Талисман

Дима

Следующая тренировка началась с появления Марии Николаевны в компании высокого брюнета в сером костюме, с претенциозностью смотревшего на присутствующих своими темными глазами.

– Всем добрый день! – начала Смирнова, беспокойно потирая руки. – У меня для вас важное и радостное сообщение. Позвольте представить нового генерального спонсора хоккейного клуба «Талисман» – Игоря Валентиновича Сорокина.

Команда довольно зашумела и застучала по льду клюшками.

– Теперь, надеюсь, наши дела пойдут гораздо лучше. – Мария Николаевна улыбнулась Сорокину.

Тот сдержанно кивнул и обвел взглядом парней:

– Всегда рад знакомству с новыми людьми. Не буду отнимать у вас время на долгие пафосные речи, только отмечу, что нам предстоит много работы, по итогам которой я рассчитываю увидеть достойный результат.

Снова удары клюшек об лед.

Когда Смирнова с Сорокиным удалились, ребята начали обсуждать неожиданную новость.

– А наша Маша-то – не промах! – заметил крайний нападающий Холин. – Этакого буржуя откопала. Слышал про него – он каким-то рестораном управляет.

– Главное, чтобы наши дела в порядок привел.

– Да, конечно, приведет! – вставил Дятлов. – Видали, как он на нее смотрел? Кажись, он не только наши с вами дела поправит.

Кто-то из парней загоготал.

– Погодите, это получается, что Смирнова и с Зотовым, и с этим Сорокиным? – спросил Потапов.

Дятлов с Зайцевым почти одновременно присвистнули.

– Что за разговоры? – Над ареной прогрохотал гневный голос тренера, незаметно подъехавшего к команде. – Вы тут совсем берега попутали?

Ребята выпрямились и притихли.

– Как бабки старые тут сплетни собираете! – На Зотова было страшно смотреть. – Во-первых, Мария Николаевна Смирнова – моя сестра. – Парни сначала обменялись удивленными взглядами, а затем пристыженно опустили головы. – Во-вторых, насчет Сорокина. Это ваша благодарность за то, что она пытается вас из задницы вытащить? Если еще раз услышу что-то подобное в адрес директора или узнаю, что вы ее в таком ключе обсуждаете – оставлю сидеть на скамейке запасных до конца сезона. Все меня поняли?

Нестройный хор голосов ответил «да».

– А сейчас все закрыли рты и пошли разминаться!

Дима окинул осуждающим взглядом товарищей по команде, но воздержался от дополнительных реплик, чтобы еще больше не расстраивать парней.

Маша

Маша сразу обратила внимание, что интерес у Игоря Валентиновича вызывает не только и не столько хоккейный клуб, сколько она сама.

Со своей стороны Смирнова, полностью сосредоточившись на работе, деликатно давала ему понять, что ни о каких романтических отношениях не думает.

Да, за то время, что они провели за совместными обсуждениями проектов, составлением контрактов и общением с новыми, «безопасными», как уверял Сорокин, партнерами, она стала относиться к нему с меньшей настороженностью.

Игорь подкупал манерами, обращением, сдержанностью, вежливостью и умом.

На встречах он всегда был деликатен: интересовался, все ли у нее в порядке и чем он может помочь. Беспокоился за Машу, если вдруг что-то шло не так и она начинала переживать.

В общем, устоять перед его знаками внимания было практически невозможно. Но пока Смирновой это удавалось. Вероятнее всего, благодаря тому, что голова у нее была забита совершенно другими вещами.

Сорокин привел в клуб и знакомых рекламодателей, с которыми в кратчайшие сроки были заключены договоры. И довольно скоро баннеры заказчиков появились на пустовавших до этого бортах ледовой арены.

С появившихся в клубе денежных средств Маша начала перекрывать задолженности, оставленные в наследство от Шилова. Часть бывших партнеров согласились продолжить сотрудничество на условии предоставления гарантий.

Вопросы с группой поддержки также разрешились. Смирнова, как и обещала, повысила оклад участниц, а руководительница чирлидеров пригласила новеньких девочек и плотно взялась за репетиции.

Следующим, морально тяжелым для всех шагом стало прекращение контрактов с частью игроков «Талисмана». Маша пригласила в кабинет обоих тренеров. Вместе они изучили статистику прошедшего сезона и последних игр и пришли к выводу, что часть ребят является для команды балластом.

Паша сделал ей большое одолжение, самолично взявшись озвучить перед парнями фамилии тех, с кем им предстояло попрощаться.

Затем им пришлось уделить не меньше двух недель на то, чтобы подобрать игроков, которых они, наоборот, хотели бы видеть в команде. Встретиться, обсудить перспективы сотрудничества и предложить достойную заработную плату, которая благодаря совместным стараниям Смирновой и Сорокина значительно возросла.

Не забыла Маша и про стареньких членов «Талисмана» – их зарплаты увеличились в полтора раза. Примерно на столько же улучшился их боевой настрой во время игр и тренировок.

