Три дня на перекрёстке

Все герои и персонажи, а равно и все события – выдуманы. Любые совпадения с существующими и/или существовавшими людьми и/или событиями – случайны.

Бросок
Иван 53 года. Москва. Наши дни

Комплекс термоядерной энергетики и плазменных технологий НИЦ «Курчатовский институт», зона Токамак Т-15 МД. Август. Высокий молодой человек в белом комбинезоне доложил по рации, что дейтерий и тритий загружены в рабочую камеру Токамака, и всё готово к запуску очередного научного эксперимента по термоядерному синтезу. Получив указание от научного руководителя покинуть зону, молодой человек вышел из небольшого зала с высокими потолками и через несколько минут привычный разгон плазмы до многих миллионов градусов по Цельсию начался. Одна стадия эксперимента следовала за другой, не предвещая, и тем более не обещая ничего необычного и сверхъестественного. Внезапно, ещё не достигнув рабочих параметров эксперимента, Токамак завибрировал, запищал и, выбросив ранее невиданный сгусток энергии, который, впрочем, тут же сошёл на нет, «заглох», сработав защитной системой. Громкая сирена и голосовое предупреждение оповестили Курчатник об опасности и немедленной эвакуации всех сотрудников… Последствия аварии ликвидировали за несколько дней, и Токамак был готов к новым экспериментам. Цикл работ было решено не останавливать, потому что все технические параметры и оборудование были в норме. Только усилили, и так очень строгие меры безопасности… Через несколько месяцев, после долгого и тщательного расследования выяснится, что виной всему стали несколько грамм редкозёма, прилипших к крохотному кусочку жвачки на подошве техника, и попавших внутрь Токамака при очередном техническом обслуживании…

… Иван, после тяжёлой и насыщенной тренировки на тренажёрах в уютном спортзале, неторопливо и расслабленно крутил педали кроссового велосипеда, направляясь домой. Конец августа выдался спокойным, приятным, с бархатными вечерами и лунными, звёздными ночами. Ранний, воскресный вечер плавно разливался по измотанному телу Ивана и звал к ужину и после тренировочному сну. Когда тебе за 50 и жизнь известна, как постоянно повторяющееся, хоть и не гадкое действие, начинаешь относиться ко всему со строгой и часто необоснованной критикой. Иван не был завершённым занудой, но ежедневная, блёклая колея вела его к неизбежному исходу – старости. Всё это чудовищно не сочеталось с его моложавой, привлекательной внешностью и успехом у женщин, которым он целомудренно не пользовался, сохраняя «верность» жене. Выше среднего роста, худощавый, но при этом атлетичный, с красивым, одухотворённым лицом и сединой, которая только оттеняла его «молодость», он производил впечатление вполне довольного жизнью человека. Но, он был несчастлив. Вся его жизнь была сведена к выполнению обязательных и навязанных кем-то действий, не приносивших ему ни радости, ни облегчения от несчастья. Ненавистная работа, опостылевшие поездки на отпускной отдых, встречи с друзьями, бодания со своевольными детьми, превратились в сплошную, липкую промозглость, которую уже, он не в силах был преодолеть. Порвать с прошлым и настоящим не было сил. Все они уходили на поддержание на плаву его жалкого, никчемного существования. Но, он мечтал. То, как он научится дрифту. Как Кен Блок (Kenneth Paul Block). То, после просмотра фильма про восхождения на Эверест, как накопит нужную сумму и тоже окажется на вершине мира. А может даже, если повезёт, поднимется в небо за штурвалом чего-нибудь летательного. Ивана не «возбуждали» глупости люкса и гламура, дурость «всемирной известности» и въедливой популярности. Эфемерность богатства, исключительности, не таковости-как-все, его только выворачивали. Он понимал, что уже поздно, не на той дороге он оказался, и новой развилки с «налево пойдёшь – коня потеряешь…», уже не будет. Не сдвинуть ему эту махину дрянной, цепкой жизни. И опять, как и всегда, в последние 10 лет, его душа навострилась в милые фантазии, но была остановлена неожиданной сменой «декораций»!

