Read the book: «Смертельная месть», page 3
Глава 7
Неделей ранее
Ночь на вторник, 29 мая
Взрыв внутри корпуса судна сбил Сабину Немез с ног. Ее отбросило в сторону, и она ударилась головой о борт. От детонации у нее заложило уши, и в течение нескольких секунд она слышала только пронзительно звенящее эхо.
«Тебе нужно выбраться с этого судна!»
К счастью, от взрывной волны Сабина не выронила свой набор отмычек. Все еще крепко держа футляр в окоченевших пальцах, она открыла его. Осторожно достала отмычку, которая лучше всего подходила для открытия наручников, а остальные бросила в воду, которая уже стояла в коридоре. Поток тут же подхватил их и погнал в нишу.
С каждой секундой вода поднималась все быстрее, поэтому Сабина повернула наручники так, чтобы видеть их прямо перед собой. По-другому не получалось, поскольку стеллаж, к которому она была прикована, так неуклюже зажало в проходе, что ей пришлось согнуть руку.
«Сейчас только без паники!»
Ледяная соленая вода доходила ей уже до бедер. От холода у Сабины стучали зубы. Негнущимися пальцами она вставила отмычку в замочную скважину наручников и поворачивала ее до тех пор, пока запирающие зубчики не открылись. Затем она сняла наручники с запястий и стала пробираться по коридору к лестнице.
Судно получило такой сильный крен, что ей пришлось опираться о стену. Свет в коридоре замигал, а затем электричество полностью отключилось. Сабина продолжала шлепать по воде, уже не чувствуя пальцев ног.
Она достигла узкого трапа, ведущего на верхнюю палубу, когда контейнеровоз сотрясли новые взрывы. Сабину отбросило вперед на лестницу, и она поранила лоб об острую ступеньку. По лицу тут же потекла теплая кровь.
Предположительно, одна за другой взрывались бочки с нефтью и химикатами. И было лишь вопросом времени, когда огонь перекинется на другие химические отходы и, прежде всего, на газовые баллоны, хранившиеся на палубе грузового судна. Если газ взорвется, все верхние палубы взлетят на воздух с гигантским фейерверком.
Она быстро вскарабкалась на четвереньках по лестнице. Снизу продолжала подниматься вода, а сверху ее окутал дым. Одной рукой она прижала мокрую футболку ко рту и носу.
Преодолев еще две палубы, она выбралась наружу через боковой люк. Наконец-то свежий воздух! Задыхаясь, она ухватилась за перила, чтобы не свалиться головой вниз за борт. Грузовое судно лежало в воде, сильно накренившись. Ясную звездную ночь то и дело омрачали черные клубы дыма, которые ветер разносил во все стороны. В воздухе висела едкая гарь.
Перед ней сверкала черная поверхность моря, в которой отражалось пылающее пламя на верхних палубах. Примерно в пятистах метрах она увидела огни Калининградского порта. Краны и цеха верфи были залиты красноватым светом прожекторов.
Сабина стояла на борту судна, которое все больше накренялось. Снейдер и моряки, спасшиеся с контейнеровоза, находились на каменистом выступе на другой стороне, ожидая поисково-спасательного катера. Было бы разумно пробраться к ним, но, учитывая сильный крен судна, из-за которого она не могла пересечь палубу, Сабина быстро отказалась от этой идеи. Похоже, оставался только один вариант. «Тебе придется прыгнуть!» Сабина со страхом посмотрела вниз. Хотя вода тушила большую часть пламени, пузырьки воздуха бурлили вокруг него, словно в разбушевавшемся гейзере.
Если она вовремя не покинет судно, ее утянет на глубину вместе с обломками. Сабина снова ухватилась за перила и громко закричала, зовя на помощь, но тут же отказалась от этой идеи. Над ней со скрипом вырвались из креплений контейнеры и с грохотом рухнули в воду. На другой стороне ее никто не услышит.
– Проклятье!
Она скинула куртку и, дрожа, уставилась в черную воду. На самом деле, мокрее или холоднее быть уже не могло. Затем она сняла обувь и перелезла через перила. Поверхность воды находилась по меньшей мере в пяти метрах под ней, а судно все сильнее кренилось. Ей нужно было как можно быстрее выбраться отсюда.
