Read the book: «Портрет»

Пролог

Не надо давать клятвы, особенно если не можешь их сдержать.

"Обещание океана", Франсуаза Бурден

Париж, Франция

За массивным письменным столом из красного дерева сидела девушка и держала в дрожащих руках письмо. Вернее сказать, извещение о смерти военнослужащего, переданное ей пару часов назад почтальоном по фамилии Дюбуа. Незнакомка безэмоционально смотрела на конверт, так и не решаясь вынести себе страшный приговор. Вдох. И ещё один. Резким движением канцелярского ножа она вскрыла письмо и взяла в руки небольшой клочок бумаги. Девушка быстро пробежала глазами текст, уже заранее зная, что там написано.

"С прискорбием сообщаем Вам о смерти лейтенанта Французский армии Дэниэля Де Лабо. При покойном было найдено письмо и медальон. Прикладываем их к данному извещению.

Капитан 3-его подразделения 6-го корпуса, Франсуа Мартен".

Она зажмурила глаза в надежде сдержать непрошеные слёзы. Несколько капель успели упасть на стол и намочить второй бумажный отрезок, выпавший из конверта. Словно опомнившись, девушка порывисто раскрыла листок и сразу узнала почерк отправителя.

"Милая моя Елена…"

Из её груди вырвалось рыдание. "Нет. Нет. Нет." Она не могла поверить, что всё это взаправду.

"…вот уже несколько дней наш корпус, расположившийся недалеко от Мецы, ждёт приказа о начале боевых действий. Все мы находимся в томительном ожидании сражения, которое приведёт к неизбежным потерям. Каждый из нас надеется, что и в этот раз сумеет выбраться живым. Но я не надеюсь – я знаю! Елена, мы провели вместе всего несколько недель, и находимся в разлуке уже полгода, но мне кажется, что я знал Вас всегда, ведь Вы единственная, кто сумел пробиться сквозь мою броню. Вы вдохнули жизнь в мое существование, за что я буду благодарен до конца своих дней. Война не отнимет меня у Вас. Не сомневайтесь во мне ни на секунду. Мы всегда будем вместе. Именно с мыслями о Вас я вступлю в завтрашний бой, и именно эти мысли вернут меня домой. Как жаль, что я не сказал этого раньше, но я люблю Вас, Елена; я пишу это письмо и смотрю на портрет в медальоне, что Вы отдали мне перед уходом на фронт.

Я вернусь. Обещаю.

Ваш Дэниэль"

– Но вы не вернулись ко мне, – прошептала девушка. – Не вернулись…

Елена поднялась и вышла из-за письменного стола. Слезы застилали глаза и жгучими ручьями скатывались по бледным щекам. На ощупь она добралась до двери, ведущей на балкон, и распахнула ее настежь. Ей не было дела до того, что ее светлые волнистые волосы не уложены подобающим образом, а из одежды ее тело прикрывала лишь белая нижняя юбка и бежевый бельевой корсет. Ей нечем было дышать, и она упала на колени, не замечая боли от удара о твердый пол. Девушка смотрела прямо перед собой, но не видела, как по переулку чинно прогуливались прохожие, изредка одаривая взглядом несчастную незнакомку, оплакивающую свою потерю. Никто не совершил попытки узнать, что с ней случилось или нужна ли ей помощь. Да и можно ли помочь человеку, жизнь которого была полностью разрушена?

Неизвестно, сколько прошло времени, час, а может и целый день, но в конце концов Елена поднялась с пола и вошла обратно в кабинет небольшой квартиры, принадлежавшей Дэниэлю. Она оглядела комнату, которая несмотря на обилие мебели, показалась ей пустой. Прямо перед ней у дальней стены стоял письменный стол, за которым по вечерам сидел ее возлюбленный, потягивал бурбон и разбирал корреспонденцию. Слева от стола располагалось несколько книжных шкафов с внушительной коллекцией книг, а справа находился просторный диван, где они с Дэниэлем вместе читали "Графа Монте Кристо" за несколько дней до того, как их разлучили. Недалеко от дивана почти рядом с балконом стоял мольберт и небольшой столик с красками, кистями и палитрами. Это принадлежало ей, Елене. С того самого момента, как она стала жить у Дэниэля, он выделил ей пространство в своём маленьком, холодном мире и позволил наполнить его яркими красками. Девушка посмотрела на чистое белое полотно на мольберте.