– Какого хрена! – Иван ошалело оглянулся вокруг, понимая, что что-то изменилось.

Сладкая истома мечты была смята резким, бросившимся на него пейзажем. Аккуратный тротуар, окаймлённый ровными, как по ниточке выстроенными бордюрами, сменился на пыльный асфальт с рваными краями, тенистая прохлада густых крон на частокол редких, облезлых саженцев, выстриженные газоны на вытоптанную целину и торчащую кустами полынь. Куда-то пропали табуны автомобилей. Только дома были как всегда громадинами, но ещё бо́льшими, чем прежде, из-за облезлости куцей растительности вокруг них. Братеево, где Иван жил последние 25 лет, исчезло, и Иван очутился в месте причудливо изменившим себя ножом до крайности резвого, но предпочитающего инкогнито хирурга.

– Какого хрена! – снова повторил Иван, вкапываясь тормозами велосипеда в пожухлый асфальт и слетая с узкого, спортивного сидения.

Мимо него мелькали люди, взрослые, дети, подростки, мужчины, женщины, юноши и девушки. Все они, равняясь с ним, замедляли шаг, и с проникающим интересом пристально смотрели на него, велосипед, и проводные наушники, беспечно орущие в его потрескавшийся мозг – дуэт Дженнифер Лопес (Jennifer Lopez) и Питбуля (Pitbull). Окончательно понять, что не «какого хрена», а «какого х…я», Ивану позволили менты, проехавшие мимо на новеньких жигулях пятой модели в полицейском оформлении, и плотоядными взглядами оценившие его и его велосипед.

– Не стоять, ехать, ехать. Какого хрена! – Иван как заворожённый, не понимая, где он и куда идёт, повёл велосипед по дорожке, старательно избегая взглядов заинтригованных им прохожих.

Бросок
Иван 19 лет. Москва. 1988 год

Иван вышел из «Диеты» на Миклухо-Маклая, и направился в общежитие МИСиС, в котором он жил последние два года. Иван учился на втором курсе этого института, на факультете Чёрных Металлов и Сплавов. Только вчера, поздно вечером, он прилетел из Свердловска, с летних каникул. В каждой руке Ивана было по авоське, набитой продуктами, по которым он так скучал в своём родном городе… Иван нырнул в подземный переход метро Беляево, и через 50 метров был уже на другой стороне Профсоюзной улицы. Из перехода он повернул налево и, подчиняясь хорошему настроению шелковистого, августовского вечера, размеренно зашагал по лестнице наверх, перебирая ступеньки белыми, румынскими кроссовками. На верхней ступеньке, стелящееся по земле, вечернее солнце заискрилось в русых, коротких волосах Ивана, и слегка ослепило его. Иван прищурился, приспосабливаясь к заходящему светилу и…, не узнал «своё родное» Беляево. Пока он «путешествовал» по подземному переходу, в окружающем его мире всё перевернулось, как будто кто-то сменил декорации в театральном спектакле. Иван сразу даже не понял, что попал не «туда». Он растерянно обернулся назад, стены и ступени перехода были прежними: «Померещилось». Но, когда он вернул взгляд перед собой, Ивана вновь окружили странные, невиданные им доселе «вещи». Красивый, синий автобус; маленькое табло на невысоком, сером столбе, с бегущими строками номеров и времени; иномарки запрудившие дорогу и проезд рядом с метро; устройства в руках людей, похожие на игру «Волк собирает куриные яйца», но почему-то не для игры, а для разговоров по ним и молчаливого смотрения в них; удивительные велосипеды и самодвижущиеся самокаты. И, куда-то исчезли прямоугольные будки телефонов-автоматов! Иван замер на верхней ступеньке, как будто впервые был здесь и не знал куда идти.