Паша отмечал, что работать ему стало легче, поскольку пропало прежнее разгильдяйство и парни стали ответственнее относиться к своим обязанностям.

За всеми приятными моментами Маша не забывала разбираться и с сохраняющейся проблемой: репутацией клуба. Выйти на пресловутого Шилова у нее не получалось, поскольку все, у кого могли быть его контакты, как один, уверяли, что его уже давно нет в стране. И, покидая родину, предусмотрительный спортивный директор не забыл подтереть старые связи.

Но больше всего Смирнову волновал член совета директоров Юрий Ходков, с легкой руки которого на должность управленца и был посажен Шилов. Помимо этого, ей не давал покоя вопрос, как возможно, что все руководство клуба закрывало глаза на беспредел, творившийся здесь последний год.

Однажды утром во время изучения старых смет Смирнову ждал очередной неприятный сюрприз.

В папке с договорами за апрель этого года нашлось два заказа, сформированных одним числом. Сначала из-за даты Маша подумала, что это копии одной и той же сметы, пока случайно не бросила взгляд на итоговые суммы.

Смирнова пробежала глазами список в одной заявке. Щитки, краги^[2], налокотники, шайбы, шнурки, ленты… В количестве, пополняемом ежемесячно и приближенном к реальному. Во второй смете значилось все то же самое, только умноженное на три.

Маша перепроверила документы, решив, что перепутала год, месяц или что-то еще. Она метнулась к папкам с заявками за другие месяцы и обнаружила, что в январе, феврале и марте имелись точно такие же задвоенные сметы, различающиеся количеством инвентаря и итоговой стоимостью.

Смирнову обеспокоило даже не то, что кто-то явно неплохо заработал на поддельных заявках, сколько уверенно красовавшаяся как на оригинальных, так и на липовых документах подпись брата.

* * *

– Маш, сколько еще раз я должен сказать, что не имею к этому никакого отношения?

Спустя полчаса Зотов сидел в кабинете Смирновой и с озадаченным видом изучал найденные ею документы.

– Вот эти – да, согласен. Я даже помню, как их подписывал. Точно такую же заявку мы с тобой недавно оформляли. А тут… Восемьдесят щитков? Мне их солить, что ли?

Маша стояла, скрестив руки, и молча переводила взгляд с брата на лежавшие перед ним документы и обратно. Зотов посмотрел на нее и устало вздохнул:

– Да говорю же, я это не подписывал. И вообще, – он пристальнее присмотрелся к подписи, – похоже, что она подделана. Маш, – Паша снова поднял взгляд на сестру, – это было всего однажды и сто лет назад. Я уже тысячу раз успел о том случае пожалеть. Неужели после того, как мне прилетело, ты думаешь, что я снова буду промышлять подобным?

Маша задержала на нем неуверенный взгляд, после чего села в свое кресло.

– Паш, посмотри на меня и скажи, что ты ничего об этом не знаешь, – умоляюще произнесла она.

Зотов выпрямился и серьезно взглянул на нее:

– Маш, я не знаю, что это и откуда взялось.

Смирнова вздохнула. Она верила брату и чувствовала себя отвратительно, заставляя его оправдываться.

Все эти дурацкие подписи и, к чему лукавить, не самое чистое Пашино прошлое. Еще во время работы с молодежкой на одном неофициальном застолье он повелся на уговоры тогдашнего спортивного директора и махнул подпись на подобной заявке. Провести сделку тогда не успели, поскольку документ попал к добросовестному клубному бухгалтеру и тот провел с Зотовым, отчаянно пытавшимся вспомнить, когда и при каких обстоятельствах поставил подпись, серьезную беседу. Дело замяли, смету разорвали, а Паша после того случая ходил как шелковый и долгое время не пил на радость жене.

– Скажи, какие у тебя были взаимоотношения с Шиловым?

Паша свел брови, задумавшись:

– Сначала нейтральные. Потом все хуже и хуже. Под конец он меня даже к себе в кабинет не пускал. – Зотов хмыкнул.

– А в чем причина?

– Да знаешь, он вначале вроде нормальным показался, а потом чем глубже стал в клуб корни пускать, тем все более мерзотным становился. Какие-то проплаченные матчи устраивал прямо накануне соревнований. Предлагал деньги. Но мне важнее, чтобы у меня парни были в состоянии достойно игру провести. А после вот таких леваков они как амебы, естественно. Я много ругался с Шиловым из-за этого. – Паша постучал пальцами по столу. – Он стал без моего ведома промышлять. Некоторые ребята отказались. Им хоть и запретили мне об этом говорить, но ко мне Маслов пришел. Он после этого, правда, тоже в немилость попал. Потом и вовсе Шилов начал пропадать. Ему скажешь: Борис Саныч, коньки износились, надо новые заказать. Он: сделаем, закажем, потом-потом. И у парней прямо во время матча ботинки разваливались. – Зотов недовольно дернул плечами. – Через какое-то время группа поддержки слетела, ребята начали уходить из-за того, что зарплату задерживали. И вот мы пришли к тому, что имеем.

