Read the book: «Артефакты Махмуда – Пахлавона», page 6

Глава десятая

.Что можно купить на Хивинском базаре под Новый Год. Начинаем строить теннисный корт с деревянным покрытием.

Лысый о чем-то быстро переговорил со здоровенным, приехавщим на полуторке НКВДшником, они выкурили по папиросе, посмеялись.. Потом, НГКВДшник что-то подписал, и приветственно отдав честь, пошел к своей машине, не обращая внимания на толпу местных жителей. После чего майор сел в Эмку, и автомобиль тронулся с места. Убитого водителя в машине уже не было. Он так же незаметно исчез, как и появился. По хозараспской дороге,, через двадцать минут неторопливой езды, в десяти километрах от Хивы, машина въехала в обширное поместье, окруженное со всех сторон четырехметровым дувалом. По самому верху которого, шла не просто колючая проволока, а спираль Бруно, с кольцами метрового диаметра. – Стоит только дотронуться до проволоки, как в штабе зазвенит звонок и на модели в дежурке загорится лампочка, – показывая, в каком месте дотронулись до колючки, в том месте, где ты дотронулся, – пояснил Лысый, въезжая на территорию базы, через дряхлые деревянные ворота. За первыми воротами были еще одни, сваренные из металлических сорок пятых рельсов[76]. – А ведь можно всю конструкцию теннисного корта, из таких рельсов сварить! – предложил новое решение проблемы Вася. – И я так думаю! Какая разница: рельсы, трубы, швеллера? Лишь бы крепко стояли, и материал был здесь! Когда-то сюда хотели провести железную дорогу. Рельсы привезли, а дорогу строить раздумали, – рассказывал Лысый, ведя машину по широкой мощеной камнем дороге, мимо военного спортивного городка, на котором занимались мальчишки, лет на пять – семь старше Васи. Секунд двадцать спустя, проехали мимо какого-того здоровенного железного квадратного бака, метров пять высотой на стенке которого стоял мужик в дубленке и с секундомером, а рядом из трубы кирпичного здания шел черный дым. «Вроде это бассейн, но какой-то странный. Вышки нет, а глубина метров пять. Очень похож на бассейн для тренировки водолазов!» – прикинул Вася, оценивая футбольное поле, и две волейбольные площадки, на которой две команды вяло перекидывали мяч. Около баскетбольных щитов имелся теннисный корт, огороженный сетчатым забором со всех сторон, а дальше приличных размеров пустое поле, на краю которого стояла деревянная будка, с тремя окнами, и трубой, из которой валил дым. Около будки стояли три грузовика с рельсами и стройматериалами в виде черепного бруса. Буквально следом за ними подъехала большая тупорылая машина, из которой начали выгружаться солдаты. – Я пошел в свою будку греться, а вы командуйте! После наших военных подвигов совсем неплохо немного прилечь! – выдал Вася, выгружая свои вещи из машины. С помощью двух солдат Вася перенес вещи в будку, размером метров шесть квадратных, где имелся топчан, с матрасом и шерстяным одеялом, стол с чайником, полевой телефон, печка-буржуйка, в которой весело горел огонь, и две электрические розетки. На вешалке висела солдатская форма, без знаков различия и брезентовый плащ. В левом углу нашелся небольшой умывальник со сливом и одним медным краником, из которого капала вода. На улице затарахтел двигатель, и Вася непроизвольно выглянул. Около будки стоял квадроцикл, за рулем которого гордо сидел солдат в черном кожухе и орлом смотрел вправо. На переднем и заднем багажниках квадроцикла были навалены рейки длиной по два метра. Мотор взревел и квадроцикл медленно поехал. Теперь уже сзади сидел еще один солдат с мерной рейкой геодезистов. В будку заскочил Лысый, и прямо с порога спросил: – Стойки будем, какого размера ставить? – Давайте по два метра. Тогда их не нужно будет бетонировать! Если что случится, можно будет домкратом приподнять и забутить три – четыре стойки, – посоветовал Вася, смотря, как споро работают строители, забивая через два метра колышки, сделанные из черепного бруса. Под вешалкой обнаружилось ведро, пачка немецкого стирального порошка Хенкель и большой брусок хозяйственного мыла. Скинув с себя трофейную форму, Вася быстро помылся, переоделся в новую, а старую, вместе с буденовкой замочил, кинув в ведро горсть стирального порошка. На улице заработал отрезной станок, который стал распиливать рельсы на куски по два метра. Зазвонил полевой телефон. – Вас слушают! – отозвался Вася, нажимая большую кнопку на трубке. – На обед в больницу сегодня не поедем. Работы полно. Тем более, что обед у вас с майором есть! – выдал старший майор. – Ночевать будем в больнице? Лечение же надо принимать и мне и Вам! – напомнил Вася, взгляд которого упал на хурджумы. – Посмотрим! Работы очень много! – Работа идет полным ходом, и пока я не нужен при строительстве. Разрешите съездить на базар за фотометром и лампочками? Вы приказали посмотреть свет на первой теннисной площадке! Отлучусь всего на пару часиков! – вежливо попросил Вася. – Посмотри десяток настольных ламп, и себе на ноги ботинки! И глянь какую-нибудь легкую обувь! Если попадутся