Острожско-Острогожский казачий полк

Эту работу я посвящаю моему отцу – сибиряку, фронтовику, служившему после войны на Волыни офицером военкомата, майору Советской Армии Курбатову Зиновию Тимофеевичу, который на протяжении 20 лет, исполняя служебные обязанности, занимался патриотическим воспитанием призывной молодежи

В.В. Путин: «Я, например, считаю, что русские и украинцы – это вообще один народ».

О. Стоун: «Две нации, но один народ».

В.В. Путин: «По сути, это одна нация».

(Из интервью Президента России американскому публицисту и режиссеру Оливеру Стоуну в Кремле 19.06.2019 г.)

От автора

Настоящий очерк – это мое личное расследование одного эпизода о том, как искажалась (или замалчивалась) русская история. Под русской историей я имею в виду историю всей Руси, а не только историю современной России. О двух городах, один из которых практически исчез с политических карт восточной Европы в Юго-Западной Руси, на Волыни, а второй возник на границе со Степью на Дону, в современной Воронежской области Российской Федерации. О том, как ушлыми политиками прозападной ориентации было спрятано родство этих городов. О беспримерном тысячекилометровом походе в XVII веке русских православных людей, восставших против поработителей, о том, как новое (по сути старое, если таковое может быть) Отечество приняло переселенцев.

Нужно сказать, что до освободительной войны Богдана Хмельницкого в 1648–1654 гг. в русской истории существовало как бы два русских государственных образования: одно государство с центром в Москве, а второе – квазигосударство под названием Литовское княжество в составе Речи Посполитой Польской. Литовское княжество по своей сути было русским княжеством, находившимся частично на территории современных Украины и Белоруссии, а король Польши в официальных документах в титуле именовал себя (как и московский государь) королем русским. Государственным языком в Литовском княжестве был русский, а управлялась эта часть польского государства частично потомками русских православных князей, частично обрусевшими литовскими князьями и польской шляхтой, пришедшими сюда на пожарища той Руси, которая осталась на юго-западе после монголо-татарского нашествия. К концу XVI – началу XVII веков в Литовском княжестве практически правила династия русских православных князей Острожских, которые были богатейшими людьми всего королевства Польского и лишь номинально зависели от польского короля. Родовые замки князей Острожских находились на Волыни (земли юго-запада Древнерусского государства IX-XIII вв., в которые входили часть современной восточной Польши, Волынская, Ровенская, Житомирская область и север Хмельницкой и Тернопольской областей современной Украины) в городах Холм (Хэлм), Острог, Корец, Дубно (это тот город, осаду которого казаками Тараса Бульбы, вероятнее всего, описал в бессмертном произведении Н.В. Гоголь), Староконстантинов и других населенных пунктах волынской земли, которая раньше входила в Галицко-Волынское княжество Руси.

Эта династия много сделала для культурного и экономического развития края и для русской культуры в целом (один из князей был даже причислен к лику святых Русской православной церковью), но и много плохого для общерусской идеи. В частности, князья Острожские очень активно поучаствовали в русской Смуте начала XVII века, выступив с оружием в руках на стороне Польши. И в рассматриваемый период русской истории Острог на Волыни даже стал политическим противником и оппонентом великим князьям Московским, принимая беглецов из Москвы, таких как князь Андрей Курбский, с которым князь Константин Острожский неоднократно встречался и находился в длительной переписке. Привечали при дворе Острожских и Лжедмитрия (он же Гришка Отрепьев), который впоследствии на польских штыках въехал в Кремль. Что в целом неудивительно. В периоды раздробленности русских земель оппонентами русскому царю бывали и Тверь, и Великий Новгород. Если хотите, сегодня оппонируют Москве и Киев, и даже порою отчасти Минск. Другой вопрос – к чему это противостояние русских земель привело. С моей точки зрения, противостояние князей Острожских c великими князьями Московскими повлекло за собой пресечение православного рода волынских князей, перехода их потомков в католичество, усиление влияния Ватикана и Польши на территории юго-западных русских княжеств, страшному опустошению правобережной Украины, войне Богдана Хмельницкого за независимость, а также массовому бегству православного населения под «длань русского царя». Последнее обстоятельство, тем не менее, указывает на то, что простой народ Волыни (в отличие от элит) четко представлял себе русское единство и общность истории разных земель Руси.

