это был даже не отдельный город, а государство в государстве, со своим постоянным населением, армией в лице императорской гвардии и всем необходимым для того, чтобы в случае опасности как минимум два года безбедно существовать в полной изоляции от остального мира. Уни искренне восхищался и удивлялся тому, как, а главное – зачем строили такие грандиозные здания, внутри которых ничтожные на фоне мраморных громадин людишки ощущали себя как мухи на дне бездонного каньона.

«Если таким образом строители хотели подчеркнуть величие императорской власти, то здесь они добились обратного эффекта, – размышлял Уни. – Владыки ведь тоже люди – как же они сами будут смотреться во дворце, построенном скорее для каких-то гигантов?»

Ронко и его юный спутник миновали череду внушительных залов, каждый из которых был оформлен в архитектурном стиле той или иной провинции империи. Открытая и хлебосольная Некреданса, мрачный в своей внушительности Серегад, утонченный, несмотря на кажущуюся простоту, Улинь и еще девять земель, о былой независимости которых теперь было известно разве что из исторических книг. Даже летоисчисление в Герандии велось со дня основания империи, сейчас, к примеру, шел 403 год новой Светодержавной эры. Пользуясь благоприятным поводом, Уни не удержался и задал Ронко вопрос, который мучил юношу довольно давно. Почему империя, везде установившая новый порядок, сохранила старое территориальное деление по границам поверженных держав? Не разумней ли было создать новые провинции, разделив старые царства и перемешав некогда враждовавшие народы?

Впрочем, Ронко лишь посмеялся над этой идеей:

– Ты, Уни, мыслишь традиционно, руководствуясь логикой иных правителей, а не тем, как подобает вести себя владыкам нашей неповторимой страны. Солнечная империя – уникальное государство, такого не было, нет и не будет больше никогда. Мы не завоевывали людей одной лишь силой. Тогда мы были бы ничем не лучше тех многочисленных и заурядных правителей, которые вели на этой земле бесконечные войны и тысячу лет назад. Мы не отнимали у людей их имущество, свободу, родину. Мы дарили им то, чего не хватало каждому из этих народов. Вуравия была богаче всех, но ее жители не любили войну и тяжело страдали от необходимости каждый раз подниматься против врага. Мы дали им защиту, ничего не прося взамен. Серегад же, наоборот, самый воинственный из двенадцати царств, хотел всех покорить, однако сам очаровался нашей культурой. Семерия была дикой и отсталой, мы познакомили ее жителей с хорошим железом, помогли осушить вонючие болота, построить города, научили эффективнее обрабатывать землю. Секрет империи был в том, что мы давали больше, чем получали, но в конечном счете все присоединились к нам.

– И тем не менее многих пришлось покорять силой оружия?

– Разумеется. Знать никогда просто так не расстается со своими привилегиями. Однако насколько мужественно воевали за эти привилегии их подданные? Вспомни битву при Муе, когда превосходившие нас союзные армии трех держав побросали оружие и сдались. Никто не хотел умирать за старый мир, в котором, что ни день – войны, голод, нищета и нет разницы между жестокостью собственных правителей и внешнего врага. Норей поклялся, что все народы станут единой семьей, но каждый обязательно сохранит то, чем наделил его Лучезарный владыка со дня рождения. Он говорил, что земля – это плоть и тело народа и величайшим преступлением будет разлучать его с ней.

– Это великие слова. Но как же тогда получилось, что сегодня, скажем, в Вуравии две трети всей земли скуплены теми же местными богатеями, с которыми когда-то боролся Норей? А несчастные крестьяне вынуждены по кусочку арендовать собственную родину, чтобы не дать семье умереть с голоду!