теннисные ракетки – тоже бери! Как только сделаем теннисный корт, попробуем поиграть! – озадачил Васю старший майор, и коротко выдохнув, продолжил распоряжаться: -Через пятнадцать минут быть на КПП в полной форме! Спиши номер Вальтера, на КПП впишем в документ! – приказал старший майор, и стал кого-то распекать, еще не положив телефонную трубку на рычаги, не утруждая себя только нормативной лексикой. Вася открыл дверь и тут же увидел Лысого, стоящего у теодолита и озабоченно чешущего затылок. Резко ладонью стукнув в дверь, Вася заставил Лысого дернуться и повернуть голову. Подняв вверх правую руку с открытой ладонью, Вася привлек внимание Лысого к своей скромной персоне, и тут же снова скрылся в будочке. «Стресс от огневого контакта быстро не проходит! У американцев бойцы после боевых действий отдыхают один к трем по времени!» – выдал информацию второе «Я», оттесняя скромного интеллигентного санитарного врача в дальний уголок сознания. Вася подошел к столу и тут же записал все задания старшего майора на половинке тетрадного листка. -Ты меня все больше поражаешь, пацан! То стреляешь, как снайпер и ведешь боевые действия, как настоящий оперативник СМЕРШа, то обнаруживаешь таланты в строительстве! – заявил Лысый, появляясь в будке. – Но я же не могу подзывать товарища майора свистом! Как на меня и вас посмотрят ваши подчиненные? – отозвался Вася, подвязывая под гимнастерку поясной платок с деньгами, реквизированными у боевиков. И сам себя тут же поправил, вопросительно смотря на Лысого: «Надо следить за своими разговорами и поступками очень внимательно!» Лысый снял шапку, подошел к буржуйке, и налив в пиалу кипятка, сделал маленький глоток. – Обращаться ко мне можешь товарищ майор. Но ты же не за этим звал, товарищ воспитанник? – поднял вверх брови Лысый. – Нам с вами приказано отбыть на базар для закупки следующих материалов! – сообщил Вася, передавая майору листок бумаги. – Не поздно ли едем? Хотя сегодня предновогодний день и люди вынесут последнее, чтобы хоть как-то справить Новый год! – высказал сомнение Лысый и тут же сам его опроверг, разворачиваясь на месте. И уже в дверях, добавил: – Хотя чего не купим сегодня, доберем завтра! Быстро одев только утром купленный кожушок, Вася обнаружил справа приличных размеров висячий замок с ключом, и кинув взгляд на хуржум, которые местные называли несколько иначе, вышел наружу. Ледяной ветер чуть не сбил с ног, ударил тысячами песчинок по лицу, и Вася сразу пожалел, что замочил шапку-буденовку в ведре. Все вояки, занятые установкой стоек, попрятались в кузовах машин, откуда стелился синеватый дымок, показывая, что внутри находится печки. Ухватившись за дверную ручку, Вася остался на месте, и плотно прижавшись к двери, быстро вдел дужку замка в дверную ручку и остановился, осененный внезапной мыслью: «С такими ветрами лучше всего сделать маленькую ветроэлектростанцию! Надо только найти электрогенератор! Хорошо бы найти на двести двадцать вольт, но пойдет на сто десять, тридцать шесть, и даже на двенадцать, а то и на шесть! Очень много автомобильных лампочек сейчас ходит по рукам у населения!» От гениальных размышлений Васю оторвал автомобильный сигнал. Хлопнула автомобильная дверь, и вот уже сильные руки Лысого потащили Васю, и закинули внутрь автомобиля. Следом залез Лысый, пропихнув Васю на пассажирское место. – Ты, чего стал, как соляной столб на озере Эльтон? – спросил Лысый, с силой захлопывая за собой дверь. – Пришла идея сделать ветрогенератор, для выработки электроэнергии в полевых условиях! Собственно это не моя идея, а Джека Лондона, но попробовать можно. А вдруг получится? Ветряк работает тихо, как и генератор, и может прилично вырабатывать электричества. И двенадцать и двадцать четыре вольта! Для пастухов в пустыне, и в горах, где постоянно дует ветер – незаменимая вещь! И проводов тянуть не надо! – захлебываясь словами, выпалил Вася, в голове которого поэтапно прорабатывалась воплощение идеи в металл. – Подробнее на бумаге изложи, а я после базара старшему майору передам! – пообещал Лысый, трогая машину с места. Снова потянулась дорога по городку, который теперь, Вася рассматривал с правой стороны, обнаружив заасфальтированный плац, по которому мальчишки, по четыре человека в ряд, маршировали, высоко вскидывая ноги. «Таких упражнений мне доктор не прописывал! Особенно с моим сегодняшним телом! Надо срочно наращивать мышцы и заняться физической подготовкой! И есть больше мяса!» – дал себе задание Вася, негромко буркнув: – Будет сделано! И тут же посмотрел налево, прикинув, сто на таком плацу может заниматься батальон, не особо мешая друг другу. И отложил в голове, что в детский дом не стоит ни в коем случае возвращаться, так как там будет немедленно расшифрован и в лучшем случае отправлен в дурдом, то бишь, психиатрическую больницу, а в худшем, в институт мозга, откуда выйти нормальным человеком, будет весьма проблематично. Остановившись перед закрытыми воротами КПП[77], Лысый требовательно