Боевой стресс. Нейропсихологические механизмы психологической устойчивости и принципы ее повышения

Посвящается всем защитникам Отечества, включая моих родителей – участников Великой отечественной войны, Борису Ивановичу и Лидии Эрастовне Стрельченко

Предисловие

Уважаемые читатели!

Вы держите в руках необычную книгу. Она написана на чрезвычайно актуальную тему. Вам предстоит увлекательное чтение, знакомство с многими интересными фактами и важными практическими внедрениями.

Уже название книги говорит о многом. Прежде всего о важности рассмотренной в ней проблемы. Боевой стресс не является какой-то узкопрофессиональной проблемой военнослужащих или лиц опасных профессий, это прежде всего глобальная медико-психологическая и социальная проблема. Почему сегодня важен такой анализ? Оттолкнемся от известных цифр. Швейцарские ученые посчитали, что примерно за пять с половиной тысяч лет существования человечества люди были вовлечены в 14 тысяч войн, в которых погибло в общей сложности три с половиной миллиарда человек.

Если мы возьмем уже XX век, то это две мировые войны, гибель 60 миллионов человек в общей сложности. После 1945 года в 150 региональных военных конфликтах погибло в общей сложности 20 миллионов человек, что в два раза больше, чем в Первой мировой войне. Глобальные события 2022 года, их многорисковое продолжение – повышают градус актуальности этой проблемы до высочайшего уровня. Нет сомнения, что все находившиеся какое-то время в условиях, угрожающих их жизни, конечно, подвергались боевому стрессу разной степени, и чаще всего они были не готовы к адекватной борьбе за собственную жизнь.

Наиболее целенаправленно мы можем изучать проблемы такого стресса на организованных контингентах, находящихся под более регулярным медицинским наблюдением – военнослужащие, летчики, космонавты, пожарные, спасатели и представители других опасных профессий. Они представлены в международной шкале риска и классификации условий профессиональной деятельности. Этим много лично и занимался автор книги, известный психофизиолог и психотерапевт, который принадлежит к научно-практической школе легендарного профессора Леонида Павловича Гримака из Государственного научно-исследовательского испытательного института авиационной и космической медицины.

Итак, боевой стресс – это, прежде всего, стресс смертельно опасных ситуаций – системная многоуровневая реакция организма человека на воздействие комплекса факторов борьбы человека за собственную жизнь с реальным осознанием человеком высокого риска гибели или серьёзной утраты здоровья. Механизмы такого стресса проявляются на различных уровнях интеграции – личностном, психофизиологическом, эмоционально-вегетативном, соматическом, что, собственно, во многом и рассмотрено в книге. Добавим, что это и вечная проблема военной медицины, создающая постоянный неблагоприятный фон для всей деятельности военных медиков и командиров.

Данные, которые представлены в новой монографии в основном получены на уникальных контингентах высочайших профессионалов: военные летчики и военнослужащие различных специальных подразделений, ликвидаторы последствий серьезных ЧС. В общей сложности обследовано более 1000 человек. Подчеркну, что боевой стресс – это чаще всего комбинированный стресс, происходящий от факторов, достаточно жёстких для организма человека, причем мы чаще всего имеем дело не с классическими фазами тревоги, резистентности и истощения по Г. Селье, а с несколькими инвариантами «боевого» реагирования. Это надо знать и учитывать. Личный профессиональный опыт автора книги помогает разобраться в гуще сложных методов моделирования стресса, механизмов и способов медико-психологического противодействия такому опасному и вредному для здоровья явлению.

Известно, что в критических и экстремальных ситуациях при выполнении сложных видов деятельности до 20 % людей не в состоянии правильно оценить обстановку и принять адекватное решение, 10 % принимают неверные решения, 22 % впадают в состояние ступора и бездействуют, 34 % осуществляют ненужные действия и тем усугубляют ситуацию. В каких-то отдельных случаях возможно даже повышение эффективности деятельности человека в условиях стресса. Например, описан уникальный случай, в котором на минном тральщике два матроса умудрились в течение нескольких секунд, которые были отведены на принятие решения в этой ситуации, поднять вручную и выбросить за борт тяжелейшую мину. Когда потом их попросили повторить то же, что они сделали в стрессовых условиях, они и приподнять-то ее не смогли. Много аналогичных примеров содержит богатая экстримом история авиации и космонавтики, особенно испытательных полетов. Богат и нейропсихологический опыт доктора медицинских наук А. Б. Стрельченко, представленный в монографии.

