Read the book: «Прага. Инструкция по соблазнению»
Пролог
Стенки в этом общежитии были картонные. Ларе отлично было слышно, как Мирослав повернул ключ в двери, как бросил на пол скейт и прошел на их общую кухню. Стук дверцы мини-холодильника, хлопок открывшейся пивной бутылки…Лара против воли представила себе, как вздрагивает от жадных глотков его смуглая шея, какая мокрая у него на спине футболка после тренировки, как блаженно прикрывает он глаза…Вот донышко бутылки жалобно звякнуло от того, с какой силой ее поставили на стол, и дверь комнаты её соседа захлопнулась.
Мирек ушел к себе.
Лара проскользнула на кухню, убеждая себя, что хочет просто навести порядок. Все-таки это их общее пространство, и ужасно некрасиво с его стороны вот так оставлять на столешнице открытую пивную бутылку. Мог бы и убрать! Обязательно потом надо будет сказать ему (непременно строгим учительским тоном!), что она не потерпит тут такого беспорядка.
Лара протянула руку к оставленной «Крушовице» и медленно провела пальцами по прохладному стеклу там, где его касался Мирек. Невольно представила, как его длинные пальцы обхватывали бутылку, а губы касались вот этого горлышка… Не успев подумать о том, что она делает, Лара вдруг схватила пиво и отпила большой глоток.
И, конечно, именно в эту секунду сосед собрался в душ. Полуголый, в одних шортах, с полотенцем на плече, он замер на пороге. Лара едва не поперхнулась, но постаралась максимально достойно выйти из положения: вернула бутылку на место и скрестила на груди руки с таким видом, будто ничего такого не произошло. Подумаешь, может, ей просто пить захотелось. И да, она отпила пива из бутылки своего студента. А что, это запрещено законом?
– Это мое пиво, – проговорил он, прищурившись, и зеленые глаза заскользили по Ларе. Слово «моё» он произнес неправильно, как по-чешски – «мойе», но сейчас его явно не стоило поправлять.
– Я знаю, – Лара все же покраснела, светлая кожа пошла пунцовыми пятнами. Ужас, как неловко. А во рту до сих пор был терпкий вкус Крушовицы и… Мирека. И в сочетании с его вдруг вспыхнувшим взглядом это была взрывоопасная смесь.
– Ты могла просто попросить, – он перешёл на чешский, но она все равно его понимала. А от того, как его хриплый голос тянул гласные, можно было сойти с ума. – Так захотелось моего пива? Или… меня?
Лара задрожала всем телом и с усилием сглотнула. В горле пересохло, несмотря на то что она только что пила.
– Не неси чушь, – прошептала она.
– Я тебя не понимаю, – усмехнулся он на чешском. – Ты сказала «да»?
Лара отчаянно замотала головой, со странным чувством наблюдая за тем, как Мирек бросает на стул полотенце и явно намеревается подойти к ней. В этом маленьком пространстве ему достаточно было сделать всего шаг, чтобы оказаться рядом. Но ведь и Лара могла сделать этот шаг в сторону своей комнаты и закрыть дверь на ключ. Почему же тогда стояла и с обреченностью кролика, застывшего перед удавом, смотрела на приближающегося студента? На забитые татуировками жилистые руки, на сухое тренированное тело, на усмешку на красивых губах.
Мирек уверенно положил ладонь на ее затылок и притянул ближе к себе. Обжег потемневшим взглядом и… поцеловал. Господи! У Лары и раньше от его случайных касаний электрические разряды по телу пробегали, но то, что с ней творилось сейчас, не шло ни в какое сравнение. Короткое замыкание – вот что это было.
Случилось то, чего Лара подсознательно боялась – это было слишком хорошо. Её никогда не целовали так откровенно и умело. Язык Мирека нагло и сладко хозяйничал у нее во рту, пальцы одной руки вплелись в ее русые волосы, а другая рука легла на талию и слегка поглаживала поясницу, понемногу спускаясь вниз – к округлым ягодицам.
Мирек наконец оторвался от её губ, чтобы перевести дыхание, и Лара ненадолго пришла в себя:
– Нет, нет, нельзя, – бессвязно бормотала она.
– Если нет, тогда почему ты меня гладишь? – хмыкнул он, и Лара вдруг с ужасом поняла, что все это время её руки лежали на обнаженных плечах Мирека и неосознанно поглаживали смуглую кожу, под которой перекатывались твердые мышцы. Она – преподаватель! – только что гладила своего студента, который её целовал. Что она делает?! Твою мать, да что вообще тут происходит?