посигналил. Дверь КПП открылась, и из нее высунулся молодой парень в военной форме, и, ткнув пальцем в Васю, поманил рукой к себе. В жарко натопленной комнатке КПП находились два парня в военной форме. Один – лет двадцати пяти, с тремя треугольниками[78] в петлицах, второй, лет семнадцати, просто в военной форме с одной полосой в малиновой петлице[79], который с любопытством смотрел на Васю. – Распишитесь в журнале мальчик! – предложил молодой человек с треугольниками, подвигая большой журнал, где против его фамилии стояло: «Пистолет Вальтер» номер, выставляя на стол стеклянную чернильницу, с воткнутой в нее деревянной ручкой с железным наконечником, в который было вставлено стальное перо, с утолщением на конце. Вася четко продиктовал номер пистолета, который точно отпечатался в голове и взяв ручку, обтер перо о край чернильницы, и только после этого расписался выведя буквы «Лен» с закорючкой на конце. – Предъявите оружие для осмотра, воспитанник! – предложил молодой человек с треугольниками в петлицах. Требовательно протягивая правую руку, а левой конечностью убирая чернильницу с ручкой куда-то под стол, где вероятно имелась открытая полка. – Пожалуйста! – вежливо ответил Вася, вынимая из кармана кожушка пистолет. – Чистить оружие надо, воспитанник! Салага! И отвечать строго по уставу на обращение старших по званию! – заметил молодой человек, сверяя номер оружия с записанным в журнале. – Виноват! Исправлюсь! Больше не повторится! – встал по стойке «Смирно» Вася, преданно смотря на молодого человека, о воинском звании которого не имел понятия, но откуда-то зная, что воинские звания НКВД не только не соответствовали армейским, но имели свой собственный смысл, понять который простым смертным не дано. Сунув руку в стол, молодой человек, который никак не мог иметь звание больше старшего лейтенанта, но судя по треугольникам в петлицах, в нем было что-то офицерское, вынул бардовое коленкоровое служебное удостоверение. Раскрыв удостоверение, молодой человек внимательно на него посмотрел, перевел взгляд на Васю, хмыкнул и аккуратно внес номер пистолета обычной ручкой со стальным пером, которую макнул в стеклянную чернильницу, стоящую в центре стола. Чернила в этой чернильнице были черные, как и все записи в удостоверении. В первой чернильнице чернила были фиолетовые и какие-то бледные. – Воспитанник! Вы должны без особой нужды не обнажать ствол! – выдал молодой человек первую вводную, и сунув руку в стол, достал кобуру скрытого ношения под левую руку. – Спасибо! – поблагодарил Вася, прикидывая, что под левой мышкой никто в первом приближении искать пистолет не будет, так как стреляющих левой лукой людей, довольно мало. Дверь резко распахнулась, и в проеме показалось злое лицо Лысого. – В чем дело? Почему задерживаете воспитанника? -рявкнул Лысый, вперив в молодого человека на КПП бешенный взгляд. – Выдавал воспитаннику служебное удостоверение и кобуру скрытого ношения, товарищ майор! – доложил молодой человек, передавая закрытое удостоверение Васе. – В руки никому не давать. Ознакомляться могут только из твоих рук! Поехали! – предложил Лысый, не обращая внимания на военных на КПП. Усевшись в машину, Вася, открыл только что выданное удостоверение и прочитал: «Предъявитель, Ленский Василий Семенович, воспитанник в\ч 69867 пользуется всеми правами действующего сотрудника НКВД с правом ношения закрепленного за ним оружия Вальтер за номером 45987623». Командир в\ч 69867 старший майор Р. Н. Копань». В удостоверении имелась даже немного состаренная фотография Васи, на которой ему было лет четырнадцать. – Круто! – не удержался от выражения двадцать первого века, Вася, убирая удостоверение в нагрудный карман гимнастерки, смотря в правую сторону, где проскочили три одинаковых аккуратных кирпичных домика, с палисадником и деревянным, резным штакетником. – У тебя какие-то странные выражения проскальзывают! Я таких слов никогда не слышал! – подозрительно выдал майор, бросая на Васю быстрый взгляд. Вася не мог сказать, что он нахватался таких слов от внука, вот только с какой стороны: врача или второго «Я», в котором было много от спецназовца – сходу не смог вспомнить. – Я где-то слышал! Наверное, в детдоме кто-то сказал! – махнул рукой Вася, и тут же постарался перевести разговор на другую тему: – Домики интересные справа промелькнули. Совсем не похожие на местные развалюхи! – Это дома немцев, которые много лет здесь жили! – заявил Лысый, резко нажимая на тормоза. В десяти метрах впереди, прямо на дорогу, шустро выскочила девушка в приталенном белом полушубке и подняла вверх красный флажок. – Теперь надолго остановили! – покачал головой Лысый, выключая двигатель автомобиля. – Расскажите о Махмуд-Пахлаване! – попросил Вася, смотря как на дорогу вылезает первая грузовая машина, покрытая зеленым тентом. – По словам Шамсиддина Соми, автора книги знаменитой книги «Комус-ул-аълом» [80] Пахлаван Махмуд был учёным, поэтом, непобежденным борцом и силачом, кроме того он шил шапки и шубы.

