Read the book: «Драконий остров», page 5

Тот изменился. Из его движений исчезла напряженность и надломленность. И хотя раньше Дэйну казалось, что ее нет вовсе, теперь разница была для него очевидной. Его глаза искрились радостью, а улыбка все чаще и чаще была живой и настоящей. Чужое счастье отражалось в Дэйне, как в зеркале, и ему самому становилось на душе теплее и радостнее.

Дракон показал Дэйну все большие и маленькие чудеса острова, которые находил и собирал годами. Больше всего Дэйна впечатлила скала, целиком усеянная крупными разноцветными бабочками. Их было не меньше сотни, и каждая имела свой цвет.

– Почему их так много?

– Наверное, потому что птиц на острове почти не осталось…

«Из-за тумана, – тут же понял Дэйн. – Они улетали, а вернуться уже не могли».

– Кстати насчет полетов, – осторожно сказал Дэйн. Дракон заинтересовано взглянул на него. – Что ты думаешь на счет… Ну, – нужного слово в голове упорно не находилось.

– Хочешь полетать верхом на драконе? – Лиловые глаза загорелись азартом. – Я сам хотел предложить! Всегда было интересно попробовать.

– До этого никто не летал? – выпалил Дэйн. Это казалось ему невозможным. Но увидев, как померк взгляд дракона, пожалел, что не прикусил язык.

– Им было слишком страшно, – и торопливо добавил: – но я могу их понять.

Дэйн положил руку Дракону на плечо и осторожно сжал. Оно было хрупким, и тощим, таким, каким и должно быть у принца, подумал Дэйн. Его собственные плечи, закаленные тренировкой с мечами, были куда шире. Дэйн постарался вложить в этот жест все ободрение, которое только мог передать.

– Я не боюсь, – уверил он, лукаво сверкнув глазами. – Полетаем?

Следующие полчаса Дэйн слушал, как дракон едва ли не скороговоркой рассказывал, как долго придумывал и конструировал драконье седло. Его голос был полон энтузиазма, казалось, что он захлебывался словами. Дэйн слушал, не перебивая, больше наблюдая и впитывая чужой восторг, нежели действительно улавливая суть слов.

Дэйн восхищался. Будучи проклятым, запертым и отрезанным от мира, тот старался найти в этом небольшом отрезке времени возможность быть счастливым. Хоть на краткий миг, хоть ненадолго.

Старался найти утешение и радость в простых вещах, вроде вкусного завтрака и приятной погоды. Следом за восхищением пришла другая мысль, но разве не правильным путем это было… для каждой жизни?

Дэйн подумал о всех моментах, когда жизнь казалось ему чем-то… тяжким. Сейчас эти мысли казались ему смешными и горькими – но лишь немного. Жаль, что он понял, как хочет жить так поздно, когда времени осталось так мало. Хорошо, что он вообще это понял.

И понял бы, если бы не попал сюда?

Дэйн улыбнулся.

Дракон, заметив это, замолчал.

– Почему ты улыбаешься?

Дэйну показалось, что дракон был в искреннем недоумении. Словно его улыбка была чем-то диковинным, как перевернутая радуга.

– Я просто подумал, что рад нашей встречи.

– Что? – выдохнул дракон и, враз помрачнев, добавил: – Не пытайся, Дэйн… Искусственно вызвать… Чувства так не работают, поверь мне, не трать на это время.

– Я говорю искренне, – Дэйн не удивился. Дракон, после всего, что Дэйн узнал, больше не казался страшным, чужим, не понятным чудовищем. Даже сейчас все его мысли и страхи Дэйн понимал, словно видел их на полотне картины. Потому добавил, чтобы дракон не корил себя, не закапывал в ворохе вины: – Как еще я мог покататься верхом на драконе?

Дракон кивнул, но больше не говорил. В эту минуту казался дворовым псом, которого прежние хозяева не жаловали. Дракон словно боялся, что слова Дэйна были ложью, но хотел, чтобы были правдой.

Когда Дэйн наконец увидел «седло», то не удержался и прыснул от смеха.