С неожиданной силой Лара оттолкнула его, и Мирек попятился.
– Отойди от меня! Не трогай! Никогда! Понял?! – закричала она на русском, не сильно заботясь о том, понимает её Мирек или нет.
– Лара, – протянул он, и у нее от его странно произнесенного «л» по позвоночнику прокатилась сладкая истома. Господи, её что, возбуждает его акцент?! Вот никогда не считала себя извращенкой, но похоже, что можно начинать.
– Jdi do prdele, – рявкнула наконец по-чешски Лара и чуть не застонала. Тем, что она сейчас послала в жопу своего студента, она практически добила и так подыхающую в агонии субординацию.
Черт. Черт, черт, черт…
Не глядя на Мирека, она бросилась в свою комнату и закрыла дверь. «Лара…» – вдруг всплыло в памяти собственное имя, которое он произносил так странно и так возбуждающе. И губы, его жесткие горячие губы и смелый язык… Господи. Что она наделала? Что они наделали?!
Глава 1. Взлетная дорожка
– В древнерусском языке имперфект образовывался от инфинитивной основы, например, от глагола «нести» получалось так: несяхъ – несяше – несяхомъ – несясте…
Лара объясняла первокурсникам новую тему, а они, отчаянно зевая, переписывали в тетрадку информацию с доски, не особо вдаваясь в её смысл. Вдруг дверь аудитории приоткрылась, и в аудитории тут же наметилось оживление.
– Здрасьте, Борис Иванович! – недружным хором поздоровались студенты.
– Здравствуйте, здравствуйте, – нетерпеливо отмахнулся завкафедрой, – Лариса Дмитриевна, зайдешь ко мне после пары, дело есть.
– Конечно, – кивнула она, глядя на него с некоторым недоумением. Странно. Заседание кафедры было вчера, вроде все обсудили. Но она, конечно же, зайдет. Интересно только, что там за дело.
Дверь захлопнулась. Лара размеренным голосом продолжила рассказывать про времена в древнерусском языке, и аудитория опять погрузилась в спячку.
По восторженному блеску глазок за толстыми стеклами очков Лара поняла, что обсуждать они с её научным руководителем и непосредственным начальником будут что-то из ряда вон выходящее. Как-то слишком доволен был Борис Иванович для обычного исправления ошибок в рабочих программах или для сообщения о научной конференции в соседнем городе.
– Ларис, в Праге была когда-нибудь? – с ходу начал он.
– Нет, – осторожно ответила она, – у меня даже загранпаспорта нет.
– Тогда пляши! – заулыбался Борис Иванович, – Злата Прага, а точнее один из её университетов, хочет себе на год преподавателя русского языка для своих студентов. По обмену. К нам чех, а к ним… – он помедлил и с триумфом завершил, – ты!
Хорошо, что Лара сидела, потому что от такой новости могла бы и не устоять на ногах. Вот только пока в ней было больше беспокойства, чем радости.
– Почему я? – нахмурилась она, – У меня совсем не подходящая специализация. Для преподавания русского как иностранного у меня нет ни знаний, ни опыта.
– Лариса Дмитриевна, я тебя умоляю! – рассмеялся её научный руководитель. – Думаешь, кому-то это важно? Ты носитель языка, с высшим филологическим образованием и опытом преподавания. Да они будут счастливы заполучить такой кадр!
– Я на чешском вообще не говорю, – продолжала сопротивляться Лара. – Вы же знаете, я из славянских языков только болгарский учила, а это вообще другая группа!
– Да там русский все прекрасно понимают, – заверил её Борис Иванович, сам никогда не выезжавший из России. – В крайнем случае по-английски будешь говорить. Умеешь же?
– Умею, а с зарплатой что? – Лара, сама не понимая почему, продолжала выискивать подвохи в этом сказочном предложении. Казалось бы, бери и радуйся! Такое счастье раз в жизни выпадает! Но что-то внутри беспокоило. Не могло быть все так просто.
– Так, Лариса! – потерял терпение Борис Иванович. – Не хочешь – не надо! У нас на кафедре полно желающих съездить в Прагу, да к тому же еще и денег подзаработать. Предложу им! А ты можешь быть свободна!
– Да подождите, – испугалась Лара. – Я же не отказываюсь. Просто хочу понять, что и как.