– Веду себя как лимитчик. Хотя я и есть лимитчик. Чертовщина какая-то, – Иван посмотрел на свои авоськи, подсознательно ожидая увидеть что-нибудь «не то». Авоськи не изменились. Одна, через мелкую сетку, выпирала: колбасой за 2 20, красными импортными яблоками, бородинским хлебом, приличным куском «российского сыра», двумя стеклянными бутылками молока, стеклянной банкой майонеза, засаленной пачкой «крестьянского» сливочного масла и небольшими горстями помидоров и огурцов. В другой «светились»: обляпанная землёй, бежево-серая картошка и две пачки овсяного печенья. Прохожие, минуя Ивана, с интересом и любопытством оглядывали его с ног до головы. Те, кто обходил его со спины, оборачивались и смотрели сначала на авоськи, а затем на него.

– Чертовщина какая-то. Надо идти в общагу, может пацаны что-нибудь знают, – Иван сошёл с верхней ступени перехода и тревожным шагом поспешил к 3 корпусам своего общежития, к счастью оставшимся на своих привычных местах. Прохожие не унимались и пялились на него, улыбаясь ему и его авоськам.

– Дураки какие-то, что их всех смешит, – Иван, на всякий случай, проверил, застёгнута ли ширинка на его серо-бежевых полуспортивных штанах с накладными карманами. Ширинка была застёгнута. Иван ускорил шаг. Но, чем ближе он подходил к общежитию, тем быстрее улетучивалась надежда на «пояснения от пацанов». Во-первых: на стенах всех трёх 16 этажных корпусов общежития образовалась серая плитка, отсутствовавшая ещё 40 минут назад. А, во-вторых: высокая, чёрная ограда, опоясывала студенческий городок. На удачу Ивана, калитка в проросшем из ниоткуда заборе была открыта. Иван миновал её и, едва не перейдя на бег, ускорился к своему – первому корпусу. Крыльцо и весь вход его корпуса тоже изменились. Вместо исчезнувших, затёртых серостью дверей и окон, вход украшали новые, явно заграничные витрины и створки приятного, коричневого цвета. Иван хотел подхватить обе авоськи левой рукой, чтобы освободившейся правой открыть дверь в прозрачный и уже не знакомый холл, но ему снова повезло. Девушка в красивом, импортном, спортивном костюме открыла ему дверь и придержала её, пропуская Ивана внутрь. Дождавшись пока он минует тамбур входа, импортная нимфа открыла и вторую дверь, приглашая Ивана войти в холл общежития.

– Вы на лифт? – с улыбкой спросила хорошо одетая красотка.

– Да, – взял себя в руки Иван и улыбнулся сопроводительнице.

– Я приложу пропуск, – девушка первой приблизилась к «метрополитеновскому» турникету справа от «вахты», и коснулась белой карточкой красной стрелки в его верхней части.

Красная стрелка сменилась зелёной и прозрачная створка турникета гостеприимно открылась. Иван, сосредоточенно глядя перед собой, с каменным лицом, миновал предпоследнее препятствие к своей комнате. Опыт предыдущих 7 минут пугал его лифтами, наверняка приготовивших ему очередную подлянку. Но, лифты хоть и изменились, никаких препятствий Ивану, похоже, чинить не собирались. Его спутница с волшебной карточкой, тоже прошла через турникет и, заинтересованно улыбаясь Ивану, нажала на кнопку вызова лифта. Новенькие, серые панели лифта открылись, приглашая войти. Иван, на всякий случай, задержался, пропуская белокурую красотку вперёд. Наверное, так поступали все мужчины в древности, направляя более слабых соплеменников в «неизвестность».

– Спасибо, – не забывая улыбку, почти томно поблагодарила красотка и, войдя в кабину, нажала на кнопку 14 этажа.