Актуален и сегодня вывод академика Л. А. Орбели, который еще в 1930–40-е годы указывал: «Отделаться от своего субъективного мира никто не может. Весь этот субъективный мир есть несомненная реальность, с которой каждый из нас должен считаться… чрезвычайно важный и чрезвычайно сложный вопрос: как проникнуть в чужой субъективный мир?». Автор книги во многом пытается ответить на этот сложный вопрос науки.

Каждому заинтересованному читателю, конечно, будут особо интересны и методы регуляции боевого стресса. Эти вопросы волнуют каждого, кто мысленно «погружается» в такой стресс, как говорится «примеряет его на себя». И вот что здесь особенно важно.

Человек, особенно в экстремальной обстановке, далеко не всегда открыт для коррекции боевого стресса. Точнее, чаще всего не открыт для этого! Комплексы технологий повышения психофизиологической устойчивости и коррекции развившегося стресса могут быть различного уровня, всё здесь зависит от возможностей их использования в реальных условиях. Не вызывает сомнений, что коррекция и ликвидация проявлений боевого стресса должна проводится на всех уровнях интеграции от физиологии до параметров деятельности человека. Автор книги дает ряд полезных практических рекомендаций по этим вопросам.

В заключение еще раз подчеркну, что рассмотренный в книге боевой стресс – это глобальная общемедицинская проблема, так любой человек в любой момент жизни может неожиданно оказаться в условиях борьбы за свою жизнь, в условиях необходимости сохранения своего места в сложной, но всегда единственной жизни.

Важно и то, что проблемы боевого стресса нельзя решить раз и навсегда. Они перманентны. Да и с точки зрения фундаментальной науки это просто невозможно. Но, с точки зрения практики, решать их надо постоянно и неуклонно, исходя из конкретных условий возникновения такого стресса и существующего уровня технологической оснащенности психологии и медицины. Просто мониторировать ситуацию – значит «стоять на месте», значит нарушать главные врачебные законы, значит быстро отстать. Давайте эффективнее объединять свои многопрофильные медико-психологические возможности и усилия. Уверен, что представляемая книга поможет движению в правильном направлении.

В добрый час новой научной монографии на чрезвычайно актуальную тему!

Академик РАН и РАМН Игорь Ушаков

24 февраля 2023 года

Предисловие автора

В этой книге представлены некоторые материалы фундаментальных исследований, которые проводились в 80-е годы прошлого столетия в интересах обороноспособности нашей страны. В те годы шла война в Демократической республике Афганистан (ДРА), и ограниченный контингент наших Вооруженных Сил принимал в ней участие. Среди видов и родов войск, воюющих в ДРА были части армейской авиации. Автору этих строк посчастливилось служить в Государственном научно-исследовательском испытательном институте авиационной и космической медицины МО СССР. В составе большого коллектива военных ученых под руководством генерал-майора медицинской службы, доктора медицинских наук, профессора, академика РАО Владимира Александровича Пономаренко мы занимались разработкой методов повышение профессиональной надежности летного состава в боевых условиях. Наша группа под руководством полковника медицинской службы, доктора медицинских наук, профессора Леонида Павловича Гримака непосредственно занималась повышением психологической устойчивости летчиков. Тогда нам многое удалось сделать. Не всё, что задумывалось, но многое. И в плане практической помощи летному составу, и в изучении механизмов формирования и повышения стрессустойчивости человека, находящегося в критических ситуациях. После вывода наших войск из Афганистана нам тогда казалось, что эти наши разработки уже никому не пригодятся. Но последующие события, происходившие на территории бывшего Советского Союза, показали, как мы сильно ошиблись…