– Ладно, – сменил гнев на милость начальник, – тогда вот тебе их предложение, дома почитаешь и завтра жду ответ!
Лара взяла протянутый договор и пролистала его.
– Тут же все на чешском! – возмутилась она.
– Разберешься, – махнул рукой Борис Иванович, – сейчас переводчики всякие есть в интернетах. Вот и пользуйся, так сказать, современными технологиями.
Лара, поджав губы, кивнула, убрала бумаги в объемную сумку и, коротко поблагодарив руководителя «за предоставленную возможность», вышла из кабинета.
Борис Иванович со вздохом проводил её взглядом. Эх, хороша девка! Было бы ему хотя бы лет на двадцать поменьше, точно бы приударил! Настоящая уральская девчонка – кровь с молоком! Грудь, попа – все на месте! И работник золотой: ни одной жалобы. Студенты у нее по струнке ходят. Хорошо, если согласится поехать. Все-таки хоть какой-то шанс для девочки мир посмотреть: сама она вряд ли дальше Свердловской области выедет – с её-то рабоче-крестьянскими родителями и крошечной зарплатой молодого преподавателя. А тут, может, и выгорит что. Вдруг там, в Праге, мужика себе найдет нормального, если, конечно, они еще остались в этой «Гейропе». И Борис Иванович усмехнулся, чрезвычайно довольный собой.
***
В конце августа Лара стояла в аэропорту Кольцово, нервно теребя в руках новенький загранпаспорт и посадочный талон. Было страшно. Очень страшно.
Рядом с одинаково перепуганными лицами мялись родители, что тоже не добавляло уверенности. Тогда, на семейном совете, папа твердо сказал, что надо ехать, что девочка она у них умная и сможет там, в Европе, пробиться и хорошо себя показать. Поэтому из заначки, которую мама про себя называла «на свадьбу», а папа «на машину», были взяты деньги на билет до Праги (это принимающая сторона не оплачивала) и на новый гардероб для Лары.
Так что теперь в чемодане лежали туфли, ботильоны на низком каблуке, новые белые рубашки, черная юбка, синий пиджак и очень скучное серое платье. На покупке платья настояла мама, которая была уверена: внешний вид дочери должен доказывать, что она серьезный специалист. Именно поэтому вместо любимой удобной куртки Ларе всучили короткое тетино пальто, которое прибавляло сразу лет десять. С другой стороны, в чем-то мама была права, потому что без строгого делового гардероба Лара, с её нежным лицом и огромными наивными глазами, тянула максимум на студентку-первокурсницу, а никак не на уважаемого преподавателя солидных двадцати шести лет.
Ладно хоть удалось уговорить родителей добавить ко всему этому учительскому великолепию джинсы и кроссовки. Зимние ботинки было решено не брать, потому что «ну какие у них там зимы, Ларка! Смех один!». Даже если вдруг понадобится что-то потеплее, можно будет уже там купить. В Праге.
Ох, от одного этого слова захватывало дух, и внутри разливалось такое сладкое, волшебное ожидание, как в детстве перед Новым годом. Несколько часов – и Лара будет там! Она будет ходить по мостовым с неровной истертой брусчаткой, пить знаменитое чешское пиво, прогуливаться по Карловому мосту, ездить на красных трамвайчиках…
– Может, все-таки возьмешь себе пару пирожков? – неловко спросила мама. Лара хотела возмутиться, что в самолете кормят и что они это сто раз обсуждали, но посмотрела в растерянные и подозрительно красные мамины глаза и поняла вдруг, что дело тут вовсе не в пирожках. Просто она первый раз так надолго от них уезжает.
– Не надо, мам, – Лара еще раз обняла её, потом папу. – Я вас люблю! Все будет хорошо!
И когда самолет, лениво и медленно тащившийся по летному полю, неожиданно вырулил на взлетную полосу и сразу стартовал с такой дикой скоростью, что у Лары радостно защекотало внутри, она вдруг подумала, что это очень похоже на неё. Она, как этот самолет, скучно и уныло ползла по своему маршруту, но вот теперь – на этой новой взлетной полосе – начнется новая жизнь с совершенно новой скоростью! Жизнь в Праге!
