Read the book: «Заповедное. Путь к дому»

Кутерьма, кутерьма, закружила кутерьма,

И ни продыха, ни взлёта. На душе одна зима.

Заповедное. Путь к дому

Давно, давно душу томила неясная тоска по диким необжитым местам. Грудь теснилась от невысказанных желаний, а ум искал повод забраться в какую-нибудь непроходимую глушь. «Да только где эту глушь найдёшь» – думалось мне. «Найдёшь, найдёшь» – твердил я упрямо неизвестно кому, и в голове у меня уже зрел план, как и каким образом искать эту заповедную глухомань.

Так, сообразно моим мыслям, подвернулся соответственный случай.

В поезде, сообщением Запорожье – Севастополь было не так уж много народа. Я присел за столик бокового купе… И вот, на одной из станций, подсела ко мне бойкая старушонка. Разговорились о том, о сём, она мне и говорит: «А приезжай-ка ты, мил человек, к нам в Путиловку. Места там – закачаешься. Живём-то мы в самом сердце Крымского заповедника. Сколько животных, птицы разной: к примеру, лоси и дикие кабаны прямо из лесу к нам в посёлок забегают, куропатки и фазаны бегают прямо по тропинкам, как домашние куры. А грибов сколько!!! С голоду только ленивый умереть там может. В общем, красотища – не описать!». Дала, как полагается, адрес и телефон свой, и вскоре вышла на одной из станций.

Зажгла она моё воображение. И вот решился всё-таки я ей позвонить, к чему упускать свой шанс! Во всяком случае, ночлег гарантирован. А там – видно будет.

Лето было в самом разгаре. Созвонившись предварительно о встрече, выехал я из задымленного города Запорожье и поездом к намеченной станции. Вот и Бахчисарай. Дальше автобусом минут сорок. Еду – глаз оторвать от величия гор не могу. Вот поселок «Танковое». Величие горной гряды, усеянное ярко-зеленым можжевельником, будто магнитом притягивает. Не могу отлипнуть от окошка. Автобус дальше мчится по серпантину трассы, и вот я уже возле пгт «Куйбышево». Песчаная гора желтоватого оттенка буквально нависла над дорогой, и было ощущение такое, будто прикасаешься к чему-то сокровенному. Сердце отчего-то учащённо забилось – я чувствовал дух горы, я слышал, как она «дышала» мне в самое темя. Так мать, наверное, испытывает неизъяснимое чувство близости к своему дитяти. Горная гряда, одарив меня своим посвящением, уходила всё дальше в даль, уводя моё воображение вслед за нею.

Путиловка

Встреча была радостной, бурной. Встретила меня сама баба Валя – широкая, непосредственная натура. Сын же и её невестка разглядывали меня с неподдельным интересом. В целом – обыкновенные и очень гостеприимные люди. Будучи целителем-биоэнергетом и массажистом-костоправом, я воспользовался случаем продемонстрировать навыки своего ремесла, желая сделать для этих людей что-нибудь полезное. Эффект исцеления превзошёл все их ожидания. Скоро слава лекаря пролетела по рядам близлежащих домов, и вот к домику стала подтягиваться изнурённая бытом и болезнями «клиентура». Такая реклама никак не могла входить в мои планы, потому что грозила связать меня их требованиями на достаточно долгое время. А потому, поспешно ретировавшись, я рано утром тронулся в путь.

Путь

Впрочем, слово «путь» звучит очень громко. Когда человек знает, куда он идёт, то он делает всё возможное, чтобы прийти к намеченной цели. То есть, он ограничивает себя задачей своего проекта. К примеру, расстояние от «А» до «Б» он рассматривает как отрезок времени, при котором ему необходимо выдержать условие своей проходимости. Он должен заранее обеспечить себя необходимыми продуктами, водой, инструментами, одеждой, палаткой, спичками и так далее. А мой проект… ничего не предусматривал. Однако всё же я взял фотоаппарат, мобильник, топор, старое стеганое одеяло, котелок, мыло и спички. Никаких продуктов я не брал. Во всём остальном я полагался только лишь на свою смекалку и наблюдательность. Ведь планировал я там находиться не больше недели.

Поэтому я шёл в никуда, и сама дорога не представлялась для меня чем-то враждебным. Наоборот, дорогу я рассматривал как дом, как память, которую я утратил когда-то с самых незапамятных мне времён. Это, если можно так сказать, прыжок с пропасти В никуда – «на голые камни».

Оставив предварительно записку бабе Вале с просьбой не волноваться по поводу моего исчезновения, я просил её сохранить мои вещи до моего возвращения в целостности и сохранности, когда бы оно ни произошло. Если что, то пусть звонит на мобильный.