Сабина как раз собиралась снять наплечную кобуру, когда над ней опасно заскрипело крепление контейнера. Поэтому она сделала глубокий вдох и прыгнула как можно дальше от судна. Оказавшись в воде, она поняла, что ошибалась – могло быть холоднее, еще как. Намного холоднее!
Она с трудом выплыла на поверхность, хватая ртом воздух и дрожа всем телом, зубы стучали, а холод сжимал грудь железными клещами.
«Продолжай двигаться! Это твой единственный шанс!»
Судорожно дыша, она поплыла прочь от грузового судна так быстро, как только могла, чтобы ее не затянуло в водоворот. Отплыв примерно на сто метров, огляделась посреди плавающих обломков. Из воды выступала уже лишь небольшая часть судна. Всего несколько языков пламени еще вздымались вверх и отражались в черной морской воде.
Какая здесь глубина залива? Первый штурман сказал, что более тридцати метров. Судно полностью затонет и утащит за собой на глубину все, что окажется в непосредственной близости. Если она хотела добраться до скалистой бухты, где ее ждали Снейдер и матросы, то придется плыть по большому радиусу вокруг корабля. А потом? Потом она будет сидеть на голых камнях на холоде и ждать спасателей. Она посмотрела в сторону порта. «Ты осилишь эти четыреста метров!»
Она стиснула зубы, отдалилась еще больше от судна и поплыла к бухте. Но уже через несколько метров поняла, что течение подхватило ее и тащит в открытое море.
Сабина запаниковала.
– Помогите! – закричала она, но тут же наглоталась горько-соленой воды, поэтому решила больше не звать на помощь.
Вскоре она отказалась и от попыток бороться с течением. Она инстинктивно понимала, что это будет стоить ей слишком много сил. «Сохраняй спокойствие! Иначе паника погубит тебя быстрее, чем ты успеешь произнести Мартен С. Снейдер».
Сабина ухватилась за обломки судна и дрейфовала по течению, пытаясь держать голову над водой. Она заметила, что хотя ее и уносит в открытое море, но также тянет по диагонали мимо порта. А сбоку, довольно далеко, как ей показалось, располагался бетонный пирс с каким-то навигационным огнем. Фонарем или небольшим маяком. Хотя ей было трудно оценить расстояние до него, она подозревала, что течение пронесет ее мимо. Если начать плыть в нужный момент, то она смогла бы туда добраться. Возможно, это был ее последний шанс достичь суши, прежде чем подводное течение безвозвратно унесет ее в море.
Она перебирала ногами в воде, держалась за кусок дерева, шевелила заледеневшими пальцами, пытаясь сдержать дрожь, и ждала.
«Сейчас!»
Она оттолкнулась от обломков, попыталась вырваться из течения и изо всех сил поплыла на свет. Ее сердце бешено колотилось, и ей казалось, что оно может отказать в любой момент. Волны разбивались о ее голову, но она жадно хватала ртом воздух после каждых двух гребков, но не прекращала плыть.
Примерно через десять минут она сделала небольшой перерыв, чтобы отдышаться, и поняла, что свет был даже ближе, чем она изначально предполагала. Но это оказался не маяк, а фары автомобиля. Он был припаркован на одинокой проселочной дороге, которая, видимо, шла вдоль скалистого берега. Сабина даже различала блестящий в свете фар асфальт.
С новыми силами она поплыла в ту сторону. Вскоре ей на голову обрушились волны приближающегося прибоя. Хороший знак. «Еще несколько метров, и ты на месте». Она уже почувствовала первые острые камни, о которые разбила колени и которые врезались ей в ступни.
Неуклюже двигая окоченевшими конечностями, она наконец выбралась по камням на дорогу. Ветер, рвавший ее мокрую одежду, был даже хуже ледяной воды. Но облегчение от того, что она наконец почувствовала твердую почву под ногами, заставило ее на мгновение забыть о холоде. Скоро она будет сидеть в портовом офисе, закутавшись в теплое одеяло, и пить горячий чай с ромом. Первому человеку, которого она встретит, нужно будет рассказать, где находится Снейдер и что из-за полученных травм ему необходимо вызвать скорую помощь.