Глава 2. Пан Достал
По пражскому аэропорту Лара шла, как по музею – широко открыв рот. Во всем этом: в ярких брендовых магазинах, в звуках чужого языка вокруг, в надписях на латинице – было что-то красивое и нереальное, как будто она очутилась внутри фильма. При этом в отличие от гигантского шумного Шереметьево, в котором она чуть не потерялась, пражский аэропорт был уютным и каким-то домашним, если так, конечно, можно сказать про аэропорт. И чистота в нем была невероятная. Первый раз Ларисе не было неприятно заходить в общественный туалет, и это тоже восхитило её до глубины души. Она тщательно причесалась, глядя в огромное чистое зеркало, помыла руки вкусно пахнущим мылом и опасливо сунула их в сушилку, которая выглядела так, будто была деталью космического корабля. Опасения были напрасными: руки высохли почти мгновенно!
Глазея по сторонам, Лариса прогулочным шагом шла в сторону выхода (он был обозначен интуитивно понятной надписью VÝCHOD, которая была продублирована на английском и русском) и только, завернув за угол, поняла, куда так торопились все эти люди, обгонявшие её. Очередь на пункт таможенного контроля была длинной…Очень длинной! Лара досадливо вздохнула, ругая себя за недогадливость, и пристроилась в хвост. В итоге в зале прилета она оказалась только через час, когда из встречающих остался только грустный молодой человек с табличкой в руках:
– Пани Ольшанска? – неуверенно уточнил он. Лара даже не сразу поняла, что это про неё. Ну да, пани Ольшанская. Надо привыкнуть, что теперь к ней будут именно так обращаться. Несмотря на то, что она специально перед поездкой выучила несколько самых популярных чешских слов, включая «да, нет, спасибо, пожалуйста», сейчас в голове было пусто, и она просто закивала головой. Черт, как же они будут общаться? Знаками?
– Do you speak English? – вопросительно улыбнулся встречающий, и Лара облегченно выдохнула и кивнула. Слава Богу! С английским у неё все было отлично, тут можно было даже не переживать.
– Лукаш Достал, – представился он и протянул ей руку, а Лара, пожимая её, едва не хрюкнула от смеха. Вот это фамилия! Огонь! Но, к счастью, сумела удержать лицо и вежливо выразила удовольствие от знакомства.
– Лариса Ольшанская, – в свою очередь представилась она и заметила, как у Лукаша изумленно расширились глаза и слегка дрогнули в улыбке губы. А с её-то именем что не так? Вот не зря оно ей всегда не нравилось. Ларииииса. Неприятное какое-то имя. Прекрасно рифмуется с крысой, чем и пользовались мальчишки в начальной школе. Лара знала, что мама назвала её так, впечатлившись фильмом «Жестокий романс». Там тоже главную героиню звали Лариса Дмитриевна. Отчество подходящее, спасибо папе, имелось, так что с именем вопрос был решен почти сразу.
– Мам, а тебя не напрягает, что ты назвала меня в честь содержанки, которую убил муж из-за ревности к любовнику? – как-то спросила её Лара. Мама отмахнулась и заявила, что это неважно, зато та красивая и поет хорошо. Не сказать, чтобы после этого Лара как-то сильнее полюбила своё имя и чаще предпочитала его укороченный вариант. Вот и здесь, судя по всему, он будет более уместен. Возможно, имя «Лариса» для чешского уха звучит слишком странно.
– Говори мне просто «Лара», – торопливо предложила она своему встречающему. Из-за специфики английского языка не очень понятно было, на «ты» они или на «вы». Видимо, уже на «ты», если будут друг к другу по имени обращаться.
– А меня тогда зови просто Лукаш, – обрадовался он.
Вот и хорошо! Потому что и «мистер Достал» и «пан Достал» звучали одинаково комично, и Лара ужасно боялась, что не удержится и предательски захихикает, когда будет так говорить.
Лукаш оказался преподавателем английского с кафедры иностранных языков, к которой, собственно, и будет относиться Лара. Он приехал на старенькой Шкоде и довез её от аэропорта до общежития ЧЗУ. Аббревиатура расшифровывалась как Чешска Земнедельска универзита. Проще говоря, сельскохозяйственный университет, где Ларе и предстояло работать ближайший учебный год.
– Если хочешь, я могу пойти с тобой в общежитие и помочь с оформлением, – предложил Лукаш, вытаскивая её чемодан из багажника, – ты ведь на чешском не говоришь?
– Совсем не говорю, – покачала головой Лара, – а русский тут хорошо понимают?
Молодой чех вдруг громко и как-то обидно рассмеялся.
– Шутишь? Только пенсионеры, которые его еще при коммунистах в школе учили. Но вряд ли они захотят с тобой говорить на русском.