– Забавные речи ты умудряешься говорить в императорском дворце! Солнечная стража повсюду рассылает своих шпионов, чтобы пресекать подобные разговоры в тавернах, на зрелищах и даже в банях. А ты, можно сказать, в самом сердце нашей Ясновеликой власти…

– Простите, советник, я и сам не ведаю, что несу…

– Да нет, со мной можно, а вот с другими будь осторожней. А что до твоих крестьян, то… так ли уж все плохо на самом деле? Да, им живется нелегко, но это ведь так видится нам с тобой, избалованным столичным жителям. А их предки веками жили в еще более худших условиях. Ты не думай, что в этом дворце сидят бездушные и зажравшиеся монстры с сердцами, покрытыми инеем. Ну, может быть, и правда бездушные, но уж никак не глупые, это я тебе точно говорю. Мы прекрасно понимаем, что крестьянам, всем бедным людям нужна поддержка, и император постоянно осыпает их своей милостью. Раз в пять лет регулярно прощаются все долги и недоимки. Ну, разумеется, тем, кто сможет доказать, что не имел никакой реальной возможности их выплатить. Снижаются налоги. Вот, в прошлом году плата за пользование государственными амбарами упала почти на одну сотую. Мало, конечно, но хоть что-то. Важна сама тенденция, благодаря чему люди могут на себе ощутить, что перемены к лучшему действительно возможны. Пусть не так быстро, как им хотелось бы, но все-таки. Что? Нет, не смотри на меня такими глазами. Я и сам понимаю, что, может быть, слова мои звучат не совсем убедительно, но… Ты ведь знаешь, что чем богаче люди, тем сильнее они не хотят расставаться со своим деньгами и тем больше у них возможностей оградить свою мошну от налогов двора. Вот и приходится императору поневоле рассчитывать в основном на сознательность простых людей.

– Выходит, через четыреста лет все вернулось на круги своя, к естественному положению вещей?

– Это… очень долгий разговор, Уни. И не все так просто, как тебе кажется. Продолжим в следующий раз, мы уже почти на месте.

Они вошли в небольшое, слегка вытянутое помещение где-то в стороне от основных дворцовых покоев. Солнечный свет еле пробивался через фигурные оконные решетки, это место сильно отличалось от ярких и просторных главных императорских залов. Уни ощутил знакомый запах лака, тянущийся от небольшой двери за толстыми зелеными портьерами, и только потом разглядел рядом одетого в парадную золоченую кирасу императорского гвардейца, которому по-свойски кивнул Ронко.

– Ну, ты пока жди здесь, – бросил он Уни, слегка закусив губу и оглядываясь по сторонам, словно прикидывая напоследок, не забыл ли чего важного. Наконец, собравшись с духом, Ронко стремительно нырнул за портьеру, оставив Уни в тревожном ожидании дальнейшей судьбы.

Еще раз осмотревшись по сторонам, юноша обратил внимание на гладкую деревянную скамейку вдоль оконной стены и, замявшись, вполголоса осведомился у охранника, можно ли ему присесть. Поскольку ответа не последовало, а повторить попытку Уни не решился, то он так и остался стоять посередине комнаты, не зная, куда деть мокрые от волнения ладони.

«Да, в надменности с этими парадными куклами могут потягаться разве что статуи на крыше императорского архива, – подумал Уни. – Правда, те даже на голубей, которые гадят им на головы, не реагируют. Любопытно, а вот если с этим бравым рубакой провести такой эксперимент, сохранит ли он свою невозмутимость? Хотя если Вордий не врет про то, как их тут муштруют… Да, Вордий, Вордий, жаль, что не встретился ты нам с Ронко по пути. Как бы ты посмотрел на меня, что бы сказал? Ну, “малыш Уни” здесь уже явно было бы неуместно!»