– Что? – Дракон казался уязвленным. – Выглядит, конечно, не очень…

Шматы веревок, связанных, кое-как, абсолютно без знания дела, с прикрепленной хлипкой конструкцией, о назначении которой, было сложно догадаться, даже если напрячь воображение.

Дэйн взял ближайший узел, потрепал его, проверяя на прочность и тот, совершенно безвольно развалился в руках. По виду дракона было ясно, что тому то ли неловко, то ли стыдно, из-за неудачного изобретения.

– Ничего, – добродушно подбодрил Дэйн. – Делать такое сложно без подготовки, а тебя как я понял, готовили совсем к другому.

Дэйн вспомнил, как сам только учился вязать с отцом морские узлы, выходив в море. В отличие от отца, Дэйн не был моряком, но жили они на островах, а потому каждый мальчик мог делать простые вещи, и не пропал бы в море, оказавшись на судне, даже в одиночестве.

Отец… при воспоминании об отце у Дэйна внутри что-то болезненно сжалось. Он был единственным, кто не узнал об их плане, и Дэйн не простился, совершенно уверенный, в том, что сможет одолеть чудовище острова.

Теперь возможности не представится, и об этом Дэйн горько жалел.

– В чем дело? – спросил внимательный дракон.

Дэйн махнул головой. Не было смысла тратить время на сожаления. В конце концов, чтобы не произошло, магия дала лишь это время и это мгновение.

– Идею я понял, – сказал Дэйн, перевязав несколько узлов крепче. – А с исполнением я помогу.

Они расположились прямо на полу, провозились около часа. Дэйн довольно быстро сообразил, как и что нужно скрепить, но смотреть, как дракон учиться вязать морские узлы, было слишком увлекательно, и Дэйн не торопился, позволив себе это удовольствие.

В конце концов, дракон это понял.

– Как нехорошо, издеваться над чужой необразованностью, – с деланым возмущением пожурил ящер.

– Ладно, ладно, – Дэйн улыбнулся, – все уже готово.

Они вынесли всю деревянно-веревочную конструкцию на открытую площадку и аккуратно разложили, чтобы не спутать.

– Вот эта часть для головы, – начал Дэйн и услышал за спиной уже знакомый звук превращения.

Дэйн обернулся, и у него мгновенно перехватило дыхание – перед ним стоял дракон, а к этому зрелищу невозможно было привыкнуть. Огромный белоснежный ящер возвышался, словно гора, покрытая снегом. Он не двигался, и Дэйн даже так отчего-то понимал его. Дракон боялся напугать своим видом и покорно ждал. Дэйн улыбнулся и протянул вперед руку.

Только тогда дракон осторожно приблизился, склонив голову.

Дэйн осторожно коснулся белой плотной чешуи, погладил место между глазами. Теперь казалось абсурдным, что когда-то дракон представлялся страшным или опасным. Сейчас, несмотря на весь огромный рост, он казался уязвимым и хрупким в своем полном доверии.

Огромные лиловые глаза светились теплотой, такой искренней, что Дэйн не смог долго смотреть, будто это было солнце. Он уткнулся лбом в холодную чешую.

– Ты… потрясающий, – произнес Дэйн.

Дракон тряхнул головой и фыркнул. Отстранился от Дэйна и торопливо пошел туда, где лежало «седло». Дэйн поспешил на помощь, пока ящер не спутал все.

Весь процесс походил на подготовку лошади, разве что из-за размера и необычного устройства более сложную.

– Готово, – объявил Дэйн. – Тебе как, удобно?

Дракон моргнул и склонил свое крыло и лапу, давая возможность взобраться. Дэйн залез в закрепляющие веревки и проверил все несколько раз.

– Вроде, крепко.

Дракон обернулся, и, хотя выражать эмоции в этой форме дракону было сложнее, Дэйн был уверен, что его взгляд означал недовольное:

«Что значит «вроде»?»

Дэйн рассмеялся, ободряюще постучал по спине.

– Все будет хорошо.

Дракон взметнул крыльями, потом еще. Дэйн вцепился в проходящую под руками веревку, а когда они взмыли в воздух – зажмурился. Ветер хлестал так, что порой трудно было сделать вдох, это все мало походило на приятную прогулку. Дэйн подумал, что зря они не обговорили какой-то сигнал о возвращении, неизвестно, сколько дракону захочется летать.