По тому, с каким презрением он произнес слово «коммунисты», Лара поняла, что тему лучше свернуть. Вот чертов Борис Иваныч! Понимают тут русский, понимают…Да как же, ага! Сто раз!
– Буду очень благодарна за помощь, если тебе не трудно! – искренне сказала Лара. При одной мысли о том, что ей сейчас придется идти в это огромное здание из нескольких корпусов, искать там кого-то, договариваться с ними на смеси английского, русского и языка жестов, по спине бежал холодный пот.
– Мне не трудно, – покровительственно улыбнулся Лукаш, – у меня сегодня свободный день! Давай, когда ты получишь комнату, я покажу, где тут что расположено, а потом устрою тебе экскурсию по Праге. Ты же здесь первый раз?
О, а это уже что-то явно выходящее за рамки служебного поручения. Лара посмотрела на Лукаша несколько иным взглядом. Примерно её возраста, может, чуть старше. Типичный европеец, как она их себе представляла: весь чистенький, аккуратный, словно вылизанный. Модно подстриженная бородка, довольно приятное мягкое лицо, белая тенниска, бежевые шорты. Немного портили впечатление сандалии, надетые прямо на длинные светлые носки, но вдруг тут так принято ходить? Хотя, конечно, больший антисекс, по Лариному мнению, сложно было себе представить. Сандалики с носочками органично смотрятся только на малышах в детском садике, но никак не на взрослом парне. Зато с ростом и фигурой у Лукаша все было в порядке – спорт явно присутствовал в его жизни.
Да уж, подбрось кто такой экземпляр к дверям их факультета, там все студентки и преподавательницы передрались бы за него. На филфаке со свистом уходил такой мужской неликвид, на который на других факультетах и смотреть бы не стали. Для Лары показателем стало то, что даже у хмурого, вечно немытого студента Федора, который фанател от Сталина, а в свободное время гулял по кладбищу или смотрел видео со вскрытием трупов, в итоге появилась девушка. А уж Лукаша с его фигурой и европейской белозубой улыбкой на их факультете просто порвали бы на части.
Так что, Лара, не тормози! Хватай парня! Ну, идеальный же кандидат для служебного романа! Видно же, что заинтересовался тобой: вон как его глаза все время тебе в декольте соскальзывают.
Да Лара бы и рада хватать, но была одна проблема. Её – краснодипломницу, умницу и скромницу – просто тошнило от таких же правильных, как она парней. А именно такими были все мужчины в её преподавательском и научном кругу. Именно таким, судя по всему, был и Лукаш.
«Пора взрослеть, Ларка», – мысленно сказала себе она, – «Сколько можно облизываться на плохих мальчиков, которые годятся только для одного, совершенно понятного действия, а в остальном более чем ужасны. Дай этому прекрасному молодому человеку хотя бы один шанс!»
– Лара? – вопросительно посмотрел на неё чех.
– Да, Лукаш, – улыбнулась она. – Огромное спасибо за предложение! Я согласна!
В общежитии случились сразу две новости: хорошая и… так себе. Хорошая была в том, что корпус А, в котором Ларе предстояло жить, выглядел просто прекрасно! Чистый светлый холл с кофейным автоматом и автоматом для печати документов, просторные коридоры, зал c тренажерами, а в комнатах свежий ремонт и довольно новая мебель. Лару поселили в бокс, где было две двухместных комнаты, соединенных коридорчиком. Общий душ, туалет и крохотная кухня: две конфорки, чайник и мини (практически микро-) холодильник.
– Хочешь одна жить в комнате? – уточнил Лукаш. – Просто она на двух человек рассчитана.
– Одна, – поспешно кивнула Лара. Делить с соседками кухню и душ – это одно, а вот спать прям в одной комнате с чужим человеком – уж извините! Она все же преподаватель, а не студентка. Имеет право на некоторые привилегии!
– Понял, – кивнул Лукаш и снова заговорил с пожилой пани, которая оформляла Ларе документы. Он все объяснил сам, от нее потребовалось только подписать в нужном месте договор.
– Вот это от двери, – отдал ей Лукаш небольшой ключ с биркой. – А вот тут все бумаги, сверху написаны платежные реквизиты. За этот месяц университет заплатит, потому что ты по приглашению приехала, а потом вот на этот счет будешь перечислять деньги.
У Лары все внутри похолодело. За комнату надо будет платить?! Но… но она думала, что фраза «предоставляется жилье», которую она видела в договоре, означала, что это бесплатно. Получается, неправильно поняла? И сколько надо будет платить? Сколько-сколько?! 7000 крон?!