Стена на противоположном конце комнаты пришла в движение, и Уни вздрогнул. Через образовавшийся проем в помещение вошли двое. Один – юркий и безликий дворцовый служитель в желтой накидке с рифлеными узорами в виде ветвей дерева. Другой – коричневая гора, закутанная в плащ с капюшоном. Комната была явно маловата для такого исполина. Разогнувшись после низкой секретной двери, он на мгновение приоткрыл свой клобук, хищно осмотревшись по сторонам. Орлиный нос и медно-оливковая кожа… Ничего себе! Уни первый раз в жизни видел живого аринцила, больше и некем ему быть, слишком узнаваемый облик.

Неожиданные гости, в свою очередь, с удивлением уставились на Уни, как будто он не запуганный недавний самоубийца, а сидящий в засаде охотник, выслеживающий такие вот шастающие окольными путями непонятные компании. Потом дворецкий что-то шепнул аринцилу, и оба без лишних слов покинули помещение, в этот раз через нормальную дверь.

«Привидится же такое, – опасливо подумал Уни. – Аринцил в императорском дворце. Секретные переговоры? Может быть. Спросить у Ронко? Да нет, пожалуй, не стоит. Мне лучше в эти дела не соваться. А то не ровен час! Своих забот по горло. Да и вообще…»

Еще какое-то время юноша пытался собраться с мыслями, предательски разбегающимися в разные стороны. Зачем Ронко его сюда затащил? Чтобы выступить на коллегии Посольской палаты и своим присутствием, так сказать, непосредственно компенсировать досадный провал? С чего вдруг вообще империю так срочно заинтересовал Вирилан? Может, и впрямь слухи не врут и между обеими странами будет установлен прямой контакт?

Эти сумбурные размышления прервал неожиданно прорезавшийся лучик света из-за портьеры, еще через мгновение вновь появился Ронко, быстро поманивший Уни пальцем.

– Ну все, сейчас иди, – прошептал он. – Да не тушуйся ты так! Просто несколько давних друзей собрались поговорить о нашей заморской политике. Войдешь – поклонись вежливо, а там веди себя непринужденно, а то засмеют.

Не очень хорошо соображая, как ему все-таки следует себя вести, Уни робко подался за портьеру и очутился в чуть большей по размеру, почти круглой комнате. Искусно выложенный панелями из торгендамского дуба пол почти не скрипел под ногами, и Уни сам не заметил, как оказался в самом центре помещения, под перекрестными взглядами присутствующих. Растерявшись и не зная, в какую сторону полагается кланяться в таких ситуациях, он постарался выказать почтение максимальному числу людей. Смотрелось это, видимо, весьма забавно, ибо лица собравшихся тронула легкая усмешка.

«По крайней мере, меня заметили», – подбодрил сам себя Уни.

Впрочем, когда он поднял глаза на окружающих, его спокойствие вновь испарилась без следа. Прямо перед собой юноша узрел худую фигуру Дигения Форзи, бывшего воспитателя Великого владыки, а теперь главу его личной канцелярии и секретаря императорского совета. Взгляд его колючих глаз подтверждал слухи о том, что угодить этому человеку в чем-либо было весьма и весьма непросто.

Дородного мужчину рядом с ним Уни видел всего один раз, но и этого хватило на всю оставшуюся жизнь. Когда Лицизия Дорго каким-то чудом занесло в императорский архив, он запомнился всем диким ором на энеля Маргио только за то, что тот недостаточно быстро соизволил подняться из подвала для личной встречи с неожиданно нагрянувшим высоким гостем. Впрочем, орать Дорго мог позволить себе практически на кого угодно. Уни гораздо больше занимала мысль, каким образом этот практически необразованный и вульгарный мужлан умудрился опутать своими сетями всю столичную бюрократию и буквально за пять лет стать одной из наиболее влиятельных фигур при дворе.

«Ничего себе! – похолодел Уни. – Я должен был догадаться. Мой свиток, наверное, сейчас тоже у него. Ну, спасибо тебе, Ронко, удружил!»