– Почему вы не разрешили мне написать портрет? – надломившимся голосом произнесла она. – Ваш образ навечно останется в моей памяти. Я так люблю вас. Нет… Нет. Я не смогу так просто смириться, любовь моя. Я сохраню ваш образ в вечности.

Голос Елены предательски дрогнул. Девушка смахнула последнюю слезинку и яростно схватила палитру с красками. Несколько дней она провела у холста, не спала и не ела, как в бреду запечатлевая каждую черточку любимого человека на бумаге. Когда работа была завершена, обессиленная и заметно осунувшаяся девушка провела рукой по портрету любимого.

– Мы всегда будем вместе… – пробормотала Елена перед тем, как сознание покинуло ее и она погрузилась в небытие.

Глава 1

Воспоминание о пережитом счастье – уже не счастье,

воспоминание о пережитой боли – это все еще боль.

Джордж Гордон Байрон

Наши дни

Раньше я ничего не знала о любви. О той любви, которая переворачивает жизнь с ног на голову, меняет саму твою суть. Множество неудачных попыток отношений заставили меня принять тот факт, что я просто не создана для них. И всё же я верю в любовь. Я сама знаю сразу две истории, которые основывались на настоящих чувствах.

История моей родной семьи продлилась недолго и закончилась весьма трагично одной февральской ночью на Pont Neuf. Водитель грузовика не справился с управлением и лоб в лоб столкнулся с машиной моих родителей. Их любовь умерла вместе с ними. Мне тогда было пять лет. Вторая история, моих приемных родителей, проживших вместе более тридцати лет, до сих пор таит в себе искренние чувства, расцветающие всё ярче с каждым годом. Я своими глазами видела, что та самая великая любовь, о который пишут в книгах, существует. Только не для меня. Так продолжалось, пока судьба не свела меня с ним и не поставила перед самым сложным выбором, который может сделать человек: я или он.

В одной руке я держу свернутый листок бумаги, на которым аккуратным почерком выведены слова прощания, а в другой находится зажигалка. Я больше не боюсь. Я знаю, что должна делать. Я иду к нему.

Двумя месяцами ранее

Т-р-р-р-р-р-р-р!

Звук надрывающегося будильника не сразу приводит меня в чувство после ночи беспокойного сна. Рукой я стараюсь нащупать на прикроватной тумбочке телефон, но неловким движением сбиваю его на пол. "Чёрт". С трудом открываю глаза и наконец нахожу источник неприятного шума, а затем торопливо выключаю его. Откидываюсь на подушку, стараясь сбросить с себя остатки ночного кошмара. Сейчас в памяти остались лишь отрывки, сменяющие друг друга как кадры из фильма, где в главной роли я и мужчина, одетый очень необычно, я бы даже сказало старомодно. Вокруг нас полыхает пламя, но мы не можем убежать, а может быть не хотим. Нас тянет друг к другу, но затем я теряю его из виду. Сон рассеивается. Я медленно прихожу в себя.

Сегодня знаменательный день. Меня ожидает поездка в Нормандию для выполнения крупного заказа по оценке предметов искусства. Господин Жеванни – владелец фирмы, доверил его мне, что немного удивляет, ведь я не обладаю таким внушительным опытом работы, как остальные мои коллеги. Я боюсь не справиться, но всё же отказываться от этого заказа было бы нелепо, ведь гонорар за него в три раза выше моей обычной зарплаты. Помимо этого господин Жеванни обещал перевести меня в другой отдел с дальнейшим повышением оклада и предоставить возможность самостоятельно искать клиентов.

Я всегда была влюблена в искусство. В детстве мы с родителями часто посещали музеи – Лувр, галерею Д’Орсе, Монмартр. С моими родными родителями. Приемная семья тоже поддержала меня в моём интересе. Мы продолжили посещать музеи, но уже по всей Европе. Лилиан и Фабио стали мне по-настоящему близки, они любили меня и дали хорошее образование. Даже сейчас, когда я живу отдельно, мы часто общаемся и устраиваем ежегодные совместные поездки за границу.