Материалам этих исследований больше тридцати лет. Многие методы, которые мы использовали для изучения влияния боевого стресса на человека, уже давно не используются в психологических экспериментах. Некоторые закономерности нейропсихологических и психофизиологических реакций человека на стресс, установленные нами, уже известны широкому кругу, наверное, не только специалистов, но и обычных людей. Однако наблюдая современные тенденции медико-психологического обеспечения специалистов, находящихся в критических ситуациях, понимаешь, что не все возможности еще используются. Поэтому у автора остается надежда, что материалы этой книги будут иметь не только историческое значение, а, возможно, пригодятся кому-то для практической работы с теми, кто выполняет свои профессиональные обязанности в экстремальных условиях боевых действий.

Хочу выразить благодарность всем моим сослуживцам, принимавшим участие в этих исследованиях, всем членам летных экипажей МИ-8МТ, с которыми мне довелось летать с небе Баграма, Кундуза, Файзабада, Кандагара, моему учителю и старшему товарищу доктору медицинских наук, профессору полковнику в отставке Вячеславу Михайловичу Звоникову, с которым связаны самые интересные научные эксперименты и практики, в которых мне довелось участвовать; моему сослуживцу, старшему товарищу, образцовому офицеру, крупному ученому, мудрому и отзывчивому человеку, генерал-майору медицинской службы, академику РАМН и РАН Игорю Борисовичу Ушакову; моим старшим коллегам и учителям, замечательным психотерапевтам, профессорам Виктору Викторовичу Макарову и Александру Лазаревичу Каткову, идеи которых вдохновляют меня в моей профессиональной деятельности, а также моей жене Вере, поддерживающей и помогающей мне всегда и во всем.

Введение

Отечественная военная психофизиология с самого начала своего развития уделяла большое внимание изучению влияния экстремальных условий боевой деятельности на функциональные и поведенческие реакции человека (Автократов П. М.,1906; Шумков Г. Е., 1905; Срезневский В. В., 1906; Аствацатуров М. И.,1916; Осипов В. П., 1934; Краснушкин Е. К., 1945; Гиляровский В. А., 1954; Платонов К. К., 1960, 1965 и другие). Результаты этих работ во многих отношениях находили практическое применение в плане согласования возможностей человека и предъявляемых к нему требований в зависимости от конкретных условий боевой деятельности.

В последние годы проблема деятельности человека в экстремальных ситуациях, вообще, а в боевой обстановке, в частности, становится все актуальнее. В настоящее время в процессы, связанные с природными и техногенными катастрофами, очагами социальной напряженности, в том числе и с ведением боевых действий, включаются все новые и новые категории населения, ранее не имевшие никакого отношения к природным или антропогенным крупномасштабным процессам и их последствиям.

Опыт вооруженных конфликтов и других чрезвычайных ситуаций показывает, что данные процессы являются специфической сферой человеческой деятельности, в которой комплексно проявляются физиологические, поведенческие, профессиональные и другие особенности личности. В тоже время, адекватность поведения человека, эффективность его деятельности требованиям, предъявляемым к нему в боевых и чрезвычайных ситуациях, является определяющим фактором не только успешного выполнения его профессиональных обязанностей, но и сохранения жизни и здоровья (Пономаренко В. А., 1989).

Важность психических, физиологических и психофизиологических характеристик субъекта в формировании адекватного поведенческого стереотипа и психологической устойчивости в боевой обстановке к действиям в экстремальных условиях подчеркивалась в трудах Л. П. Гримака (1967, 1978), О. С. Лобастова и Л. И. Спивака (1968, 1969, 1991), Ф. И. Иванова (1970), В. И. Медведева (1979, 1982), Ю. А. Александровского (1990, 1991), В. С. Новикова (1994, 1996), М. М. Решетников (2006, 2018), И. Б. Ушакова с соавторами (2011, 2012, 2018) и других.