– И все-таки я не понимаю, Мани, что такого интересного может нам сообщить этот юноша, – скрипучим голосом с ходу выразил свое недовольство Форзи. – Ты, помнится, обещал представить совету подробный документ, а вместо этого предлагаешь нам выслушивать сказки какого-то неоперившегося птенца!

– В самом деле, Ронко, – резкий голос сзади и справа заставил Уни вздрогнуть. – Ты и правда хочешь сказать, что твой уникальный источник – этот пугающийся каждого шороха щенок? А я-то думал, что в твои руки попал живой вирилан или на худой конец некто, кто сумел пробраться вглубь этой страны!

На эти презрительные и до крайности обидные для Уни реплики Ронко только слегка усмехнулся. Юноша же невольно повернул голову, чтобы узреть своего второго хулителя. Им оказался на удивление необычный человек. Длинные волосы, собранные на макушке в пучок и черным потоком ниспадающие сзади на плечи. Вместо длинной палмы – желто-красная военная туника с короткими, широкими рукавами, в которой можно с легкостью орудовать мечом. Орлиный с горбинкой нос агрессивно предварял холод серых глаз, которыми спокойно можно было бы сверлить дыры в гранитной стене.

– Дружище Мани, – резанул своим грубым басом Дорго. – Я весьма удивлен, что ты вообще решился привести его к нам. Да будет известно всем присутствующим, что этот человек не далее как сегодня утром был с позором изгнан из императорского архива за учиненный там прошлой ночью пьяный дебош. Да это форменное издевательство и оскорбление Солнцеликого величия!

– Я уже говорил вам, друзья, что мой источник информации по-своему уникален, и это действительно так, – с азартной хитринкой в глазах начал свою речь Ронко. – Вирилан в течение столь долгого времени был отрезан от общения с остальным миром, что даже язык его был практически забыт в империи. Я навел тщательнейшие справки и установил, что на сегодняшний день в живых остались только два носителя, и один из них сейчас перед вами.

– Это ложь, Ронко! – грубо прервал его Форзи. – Единственным носителем вириланского языка является Лиментий Барко, работающий в императорском архиве. Но ему уже за семьдесят, он почти слеп и с трудом передвигается. А этот…

– А этот юноша – его единственный ученик! И автор того самого манускрипта, о котором здесь не так давно изволили говорить.

– Спьяну он его, что ли, писал? – тут же нашелся Дорго.

– В таком случае где же все-таки сам манускрипт? – Форзи было не остановить. – Хватит заговаривать нам зубы, Ронко, лучше скажите честно, что в имперских архивах не сохранилось никакой стоящей информации о Вирилане. Учитывая это, я не могу согласиться на отправку посольства в страну, о которой у нас нет вообще никаких сведений. Это слишком опасно и может привести к непредсказуемым последствиям, вплоть до войны!

– Что значит – никаких сведений?! – в возмущении едва ли не зарычал горбоносый. – А то, что именно мои люди на триста хенов углубились в эту мертвую степь и, рискуя жизнью, обнаружили их отряд в самом сердце Великой Шири? Значит, мы опять будем подыхать у Мрака в заднице во славу империи, а вы и дальше будете делать вид, что это никому не нужно?

– Достопочтимый Тамето! Мы все здесь очень уважаем и ценим все ваши заслуги, но не стоит и вам забывать о том, что речь сейчас идет о мире и покое на границах нашей державы, а значит, и внутри нее. Я прекрасно понимаю, как бы вы обрадовались любой возможности развязать новое побоище, но только не уверен, что это именно то, что нужно всем остальным жителям нашей империи. И думаю, все присутствующие здесь склонны в этом со мной согласиться.

Взгляд Тамето приобрел уже совсем недобрый оттенок, но, к удивлению Уни, он ничего больше не сказал, а только скрестил руки на груди, как будто выжидая чего-то.

– И правда, Мани, ты нас заинтриговал, но всему есть предел. Я уже слышал десятки аргументов за и против посольства, но для начала нужно хотя бы просто решить, способны ли мы вообще выносить обоснованные суждения по этому вопросу.