– Вам какой? – продолжая улыбаться, заглянула она Ивану в глаза.

– 14, – нервно осклабился Иван и присоединился к попутчице. Двери, вняв мольбам Вани, закрылись, и лифт плавно покатил наверх.

– Вы в какой комнате живёте? – спросила девушка, с любопытством изучая авоськи.

– …В 1402, – с запозданием ответил Иван, вперившись взглядом в квадратный, голубой экранчик, перебирающий цифры этажей.

– А я в 1401, приехали.

Двери лифта открылись, Иван вышел первым. Вместо паркета на полу была серая плитка.

– А вот цвет стен почти не изменился, – подумал он.

«Соседи», будто «пара», направились к своим комнатам. Дойдя до тупика коридора, попутчики разделились, каждый к своей двери. Девушка провернула ключ в замке и толкнула дверь 1401 внутрь. Не переступая порога, она обернулась и посмотрела на Ивана, который, пристроив авоськи к стене, возился с замком.

– Заело? – сочувственно спросила она.

– Ага, можно я оставлю у вас сумки, мне нужно к коменданту, – Иван расстроенный неудачей, и окончательно убедившийся, что всё происходящее не сон, с надеждой посмотрел на «соседку».

– Да, без проблем, я даже пока вы разбираетесь, могу вашу еду сложить в холодильник, – красотка вновь зовуще улыбнулась Ивану.

– Спасибо, я сейчас. Только, вы пока никуда не уходите, – Иван занёс авоськи в узкий коридорчик студенческого номера, поставил их на пол и поспешил на 7 этаж, всё ещё надеясь опровергнуть реальность.

Приземление
Иван 53 года

Иван не знал куда идти, но жизненный опыт подсказывал ему – не останавливаться и не маячить на одном месте. Он понимал, что идти в свою квартиру не только бессмысленно, но и опасно.

– Так, – шёпотом бормотал Иван, – надо зайти в подъезд, чтобы не попадаться ментам на глаза. Зайти в подъезд!

Он прошёл под строящимся мостом, и свернул с тротуара на Борисовских прудах к ближайшему, 17 этажному дому. Дверь торцевого подъезда была нараспашку, и Иван, не раздумывая, нырнул внутрь. Взлетев на площадку первого этажа, к лифтам, Иван нажал на кнопку вызова. Коричневая, под советский сервант, дверь грузового лифта с шумом отъехала, и Иван быстро закатил велосипед в кабину. Долго не выбирая, он ткнул кнопку 10 этажа. Дверь ужасно медленно закрылась и лифт, продолжая не торопиться, тронулся.

– Пока везёт, никого, – прошептал Иван, – надеюсь, на 10 будет так же.

Лифт остановился и, слегка вибрируя, откатил широкую дверь. Иван выпихнул велосипед на площадку и осмотрелся, никого! Коричневая, ретро дверь лифта, тем временем, замкнулась и лифт уехал. Иван закатил велосипед за объёмную трубу мусоропровода и с облегчением прислонился к холодной стене около окна. Его сердце бешено колотилось, как будто он только что финишировал после быстрого забега. Что дальше делать он не представлял. Оставаться здесь, впрочем, как и в любом другом публичном месте было слишком опасно. Перебирая варианты спасения, Иван не заметил, как на его этаже вновь остановился лифт. И только, когда створки дверей лифта разъехались, и из них вышла девушка, он сообразил, что надо спрятаться, но не успел. Девушка повернула голову в сторону окна, увидела Ивана, но почему-то, нисколько не удивившись незнакомцу на своём этаже, спокойно спросила: «Вы к Арсену? Он переехал, на Таганку».

Иван, лихорадочно соображая, «почему он к Асену», пробормотал что-то не членораздельное и покраснел. Девушка, продолжая невозмутимый монолог, приблизилась к Ивану и, достав из красной сумочки небольшой блокнот и матовую, металлическую ручку, открыла блокнот и на первом попавшемся свободном листе, щёлкнув ручкой, начала что-то писать.