Утренние сборы занимают у меня не много времени, так как основная часть вещей уже рассортирована по органайзерам и уложена в чемодан. Я – неисправимый перфекционист, и порядок для меня очень важен. Мне кажется, что он возвращает чувство контроля над жизнью, которое я утратила в детстве после потери родителей. С тех пор я слегка помешалась на упорядочивании всех процессов. И единственное, что мне так и не удалось подвергнуть контролю, – это отношения с противоположным полом. Со временем я пришла к выводу, чтобы быть одной мне даже комфортно. Единственные отношения, которыми я на данный момент дорожу – это отношения с моей семьёй.

Поезд отбывает в девять, так что у меня есть еще целых полчаса, чтобы добраться до вокзала. Я вызываю Убер, последний раз проверяю, все ли приборы выключены перед моим отъездом, и покидаю квартиру. До Руана где-то час езды на поезде. Фирма оплатила мне место в бизнес-классе, что было весьма щедрым жестом со стороны моего работодателя. Я занимаю комфортное кресло в вагоне и заказываю чашечку капучино с шоколадным круассаном, после чего достаю из сумки мою любимую книгу "Грозовой перевал" Эмили Бронте.

Возможно, не самый очевидный выбор для человека, который любит держать всё под контролем, но на мой взгляд любовь – это единственная сфера жизни, которая стоит того, чтобы его потерять. Однако я так и не встретила человека, ради которого была бы готова оставить все свои принципы. Конечно, я ни раз вступала в отношения, которые в итоге заканчивались весьма плачевно.

Каждый раз оказывалось, что ни я, ни мой партнер не готовы были дарить любовь, мы лишь хотели позволить другому человеку любить себя, а не получая желаемого – расходились. Я больше не готова была растрачивать себя на неискренние и неглубокие привязанности. Я хочу любви, которая своей силой сможет сбивать с ног; хочу полного единения душ; хочу, чтобы эта связь сочетала в себе и сумасшедшую страсть и невероятную нежность. Я лучше проведу всю жизнь одна в ожидании такой любви, чем снова заведу отношения с кем-то, лишь бы избежать одиночества.

Погруженная в свои размышления, я даже не замечаю, как привычные городские пейзажи за окном сменяются на завораживающие лоскутные поля, соединенные линией горизонта с лазурным небом. Моя командировка продлится два месяца, но несмотря на то, что Руан находится всего в полуторах часах езды от Парижа, заказчик настоял, чтобы оценщик проживал на территории поместья. В субботу и воскресенье я могу брать выходные, так или иначе отдых для французов – святое дело, но в будни необходимо посвящать свое время изучению поместья и всех тех ценностей, которые его наполняют. По словам господина Жеванни, владелец данного шато Клод Ришар успел за свою жизнь собрать завидную коллекцию картин, книг, старинной мебели и декора. К сожалению, это всё, что мне удалось узнать о моём нанимателе. Он всегда оставался в тени, а в последние двадцать лет и вовсе перестал появляться на публике. Многие считают, что он стал затворником, а некоторые даже пишут, что он давно умер.

Телефон вибрирует, и на экране высвечивается сообщение от секретарши господина Жеванни, в котором она пишет, что на станции меня встретит помощник Клода Ришара по имени Дэвид. Он отвезет меня в поместье и, насколько я поняла, всегда будет на связи, если мне что-нибудь понадобится. Я убираю телефон в сумку и улыбаюсь. Эта поездка для меня – настоящее приключение. Пожить в старинном французском шато и оказаться так близко к историческим ценностям, многим из которых уже почти двести лет, – просто предел моих мечтаний. А прекрасные пейзажи северной Франции, местная еда и атмосфера спокойствия просто обязаны наполнить мое пребывание здесь тем особенным смыслом и опытом, который можно получить только в путешествиях. Поэтому как только поезд прибывает на станцию, я с присущим мне энтузиазмом беру чемодан и одной из первых направляюсь к выходу. Сойдя с поезда, я сразу замечаю в нескольких шагах от себя молодого человека.

– Мадемуазель Прайс? – уточняет он, и после короткого кивка с моей стороны, протягивает руку и обворожительно улыбается. – Меня зовут Дэвид – я личный ассистент господина Ришара.

– Приятно познакомиться, Дэвид! – Я отвечаю на рукопожатие и невольно морщу нос от такого формального обращения. – Может просто Стейси? Без… ну вы понимаете!