Сидящий слева от Дорго зеленоглазый мужчина говорил спокойным, уверенным голосом человека, который не привык куда-либо торопиться и сейчас выступал в роли прокритория императорской академии, чьей задачей было останавливать ученых мужей, не в меру разгорячившихся в ходе публичных дискуссий. При этом выглядел он заметно моложе всех присутствующих, исключая Уни, лет на тридцать, и обладал на редкость доброй, какой-то отеческой улыбкой, которую парадоксальным образом дарил сейчас отягощенным возрастом и должностями патриархам имперской политики. Он был единственным, кто легким кивком головы ответил на боязливое приветствие юноши, за что тот сразу же проникся к нему симпатией.

– Я, безусловно, не решился бы выносить такой важный документ на ваше обсуждение, не согласовав его предварительно с энелем Дорго. Мы и правда тратим столь много времени на споры о деталях, что мне показалось правильным заранее узнать его мнение и получить необходимые замечания, – по количеству елея голос Ронко уступал разве что самым дорогим гетерам на Риксе. – Вот почему я сразу же, как только был готов трактат, попросил смотрителя Маргио лично передать одну копию моему дорогому другу Лицизию. Надеюсь, – и Ронко трогательно заглянул ему в глаза, – вы уже успели составить собственное мнение о Вирилане? Умоляю, не говорите «да», а то наш милый Форзи на всю жизнь затаит на меня обиду!

Уни с восхищением посмотрел на своего покровителя, хотя взгляды всех остальных тут же быстро переметнулись на Дорго. То ли от такой неслыханной наглости, то ли от фантастической осведомленности оппонента тот буквально застыл с полуоткрытым ртом и какое-то время не мог выдавить из себя ни звука.

– Это так, Лизи? – понравившийся Уни сосед Дорго прикрыл кулаком рот, но глаза его все равно сощурились в усмешке. У него были изумительно гармоничные черты лица, которые так некстати портили предательские морщины на лбу и по бокам носа. – Что же ты все это время молчал? Так ли уж плох на самом деле этот «пьяный трактат»?

Дорго, надо отдать ему должное, довольно быстро пришел в себя:

– Ну, я, безусловно, имел честь ознакомиться с его содержимым. Конечно, сведения, представленные там, заслуживают внимания, хотя, несомненно, не всегда полны и порой слишком запутанно изложены… Я попросил Форзи прокомментировать некоторые детали. Полагаю, он мог бы подробнее ответить на все вопросы.

– Да это просто заговор! – вскочил со своего места разъяренный Тамето. – Владыка милосердный, они нас тут всех за дураков держат! Все знают, Форзи, что ты против этого посольства, но это еще не повод заниматься грязными интригами и нарушать прямое распоряжение императора!

Форзи чуть ли не зашипел в бессильной ярости, а молодцеватый сосед Дорго изобразил на своем лице смесь усмешки и сожаления.

– Да, друзья мои, вижу, что у нас с вами так ничего и не меняется. Ну да ладно, Светило все видит и в конце концов все расставит на свои места. Благодарю тебя, Ронко, ты, как всегда, глубоко проработал вопрос. Вижу, что из присутствующих только я и Тамето еще, похоже, не удосужились прочесть сей мудрый опус. Так что, раз этот молодой человек здесь… как вас, кстати, зовут?

– Уни. То есть Унизель. Унизель Вирандо.

– Унизель. Это… не герандийское имя.

– Да. Меня назвали в честь деда по линии матери, а он был родом из Серегада.

– В самом деле? Значит, и в тебе течет кровь великих воинов? Выходит, мы с тобой в чем-то похожи – моя мать тоже была родом из этих земель. Ну так коли ты все равно здесь, может, просто ответишь на наши вопросы?