Мне представляется очень правильным мнение современного российского блогера Сергея Мардана, изложенное в статье «У русской истории нет этнических границ»: «История украинских земель должна преподаваться в российских школах так же, как история Московского царства. Полностью, без всяких цензурных изъятий. Не может быть такого, что сначала было Крещение Руси в 988 году, а потом сразу наступила Переяславская рада в 1654-м. Заочный спор с украинскими ультранационалистами сегодня в России не ведется никем. (Я бы сказал: ведется, но недостаточно последовательно.– Автор.) Мы по какой-то необъяснимой причине просто отдаем им Украину целиком, как военную добычу. Так не должно быть. Российская история должна рассказывать либо о трагическом разделении единого народа, либо вообще игнорировать факт раздела и говорить о Киеве, Одессе и Волыни так, словно это Кострома, Ростов-на-Дону или Тюмень… Если не начать заниматься историей прямо сейчас, через одно-два поколения слова Путина о том, что «русские и украинцы практически один народ», будут звучать как пустой звук. Наши дети и внуки забудут об этом. Для того, чтобы оставаться великой нацией, Россия не должна бояться своей истории и пытаться ее адаптировать под отдельные национальные группы, смягчая, замалчивая те или иные события, потому что кого-то это обижает или выглядит неловким.»

***

Волынь – древнерусская обширная земля на северо-западе современной Украины, между Западным Бугом на западе, Тетеревом – на востоке, Припятью – на севере и верхним течением Южного Буга на юге, которую издревле населяли племена восточных славян, преимущественно волынян и дулебов. Первое упоминание города Острога – одного из центров волынской земли зафиксировано в Ипатьевской летописи в 1100 году, в период древнерусского государства с центром в Киеве. В XVI-XVII веках это крупнейший административно-культурный центр Юго-Западной Руси, входивший в Литовское княжество Польского государства. Здесь в период княжения династии Острожских основывается одно из первых высших учебных заведений Восточной Европы – Острожская академия, работает типография первопечатника Ивана Федорова, прибывшего из Москвы, где в 1578-1582 гг. издаются первые печатные книги на русском языке – «Букварь», «Острожская Библия», работает иконописная мастерская (6 мастеров) с индивидуальной манерой иконописи – святые лики изображены умиротворенными, чуть ли не улыбающимися. Несколько столетий, благодаря политике древнерусского рода князей Острожских, город был твердыней православия не только на Волыни, но и на всем Правобережье Днепра. Однако и потомки князей Острожских стараниями иезуитов и Святого Престола в итоге стали католиками. В период освободительной войны Богдана Хмельницкого (подготовка к сражению под Берестечком) под Острогом из местного православного населения возникает казацкий полк.