На лице мужчины расцветает широкая улыбка.

– Конечно, Стейси. Давайте я помогу вам с багажом. – Он ловко перехватывает мой чемодан. – Следуйте, пожалуйста, за мной! Вы первый раз в Нормандии?

– К своему стыду – да! Мы с моими родителями объездили всю Европу, но так и не побывали в двухстах километрах от дома. Звучит даже нелепо, – я качаю головой. – А вы местный?

– Боюсь, что мой акцент всё-таки должен меня выдавать. Я родился в Штатах, изучал французский язык в университете, а живу и работаю в Руане уже более трех лет.

Голос молодого человека звучит немного грустно. Мне кажется, что за его переездом кроется какая-то личная история, но я решаю не заострять на этом внимание.

– О, у вас прекрасный французский! Я и сама наполовину американка. И, да, я плохо различаю акценты. Тем более большинство местных, насколько я знаю, говорят на специфическом диалекте.

– Так и есть, местные жители отличаются от другой части французов. Не такие снобы. – Дэвид говорит искренне, не пытаясь кого-то обидеть, но затем смотрит на меня и спохватившись добавляет. – Конечно, не все французы снобы. Я не имел в виду вас.

Я не могу сдержать улыбку.

– Как и сказала, во мне живет лишь половина Франции, но надеюсь, что лучшая!

Мы подходим к черному мерседесу. Дэвид аккуратно укладывает мои вещи в багажник, в то время как я собираюсь открыть дверь переднего сиденья. Однако молодой человек опережает меня. Он ждет пока я устраиваюсь, а затем сам садится за руль. Мотор заводится с легким урчанием, и через минуту автомобиль плавно выезжает на дорогу, которая ведёт меня в новую жизнь.

В начале нашего пути в салоне стоит звенящая тишина, даже радио остается выключенным. Мы проезжаем мимо небольших причудливых домиков, неспешно прогуливающихся туристов и местных торговцев, размещающих на прилавках товары. Когда поток машин уменьшается, а виды за окном сменяются бескрайними полями, я ловлю себя на мысли, что мне не терпится побольше узнать о господине Ришаре. Поэтому преодолев легкое стеснение, я обращаюсь к Дэвиду с просьбой рассказать о моем работодателе.

– Господин Ришар, он… очень замкнутый человек, – с трудом подбирает слова мой спутник. – У него нет родных – ни жены, ни детей, лишь работа и богатство, которое в итоге не принесло ему счастья.

– Чем занимается господин Ришар?

– Он всю жизнь развивал предприятия в сфере культурного просвещения – музеи, театры, библиотеки. Но в последние годы он не выезжает за пределы поместья и почти не выходит из своего кабинета, погрузившись в какие-то исторические исследования. Всем его взаимодействием с внешним миром занимаюсь я.

Дэвид смотрит на меня своими ясными голубыми глазами и в очередной раз улыбается. Про себя отмечаю, что его улыбка добрая и немного смущенная. Она затрагивает и глаза, в уголках которых собираются мелкие морщинки. Когда он вновь сосредотачивается на дороге, я украдкой продолжаю рассматривать его. Помимо очевидного обаяния, молодому человеку присущ тот тип красоты, который люди бы сочли откровенным. Густые каштановые волосы слегка растрепаны. Прорисованные черты лица, прямой нос, голубые глаза, подбородок с ямочкой – в нём нет ни одного видимого изъяна. К лицу приливает жар от того, что я так явно оцениваю его внешность, и потому решаю скорее отвлечь себя следующим вопросом.

– Значит, его коллекция антикварных вещей напрямую связана с родом его деятельности?

– И да, и нет. Большинство предметов роскоши досталось ему вместе с поместьем. Самые старые из них датируются серединой XIX века. Все они находились во Франции.

– А с чем был связан его переезд в поместье?

– В его семье произошло несчастье. Он никогда не вдавался в подробности, но мне кажется, что погиб дорогой его сердцу человек. Женщина, которую он очень любил.

Я хочу продолжить допрос, но вовремя усмиряю свое любопытство и переключаю внимание на пейзажи за окном. Остаток пути мы едем молча.