– А почему так дорого? – жалобно спросила Лара. Одна крона соответствовала примерно трем с половиной рублям, и в пересчете на российские деньги комната выходила просто золотой.
– Ты же живешь одна в двухместном номере, поэтому и платишь за двоих, – спокойно объяснил Лукаш, которого её проблема, похоже, нисколько не взволновала.
Плохая. Очень плохая новость.
Лара судорожно считала в уме: зарплату ей обещали 17000 крон. Она так радовалась! Это было в два с половиной раза больше, чем она получала в Екатеринбурге. Думала, что будет откладывать. Может, часть отсылать родителям. Теперь картина получалось гораздо менее веселой. Из 17 тысяч 7 будет уходить на оплату жилья. Много. Очень много. Если бы можно было отмотать время назад, она бы согласилась жить с кем-то в комнате, но платить в два раза меньше. Но ведь все уже подписано, и ключ лежит в руке. Назад дороги нет, а если и есть, то она очень сложная и безумно неловкая.
– Лара, все окей? – уточнил Лукаш, с недоумением глядя на нее.
– Да, – выдавила Лара из себя, помолчала, нахмурилась, а потом вдруг спросила: – У меня зарплата 17 тысяч крон, это же нормально?
Лукаш застыл, смущенно хихикнул, а потом пошел неровными красными пятнами. Хм, похоже, что вопрос она задала откровенно неудачный и, видимо, даже запрещенный. Тема денег и в России табу, но, походу, здесь с этим еще хуже. И от того, что она уже назвала точную сумму своей зарплаты, она чувствовала себя, как эксгибиционист, распахнувший плащ в парке. Вроде как есть эта штука у всех, но видно сейчас только твою. И немного стыдно – вдруг она слишком маленькая или наоборот слишком большая?
– Ммм…ну…это зависит…от многих факторов…но вообще-то… – начал мяться Лукаш, сразу разучившийся говорить по-английски, и Лара махнула рукой, показывая, что он может не завершать мысль. Ясно же, что свою зарплату он ей озвучивать не собирается и плащ распахнула только она одна. А жаль. Было бы интересно сравнить!
– Я душ приму, переоденусь и буду готова, – перевела она тему, и Лукаш радостно закивал, с облегчением уходя от обсуждения скользкого вопроса.
В соседней комнате жила молчаливая индианка. Тоже одна. Что ж, хорошо – чем меньше по утрам народу в очереди в туалет, тем лучше. Вдвоем они вполне уживутся. Хотя индийский вариант английского Лара понимала с трудом, все же они как-то смогли познакомиться и даже договориться о разделении полок в холодильнике.
Лукаш ждал её в холле, и когда она вышла к нему при полном параде: в своем лучшем летнем платье, в туфлях на высоком каблуке и с изящно собранными наверх волосами – чех вначале восхищенно ахнул и откровенно засмотрелся на всю эту красоту, а потом с некоторым сожалением пожал плечами и указал на Ларину обувь.
– Это нет, – покачал он головой, – ты не сможешь ходить.
– Я умею ходить на каблуках, – поджала губы Лара. Будет ей еще какой-то европеец указывать, какую обувь она должна носить!
– Нет, нет, – яростно замотал он головой, – ногам будет больно! Там же в центре это… ну… "кочичи хлавы"!
Лукаш так и не смог вспомнить нужное слово, поэтому сказал на чешском, и Лара его не поняла.
Но она не растерялась: открыла в телефоне словарь и попросила его вбить это слово. Гугл перевел непонятное выражение, как «кошачьи головы», и Лара окончательно впала в недоумение. Вряд ли он имеет в виду настоящих кошек. Видимо, это какое-то выражение, смысл которого был Ларе абсолютно неясен.
Тогда Лукаш схватил листочек и стал коряво рисовать. А! Он имеет в виду каменные мостовые. Забавная идиома. Хм. Наверное, Лукаш прав, и по брусчатке действительно будет неудобно ходить на каблуках.
Лара кивнула и молча ушла переодеваться. Вернулась через пятнадцать минут: в кроссовках, шортах и футболке. Очень расстроенная. К платью у нее с собой были только эти туфли, старенькие кроссовки к нему не шли совершенно. Пришлось переодеваться полностью. Нет, не в таком затрапезном виде собиралась она знакомиться с Прагой…Но что теперь поделаешь!