Пока с нее стекала вода, Сабина, сгорбившись и на негнущихся ногах, побрела к машине, держа руки под мышками. Она заметила, что потеряла носок.
Судно быстро затонуло, и теперь на воде можно было увидеть лишь слабое мерцание. Если не знать, что здесь только что затонул контейнеровоз, в это было практически невозможно поверить. И она была удивлена, что ей вообще удалось вовремя выбраться из горящих обломков.
В тусклом лунном свете она разглядела темный внедорожник, возможно, «Вольво». Рядом с машиной стояли двое мужчин и разговаривали то ли по-русски, то ли по-польски. Голоса молодые. Теперь она увидела свет от дисплеев двух мобильных телефонов. Судя по всему, один из них снимал затопление судна, а другой снимал… ее. Великолепно! Ну, такое не каждый день увидишь, проезжая по пустынной прибрежной дороге. Видео определенно принесет им тысячи просмотров и лайков в соцсетях.
– Помогите! – крикнула Сабина по-русски и, пошатываясь, направилась к машине. Затем она попробовала по-польски, потом по-чешски. На этом ее знания восточноевропейских языков в отношении данного слова были исчерпаны.
На нее были направлены два фонарика мобильных телефонов. За ними она видела силуэты молодых людей.
– Вы понимаете мой язык? – спросила она, дрожа всем телом и заслоняясь от света рукой.
Ответа не последовало. Эти придурки даже не опустили свои телефоны, они просто продолжали снимать.
– Кто вы? – наконец, спросил один из них по-немецки с польским акцентом.
– Сабина Немез, – сказала она, стуча зубами. Инстинктивно понимала: говорить, что она из Федерального ведомства уголовной полиции Германии, не лучшая идея. – Мне нужна ваша помощь.
Наконец, они оба опустили свои мобильные телефоны и подошли к ней.
1989 год, на востоке Германии…
Хагедорн приземлилась в аэропорту Дрездена ранним вечером. Последние пять дней она находилась в Страсбурге в качестве юриста по конституционному праву. Предстояло заседание Европейского совета, и ей пришлось выслушивать бесконечные дискуссии о новых этапах экономического и валютного союза.
В результате предстоящего объединения Германии ГДР – бывшая коммунистическая страна – в одночасье должна была стать членом Европейского сообщества. Новые федеральные земли находились еще на заре развития, и потребуется много лет, прежде чем их системы будут приведены в соответствие с системами ФРГ. Но теперь она не хотела больше ничего об этом слышать. Наконец-то она снова была дома и могла провести остаток субботы в ванне с бокалом красного вина под музыку Баха, а на следующий день поспать подольше. В эти ужасные ноябрьские выходные ничем другим и нельзя было заняться.
Она сняла свой чемодан с конвейерной ленты и вышла из зала прибытия в сторону парковки. Перед отъездом она написала шариковой ручкой ряд и номер парковочного места на парковочном талоне. Иначе ей пришлось бы слишком долго искать свою машину в такую непогоду, хотя бежевых «опелей-кадетов» здесь было не так уж много.
Ветер трепал ее пальто, и она поспешила по потрескавшемуся асфальту, из которого росли сорняки. В Германии было намного холоднее, чем во Франции. Там светило солнце, здесь небо было свинцово-серым, а в воздухе витал запах дождя.
Хагедорн на секунду поставила чемодан, подняла воротник пальто и зашагала мимо рядов машин. Скоро должен начаться ряд F. Наконец он появился, она свернула и принялась искать свой номер. И тут заметила пожилого, хорошо одетого, седого джентльмена в берете, стоявшего посреди дороги и растерянно переводившего взгляд с одной машины на другую.
Хагедорн проигнорировала его и побежала к своему автомобилю, который уже увидела издалека. Но никак не могла выбросить этого мужчину из головы. Краем глаза заметила, как он то и дело наклонялся, чтобы рассмотреть номерные знаки. Что он делает? Старик был одет в толстое темное стеганое пальто, черные брюки и начищенные ботинки на шнуровке.