В то же время, проведенные ранее исследования содержат ряд мало разработанных вопросов, касающихся основных психофизиологических механизмов формирования устойчивости человека к экстремальным факторам чрезвычайных ситуаций. Недостаточное внимание уделено воздействиям на психофизиологические механизмы, формирования стрессовых реакций при разработке методов психической регуляции, существуют разночтения в концепции психофизиологического обеспечения специалистов, деятельность которых происходит в боевых и чрезвычайных ситуациях.

Многообразие индивидуально-психологических реакций субъекта на широкий диапазон воздействующих факторов в любой чрезвычайной ситуации, требует поиска новых подходов к решению проблемы повышения психологической устойчивости лиц, вынужденных осуществлять профессиональную деятельность в этих условиях. Эмпирический опыт и теоретические разработки показывают, что эта проблема должна решаться комплексно, с учетом как природно обусловленных, конституциональных факторов субъекта, так и условий его деятельности.

Помимо организационных трудностей осуществления психофизиологического обеспечения деятельности, связанных с поддержанием высокой психологической устойчивости человека в особых условиях, следует считаться с существующей субъективной установкой среди большинства специалистов не на профилактику нервно-психических постстрессовых расстройств, а на ликвидацию их последствий. Наличие такого подхода может быть вполне оправдано с клинической точки зрения, но не с позиций прикладной психофизиологии экстремальных состояний.

В этой связи представляется целесообразным исследовать закономерности психофизиологического реагирования человека на экстремальные условия боевой обстановки и чрезвычайных ситуаций, а также изучить механизмы формирования психологической устойчивости. Это позволяет обосновать специализированную систему психофизиологического обеспечения деятельности специалистов, работающих в боевых и чрезвычайных ситуациях, а также более обосновано подойти к выбору методов психической регуляции, для повышение их психологической устойчивости.

В ходе исследования решались следующие задачи:

• изучение психических и психофизиологических реакций на воздействие факторов моделируемых и реальных боевых ситуаций;

• выявление типов компенсаторных и декомпенсаторных психофизиологических реакций на воздействие стрессогенных факторов у лиц с различными гено- и фенотипическими особенностями центральной нервной системы;

• исследование психофизиологических механизмов формирования психологической устойчивости специалиста к экстремальным условиям профессиональной деятельности;

• обоснование и разработка критериев индивидуального отбора, методов психической регуляции и контроля функционального состояния специалистов в рамках системы психофизиологического обеспечения деятельности в боевых условиях и чрезвычайных ситуациях;

• формирование концепции, структуры и содержания системы психофизиологического обеспечения специалистов, действующих в боевых и чрезвычайных ситуациях.

• апробация элементов специализированной системы психофизиологического обеспечения в экстремальных условиях реальной деятельности специалистов.

В качестве реальных стрессогенных условий деятельности специалистов служили боевые действия летного состава армейской авиации в Афганистане, оперативно-боевая деятельность групп захвата ОМОНа, ликвидация последствий землетрясения в Армении (1988) и катастрофы на Чернобыльской АЭС (1986).

Экспериментальные исследования осуществлялись посредством моделирования влияния экстремальных факторов: гравитационное воздействие – в условиях 4–5 балльного шторма; радиальные ускорения – при вращении на центрифуге; операторская деятельность и монотония – при моделировании управления летательным аппаратом; экзаменационный стресс – во время сдачи теоретического экзамена курсантами летного училища; фармакологическая модель стресса – при моделировании синдромосходных состояний поражающего действия ядерного оружия во время тактико-специальных учений воинской части.

Глава 1. Опыт изучения боевого стресса и его влияния на человека

1.1. Исторический опыт изучения поведения человека в боевой обстановке и чрезвычайных ситуациях

Человечество воевало на протяжении всей своей истории. Это были большие, многолетние войны и маленькие стычки, захватнические и освободительные, войны между государствами и гражданские. У каждой из воюющих сторон цель была одна – победить. Для достижения победы совершенствовалось оружие, умению убивать специально обучались люди, собирались огромные армии. Однако не всегда победа доставалась наиболее многочисленному и хорошо вооруженному войску. Еще древние заметили связь победы с наличием, так называемого, «боевого духа». Современники великих баталий находили собственные формулировки этого понятия. Примером краткости и определенности служит изречение Наполеона: «Один солдат, обладающий высоким боевым духом, стоит троих, лишенных этого оружия» [20].