Свои рубаи и поэмы Пахлаван Махмуд писал на арабском и древне-хорезмийском языках. Одной из самых знаменитых поэм считается «Канзул хакойик» [81]. В поэмах и рубаях Пахлаван Махмуда отражаются его суфийские идеи и мысли. Некоторые рукописи поэта дошли до наших дней, и сейчас хранятся в Институте востоковедения Академии наук Узбекистана в Ташкенте. Пахлаван Махмуд считается одним из суфийских пиров. И как каждый суфий он был занят каким-либо ремеслом, которое приносило ему доход. Пахлаван Махмуд, был скорняком и судя по его дому, который был им построен из жженого кирпича, имел большой участок и находился в центре города, был прекрасным мастером. – Посмотреть на дом Махмуда Палван Ата можно? – не очень вежливо перебил майора Вася, смотря на своего собеседника горящими глазами. – К сожалению дом Махмуда Пахловона не сохранился. Ведь прошло столько времени! – развел руками майор, с интересом смотря на Васю. – Жалко! У него дома должно было быть столько диковин! – мотнул головой Вася, смотря, как перед ним проходит Студебеккер [82], закутанный плотным брезентом, под которым угадывались направляющие «Катюш» [83], о чем Вася не стал говорить вслух, вспоминая их облик по парадам на день Победы.