Когда мы подъезжаем к шато, по моим венам начинает струиться знакомый адреналин. Передо мной открывается вид на старинное трехэтажное здание, по всему периметру окруженное живой изгородью из туй. На первый взгляд дом не кажется мне приветливым, от него веет холодом. Внешний фасад здания выполнен из прочного, но уже обветренного камня, который со временем приобрел серый оттенок. Высокие окна украшены железными решетками, придающими дому еще более отталкивающий вид. Но несмотря на это я стараюсь впитать в себя каждый миллиметр, открывшейся передо мной картины, поражающей своей величественностью. Дэвид отстегивает ремень безопасности и спрашивает:

– Ну как, вы готовы?

Я бросаю еще один взгляд на поместье, прежде чем шепчу "Да" и, вдохнув полной грудью, выхожу машины.

Дверь в шато открывает полноватая женщина с добрым лицом, при этом громко приветствуя нас и буквально загоняя в дом.

– Мадам Лонд, познакомьтесь, это Стейси Прайс, ваша постоялица на ближайшие восемь недель. – Дэвид заносит багаж в прихожую, а затем помогает мне снять пальто и вешает его в старинный платяной шкаф.

Я быстро осматриваю коридор, украшенный с обеих сторон картинами в позолоченных оправах, но затем перевожу взгляд на мадам Лонд, судя по всему, работающую здесь экономкой.

– Стейси, добро пожаловать! Мы так рады вашему приезду! Стены этого дома давно не принимали гостей… – в голосе женщины звучат грустные нотки, но она умело прячет их за добродушной улыбкой. – Меня зовут Матильда, и я буду ухаживать за вами во время вашего пребывания здесь. Можете обращаться ко мне с любыми просьбами.

– Благодарю, мадам Лонд…

– Матильда! – мягко поправляет она.

Я улыбаюсь и киваю ей, а затем оборачиваюсь к Дэвиду, который стоит в дверях. Он выглядит неуверенным, будто не решается произнести вслух задуманное.

– Что ж… Стейси… эммм… у меня сегодня есть несколько поручений в городе, но я хотел узнать, может вы присоединитесь ко мне завтра за ужином? – его слова звучат скороговоркой, но затем он берет себя в руки и продолжает более ровно. – Мы с друзьями встречаемся в пабе на набережной, я был бы рад вас всем представить!

– О… Да, эм, конечно, спасибо! Я с радостью приму ваше приглашение! Тогда до встречи?

– Отлично! Я зайду за вами в восемь. Мадам Лонд. – Он кланяется, а затем поспешно выходит из дома.

Я беру свой чемодан и следую за Матильдой, которая сразу предлагает проводить меня в гостевую комнату. Мы поднимаемся на второй этаж, разделенный на две половины широким коридором. Мадам Лонд открывает передо мной первую дверь справа от лестницы.

– Так, проходите, мисс Стейси, располагайтесь! Комната полностью готова к вашему пребыванию здесь. Вы не очень голодны? Обед будет готов через час.

Я киваю, завороженно осматривая свои владения, не отдавая себе отчёта в том, что мой жест может быть неверно истолкован.

– Ах да! – продолжает экономка. – Господин Ришар неважно себя чувствует, но присоединится к вам позже за ужином, а завтра я покажу вам рабочую галерею.

Я перевожу взгляд на Матильду и благодарю её за помощь. Экономка тепло улыбается мне в ответ, и всего на мгновение мне кажется, что она хочет добавить что-то еще, но затем лишь качает головой и закрывает за собой дверь.

Я решаю внимательно осмотреть комнату, в которой буду жить целых два месяца. Сквозь полупрозрачную тюль, занавесившую высокие окна, пробиваются лучи солнечного света. Молочный цвет стен резко контрастирует с темным паркетом. Вся мебель в комнате массивная, начиная от гардероба из темного дерева с причудливым орнаментом и заканчивая кроватью украшенной балдахином. По краям кровати стоят две тумбочки, сделанные в том же стиле, что и гардероб. В дальнем углу комнаты находится письменный стол с тремя выдвижными ящиками, а рядом с ним располагается удобное кресло. Я сразу представляю себе, как смогу проводить в нём время за чтением поздними одинокими вечерами, и на моём лице появляется легкая улыбка. Оглядев комнату еще раз, прикидываю, что мебели, которая находится в ней, не менее пятидесяти лет, но всё выглядит недавно отреставрированным и очень ухоженным. Мне становится ясно, что хозяин этого дома относится к нему с любовью и уважением, поэтому дискомфорт, который я ощущала в самом начале начинает постепенно отступать.