Она на мгновение остановилась, чтобы понаблюдать за ним, но он этого даже не заметил. А продолжал последовательно переходить от одной машины к другой.
– Я могу вам помочь? – крикнула она.
Он раздраженно поднял взгляд, но не отреагировал и пошел дальше вдоль ряда машин.
– Я могу вам помочь? – крикнула она громче.
– Нет, спасибо, все в порядке, – пробормотал он, – я просто ищу свою машину.
«Да, я могу это понять. Именно поэтому заранее записываю номер парковочного места». Однако все это казалось ей странным, потому что он постоянно наклонялся к номерным знакам. Разве он не знает, как выглядит его машина?
– Вам нужна помощь? – снова спросила Хагедорн.
Мужчина не отреагировал, и она направилась к нему. Возможно, он был пьян и вообще не должен был садиться за руль. Тогда она заберет у него ключ и проводит до стоянки такси. Но, подойдя совсем близко, поняла, что от него совсем не пахнет алкоголем. Однако у него был темно-бурый синяк на переносице и кровь на верхней губе. Она испуганно остановилась и воскликнула:
– Вы ранены!
Он поднял голову в замешательстве.
– Что? – пробормотал он, потирая лицо. На кончиках его пальцев тоже была кровь. Вероятно, собственная, которую он случайно стер. – Я в порядке… Просто потерял очки. Вы нигде не видели пенсне? – Он снова наклонился, чтобы посмотреть на номерные знаки.
– Нет… Какого цвета ваша машина?
– Не могу сказать точно, я дальтоник. Для меня она серая.
– На вас напали? – спросила она.
– Я… я… не знаю, – пробормотал мужчина, теперь ему пришлось опереться на капот автомобиля. Видимо, у него закружилась голова.
Теперь Хагедорн увидела, что на лбу под беретом у него тоже запеклась кровь.
– О боже! – воскликнула она. – Вам нужно сесть.
– Нет… Я… Я в порядке, мне просто нужна моя машина.
– У вас есть с собой удостоверение личности?
– Конечно, я… – Он сунул руки в карманы пальто, но тут же вытащил их пустыми. Пошатнувшись, снова оперся об автомобиль. – Мои ключи от машины… мой кошелек… – В его глазах читалась паника. Видимо, ему действительно было нехорошо. Хоть бы не сотрясение мозга. Или хуже?
«Ты должна о нем позаботиться».
– Успокойтесь, – сказала Хагедорн. – Моя машина стоит вон там. Пойдемте со мной. Я отвезу вас в больницу. А затем мы вызовем полицию.
– Нет… никакой полиции, – прошептал он.
– Хорошо, тогда без полиции, – успокоила его Хагедорн. – В любом случае вам нужно в больницу.
На всякий случай она огляделась, чтобы проверить, нет ли поблизости того, кто напал на мужчину. Но никого не заметила. Кто знает, как долго старик уже бродит здесь. И никто ему не помог!
– Пойдемте! – Одной рукой она поддерживала мужчину, а в другой несла свой чемодан.
– Вы медсестра? – пробормотал он.
– Нет.
– А кто тогда?
– Юрист… по конституционному праву. – Хагедорн почувствовала, как он напрягся от страха. – Не волнуйтесь, я просто хочу вам помочь.
– Никакой полиции, – повторил он.
– Да, вы уже сказали. Вот моя машина.
Она вытащила ключ от машины, забросила свой чемодан в багажник. Затем открыла пассажирскую дверь и наклонилась в машину, чтобы убрать журналы с сиденья.
– Как вас зовут? – спросила она, но ответа не получила, и наконец обернулась. – Хорошо, теперь я вас осторожно…
И тут Хагедорн заметила, что с лица мужчины исчезло растерянное выражение. Его глаза были кристально ясными, а взгляд цепким.
– Все в порядке? – растерянно спросила она.
Тут он молниеносно вытащил шприц для инъекций с молочно-белой жидкостью, воткнул ей иглу через пальто в предплечье и нажал на поршень.
– Что… вы делаете?! – воскликнула она и хотела оттолкнуть его руку, но почувствовала, как мышцы начинают обмякать. Ее колени ослабли, и когда она попыталась отстраниться, то рухнула назад, прямо ему в объятия.