– Раз Махмуд Пахлаван часто и покупал книги, которые в двенадцатом веке, стоили целое состояние, то борец явно неплохо и совсем не бедно жил! Да и путешествовал он много! Был в Персии, Мекке и даже в Индии! – завистливо заявил майор, зачем-то облизав толстые губы.

– Но ведь он же был великим борцом. Он не на халяву боролся! – не отступил от своей точки зрения Вася.

– Опять эти странные слова! Что такое «Халява»? – подозрительно спросил Лысый.

Слово «Халява» произошло от украинского «Халявка» – верхней части голенища сапога, куда нога легко проскакивает! – ловко вывернулся из затруднительного положения Вася, мысленно трижды дернув себя за язык.

– В одном из хадисов ^[84] говорится, что мусульманину следует трудом своим добывать себе пропитание. Цитирую дословно: «Лучше собирать в горах хворост, продавать его и таким образом находить себе на пропитание, чем жить на подаяния!». Жизнь Пахлаван Махмуда является примером следования этому завету Корана! – выспренно заявил Лысый, явно показывая свою образованность. – Что кроме мавзолея, еще в Хиве носит имя Махмуда Пахлавона? – поинтересовался Вася. Он нарочито, восторженно смотря на Лысого, стараясь быстрее уйти от скользкой темы религии. – В честь Палван Махмуда, имеется, по-хорезмийски, назван главный канал-арык города, питающий Хиву водой, «Палван-йап», – с видимым облегчением ответил Лысый, который сам уже жалел, что свернул на религиозную стезю, оглянулся, внимательно посмотрел назад. – Какой город был в самом начале столицей Хорезма? – снова спросил Вася, наливая пиалу чая из полного термоса. – Хива не была изначально столицей Хорезма. Историки говорят, что в одна тысяча пятьсот девяносто восьмом году Амударья, отступила от прежней столицы Ургенча. Амударья, протекая по территории ханства, впадала в Каспийское море по старому руслу, известному как Узбой, снабжая жителей водой, а также обеспечивала водный путь в Европу. До сих пор вдоль русла Узбоя есть поселки и города, а за Аралом есть дорога к Мерву[85], по которому проходили торговые пути, и даже знаменитый Шелковый Путь! Говорят, у Махмуда Пахлавана были два небольших кристалла, которые могли копировать предметы! Представляешь, Вася! Положил патрон между кристаллами, и сказал слово! И у тебя два патрона! Самых лучших бронебойных патрона! На войне с хорошим оружием запросто можно кучу фашистов настрелять и не только героем стать, а большим начальником! И кошель безразмерный он привез из странствий дальних! А нож, который может пробить любую сталь, перерубить любую саблю, пробить любой доспех – местные сказки рассказывают! Танки, нож Махмуда – Пахлавона, может вскрывать, как консервные банки! – на одном дыхании выпалил майор, кинул быстрый взгляд в зеркало заднего вида, на Васю, смотревшего вперед с вытаращенными глазами, и замер в неподвижности, повернув голову влево градусов на десять, остановившимся взглядом смотря перед собой. «Я прямо сейчас вижу перед собой большую стопку золотых монет, которую копирует товарищ майор! Раз – и две стопки золота перед тобой! Два! И ты хозяин четырех столбиков золота! И дальше в геометрической прогрессии! Золотые монеты, а не бронебойные патроны! Кому ты лапшу на уши вешаешь, майор? Что-то ты знаешь про Блатного, а говорить не хочешь! И с меня ты взгляда не отводишь! То есть: надо быть вдвойне осторожнее! Я и так вызываю у майора подозрение! Но пойти против старшего майора ты не хочешь, да и не можешь! И самое главное: Блатной говорил чистую правду перед своей смертью! И кристалл, и нож на самом деле, артефакты с особыми свойствами, за которые меня не то что убьют, а разберут на молекулы!» – про себя обрисовал существующее положение дел Вася – Денис Никифорович. Майор глубоко вздохнул, встряхнул головой, и как ни в чем не бывало, продолжил исторический экскурс, уходя от опасной темы артефактов Махмуда Пахлавона, но четко ее обозначив: – В течение веков река Аму-Дарья радикально меняла своё русло несколько раз. Последний поворот Амударьи в конце шестнадцатого века погубил Гургандж – старое название Ургенча. На расстоянии ста пятидесяти километров от современной Хивы, недалеко от населенного пункта Куня-Ургенч[87] находятся руины древней столицы, – снова замолчал майор, неподвижно уставившись сквозь ветровое стекло вперед. – Я читал, что великий Хорезм занимал