– Вот, телефон Арсена, на Таганке, – протянула она Ване неровно вырванный лист.

– Без кода, – некстати прошептал Иван, беря кривую бумажку.

– Что? – взгляд девушки упал на велосипед, – это Арсен вам заказал? Какой же гад! Всё-таки обставил меня с подарком на папин юбилей!

Иван промолчал, предлагая самоуверенной девице продолжать говорить.

– Я перекуплю у вас велосипед, сколько он вам платит? Я дам в два раза больше.

Иван, увидев, что его тактика невразумительного бубнежа работает, опять промычал что-то неразборчивое. Девушка отвела глаза от велосипеда и, глухо взвизгнув молнией внутри сумки, достала пачку денег.

– Здесь 200 рублей, это задаток. Скажите всю сумму, я достану, – она подала Ивану связку 10 рублёвок, – берите.

Иван, наконец, придя в себя от всех странностей этого вечера, понял, что это шанс и, улыбнувшись, ответил: «Хорошо, но может, не будем обсуждать дела в коридоре?»

– Ой, вы правы, зайдём в квартиру, – девушка беспечно кинула деньги обратно в сумку, улыбнулась, и направилась к распахнутым дверям приквартирного тамбура. Миновав их, повернула направо. Через мгновение, Иван услышал лязг открывающихся замков.

Не дожидаясь дополнительного приглашения, Иван выкатил велосипед из укрытия и поспешил следом за гостеприимной незнакомкой. Дверь квартиры в правом торце тамбура была откинута внутрь, и Иван увидел знакомый с детства советский, «бабушкин» интерьер. Жёлтый свет блёклой круглой одноламповой люстры, надрывно падал с потолка на деревянную вагонку стен. Иван зашёл в квартиру, прислонил велосипед к правой стене и закрыл за собою дверь.

– Я на кухне! Оставьте велосипед в прихожей! – выкрикнула незнакомка.

Иван скинул рюкзак, снял ветровку, повесил её во встроенный шкаф, разулся и прошёл на кухню.

– Чай будете? – юная хозяйка квартиры уже расставляла по столу небольшие, цветастые чашки.

– Да, спасибо, где можно помыть руки?

– За вашей спиной дверь в ванную, там, где приделан моющийся человечек.

– Спасибо.

– Полотенце – слева от раковины! – вдогонку крикнула девушка.

Иван прекрасно знал, где в этой квартире ванная комната. Его 2 комнатная квартира была точной копией этой халупы. Только с шикарным, дизайнерским интерьером и в нескольких десятках лет отсюда. Он уже понял, что каким-то образом переместился в советскую Москву.

– Думай, думай, – шептал Иван, намывая руки едким «детским мылом».

Промокнув руки белым, «вафельным» полотенцем он вернулся на кухню, где незнакомка уже накрыла довольно шикарный стол, и ждала его, сидя на стуле с высокой, крест-накрест, спинкой.

– Имеет доступ к дефициту, – про себя отметил Иван, с благодарной улыбкой усаживаясь на табурет, обитый мягким, коричневым дерматином.

– Мы до сих пор не познакомились. Иван, – он протянул руку девушке.

– Карина, сестра Арсена. Я, кажется, слышала о вас от брата. Вы работаете в Аэрофлоте, – девушка кокетливо пожала руку Ивана, и состроила ему глазки.

– Да, на грузовом ИЛе, – соврал Иван.

– Чаю? – Карина поднесла большой керамической чайник к чашке Ивана.

– Да.

– Красивые у вас часы, – девушка налила крепкий чай в чашку гостя и вернула чайник на стол, – никогда такую «Ракету» не видела.

– А вы разбираетесь в часах, – улыбнулся Иван.

– У моего папы «Ракета», как у Горбачёва.