Было раннее августовское утро. Я поднимался вверх по Байдарской дороге на Кабаний Перевал, ведущей на Фарос прямиком к южному берегу Крыма, понимая, что назад мне в ближайшую неделю дороги не будет: ни мягкой кровати, ни чистой простыни, ни сытного ужина, ничего из того, без чего не может обойтись нормальный, в общем-то, человек. Странное чувство прокралось мне в душу: с одной стороны меня обуял страх – я почувствовал свою полную незащищённость перед лицом дикой природы, а с другой стороны – едва сдерживаемое возбуждение от сознания открытия долго скрываемой мною, а, может, скрываемой от себя же самого, тайны. Осознавая эту двойственность, я отчётливо увидел в себе ещё и третьего человека. Он будто вырос надо мною в вышине всех этих треволнений. Его спокойное лицо и мягкая красивая улыбка придала мне уверенности в предпринятом мною же шаге, и я, не теребя более свою душу жгучими опасениями, двинулся в дальнейшее своё следование.

Плато

Часам к 11-ти я вышел на высшую точку перевала. Дальше следовал спуск на Фарос. «Спускаться не имеет смысла, если задумано мной было это восхождение» – подумал я между тем. Нервная дрожь всё ещё не проходила. Я посмотрел чуть выше своей головы, где предполагал увидеть своего мудрого «учителя» с красивой чуть раскосой улыбкой, и тут же его ощутил. Это было плато моей души. Ощутил более чем когда-либо, но не физически, а как бы вне себя, в духе. Он как облачко тумана висел надо мной весь прозрачный и… незримый, но, однако, вместе с тем, как личное непререкаемое «Я».

Непререкаемость его была очень уважительной. Ничего и никого больше, кроме своей личной данности, я более не замечал, и готов был следовать за нею на свой страх и риск, куда бы он ни указал.

Я свернул с проезжей части дороги в лес, и пошёл по тропинке вдоль горы. Тропинка витиевато уводила все выше и выше в гору, и чем выше я уходил, тем больше во мне назревала беспричинная нервозность. Я едва сдерживал этот натиск, и боялся одного только: бросить все свои намерения, и, пока не поздно, хоть кубарем, но спуститься вниз к селению, туда, где уют и пища.

И вот, когда, казалось бы, поднятый ураган страстей готов был взорвать меня изнутри, подъем закончился, и я вышел на удивительно ровное место. Напряжение мигом прошло, уступив место неописуемому восторгу воспринятой мной картины.

Повсюду, куда я ни бросал взгляд, был ковёр из всевозможных трав. И пестрел тот ковёр от нежно-голубой краски до оранжево-матовой. Теперь более чем обычно, я ощущал своего поводыря, и его мягкая добрая улыбка сообщила мне, что душа моя знает свой путь. Инстинктивно сняв обувь, я прошёлся по этому ковру, ощущая стопами эту, чуть влажную от росы, землю своей мечты.

Солнце стояло в самом зените. Птичье разноголосое пение было слышно отовсюду. Жужжание пчёл, пряный аромат луговых цветов, обилие всевозможных бабочек, стрекоз и многое-многое другое и, самое главное, воздух – всё это вскружило голову, как после сладкого вина. Когда же я осмотрелся вокруг, то буквально ахнул от великолепия картин, раскинувшихся вокруг. Повсюду, куда ни кинешь взгляд, было зелёное море смешанного леса. И зелень этого леса покрывала горы. Не хватит слов, чтобы передать величия и красоты этой картины…

Мне захотелось поближе подойти к пропасти, ещё ближе, ещё…. Я стою на краю. Ещё немного, и, распрямив крылья, я бы взлетел, но… я не птица и об этом желательно в такие минуты не забывать. Ветер дул прямо в лицо. И тут, словно б с ниоткуда, пришёл стих.

Бездонная пропасть –

Невидимый сторож

…ступаю опасливо,

Словно на порох

В безумном порыве

По краю обрыва

Упасть и разбиться,

Чтоб тут же родиться.

«Я бездна, – я слышу –

Я бездна немая.

Развей мои косы,

Смотри, я босая!

Мои неприкрытые

Нежные пальцы

Уходят в расщелины…

…ветра посланцы….»

Застыли на лицах

Безумные пляски…

То горные духи

Придумали краски.

Я знаю, это дух гор здоровался со мной.

Однако нужно было что-то предпринимать в дальнейшем следовании своей фантазии, и я пошёл обследовать территорию своего «дома».

Дом

Странное было чувство – я шёл в никуда, однако ноги вели в чётко заданном направлении. Впереди меня шёл мой «поводырь» в полупрозрачной накидке, и я, позволяя ему владеть всем моим существом, испытывал неизъяснимое счастье идти под его началом. Это ли не Безумие! Как редки его минуты! И каким богатым может быть его дар!