огромную территорию, простираясь до

Кавказа и Индии, южной части России и северного Ирана. Менялись столицы, поскольку

многие из них находились у реки Амударьи, то, когда уходила вода – столицу приходилось переносить, – вставил слово в монолог майора Вася, не забывая восторженно смотреть налево.

Все так же смотря перед собой неподвижным взглядом, Лысый продолжил рассказ: – В третьем веке до нашей эры здесь прошла греко-македонская армия Александра Великого. Кстати, недалеко от Мерва, то есть города Мары, была организована очередная Антиохия, воинами Александра Македонского. – Что такое Антиохия? – моментально прицепился к незнакомому слову Вася. – Потом расскажу! А пока мы путешествуем по пескам времени Хорезма! – махнул рукой Лысый, принимая очередную пиалу чая. Глотнув чая, Лысый внимательно посмотрел на своего единственного слушателя, и продолжил: – Встретили Александра Македонского лепешками и богатыми дарами, и как пишут историки, хорезмийцы подарили Искандеру Македонскому тысячу лошадей! И не прогадали! Не стал великий завоеватель разрушать Хорезм! Немного погости, передохнул и пошел дальше! – закончил Лысый, включая двигатель автомобиля. Еще десять минут неторопливой езды, и автомобиль остановился около широко открытых облезлых металлических ворот.

– А столпотворение не случайно – улица связывает два базара, второй, а в не сезон, занимает площадку Хивинского хлопкоочистительного завода. Завод был основан в девятьсот седьмом году визирем Исламом-хаджой. Не исключаю, что и ворота его – еще тех же времён, может быть арка старинных Гандимьянских ворот, названных в честь кишлака, где был подписан договор о русском протекторате над Хивинским ханством, – выдал Лысый очередную справку о историческом месте, где они остановились. – Народу много и не ровен час машину растащат! – покачал головой Вася, выуживая из кармана две рублевые бумажки. В пяти метрах от них пятеро десятилетних пацанов увлеченно играли в лянгу[88], а около стены человек двадцать в ашички[89]. Вася вытащил из кармана еще пять рублей, открыл дверь автомобиля, и вышел на улицу. Игра в лянгу и ашички моментально прекратилась. Ткнув пальцем в самого рослого игрока в лянгу, Вася обратил внимание, что ветер совсем стих, жестом подозвал. И когда парень подбежал, сразу дал пять рублей, предложив, по-узбекски:

– Посмотри за машиной – еще получишь! Дай пару ребят – покупки тащить! – Хоп баджарамиз[90]! – моментально отозвался парнишка, который был года на три старше Васи. Одетый в большую шерстяную гуппи[91] или курт[92] и танбал[93]. Старенькие, сильно потертые, резиновые галоши, одетые на босую ногу, четко вписывались в небогатые наряды посетителей рынка. – Башлык[94]! Возьми меня носильщиком! Я тебе все на базаре покажу! – неожиданно предложил парнишка, почему-то смотря вправо. – Болди[95]! – согласился майор, непонятно каким образом оказавшийся рядом. Мальчишка рванул с места. Подбежал к своим товарищем, что-то быстро сказал, и через пол минуты, вернулся в ватном халате и тюбетейке, с еще одним крепким парнишкой, точно так же одетым. Солнце, уже прилично перевалившее полдень, несмотря на сплошные облака, хорошо освещало замусоренную землю базара, и множество людей вокруг, громко и азартно торгующихся и о чем-то мирно беседующих друг с другом. Быстро пройдя метров сто пятьдесят, майор остановился, и спросил по-узбекски, не поворачивая головы: – Мне надо купить военные хорошие ичиги на мальчика! – Хоп баджарамиз! – хором ответили мальчишки, и разом повернувшись, пошли налево. Через десять метров начали попадаться старые люди, стоящие со всяким барахлом, хламом, и даже мебелью, явно европейской внешности. Одна старушка держала перед собой здоровенный черепаховый гребень, явно больше полуметра длиной. Гребень был богато инкрустирован перламутром и разноцветными породами дерева, среди которых было и розовое, которое Денис Никифорович, как, впрочем, и Вася, выдел впервые. И тут Вася увидел большой брезентовый ранец, из которого крепкий, невысокий мужик, лет сорока, с рубленным обветренным лицом, одетый в новую телогрейку, вынимал коричневые кожаные ботинки тридцать седьмого – тридцать восьмого размера. Вася толчком, отправил майора вперед, дернув высокого парнишку, и предлагая ему остаться, понимая, что мужик, явно откуда-то скоммунизил новые ботинки и в присутствии взрослого военного, торговаться не будет. А вот с мальчишками непризывного возраста торг может получиться. – Добрый день! – по-русски поздоровался Вася, простодушно разведя руками. – Ты что здесь, мальчик, один делаешь? – нахмурился мужик, не удостоив спутника Васи мимолетным взглядом, все свое внимание, сосредоточив на свободно держащимся, русском мальчишке. – Присматриваюсь к вашим ботинкам! Размерчик для взрослых маловат, чай будет, – прокомментировал Вася вторую пару кожаных ботинок с какими-то бинтами и кожаными шнурками, аккуратно свернутыми в рулончик. Мужик выставил три пары на продажу, и из-за спины достал второй, теперь уже кожаный ранец. – И сколько вы хотите получить за ваши старинные ботинки? – лениво спросил Вася, смотря как к ним подходят два худых узбека, лет двадцати пяти, с золотыми фиксами и в щегольских сапожках – гармошкой. У правого парня был сломан нос, и он смешно им швыркал, как будто хотел высморкаться. Повернувшись правым боком к Сломанному Носу, Вася сунул правую руку в карман, вытащив рукоятку пистолета, и сразу спрятал. Устраивать второе боестолкновение, сегодня, у Васи не было никакого желания. Парень понятливо кивнул, и начал отходить, зыркая глазами по сторонам и вытащив руки из карманов. Но Вася отрицательно махнул головой, глазами показывая влево. Парнишка, которого они прихватили около ворот, втянул голову в плечи, стал тихонько отходить вправо. – Тохта ^[97]! – посоветовал Вася, и, повернув голову, глазами указал на рябого старика, сидевшего около полуразвалившегося глиняного дувала. Старик, разложив перед собой какие-то мелочи и сверток, из которого выглядывали две деревянные ручки, с наслаждением ковырял в носу, зачем – то жуя тонкими губами. «Похоже ракетки от настольного тенниса! Тоже неплохая добыча! Теннисный стол, а лучше пару, с помощью Лысого, можно сделать за пару часов!» – пришла в голову Васи еще одна интересная мысль. Понятливо кивнув головой, Сломанный Нос со своим коллегой отошли к старику и стали о чем-то негромко говорить. – У тебя нет таких денег, маленький солдатик! Иди отсюда и не привлекай внимания ко мне! – предложил мужик, вынимая из мешка стопку стеклотекстолитовых пластин, толщиной миллиметра два, шириной сантиметров двадцать и длиной с пол метра. – Это что за пластины? – деланно удивился Вася, решив их купить за любые деньги. – Понятия не имею! Могу тебе такому умному мальчику отдать по сто рублей за пластину! – Лучше по двадцать! – в пять раз сбил цену Вася, сам не новичок на восточных базарах. – Давай по пятьдесят рублей и забирай еще тридцать штук! – внес новое предложение мужик, азартно блестя глазами. – По тридцать за штуку, и я беру все! – выдал Вася, сунув руку во внутренний карман кожушка. – И ботинки вместе с обмотками? – широко открыл глаза мужик. – Вы пока не сказали цену, уважаемый! – заявил Вася, отворачиваясь и отсчитывая полторы тысячи рублей. – По пятьсот рублей за пару! – снова назвал цену мужик, боязливо оглядываясь по сторонам. – По сто рублей! Ботинки старые, нитки гнилые, их все перешивать надо, – поставил условие Вася, отметив вынырнувшее в толпе лицо майора. – Давай по сто пятьдесят и я тебе вместе с рюкзаками отдаю! – предложил мужик, вертя в руках новый танкистский шлем. – По сто двадцать и я забираю шлем! – решил Вася, одновременно выдергивая шлем из рук мужика. – Договорились! – согласился мужик, забирая деньги, отдавая товар, и с хорошей скоростью, рванув в толпу, на бегу засовывая деньги во внутренний карман. Вася тут же надел шлем на голову и отвернувшись, отсчитал две тысячи рублей, которые таяли как снег весной. Около мешка и двух ранцев появились два парнишки, которые шустро складывали вещи в емкости, испуганно и восхищенно смотря на Васю. – Закиньте вещи в машину, а я на пять минут отлучусь! И снова приходите сюда! – махнул рукой Вася, направляясь к старику, около которого на корточках сидели два блатных парня. Жест правой рукой, и Поломанный Нос вскочил на ноги и подошел к Васе, на голове которого красовался только что купленный танкистский шлем. – Мне нужен Лафа! У меня к нему есть важное сообщение! – быстро сказал Вася, профессионально обнаружив двух топтунов ^[98] – узбеков, стоящих около худенькой женщины продающей курт. «Похоже, это я зарисовался с кучей денег! Пацан, а деньгами сорит! Нонсенс!» – оценил появление топтунов Вася, отмечая, что Сломанный Нос переминается с ноги на ногу, не очень явно, демонстрирует нетерпение и готовность в любую секунду рвануть с места. Вася, тем временем, подошел к интеллигентного вида русскому старику, лет семидесяти, с очень приличным гаком, с грязным мешком у ног, из которого торчало небольшое колесо. И, что, самое интересное, – от мешка сильно тянуло бензином. – Лафу менты взяли и сильно избили! Ливер отбили и почки! Кровью ссыт и встать со шконки не может! – шепотом сказал Сломанный Нос, косясь на топтунов. – Тогда разговора нет! – так же шепотом, отрезал Вася, наклоняясь к мешку.