– Это экспортный вариант, хотите посмотреть? – Иван прикоснулся к часам, намереваясь снять их с руки.

– Да, конечно, – Карина с любопытством и нетерпением выставила правую ладонь вперёд, разрезав воздух, растопыренными пальцами.

Иван расстегнул силиконовый ремешок и протянул часы девушке. Та жадно схватила их и принялась дотошно изучать, особенно её заинтересовала обратная сторона часов с надписями и прозрачным окошком красивого механизма. Пока Карина вчитывалась в слова лазерной гравировки и восхищалась беготнёй «пружинки» и сиянию «малюсеньких шестерёнок», Иван мог беспрепятственно разглядеть её.

– Моя ровесница, может на 2–3 года старше. Ужас, в моём времени ей может быть далеко за 50, – подумал Иван.

И он почти угадал. Карине было 18. А, круг моды, сделавший очередной вираж, одел Карину в совершенно актуальную для 2020 одежду. Мешковатую, не по размеру, с подвёрнутыми штанинами и рукавами. Этот нелепый, почти мужской наряд, только обострял её красоту. Карина, как будто в насмешку над странной модой, бросила на Ивана всё своё обаяние. Высокая, стройная, с длинными ногами и утончёнными руками. Все линии её тела явно намекали на спортивный разряд или как минимум приверженность к физкультуре. А, огромные, голубые глаза и чувственные, как будто очерченные скульптором губы, с сияющей улыбкой, вдребезги разносили абсурдность чересчур высокого лба и выдающегося носа. Густые, тёмно-русые волосы, безжалостно изуродованные химической завивкой и подрезанные под плечи, в дань моде 80х, лишь усиливали её притягательный образ.

– Не думала, что в «совке» такое могут делать, – Карина вернула гостю часы, – если бы папа не сросся со своей золотой «Ракетой», я бы пристала к вам с этими часами. Но это бессмысленно, папа свою «Ракету» ни на что не променяет. А я не хочу, чтобы мой подарок достался Арсенчику.

– Вы так не любите брата?

– Он старше меня на 5 лет, ну вы и сами это знаете, но ему, несмотря на обычай потакать младшим, достаётся всё самое лучшее. А мне не потакают, а наоборот постоянно понукают мной и придираются ко мне. «Карина иди туда, сделай то». Арсен бездельник, хитрец, врун, но, почему-то, вся любовь достаётся ему. Даже эта квартира, подаренная мне дедушкой, была отдана ему. И только, после нескольких неприятностей с местными ментами, когда папа поднимал все свои связи, чтобы отмазать Арсенчика, братца эвакуировали на Таганку, под присмотр бабушки. Она тоже его страстная почитательница.

– Сочувствую, – Иван застегнул часы на руке, – может он потом остепенится.

– Нет. В нашем роду все мужчины бедовые. У Арсена талант в физике и математике. Он с лёгкостью поступил в Бауманский, но на 3 курсе бросил. Скучно ему. А был на потоке одним из лучших. Сейчас фарцует. Идиот. Вся семья умоляет его вернуться в институт, декан факультета каждый год в августе звонит отцу, спрашивает как дела у Арсена, когда он вернётся. А этому идиоту хоть бы хны. Скучно, – Карина щёлкнула плиткой шоколада и, отправив маленький шоколадный квадратик в рот, запила его чаем.

– Может ещё не нашёл себя. Я вот, хоть мне и за 50…

– Никогда бы не подумала. Вам можно дать не больше 40.

– Спасибо за комплимент.

– Это не комплимент, это правда. Я бы хотела, чтобы мой муж в ваши годы выглядел так же молодо. Как вам это удаётся? Какой-то секрет?

– Никаких секретов, – улыбнулся Иван Карине, которая ему очень понравилась, хотя он и знал, что отношения с ней невозможны, – я не пью, не курю, режим дня: сон и еда. Физкультура. Надеюсь, хорошая наследственность. Но при этом, проблемы со здоровьем у меня, конечно, есть. Только не нужно зацикливаться на них.