В течение получаса я аккуратно раскладываю свои вещи со свойственной мне педантичностью. Не спорю, порой мне бывает сложно, ведь все предметы должны быть расположены строго по той системе, которую я придумала, и даже под необходимым мне углом. У каждого должно быть строго отведенное место. Бывали моменты, когда после прихода гостей во мне нарастала паника при мысли, что они будут переставлять вещи, куда им вздумается. Тревожность проходила только после того, как я наводила в квартире идеальный порядок. В основном я уже научилась жить с этой своей особенностью, но не могу представить себе человека, которому порядок и организованность были необходимы так же сильно как мне.

Не дождавшись приглашения к обеду, я решаю спуститься на первый этаж, чтобы немного осмотреться. Вся обстановка шато, которую я уже успела увидеть, свидетельствует о богатстве его владельца, но одновременно давит своей холодностью и строгой величественностью. Я слышу как в дальнем конце коридора первого этажа гремит посуда и направляюсь в ту сторону, предположив, что обнаружу там Матильду.

Кухня в поместье декорирована совершенно иначе, чем остальная его часть. В ней нет той чопорности, которая свойственна моей комнате или прихожей. Здесь господствует Прованс – светлое дерево, белые стены, шторы в цветочек. Повсюду благоухают ароматы засушенных под потолком трав, с которыми перемешивается запах только что испеченного хлеба. От плиты исходит приятное тепло. Матильда поднимает глаза и замечает меня.

– Мисс Стейси, проходите скорее в обеденную, я сейчас всё подам! – хлопочет она.

Я перевожу взгляд в сторону столовой, которая скорее отпугивает меня своей атмосферой, и вопреки словам экономки, пристраиваюсь на небольшой табурет рядом с кухонным островком. Я отламываю кусочек только что испеченного багета, а затем обмакиваю украденное лакомство в пиале с оливковым маслом.

– Ммммм! – не могу сдержать звук удовольствия.

– Мисс Стейси! – с притворной укоризной вскрикивает экономка. – Как вам не стыдно?

Я поймана с поличным.

– Простите, Матильда, не смогла удержаться. Запах был просто божественный! – со смехом говорю я, и успеваю отломить еще один кусочек, прежде чем Матильда убирает весь багет со стола, чтобы уберечь его от моих проказливых рук.

– Во Франции не принято кусочничать!

– Признаю, я наполовину американка, во мне живет дух свободы от ограничений! – пожимаю плечами я.

Взгляд экономки смягчается.

– Когда вы в последний раз были в штатах, мисс?

– Мне тогда было года четыре… но я плохо помню эту поездку. Это было еще до смерти моих родителей.

– Мне очень жаль… – Матильда задерживает на мне взгляд чуть дольше положенного, но затем быстро смаргивает непрошенную слезинку и возвращается к готовке. – Проходите в столовую, мисс. Через пять минут еда будет готова.

Она принимается помешивать в кастрюле что-то похожее на сливочный соус, в то время как я нехотя плетусь в обеденный зал и занимаю отведенное мне место. Стол передо мной изобилует разными угощениями – тут и ваза с фруктами, и поднос с местными сырами, и корзинка с круассанами, а еще масленка, баночка мёда, набор из нескольких специй и напиток, похожий на безалкогольный яблочный сыр. Я делаю глоток из стакана, а затем кладу себе на тарелку свежий круассан, пару виноградин и кусочек камамбера, который предварительно обмакиваю в баночке с медом. Сочетание пикантного и сладкого оказывается просто божественным.

Через минуту в обеденный зал входит Матильда с подносом.

– Итак, фирменный омлет с прованскими травами и салат из рукколы, помидоров и шпината, дополненный морскими гребешками в сливочным соусе! – торжественно произносит экономка.

– У меня уже текут слюнки… – признаюсь я, жадно разглядывая блюда, принесенные экономкой. – Благодарю!

– Бон аппети! – С этими словами Матильда удаляется, а я принимаюсь за свой шикарный завтрак.