– Ветер! – крикнул Дэйн, но его голос исчез в потоке воздуха, даже себя он не слышал. Дэйн рискнул открыть глаза, но не увидел ничего кроме широкой драконьей спины.

Уже практически разочаровавшись, Дэйн почувствовал, как левое крыло поднимается вверх, а правое – вниз. Туловище дракона перекрыло поток воздуха, и Дэйн смог открыть глаза. Теперь ему открывался вид на остров. Замок казался крошечным, и больше напоминал искусно сделанную игрушку.

Дэйн вцепился в веревку, его сердце застучало как бешеное, от вида высоты, но восхищение, ни с чем несравнимое, наполнило его, прокатилось по телу и вырвалось радостным воплем.

Дракон повернул голову, и Дэйну показалось, что тот улыбается.

Медленно по спирали они стали спускаться, одно крыло по-прежнему возвышалось, давая Дэйну возможность смотреть, и тот уже думал, что так они и спустятся вниз, но Дракон вдруг сорвался вверх, а затем резко кувыркнулся назад, рисуя собой в воздухе петлю. Дэйн заорал снова, уже от ужаса, вцепившись в веревку.

Мгновенье спустя, они вернулись в первоначальное положение. Дэйн торопливо вдохнул, крепче вцепившись в веревку вспотевшими ладонями. Страх прокатился волной, а затем его сменил острый восторг.

Дракон снова посмотрел на него. На этот раз Дэйн разглядел в его взгляде вопрос. Дэйн улыбнулся и несмело кивнул. Дракон снова взмыл, сделав петлю, но на этот раз Дэйну было не страшно. Его будоражило это чувство, нравился ветер и то, как мир переворачивается вокруг.

Через три таких оборота дракон снова полетел спокойно. Дэйн смотрел на открывавшийся вид, дышал глубоко, его как волны в море, накрывало восторгом.

Дэйн уткнулся головой в драконью спину. Никогда еще прежде Дэйн не чувствовал себя так хорошо, так спокойно.

Так счастливо.

Радость вдруг сменилась печалью. Он взглянул на дракона, и мысль, удивившая его самого, вдруг прорезала сознание.

– Я так не хочу оставлять тебя здесь одного… – шепнул Дэйн в чешую, зная, что его не услышат.

Когда они оказались на земле, уже начинало темнеть. Голова у Дэйна кружилась, но в глазах сияли искры радости. Пришла его очередь захлебываться словами, пытаясь передать всю гамму восторга.

Дракон, в своей уже человеческой форме, наблюдал за ним с робкой улыбкой.

– Рад, что тебе понравилось, – сказал он тепло.

– А тебе?

Дракон улыбнулся еще шире.

«Действительно, – подумал Дэйн, – все же и так очевидно».

Они вошли внутрь замка, и пока шли по коридору к столовой, чтобы приготовить ужин, Дэйн не мог отделаться от ощущения, словно что-то изменилось. А все мрачнеющее лицо дракона, подсказывало, что изменилось что-то не в лучшую сторону.

– Не пойму, в чем дело, – поделился Дэйн.

– Стало светлее, – дракон кивнул на потолок. Сверху, подобно паутине и, не обращая внимания на стены, расползались золотые нити проклятия. – Оно набирает силу.

– Замечательно, – Дэйн положил руку дракону на плечо и ободряюще сжал. – Не нужно будет тратить свечи.

Дракон кивнул, и даже выдавил улыбку, хотя тому было совсем невесело. А Дэйн не стал давить, позволив дракону натянуть свою привычную маску.

С того дня дракон растерял приобретенный с таким трудом покой. Нити продолжали расти, охватывая все больше коридоров.

При виде этих золотых нитей, которые в первый день очаровывали, сейчас внутри Дэйна образовывалась холодная пугающая пустота. Словно голос, зовущий из самой тьмы глубокой пещеры. Голос неизбежной смерти.