Закономерности поведения человека в бою всегда интересовали самый широкий круг специалистов – начиная от полководцев, кончая философами. Таков интерес был не случаен, поскольку от разрешения этой проблемы часто зависели жизни не только отдельно взятого солдата и многих людей, но и целых государств и народов.

Представители ряда разделов науки, занимающихся изучением природы поведенческих реакций человека – врачи, психофизиологи, психологи – также издавна занимались этой проблемой. Еще Н. И. Пирогов во время русско-турецкой войны при обороне Севастополя заметил, что сроки заживления ран ускоряются, если боевые действия идут успешно, и, напротив, когда армия терпит поражение возрастает количество осложнений и выздоровление раненых затягивается [28].

Практически во время каждого сражения находились солдаты, на которых боевая обстановка действовала обескураживающе. Они не могли осознать, где находятся и что им надо делать. Их поведение заметно отличалось от поведения остальных солдат: они либо начинали суетиться, пытались бежать, паниковали, либо, наоборот, застывали неподвижно, смотрели в одну точку, не реагировали на вопросы и прикосновения. Такие солдаты не только становились легкой жертвой противника, но и деморализующе действовали на окружающих, нередко провоцируя массовые панические реакции. В этой связи командование войсками всегда считало одной из главных задач заблаговременное выявление таких людей и недопущение их влияния на поведение остальных воинов [42].

Эмпирический опыт показывал, что у храброго солдата в момент неожиданной опасности бледнеет лицо, расширяются зрачки, напрягаются мышцы, учащается дыхание, тогда как у менее стойкого лицо покрывается красными пятнами, дыхание замирает, зрачки сужаются, становится слышна перистальтика кишечника. И этими критериями также пользовались, чтобы убедится в храбрости воина. То есть, уже в древние времена было известно, что психологическая устойчивость в боевой обстановке определяется природными особенностями человека.

Несмотря на богатую историю, прикладную значимость и непреходящую актуальность до середины XX века проблема психологической устойчивости воинов всесторонне не изучалась. Хотя первые попытки научного изучения влияния боевого стресса на психику человека начали предприниматься в конце XIX – начале XX вв. С тех пор, и до недавнего времени доминировали два подхода к ее изучению. Первый связан с сугубо медицинской методологией. Когда в качестве объекта исследования выступал человек с психическими нарушениями, возникшими в боевой обстановке [17, 21, 26, 51, 52, 53, 56 и др.]. Второй подход – психологический – в качестве предмета исследования изучал психологические качества и свойства личности субъекта, находящегося в бою. Причем, как правило, представители последнего направления основной упор делали на социально обусловленные особенности личности, изучаемого субъекта [5, 6, 7, 12 и др.]. Указанные методологические подходы несмотря на некоторое сужение проблемы, внесли большой вклад в понимание ряда механизмов, лежащих в основе поведенческих реакций воюющего человека. В этой связи требуется рассмотреть имеющийся опыт для наиболее полного уяснения характера решаемых в работе задач.

Первые попытки научного анализа изменений поведения человека в бою были предприняты представителями первого, медицинского, направления – врачами-психиатрами. К концу XIX века техническая оснащенность армий, острота боевой активности, а, главное, вовлечение в боевые действия больших масс людей, не являющихся профессиональными военными, привела к тому, что возросло количество воинов с ярко выраженными психическими нарушениями. Попытки взаимоувязать условия боевой обстановки с числом психических больных начали предприниматься на рубеже XIX–XX веков, в период франко-прусской, англо-бурской, испано-американской войн [48].