Я не могу не восхититься изысканным вкусом блюд, ингредиенты которых был тщательно отобраны и искусно смешаны настоящим профессионалом. В каждом кусочке чувствуются любовь и забота, с которыми они приготовлены. Откинувшись на спинку стула, я медленно пережевываю омлет, вкуснее которого еще ничего не пробовала. Сквозь окно столовой замечаю небольшой сад позади шато и решаю, что время для прогулки сейчас самое подходящее. Разделавшись с обедом, выхожу на улицу и замечаю, что Матильда наблюдает за мной из кухни. Я улыбаюсь ей и машу рукой, но она не реагирует на мой жест, а всё так же задумчиво продолжает смотреть, как будто сквозь меня. Решаю не придавать этому значения и спешно выхожу на узкую дорожку, выложенную камнями, которая ведёт в сад.

Два ряда яблочных деревьев, один ряд груши и один сливы – вот и всё богатство, которое я обнаруживаю за домом. В дальнем углу ютится ветхая деревянная беседка, в которую я и направляюсь, чтобы предаться размышлениям. С одной стороны все началось неплохо, люди оказались очень приветливыми и гостеприимными, кроме разве что господина Ришара, но стоит сделать скидку на его самочувствие. Внешний вид дома заставляет меня испытывать некоторую нервозность, из-за чего мне хочется снова вернуться в комнату и заняться уборкой. Но я подавляю в себе это желание и присаживаюсь на скамейку. Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох, чтобы отвлечься от тревожных мыслей. Мои легкие наполняются непривычными, но приятными ароматами севера Франции. Пахнет морем, свежестью, цветущими деревьями, всем тем, что ассоциируется у меня с умиротворением. Я наслаждаюсь этим мгновением еще некоторое время, а затем возвращаюсь в свою комнату. До ужина мне необходимо проверить, всё ли готово перед началом рабочего процесса.

***

Около семи вечера слышится стук в дверь.

– Мисс Стейси, господин Ришар просил передать, что будет ждать вас в гостиной!

– Спасибо, Матильда! Я спущусь через пару минут!

Для вечера я подготовила своё любимое платье в стиле ретро, которое досталось мне в память о родной маме. Я дополняю образ старинным гребнем для волос с рубинами, приобретенным несколько лет назад на блошином рынке в Милане. В последний раз взглянув на себя в зеркало, отмечаю, что выгляжу действительно классно, и уверенно спускаюсь в гостиную, предвкушая интересные беседы и вкусную еду.

В комнате рядом с камином стоит пожилой мужчина, взгляд которого устремлен на огонь. Слегка откашлявшись, я уточняю:

– Господин Ришар?

Мужчина медленно поворачивается в мою сторону и поправляет очки. Его взгляд не сразу фокусируется на мне. Сначала он хмурится, а затем неожиданно широко распахивает глаза, а его рот раскрывается в немой буке "о".

– Не может быть… – хрипит он, а затем хватается за сердце и оседает на одно колено.

– Сэр, вам плохо? – В растерянности я подбегаю к господину Ришару и предпринимаю попытку помочь ему подняться.

Пожилой мужчина продолжает хрипеть, упираясь одной рукой в пол, а второй старается нащупать ручку кресла, но в итоге промахивается. Я не успеваю вовремя подхватить его, и он падает на пол, теряя сознание.

– Матильда! На помощь! – Я кладу голову господина Ришара себе на колени и пытаюсь нащупать пульс, но не преуспеваю в этом.

В комнату заходит встревоженная экономка и сразу же подбегает к владельцу поместья, чтобы проверить жизненные показатели.

– Мисс Стейси! – со слезами на глазах шепчет экономка. – Вызывайте скорую, пульс нитевидный.

Дальше события разворачиваются как в тумане. Я отыскиваю на полу свой айфон и набираю 112. Быстро диктую им адрес и описываю ситуацию, а затем в ужасе возвращаю внимание на разворачивающуюся сцену. Господин Ришар без сознания лежит на полу, Матильда сидит рядом и сквозь слезы пытается привести его в чувство, а я в бордовом платье и на серебряных шпильках с полными ужаса глазами наблюдаю за этой сценой. "Добро пожаловать в Нормандию, Стейси".