Дэйн однако, успешно гнал от себя эти мысли, в отличие от дракона. Его вид становился все изможденнее, прямой стан подгибался, улыбка все реже появлялась на его лице. Пару раз Дэйн замечал, как ящер почти с ненавистью шарахается от золотых прожилок, уже спустившихся до уровня их роста. Стало очевидно, почему тот выбрал свою спальню. Не только из-за балкона, откуда удобно взлетать в драконьей форме, но и потому, что ненавистные нити туда не дотягивались.

Но все это были минуты, когда Дракон не знал, что на него смотрят. В остальное время он упорно делал вид, что все хорошо и пытался, как мог, наполнить дни Дэйна радостью. И чем больше пытался, тем больше, казалось, сходил с ума.

Как бы им не хотелось замедлить ход времени, оно неумолимо шло. До дня, о котором никто не хотел говорить, осталась одна ночь, и Дэйн не мог заснуть. Он винил в этом настырные всепроникающие золотые прожилки, от которых нигде не было спасения, и которые, в отличие от свечей, нельзя было погасить, но на самом деле все его мыслям были о драконе.

За ужином тому стало совсем невыносимо, и Дэйн не знал, как помочь, какие слова найти, чтобы утешить.

Дэйн выбрался в коридор. Хотелось выбраться, подышать ночной прохладой моря, но, не дойдя, он вдруг услышал мелодию. Настолько тихую, что поначалу Дэйн решил, что ему чудится.

Он пошел на звук. Постепенно он становился все громче, а золотые нити редели. И Дэйн был только рад, порой ему казалось, что они тянутся к нему и хотят поймать, словно мотылька.

Наконец Дэйн нашел источник звука. В просторной зале, без единого источника света, кроме того, что дарила светлая ночь, сидел дракон за инструментом.

Дракон играл рвано, трагично и больше бил по клавишам. Инструмент, уже старый и видимо не совсем сохранивший былую музыкальность, делал что мог, но мелодия выходила местами не стройной, хотя пальцы дракона виртуозно гуляли по клавишам.

Дракон плакал. Совершенно не сдерживаясь, не замечая ничего вокруг. И Дэйн сначала хотел оставить его, но одернул себя. Времени у них почти нет. Нет смысла тратить его так, по отдельности, в страданиях и раздумьях.

Обо всем, чем надо Дэйн уже подумал, а у дракона еще будет время его оплакать. Сейчас-то он жив.

– Не знал, что ты играешь, – громко сказал Дэйн. – Рад, что услышал.

Мелодия оборвалась, дракон вздрогнул, увидев Дэйна, и торопливо вытер глаза.

– Прости, что разбудил. Обычно он звучит тихо.

– Я не мог уснуть, так что ты тут не при чем. У тебя здорово получается.

Дракон помотал головой и нежно провел по инструменту пальцами.

– Как ни старался, не смог сохранить его. Иногда режет слух. Но мне нравится играть.

– Сыграешь что-нибудь еще?

– Не стоит, говорю же звук не очень…

– Мне раньше не доводилось слышать этот инструмент, поэтому как нужно я не знаю. Но мне очень хочется послушать. Кстати, как он называется? Ты ведь давно не играл никому? Моя сестра вообще не может делать что-то, если на это потом никто не посмотрит. Всем нужны зрители.

Дракон смотрел на него все с тем же немым вопросом, который в последнее время все чаще появлялся на его лице – а не безумец ли часом его гость?

– Это клавикорд, – улыбнулся дракон и коснулся пальцами клавиш.

На этот раз мелодия звучала плавно и спокойно, словно обволакивала и успокаивала. Сам Дракон тоже выглядел спокойным, словно и не мучил клавиши еще несколько минут назад. Освещенный только луной, спрятанной за туманом, он казался видением, призраком. Прекрасным и печальным, несмотря на улыбку, все еще играющую на лице.

Когда мелодия стихла, Дэйн осторожно похлопал.

– Брось, – улыбнулся Дракон. – Я много фальшивил.

– Во-первых, не ты, а инструмент, во-вторых, мне понравилось…

– Хочешь попробовать?

Дэйн встрепенулся.

– Я не умею!

Дракон подвинулся на небольшой скамье перед инструментом и приглашающе кивнул.

– Я помогу.