Русская психиатрическая школа впервые всерьез заявила об этой проблеме в период русско-японской войны (1904–1905). Общее число душевнобольных в этот период возросло по сравнению с мирным временем в 3–4 раза [2, 4]. Было замечено, что вступление в зону боев и непосредственное участие в боевых действиях сопровождается ростом числа военнослужащих с истерическими и неврастеническими проявлениями. Так среди тех, кто не был на войне число больных с указанной патологией составило – 20 %; среди тех, кто был на фронте, но непосредственно не участвовал в боях – 27 %; среди тех, кто участвовал в боевых действиях – 30 % от всех лиц с психоневрологическими нарушениями [45]. Результаты статистических выкладок сочетались с описаниями наблюдений за солдатами, ожидавшими бой. У них учащались пульс и дыхание, возникало томительное и неустойчивое настроение, сопровождающееся ускоренным течением мыслей и сосредоточением на «ожидаемом будущем» [45, 49].

Непосредственное нахождение в регулярной армии и наблюдение за особенностями боевой деятельности позволило еще тогда вскрыть связь возникающих психических нарушений со специфическими условиями войны, когда последние начинают играть роль факторов, способствующих росту нервно-психических расстройств. Условия войны не являются какими-то особыми, свойственными только военным действиям, но изменяют соотношение отдельных форм психозов, существующее в мирное время, в сторону преобладания неврастенических, депрессивно-ступорозных, бредовых форм [2, 49, 79]. С современной точки зрения описанные современниками психические расстройства, наблюдаемые в армии, можно отнести к психическим формам психогенных реакций [17].

Помимо клинического подхода уже тогда было использовано экспериментально-психологическое моделирование острых эффектов боевой обстановки для изучения характера возникающих при этом вегетативно-вазомоторных реакций. Результаты своего исследования описал В. В. Срезневский в книге «Испуг и его влияние на некоторые физические и психические процессы» в 1906 году [36]. Пожалуй, это был первый описанный опыт изучения психофизиологических реакций при моделировании воздействия факторов боевого стресса.

Опыт, полученный исследователями на полях войны, сопоставлялся с описаниями психических расстройств во время стихийных бедствий (землетрясение в Мексике – 1908 г., шторм на побережье Азовского моря – 1906 г. и др.). Указывалось на сходство проявления, течения и разрешения острых психотических расстройств, возникающих в бою и на фоне стихийных бедствий [3].

Особую страницу в изучение последствий боевого стресса вписали мировые войны. Психическая заболеваемость в русской армии за период ее участия в I Мировой войне (1914–1917 гг.) составила 1,5 % от числа всех санитарных потерь (без учета лиц с острыми психозами, которые проходили излечение вблизи линии фронта). У англичан этот показатель составил 3,5 %, у американцев – 10 % [17]. Наиболее яркими клиническими формами были: «мнимогазоотравленные» лица с психогенным сумеречным состоянием с яркими аффективно окрашенными переживаниями боевых действий («командная истерия»), с истерическим делирием на фоне фантастических переживаний и галлюцинаций, психогенным ступором [9]. Исследователи отмечают дифференцировку форм психических расстройств в зависимости от периода боевой деятельности. Так, при длительном ведении оборонительных боев возникали «окопные психозы» – меланхолически окрашенные психические расстройства. В период атаки или контратаки наиболее часты были «боевые психозы» – нарушения сознания по типу спутанности, сумеречного состояния сознания. При длительном нахождении в тылу в ожидании отправки на передовую чаще возникали «тыловые психозы», проявляющиеся в неврастенических реакциях [2]. Особо неблагоприятное воздействие на психику оказывали артобстрелы и рукопашный бой, когда человек становился свидетелем или причиной гибели другого человека [9].

В современной войне, когда человек, благодаря совершенствованию вооружения, дистанцируется от смерти другого человека, она начинает восприниматься как некая абстракция. В современном мире ситуация, в которой человек неожиданно становится непосредственным причиной и свидетелем гибели другого человека, может намного более разрушительно действовать на психику субъекта, чем в старые времена, когда смерти врага предшествовал предварительный поединок. Смерть в последнем случае уже не является неожиданной, и может иметь свою логику [34, 39].

Полученный обширный эмпирический материал послужил хорошей базой для обобщения и сопоставления с результатами экспериментальных исследований, проводившихся в те годы. Ф. И. Иванов употребляет понятие «конституциональная природа», понимая под этим кремербид (т. е. наличие факторов способных спровоцировать возникновение психических нарушений) [17].