– Конечно, – Уни на мгновенье развел в стороны растопыренные ладони, а потом снова свел их вместе. – Я готов! – сказал он уже окрепшим голосом. – Можете начинать.

Грозный Тамето с трудом спрятал улыбку за своим орлиным носом, а Дорго и Форзи еще не закончили латать дыры на своих масках неприступных и всезнающих сановников. Впрочем, Ронко с готовностью пришел на помощь своему выдвиженцу и первым спросил:

– Напомни нам, пожалуйста, ведь Вирилан, если не ошибаюсь, второе по величине государство после нашей империи?

– Да, и такая точка зрения тоже существует, – настроился на привычный лад Уни. – Дело в том, что, насколько велик Вирилан сейчас, в точности сказать нельзя. Чуть меньше четырехсот лет назад на его территории существовали пять самостоятельных царств, каждое из которых было отнюдь не малых размеров. На западе границы страны проходят по хребту Сандомар Кай, через который есть лишь один проход – легендарный перевал Туэта, погребенный ныне под гигантским ледником. Давным-давно, еще на заре эры вириланов, Волшебный лучник Эневир Ченис в одиночку сдержал там натиск целой армии, которую послали уничтожить монастырь в горах. На севере с Вириланом граничит Великая Ширь, но об этих землях вообще мало что известно. С востока страну омывает Танцующий океан, но из-за бурных течений эти воды непригодны для мореплавания. На юге плещется… хмм, простите – расположено Зеркальное море, на берегу которого построена капоштийская торговая фактория Манибортиш. Через нее идет вся торговля Вирилана с внешним миром, а внутрь страны иноземцы не допускаются.

– Ну, это мы и так знаем, – надменно подал голос Дорго. – Ты лучше расскажи подробнее о самой стране, кто там правит, каковы порядки и законы, много ли людей, богатства, какова воинская сила?

– Про воинскую силу давай подробнее! – подключился Тамето. – Я потом добавлю – есть сведения из первых рук.

– Да, конечно, я постараюсь, – попытался не сбиться с мысли Уни. – Итак, порядки в этой земле сильно отличаются от наших. Правит ими мудрый император, постоянно пребывающий в прекрасном дворце и лишь изредка являющий лик собственным подданным. Законы их настолько суровы, что диктуют даже то, как правильно вставать утром с постели. Бежавшие от зверств вириланов в империю несчастные жители истребленных царств рассказывали страшные вещи. Будто бы вириланы никогда не выказывают ни радости, ни печали, не ведают ни страха, ни жалости, не боятся холода и могут неделями питаться лишь собственным дыханием. Говорят, что лица их словно мертвые маски с холодными, как лед, глазами. Некоторые утверждают, что они лишь обличьем люди, а внутри – бездушные и кровожадные демоны! Жители этой страны целиком лишены родительского инстинкта. Детей забирают у них в самом нежном возрасте, а дальше воспитывают их специальные наставники. И мужчины, и женщины с детства неразлучны с оружием и все споры привыкли разрешать в поединке. На весь Дашторнис известны вириланские мечи, коим нет равных в прочности. Войска их неутомимы и свирепы, а их дисциплина выше всяких похвал. В бою неудержимы и отважны, никогда не показывают спину и упорно бьются даже против превосходящих сил противника. Верят в чудовищных, страшных богов, которым приносят в жертву детей покоренных народов.

– И часто Вирилан воюет с соседями?

– К сожалению, нам это неизвестно. Поймите меня правильно, мы можем опираться только на хроники Виаду, в которых описывается война Пятого царства. После того как вириланы изгнали со своей земли всех, кто не принял их порядков, никаких сведений о внутренней жизни этого народа более не поступало.

– Я подробно расспросил капоштийских купцов, – пришел на помощь Уни Ронко. – Разумеется, они весьма неохотно делились своими познаниями. Но, как выяснилось, знают они еще меньше нашего. В основном они просто сгружают товар в Манибортише, забирают вириланское оружие и зерно, а потом сразу же возвращаются обратно. Да и сами вириланы бывают в городке не так уж часто. Они с большим подозрением относятся к чужакам.