Острожский полк был сформирован в начале июня 1651 года из восставших против польского владычества православных крестьян и мещан в период, когда ставка Богдана Хмельницкого находилась в местечке Колодное близ Збаража – это немного южнее (до 50-80 км) Острога и Дубно, куда гетман направлял свои отряды за продовольствием. Как и другие вновь сформированные селянские полки из восставших, он, конечно же, не вошел в перечень реестровых казацких полков, чье участие зафиксировано в документах о битве под Берестечком. Во главе таких полков ставились опытные воины из Запорожской Сечи или мелкие шляхтичи из православных, примкнувших к восстанию. Участие острожан в битве, всколыхнувшей политическую жизнь всей Европы от Венеции и Рима до Москвы, попало в донесения военачальников, шпионов и религиозных деятелей по своим инстанциям под именем «восставшая чернь». Уже 8 июня 1651 г. в ставку польского короля в Сокале были доставлены донесения шпионов о формировании новых казацких пехотных полков Хмельницким помимо тех реестровых казацких полков, которые пришли с гетманом под Збараж. Игорь Кириллович Свешников – работник археологического отдела львовского Института общественных наук, основной период деятельности которого, включая и археологические изыскания на месте битвы под Берестечком, приходится на советские 60-70 годы прошлого столетия, в своей работе «Битва под Берестечком» отмечал: «Факт скликання Хмельницьким ради селянських повстанців і їхньої відмови миритися з королем підтверджується і в донесенні шляхетського шпигуна від 4 червня та у свідченнях чотирьох шпигунів сокальского старости, які 8 червня прийдуть у Сокаль з табору Хмельницького. Зрозуміло, що неорганізовані маси повстанців і поділ її на полки, стали дуже важливими заходами, які необхідно було проводити до початку воєнних дій»¹. Таким образом, с большой долей вероятности, можно предположить, что день формирования Острожского (он же Острогожский) казачьего полка – 4 июня 1651 года.

О битве под Берестечком, которая по количеству участников была крупнейшим сражением в Европе тех лет, написано много и подробно маститыми историками. Я же, понимая скромность своих знаний и возможностей, хочу сконцентрировать внимание на том, что уцелевший в битве целый казачий полк стараниями некоторых историков просто потерялся, а некоторые корифеи исторической науки и вовсе делают вид, что этот полк никогда и не существовал, а возник как бы ниоткуда весной 1652 года под Путивлем на границе Московского государства и Польши.

Несмотря на катастрофическое поражение войск Богдана Хмельницкого под Берестечком в последних числах июня 1651 года, вновь сформированный Острожский казачий полк уцелел. Сохранил структуру, вооружение, командиров, а в силу нежелания польской шляхты участвовать в немедленном преследовании казаков, вышедших, казалось бы, из безвыходного положения, из болот и топей рек Пряшева и Иква, успел отойти в Острог и организовать обоз для участия в общем отступлении на Белую Церковь. Думаю, что именно здесь, в Белой Церкви, и состоялось окончательное формирование Острожского полка и целей казаков и казачьей полковой старшины. По условиям Белоцерковского мирного договора Хмельницкого с королем осенью того же года казачьи реестры сокращались до двадцати тысяч. Сформированные из восставших крестьян и мещан полки ничего не получали за свою доблесть, труды и лишения, но вновь обязаны были возвращаться в рабство к своим польским панам. Как отмечают ныне некоторые современные украинские историки, «чернь восстала», отказавшись подчиняться реестровым казакам и гетману. Оказавшийся ненужным высшему командованию Острожский полк принял решение уйти к единоверцам за кордон! Спустя несколько месяцев на границу Московского государства близ Путивля вышел организованный в боевое подразделение, с боевым опытом трагического сражения полк с обозом, двумя священниками, женщинами и детьми, имуществом и скотом, а всего около двух тысяч человек. Одним из немногих профессиональных историков, кто работал с исчезнувшим впоследствии архивом этого полка по новому месту его дислокации в городе Острогожск, что на верхнем Дону (современная Воронежская область Российской Федерации), был молодой офицер, выпускник харьковского университета Н.И. Костомаров. Он написал в своей работе «Малороссийский гетман Зиновий-Богдан Хмельницкий» следующее: «Жители Южной Руси, не желая быть в порабощении у панов, во множестве бежали в Московское государство на слободы… …Первый пример показали волынцы. Казаки возникшего было Острожского полка под предводительством Ивана Дзинковского основали с царского дозволения на берегу реки Тихой Сосны Острогожск и перенесли с собой все казацкое устройство. Таким образом, явился первый слободской полк».