Он схватил ее под мышки и повернул к машине, припаркованной рядом с ее «опель-кадетом». Старый черный «Мерседес-Бенц Понтон», недавно отполированный и хорошо сохранившийся. Внезапно ей в голову пришла нелепая мысль: «У моего отца был такой же». Мужчина одной рукой открыл багажник и затолкнул ее внутрь. Ее голова ударилась о кузов автомобиля. Раздалось шуршание: багажник был выстлан плотной пленкой. Вслед за ней мужчина бросил туда и шприц.
– Помогите… – закричала Хагедорн, но поняла, что ее язык стал тяжелым, как свинец, она больше не могла шевелить губами и кричала только в своем воображении. Ее тело полностью онемело. Она хотела сопротивляться, расцарапать мужчине лицо, но не могла даже пошевелить пальцами. – Что?.. – Ее шея и горло онемели, как после укола анестезии у стоматолога. Она едва могла дышать.
Мужчина закинул ее ноги в багажник, затем полез в карман пальто и надел пенсне себе на нос.
– Кто?.. – прохрипела она.
– Я полковник. – И он захлопнул крышку.
«Мерзавец! Я просто хотела тебе помочь…»
Хагедорн окружила абсолютная тьма. Через несколько секунд она услышала, как открылась и захлопнулась дверь, завелся двигатель.
«Черт возьми, кто такой полковник?»
Черный «Мерседес-Бенц» тронулся с места.
Часть вторая
Понедельник, 4 июня
Первая половина дня
Глава 8
На следующее утро, еще до восхода солнца, Снейдер сидел в своем кабинете в здании БКА, в других окнах свет не горел. В пепельнице дымилась самокрутка, а рядом с ноутбуком стоял чайник свежезаваренного ванильного чая. Уполномоченный судья той же ночью одобрил запрос о доступе к телекоммуникационным данным, который прокурор Франке подал вчера.
Снейдер массировал лоб, надавливая на определенную точку, чтобы подавить начинающийся приступ кластерной головной боли. Кроме того, в акупунктурные точки на тыльной стороне его ладоней были воткнуты по три иглы, которые должны были принести ему облегчение. Одновременно с этим он читал отчет по предоставленным телекоммуникационным данным, который лежал у него на столе в виде распечатанного электронного письма.
Звонок поступил из польской сети, и номер мобильного телефона также имел польский код. Больше он ничего не знал – за исключением того, что теперь у него настоящая проблема.
По крайней мере, это была Польша, а не Калининград в России. Но он понятия не имел, кому принадлежал телефон. Кроме того, у «Дойче Телеком» не было возможности выяснить, к каким польским вышкам сотовой связи и в каком городе тот подключился. Снейдер мысленно перебрал уже все возможности получения дополнительной информации, но без какого-либо удовлетворительного результата. Наконец, на рассвете он поднял трубку и позвонил Франке.
– Снейдер, вы с ума сошли? Сейчас половина шестого! – прошипел Франке в трубку. – У меня начинает складываться впечатление, что вы меня преследуете.
– Не обольщайтесь, – холодно ответил Снейдер. – Как закончилась ваша вчерашняя игра?
– Вы поэтому звоните? Нам пришлось отменить ее из-за дождя… Да, дорогая, это Снейдер.
– Какая жалость, – цинично сказал Снейдер. Он услышал, как Франке открыл и закрыл дверь, после чего доложил ему о результатах трассировки.
– Не повезло, – сказал Франке, который немного успокоился.
– Мы могли бы…
– Мы? – переспросил Франке.
Снейдер не отреагировал на это.
– …привлечь Федеральную прокуратуру Германии, чтобы она запросила правовую помощь у польской полиции.
– Снейдер, я понимаю, что вы в отчаянии, потому что у вас остается все меньше времени, чтобы найти свою коллегу живой. Но вы не хуже меня знаете, что рассмотрение запросов на международную правовую помощь занимает несколько недель. Не дней, Снейдер, недель!
– Есть какая-то возможность это ускорить?
Франке немного подумал, затем прочистил горло.
– Простите, но без шансов. Единственное, что вы можете сделать, – это ждать, пока все не уладится само собой.