– Приходи к усто ^[98] – Ильхому Левше в махалле Бирлик! Только приходи один, без хвоста! – шепнул Сломанный Нос, бочком ввинчиваясь в толпу. Вася потянул за колесо и на свет появился маленький двухколесный мокик, с бензиновым двигателем около переднего колеса. – Все работает, как часы! И даже третье запасное колесо есть! Пятый раз на рынок хожу и ни одного покупателя! – взмолился старик, вынимая из мешка пару резиновых ласт, маску с треснутым стеклом, и только потом колесо, с железной штуковиной сбоку. «Значит можно сделать из двухколесного мокика – трехколесный! А еще лучше гонять на двухколесном! Как есть! Я обретаю мобильность и свободу передвижения!» – понял Вася, с брезгливой миной, ногтем царапая совершенно целое колесо. – У меня и запасные камеры есть и запасной аккумулятор! – продолжал уговаривать старик, видя заинтересованного покупателя. – И сколько вы хотите за ваш металлолом? – небрежно спросил Вася, вынимая пачку зеленых пятидесятирублевок. – Две тысячи рублей, сынок! Бельгийская машина, которая только недавно выпущена! – Всего в тридцать первом году, дедушка! Нехорошо обманывать маленьких мальчиков! – небрежно бросил Вася, ногтем постучав по никелированному рулю, на котором была выбита эта цифра. Топтуны, прямо подскочили на месте, и казалось, у них зашевелились уши, как у сторожевых овчарок. «Сейчас, доблестные хранители порядка, попробуют развести мальчишку на месте!» – предположил Вася, но увидев майора рядом, успокоился, жестом подозвав мальчишек. – Возьмите молодой человек! Будете летом кататься и меня добрым словом вспоминать! – взмолился старик, протягивая худые трясущиеся руки к Васе. – Только из уважения к вашим сединам, отец! – решил Вася, отдавая тысячу рублей. – У меня есть еще четыре французские ракетки для лаун-тенниса! Практически новые! – неожиданно заявил старик, пряча полученные деньги во внутренний карман своего кургузого пальтишки, и застегивая карман большой английской булавкой.