– Всё просто, – сыронизировала Карина, – пейте чай, остынет.

Они пили чай, Карина рассказывала о своих подругах, учёбе в институте, о поездке 9 летней давности с родителями в Югославию.

– Представляете, когда мы вернулись из Югославии в Москву, Арсенчик встретил нас «приятным» сюрпризом. Квартира, папа с мамой живут на Кутузовском – дом прямо напротив арки, за две недели превратилась в притон. Всё перевёрнуто, грязь непролазная, какие-то вещи пропали. Соседи рассказали, что у нас бывал, спал и харчевался весь двор. Когда мама в истерике побежала на кухню, запить водой стресс разгрома, там её добил холодильник. Его дверцу держала верёвка. Мама открыла холодильник, и в нём стояла пригоревшая, манная каша на воде. Этот идиот даже еды себе не оставил. Когда его допрашивали родители, он честно признался, что веселился с «друзьями», и все деньги, всю еду спустил за 5 дней. Оставшиеся 9, он жрал каши на воде. А вы говорите – остепенится. Родителей жалко. Мама, сколько я помню выкрутасы брата, постоянно плачет. Папа уже несколько раз спасал Арсена от очень больших неприятностей. Чего папе это стоило, мне даже представить страшно. Для моего брата было нормально, пойти в магазин за хлебом и пропасть на пару дней. Родители сначала поднимали всех на уши, чтобы его найти. А, когда оказывалось, что Арсенчик развлекается с друзьями, а позвонить домой он просто забыл, папа перестал его «искать». Я слышала, как папа кричал на маму, и говорил, что у него из-за этих поисков – на работе неприятности. Мама смирилась, и искала уже одна, я ей помогала. С 8 по 10 класс, брат почти не учился, но каким-то чудом, с помощью кучи репетиторов, сдал все выпускные экзамены. Причём физику и математику на отлично. И казалось, «остепенился». Поступил в Бауманку. Мама была на 7 небе от счастья. Папа, хоть и был, со времён «поисков», зол на Арсена, тоже радовался. Но чудо длилось недолго. Арсенчик бросил институт и «увлёкся» фарцовкой.

Иван сочувственно покачал головой. И чтобы отвести Карину от грустных воспоминаний детства, отметил превосходный стол: «В Братеево я подобной еды в магазинах не видел, где такие наборы выдают?»

– Разве вам Арсен не говорил, что папа работает во Внешторге? Он мне несколько раз в месяц подбрасывает разных вкусностей.

– Нет, узнаю об этом впервые. Как же вы это всё на руках с Кутузовского дотащили, – Иван покрыл кусок белого хлеба несколькими дольками ароматного сервелата.

– Почему с Кутузовского? Папина секретарша выносит наборы прямо на Садовое кольцо, на Смоленке. Кладёт пакеты в багажник, и я уезжаю. Иногда вместе с ней папа выходит, когда соскучится. У родителей я бываю не чаще раза в месяц. Мама почти каждую неделю приезжает сюда, с нашей домработницей. Домработница убирает, а мама готовит мне обеды на несколько дней вперёд.

– Вам повезло с родителями. А Арсена бабушка кормит?

– Вы угадали. Бабушка – персональный пенсионер. Ей дважды в месяц из ведомственного стола заказов продукты привозят. Ну и мама, конечно, тоже подбрасывает.

– Я такое разнообразие только в Европе видел, – «честно» соврал Иван, опустив, что в Европе он был после середины 2000х.

– А, в каких странах вы были?

– Из соцстран – Чехия…

– Вы имеете в виду Чехословакию? – с улыбкой поправила Карина.

– Ну, да. Оговорился. Венгрия, Польша, Югославия, – Иван хотел сказать Хорватия, но вовремя исправился, – ГДР. Из капстран – Италия, Испания, Франция, Швейцария. Даже в Андорру удалось заскочить. Турция. В Доминикане довелось побывать, а вот на Кубу попасть не получилось.