Ждать!
Именно этого Снейдер и опасался. Он покрутил иглу для акупунктуры и скривился от боли, когда нерв запротестовал.
– Schijtkerel2, – выругался он и закончил разговор.
Значит, ему нужно было взять ситуацию в свои руки. Он собирался поговорить с президентом БКА, но Фридрих Дромайер, сменивший на этом посту Дирка ван Нистельроя, был человек-кремень, которого можно было убедить только с помощью неопровержимых фактов. Поэтому Снейдеру была необходима еще кое-какая информация.
Он открыл файл с именами всех координаторов БКА в странах, поддерживающих партнерские отношения с Германией. Большинство из них были сотрудниками немецкой полиции, которые работали в посольствах Германии. Не заботясь о том, что для связи с таким лицом ему, как правило, требовалось получить одобрение сверху, Снейдер набрал номер мобильного телефона некоего Крамера, работавшего в Варшаве.
После седьмого гудка на другом конце провода кто-то наконец взял трубку:
– Да, алло?
– Я говорю с Крамером?
– Слушаю.
– Снейдер, Федеральное ведомство уголовной полиции, Висбаден, – прорычал он. Связь была крайне плохой, с потрескиваниями и щелчками, Снейдер также слышал выстрелы на заднем плане. – Вы участвуете в перестрелке?
– Можно и так сказать, – выдохнул Крамер. – Передо мной пять картонных фигур, в головы и сердца которых я выпустил целый магазин своего «глока»… одну минуту, пожалуйста!
Снейдер услышал еще выстрелы и их раскатистое эхо, после чего раздался звуковой сигнал и приглушенный голос из громкоговорителя.
– Вы на стрельбище?
– Да, на тренировке… в это время здесь больше никого нет… – Звук ненадолго пропал, затем Крамер снова заговорил: – Обычно я в офисе только с восьми. Говорят, работа еще никого не убила, но я все равно не хочу рисковать. – Он пронзительно рассмеялся.
«Какой шутник!»
– Послушайте, я…
– Хотя мы еще не имели удовольствия общаться, Снейдер, но я много о вас слышал. Это срочно? Глупый вопрос, иначе вы бы не звонили в такое время. О чем речь?
Снейдер глубоко вздохнул, затем рассказал ему об исчезновении Сабины Немез, ее звонке и польском мобильном телефоне.
– Понимаю, – пробормотал Крамер, который к этому времени, видимо, уже покинул тир. По крайней мере, стало намного тише, и прием был лучше. Теперь Крамер говорил совершенно серьезно. – Я полагаю, вы не хотите идти официальным путем?
– Верно.
– Что мы хотим предпринять вместо этого?
– Мой звонок записывается? – спросил Снейдер.
– Все звонки на мой рабочий мобильный телефон записываются.
– Тогда вам следует немедленно приступить к работе, чтобы устранить любую потенциальную угрозу жизни, – церемонно заявил Снейдер, поскольку не хотел, чтобы Крамера потом в чем-то обвинили.
– Я обращусь в полицию с просьбой об оказании экстренной правовой помощи, это сэкономит время, – столь же церемонно ответил Крамер. Он явно не был новичком и знал, когда результатов расследования невозможно добиться предусмотренным официальным путем. Это означало, что прокуратура оставалась в стороне и расследование стало внутренним делом полиции, – так дело пойдет быстрее.
Снейдер продиктовал ему польский номер мобильного телефона, и Крамер записал его.
– Я воспользуюсь своими связями в польской полиции.
– Когда будут результаты?
– Днем. Как только узнаю больше, я свяжусь с вами. – На этом Крамер завершил разговор.
Снейдер вытащил акупунктурные иглы из тыльной стороны ладоней и почувствовал, как головная боль постепенно утихает. В этот момент раздался стук в дверь, но никто не вошел.
– Да! – прорычал он, пребывая в плохом настроении.
Уже все в БКА давно должны были знать, что за неимением времени он отказался от таких пустых фраз вроде «Войдите» или «Дверь не заперта».
Дверь осторожно открылась, и один за другим в кабинет вошли четыре студента из модуля Сабины Немез.