Тропинка вела все дальше и уводила вглубь леса, но теперь уже на восток, в сторону южного берега моря, и тут я увидел небольшой ручей. Чуть дальше в естественном углублении скалистой породы образовалось маленькое озерко чистейшей родниковой воды объёмом два на три метра. Недалеко от этого естественного водоёма была небольшая пещерка, и я тут же решил, что никуда больше не пойду, что мой дом уже найден. Недолго думая, я снял свои одежды и полез мерить глубину бассейна, прикасаясь к святая-святых – к «груди» матери-природы.

Озерко оказалось достаточно глубоким: более двух метров глубины, что чрезвычайно меня обрадовало. Но какова вода! Просто чудо! Холод пронизал меня с ног до головы, и я выскочил оттуда как ошпаренный, но зато какая свежесть прикоснулась к моему телу! Такого удовольствия я уже давно не получал. Между тем шёл третий час, и я стал задумываться о том, как устроить себе ночлег. По правде сказать, было жутковато спать на открытом пространстве по двум причинам: ночью бродят разные животные, и таракашки разные могут покусать. Это было просто немыслимо.

Решение пришло как бы ниоткуда. В двух метрах от пещерки я увидел небольшой глинистый овражек два на полтора метра. Ну, чем не двуспалка! Кровать готова, осталось лишь выровнять края, но как без одеяла? «Простынь» – стёганое одеяльце – имелось, а вот того, чем можно было бы укрыться, у меня не было.

Я огляделся вокруг. Да вот оно! Одеяло «валялось» прямо под ногами. Небольшие брёвнышки толщиной в кисть руки я обмотал «лианами», – небольшими ползучими растениями – и получилось что-то вроде маленького «плота» или крышки для земляного погреба. Аккуратно выровняв его по поверхности «двуспалки», я с удовлетворением заметил, что никакой зверь, если даже и захочет, не подлезет под моё жилище.

А как же быть с паучками? Решение пришло само без видимых усилий. Решено было в этом овражке развести костёр. Решались сразу три задачи: поскольку ночи на такой высоте достаточно прохладны, то земля, основательно прогревшись от костра, будет отдавать тепло постепенно, размеренно. Пепел, обеззаразит любой воспалительный кожный процесс, если он, конечно, имеется, и таракашкам нечего будет делать в выжженной «пустыне». А ещё можно было бы на древесных углях приготовить себе ужин.

Я тут же почувствовал, как под ложечкой «пососало».

Вдруг зазвонил телефон. Звонила мама, интересовалась, что я сейчас делаю. «Брожу по лесу – ответил я. – Собираюсь пожить в пещерке этак с недельку». Она посмеялась, решив очевидно, что я её разыгрываю. Посмеялся и я, понимая, насколько она далека от понимания духа человеческого. Ничего не поделаешь! Она – дитя цивилизации.

Итак, нужно было готовить себе ужин. «Насобираю грибов» – подумалось мне. Вооружившись палкой-посохом, я решил побродить по лесу, но, пройдя буквально пару метров в сторону, заметил целую поляну этого растительного мяса. «Вот и ужин» – отметил я удовлетворённо. Что-то заставило меня посмотреть вверх. Я поднял голову и вновь увидел своего величественного провожатого. Его мягкая добрая улыбка в который раз воодушевила мне душу.

Вскоре в овражке запылал огонь. Сухие ветки горели ярко, не выделяя никакого дыма. Тут же отыскались старые полуистлевшие пни, коряги, неизвестно кем и когда выкорчеванные. Всё шло на топливо как нельзя кстати.

Внезапно, возле небольшого старого пня, я заметил кучу толстых веток, (уж как-то подозрительно они были свалены в кучу), а под ними – клад. Ложки, вилки, ножи, капроновые верёвки, котелок, чайник, кружки, тарелки – в общем, вся домашняя посуда. Даже иголка с нитками в небольшой пластмассовой коробочке…. Всё это лежало в кожаной сумке, аккуратно завернутой в целлофан. Рядом ещё сумка, а там – набор инструментов: пилы, мачете, топор, лопата, напильники разного сечения, ручная дрель со свёрлами, гвозди, молоток. Целая мастерская! Выходит так, что здесь и до меня уже кто-то квартировал. Вот так подарок!!! Выходит, что не один я такой помешанный, есть такие же, подобные мне люди. Кто же этот человек, и что заставило его сюда прийти? Кто бы он ни был, я был уже ему благодарен за это обретённое добро и им теперь мне нужно было разумно распорядится.