– Да, конечно, я забыл добавить, – тут же заторопился Уни. – Всех иноземцев они считают как бы второго сорта, относятся к ним с большим презрением, можно сказать, и за людей-то не держат.

– Ну, господа, кто еще желает отправить туда посольство? – и Форзи торжественно оглядел присутствующих. – Совершенно очевидно, что ни на какие цивилизованные переговоры эти варвары просто не способны.

– Не вижу в этом ничего особенного, – взял неожиданно лояльный тон Дорго. – Все варвары считают себя исключительными, но это очень быстро лечится при более близком знакомстве с нашей культурой.

– Но вириланы сами по себе достаточно культурный народ, – вступился за своих подопечных Уни. – Я бы даже сказал, слишком культурный, если брать буквальное значение этого слова. Они настолько учтивы в обращении, что даже… даже нашим правилам придворного церемониала до их манер весьма далеко.

– Я вижу, что молодому человеку сильно вскружила голову сама возможность держать ответ перед столь высоким собранием, – ощутимо занервничал Форзи из-за предательской позиции своего друга. – Иначе ему, конечно, не пришло бы в голову подвергать сомнению принципы высочайшего этикета, тем более в присутствии… К тому же вы лишь мгновение назад утверждали, будто вириланы свирепы и не имеют ни малейшего представления о нормальном общении. А ведь любому образованному человеку должно быть известно, что это есть черта варваров, у которых лишь обличье, как у людей, а сердца – как у диких зверей. Только в великой Солнечной империи, земли которой щедро одарены теплом и заботой Ясноликого светила, рождаются по-настоящему мудрые и учтивые мужи. Те же государства, что лежат на краю земли, страдают от нехватки лучей Дарителя жизни, отчего люди там неотесанны, грубы и склонны к насилию. Там крайне редко можно встретить действительно культурного человека.

– Ну знаешь, Форзи, империя отправляла послов и к варварам пострашнее вириланов, – вмешался Ронко. – Сейчас мы говорим о высоком понятии государственной необходимости, а не пытаемся найти сомнительные предлоги для того, чтобы уклониться от давно назревшего решения.

– Назревшего решения! – не смог сдержать себя Форзи. – Я вам целый час в подробностях рассказывал о том, к каким катастрофическим последствиям это приведет, а ты опять за свое. А что касается государственной необходимости, то имеет ли право говорить о ней человек, помышляющий лишь о наполнении собственных карманов и готовый из-за этого утянуть в пропасть всю империю!

Ронко так же хотел что-то горячо возразить, но тут в разговор вмешался так понравившийся Уни молодой мужчина.

– Вы двое все время норовите превратить совет в какой-то хаос. Если мы собираемся узким кругом, чтобы, забыв о чинах, спокойно обсудить будущее державы, это еще не значит, что мы должны скатываться до базарных распрей. Лучше скажи-ка нам, Уни, – обратился он к вновь оробевшему юноше, – правильно ли я понял, что все наши знания относятся к тому давнему периоду, когда империя принимала беглецов с территории бывших Пяти царств, что стояли некогда на месте нынешней Вириланской державы?

– Абсолютно так, как вы говорите. Именно тогда были записаны те исторические хроники, на основе которых я и подготовил доклад для высокочтимого собрания.

– И вот мы вернулись к тому, с чего начали, – оживился Тамето. – Эта архивная труха не стоит и пучка жухлой травы! А у меня между тем…

– Помолчи, Неций! Тебя мы еще успеем выслушать, – спокойный мужчина слегка подался вперед так, что его изумрудного цвета глаза в какой-то печальной задумчивости полностью сконцентрировались на Уни. – Но в таком случае насколько устарели, по-твоему, имеющиеся у нас сведения?