Дэйн присел рядом, чувствуя какую-то свою неуместность. Пусть истлевший от времени, но клавикорд все еще сохранял черты роскоши, аристократии. В городе даже простые музыканты никому не давали играть и преподносили инструменты как реликвии, что-то чего обычные люди не должны были касаться.

Впрочем, справедливости ради, свой меч Дэйн им тоже не давал.

Но дракон сидел рядом. Дэйн чувствовал его тепло, и это успокаивало.

– Положи пальцы вот так, – дракон показал положение правой руки. Дэйн несмело повторил. Его пальцы смотрелись на клавишах неправильно, куда менее подходящими, нежели красивые изящные пальцы дракона.

Дракон осторожно коснулся его руки своей, поправил кисть, и ободряюще улыбнулся.

– А теперь попробуй повторить…

Дракон положил руку на другие клавиши чуть левее, что в точности повторяли те, над которыми зависла рука Дэйна.

Дракон медленно показал последовательность. Всего три ноты. Дэйн повторил, напрочь забыв про ритм.

– Хорошо, теперь еще, – и следующие три ноты. Дэйн повторил, ошибся в последней, но исправился.

– И еще три… – новая последовательность из трех нот. Когда Дэйн повторил, дракон сказал: – А теперь все вместе.

Дракон сыграл все девять нот. Дэйн повторил, но запутался в половине.

– Это сложно, – признался Дэйн. – А когда ты играешь, выглядит легко…

– У тебя хорошо получается, – подмигнул дракон. Дэйн фыркнул. – Для первого раза очень хорошо.

Они молчали. Тишина была уютной, такой, какую не хотелось прерывать ничем в мире. Дракон смотрел внимательно, в самую душу и Дэйн не мог отвести глаз.

– Я пойду, – неуверенно сказал дракон. – Ты наверняка хочешь побыть один…

– Вовсе нет! – рука Дэйна схватила дракона прежде, чем тот успел шевельнуться. – Останься..!

Дракон уставился на него непонимающим, растерянным взглядом. Его плечи ссутулились, волосы свисли на лоб, закрывая глаза.

– Я не понимаю… Не могу понять почему ты ведешь себя так…

– Как так?

– К этому моменту… Каждый по-своему пытался себя спасти. Убежать, спрятаться, попробовать еще раз убить меня или… плакали и проклинали… Но никогда вот так. Ты так спокоен.

Пришла очередь Дэйна удивляться.

– Не вижу причин портить хороший вечер, – наконец нашелся он с ответом.

– Неужели тебе не страшно?

– Страшно, – признался Дэйн. Он хотел бы и соврать, но не решился, к тому же, удивительным образом, на пороге смерти хотелось быть честным. Другого случая сказать все, что хочется уже может не быть. – Но… – слова «за тебя мне намного страшнее» Дэйн не решился произнести. Почему-то казалось, что это не то, что дракона могло утешить или успокоить. А тот явно был растерян и подавлен. – Ты отчего-то ждешь, что я буду относиться к тебе, словно ты чудовище. Это не удивительно, конечно, тем более я и сам поначалу… – его взгляд упал на грудь дракона, туда, куда он вонзил кинжал, только увидев его. – Не важно… Просто пойми, что ты не чудовище. Ты не виноват, что проклятье…

– Оно появилось из-за меня! – в голосе дракона появилась неожиданная горячность. – Конечно, я виноват!

– Прекрати, – спокойно отозвался Дэйн. – Я пробыл здесь достаточно, чтобы увидеть все сам. Ты не чудовище, и ты не виноват. Ты проклят, но ты не проклятие. Не ты его выбирал, не ты накладывал. И если уж браться судить – тот маг, что так неосторожно распорядился своей магией, и есть виновный во всех этих смертях.

– Если бы не я, то проклятия и не было бы.

– Если бы не маг, проклятия тоже не было, если бы девушка подождала бы еще немного, если бы, и кабы… Не бери на себя слишком много. Ты ошибся тогда, но видят боги, я, который завтра умрет, ни капли тебя не виню. Меня убьет проклятие, а не ты. И если нужно я буду повторять тебе это до последнего вздоха, чтобы ты поверил мне.

На этот раз дракон не ответил. Дэйн надеялся его поддержать, утешить, но вид собеседника говорил об обратном. Его руки дрожали, сам он осунулся еще сильнее, словно был ранен, словно каждое движение причиняло ему боль.