Теоретической основой концепции развития нарушений поведенческих реакций при воздействии боевого стресса явились работы И. П. Павлова о типах высшей нервной деятельности. Они давали ответ на вопрос, почему психические нарушения, возникающие в бою, наблюдаются не только у лиц с анамнезом, отягощенным черепно-мозговыми травмами, интоксикациями, неблагоприятной наследственностью и т. п., но и у кремербидно здоровых людей. Согласно воззрениям И. П. Павлова, в ряде случаев, причина развития психических нарушений на фоне воздействия психотравмирующего фактора (боевого стресса) заключается не в неблагоприятной наследственности, проявляющейся соответствующим психиатрическим симптомокомплексом, а в нарушении основных динамических процессов высшей нервной деятельности под влиянием труднопереносимых для данной личности конкретных условий. В наибольшей степени этому влиянию подвержены представители крайних типов высшей нервной деятельности, характерной особенностью которых является дисгармоничность в аффективной сфере и регуляции вегетативной нервной системы. Последняя характерна не только для указанных типов высшей нервной деятельности, но и для лиц с «психопатическими свойствами личности». Наличие подобной дисгармоничности проявляется в трудных для субъекта ситуациях, когда снижается регулирующее влияние коры больших полушарий, возрастает активность подкорковых структур, а вся мозговая деятельность приобретает хаотический характер. Наиболее ярким проявлением нарушения корковой регуляции является рост эметивности – «…буйство корковых центров при ослабленном контроле коры» [27].

Таким образом, еще в 30-е годы И. П. Павлов, исходя из открытых им общефизиологических процессов, попытался более широко, чем с сугубо психопатологических воззрений взглянуть на проблему психологической устойчивости субъекта к действию экстремальных факторов внешней среды вообще и боевого стресса, в частности. Вместе с тем, это научное положение не получило дальнейшего развития в экспериментальных работах современников, но было с пониманием встречено психиатрами.

Вторая Мировая война придала новый импульс изучению психических реакций человека в экстремальных условиях, а наметившаяся на рубеже XIX–XX веков тенденция к увеличению числа психических нарушений в боевой обстановке показала справедливость утверждения, что с совершенствованием оружия будет сопровождаться возрастанием выраженности воздействия условий боевой деятельности на психическую сферу военнослужащих [1]. Так, психические заболевания в английской армии в 1943–45 гг. составляли от 1/3 до 2/5 всех заболевших и уволенных по медицинским показаниям [52]. На этих больных приходилось 10 % всех медицинских потерь, а их потребность в госпитальном фонде составляла 10–15 % всех госпитальных коек [53, 56]. Значительное число психопатологических реакций (до 35 %) наблюдалось в экспедиционных войсках. Их рост был связан с тяжелыми моральными, непривычными климатогеографическими и социально-бытовыми условиями пребывания войск, их оторванностью от основных группировок, широким использованием тактики рейдов небольшими изолированными группами [56]. Наиболее тяжело переносились авиационные налеты. Так, в гарнизоне о. Мальта патологические психические реакции в связи с налетом авиации отмечались у 25 % личного состава, а среди гражданского населения Лондона подобные реакции составляли более 50 % [61].

В американской армии нервно-психическая заболеваемость составляла 12 % от всего числа заболеваний [50]. Число уволенных по нервно-психическим показаниям составило 41 % от числа всех увольнений по медицинским показаниям [58]. Следует особо подчеркнуть, что в армии США во время II Мировой войны впервые был использован предварительный отбор, в ходе которого из числа новобранцев отсеивались лица, непригодные к несению военной службы. Во флоте отбор был еще строже, следствием чего уволенных по нервно-психическим заболеваниям там было меньше на 10 %, чем в армии, а в подводном флоте нервно-психические заболевания составляли не более 2,2 случаев на 1000 человек [58, 59]. Среди всех нервно-психических расстройств «неврозы страха» и «военные неврозы» составляли от 30 до 55 % от общего числа психиатрических случаев [54].