– Ого, вы почти всю Европу объездили. Я была только в Югославии, правда дважды. И, Болгарии.

– Ещё успеете, – подумал Иван про распад СССР.

– Я учусь в МГУ, на историческом. Но, пока, на раскопки в Грецию не приглашают, – ухмыльнулась Карина, – на последних каникулах, вот, весь Крым перекопала.

– Точно, Грецию забыл. И, Египет, – засмеялся Иван, заметив расстроенное лицо хозяйки квартиры.

– Вы нарочно меня поддеваете, – обиделась Карина.

– Не сердитесь, просто забавно вспоминать себя в вашем возрасте. Я был только однажды на море, остальное время – пионерские лагеря и бабушкина деревня.

Видя, что Карина на самом деле обиделась, Иван решил разрядить обстановку: «Я привёз кофе из последнего рейса (в его рюкзаке действительно лежали две банки кофе, из пункта выдачи заказов маркетплейса)». Иван встал из-за стола и ушёл в прихожую к рюкзаку. Когда он вернулся, Карина, как ни в чём не бывало, разливала по чашкам новую порцию горячего чая.

– Колумбийский, – Иван подал Карине прозрачную, с красивой синей крышкой, банку растворимого кофе.

– Я такой банки никогда не видела, – она схватила банку и, как и с часами, с остервенением углубилась в изучение необыкновенного предмета.

– По-русски написано, – Карина пальцем показала Ивану надпись, – наверное, для Берёзки делали.

Иван кивнул, дожидаясь, пока она дойдёт до даты изготовления и места производства кофе – Россия.

– Производитель, – читала Карина, – ООО… Россия, Калининградская область…, – она посмотрела на Ивана, – Россия, – ещё раз прочла она.

– И, дата производства, – глазами кивнул Иван.

– 22.05.2022, – медленно, как будто впервые читая цифры, проговорила Карина.

– И, теперь, срок годности, – не останавливался в иронии Иван.

– 22.05.2024, – по мере прочтения цифр, голос Карины постепенно затухал. Сказав «4», она поставила кофе на стол и застыла.

Иван молчал, как и в лифтовом холле отдавая инициативу девушке. Тишина продлилась около минуты. Карина снова взяла банку в руки и внимательно осмотрела её.

– Это розыгрыш. Арсенчик подговорил.

– Нет. Я не знаю Арсена. Я из того года, который вы прочли на банке.

Карина не проронила ни слова.

– Велосипед, банка…, – настаивал Иван.

– Вы маньяк? – Карина медленно встала и отступила к окну, – уходите, я закричу в окно, – тихо произнесла она.

– Только не кричите, прошу вас. У меня в кармане телефон, вы такого никогда не только не видели, но даже, и не представляли.

Любопытство и логика взяли верх, и Карина слегка успокоилась.

– Оставайтесь там, покажите. Действительно, если бы вы были маньяком, вы могли меня уже 100 раз убить, – она с вызовом протянула ладонь с растопыренными пальцами в сторону Ивана.

– Я достаю из кармана телефон?

– Да, но только медленно!

Иван вытащил прямоугольник смартфона из переднего кармана джинсов, и хотел встать.

– Нет, – почти крикнула Карина, – не поднимайтесь, положите его на стол, ближе ко мне.

Иван наклонился и положил телефон на край стола, со стороны Карины. Карина сделала резкий выпад вперёд, на правую ногу и, рванув телефон, отскочила назад к окну.

– Экран на себя. Справа нижняя кнопка, нажмите её, – командовал Иван.

Карина, дрожащей от нетерпения рукой, перевернула телефон экраном к себе и нажала на первую попавшуюся кнопку. Экран засиял неземными цветами, и Карина увидела заставку из динамических обоев.