– Знаешь… – после долгого молчания произнес дракон. Дэйн услышал в его голосе слезы. – Я так хотел, чтобы кто-то… Не счел меня монстром, хотел тоже провести это время так, будто ничего ужасного не произойдет, но теперь вижу, как был глуп… Ты так добр, что от этого еще больнее. Прости. Знаешь, о чем я думаю?..

От этого вопроса по спине Дэйна пробежал холодок.

– О чем?.. – осторожно спросил он. Дракон избегал смотреть на него.

– Что не смогу сделать, что должен. Не хочу. Что один разрушенный город не такая уж большая цена за твою жизнь.

Поначалу Дэйна испугали его слова. Но лишь на мгновение. В конце концов, Дэйн не лгал, и действительно хорошо его понимал. Дэйн осторожно коснулся пальцами драконьей щеки, чтобы тот посмотрел ему в глаза.

– Там живет моя семья, – спокойно возразил Дэйн. – И защитить их от проклятия – мой долг. Я ведь всю жизнь хотел сделать что-то значимое и героическое. Кого-то спасти. Поможешь мне с этим? – Дэйн улыбнулся. – Пожалуйста.

Вместо ответа дракон положил тонкие руки ему на плечи, притянул в объятие и уткнулся в плечо.

– Не знаю, как тебе удается быть одновременно таким добрым, и таким жестоким.

Дэйн обнял его в ответ.

Они договорились.

– Я видел у тебя вино, – тихо произнес Дэйн. – Ты не хочешь выпить?

– Ты… действительно хочешь провести это время так? – лиловые глаза наполнились серьезностью, дракону наверняка хотелось сказать, что это время очень важно, и что стоит подумать, но Дэйну отчего-то стало враз легко и смешно.

– А ты хочешь, чтобы я грустно смотрел на луну? Или спал? Ну, уж нет, – Дэйн поднялся. – Идем, устроим соревнование на меткость, но после минимум двух бутылок.

Они так и сделали. Соревновались и в метании стрел с кинжалами, и в метании кубков в стены. Придумали еще десятки игр, Дэйну даже стало боязно, не разгромят ли они здесь все. Но дракон выглядел таким счастливым, что видимо, это мало заботило даже его самого.

В какой-то момент Дэйн стал валиться с ног, а ящеру было хоть бы что. Уже урывками он помнил, как они поднимались по лестнице.

В следующий момент он почувствовал, как свалился на мягкую кровать, и что-то теплое коснулось его лба.

– Спасибо, – шепот дракона растворился где-то в голове.

И Дэйн открыл глаза. Все произошедшее ночью, в нелогичных нестройных картинках сменяло друг друга. А вокруг золотом сияли нити. Опутывали, звали. Время пришло.

Дэйн поднялся, умылся, собрался. Уделил особое внимание тому, как выглядит. Это отчего-то тоже стало значимым. Старался гнать от себя мысль, что делает все нарочито медленно. Что не хочет идти на зов. Что ему страшно.

Когда он закрепил на поясе кинжал, и не осталось больше ничего, что могло бы его остановить, колени вдруг дрогнули, и сам он пошел нетвердо. Он с раздражением, даже злостью, стукнул себя по ноге.

– Ты воин, – напомнил он себе. – Ты хотел защитить свой дом от проклятия. Давай.

Страх не ушел, но совладать с ним получилось.

Зал, где неумолимо вращался магический круг, стал значительно светлее, словно здесь заперли солнце. Из-за этого Дэйн не сразу заметил силуэт дракона. Тот, в человеческой форме, стоял спиной в черной рубашке с высоким воротом, закрывающим шею. Если бы не светлые волосы, то слился бы с тенью, совсем незаметный.

Услышав Дэйна, он обернулся. Глаза его были полны печали и скорби. А лицо, и без того бледное, казалось, потеряло все краски.

– Какой-то не парадный вид, – попытался разрядить обстановку Дэйн. – Я видел у тебя рубашки пооптиместичнее.

Дракон усмехнулся, печально и почти сумасшедше. Его самообладание трещало по швам.