– А как же вы заявки оформляли? – Маша, мягко говоря, была в шоке от услышанного.

– Как-как… Через Черникова. Мы с ним покумекаем, решим, что нам нужно, и он Шилову носил на подпись.

Смирнова, кусая губы, судорожно пыталась что-то придумать.

– А Черников? Ты ему доверяешь?

– Он мужик довольно ленивый, но если нужна какая помощь – всегда первым прибежит. У меня к нему вопросов никаких.

Маша окинула взглядом документы на столе.

– Меня не покидает мысль, что тебя кто-то пытался подставить, – высказала она наконец то, что последний час не выходило у нее из головы. Паша недоверчиво поморщился. – И, судя по твоему рассказу, это мог быть сам Шилов. – Смирнова взяла лежавшую к ней ближе всего заявку. – Здесь же стоят твоя и его подписи. Значит, он видел все это безобразие и, более того, подписывал. А может, и его подписи поддельные? Но тогда зачем он это все хранил у себя? – Она положила лист на стол и обхватила голову руками. – Дело принимает еще более интересный оборот, чем я предполагала.

Дима

– Здравствуйте, можно?

– Да-да, Дима, заходите.

Маслов прошел в кабинет Марии Николаевны и глубоко вдохнул. Здесь пахло совсем не так, как когда он был в этом кабинете в последний раз еще при прошлом директоре. В помещении стоял освежающе-цитрусовый аромат женских духов, идеально, на Димин вкус, подходивший Смирновой.

Он посмотрел на девушку, сосредоточенно изучавшую какой-то документ. Мария Николаевна лишь на долю секунды оторвалась от чтения, подняв усталый взгляд на посетителя.

Дима отметил, что, несмотря на серьезность, от Смирновой веяло мягкостью и ранимостью. Ему казалось, что такая девушка, как она, не должна сидеть в четырех стенах и решать проблемы захудалого хоккейного клуба. Мария Николаевна должна наслаждаться жизнью. Такую, как она, нужно бесконечно радовать и беречь от забот внешнего мира…

Маслов нервно сглотнул и откашлялся. Он только сейчас вспомнил, зачем пришел, и потеребил в руках пачку документов:

– Павел Викторович попросил занести вам переподписанные контракты.

Смирнова на мгновение прикрыла глаза, будто силясь вспомнить, о каких контрактах идет речь. Затем кивнула на край стола:

– Спасибо. Оставьте их здесь.

Дима аккуратно положил документы на указанное место, не отрывая глаз от директора. Мария Николаевна задумчиво потерла лоб, все еще глядя в свои бумаги.

– Как ваши дела? – спросил Маслов, выпрямляясь.

– Что? – Смирнова подняла на него взгляд. Она одновременно смотрела и на Диму, и будто бы сквозь него, явно погруженная в свои мысли.

Капитан на мгновение растерялся, но тут же собрался, стараясь не показывать того, что с головой провалился в ее глаза, впервые оказавшись наедине с Марией Николаевной и всего в метре от нее.

– Как обустроились на новом месте? – Он хотел продемонстрировать свою фирменную обаятельную улыбку, но смог выдавить лишь ее кривое подобие.

Наверное, сейчас он выглядел так, будто боялся Смирновой. Он и в самом деле испугался. Но не директора, а того, что заставило сердце пропустить пару ударов после ее взгляда. Ясного, но в то же время немного виноватого и показавшегося Диме самым трогательным на свете.

– А… – на выдохе протянула она.

Маслов снова сглотнул, понимая, что с каждой секундой, проведенной возле Смирновой, ему становилось все жарче, а дышать было все труднее.

– Понемногу обживаюсь. Без трудностей не обходится, но… пока работаем. – Мария Николаевна улыбнулась, а Диме показалось будто пол под ногами покачнулся.

* * *

Выйдя из кабинета Смирновой, Маслов чуть не бегом направился в уже опустевшую после тренировки раздевалку. Там он как никогда быстро снял одежду и поспешил в душ.

Открыв кран с холодной водой, парень слабо вскрикнул, когда ледяные струи обожгли ему плечи. Дима уперся ладонями в стену и опустил голову. Тяжело дыша, сдул с верхней губы скопившиеся над ней капли.

Вместе с холодным душем парень надеялся смыть с себя осознание того, что теперь у него появилась проблема. Одна очень серьезная проблема.

Прекрасно понимая, что вода эту проблему ни решить, ни смыть не могла, Маслов обессиленно зарычал и с силой хлопнул ладонями по стене.

Маша

– Добрый день, Мария Николаевна.

Маша прекрасно помнила, какие взгляды в прошлый раз бросал на нее Ходков, и потому старалась вести себя с ним предельно осторожно:

– Почему же вы не предупредили о своем визите? Мы бы тут все подготовили…

Юрий Сергеевич провел ладонью по лысой черепушке, будто забыл, что у него нет волос. На безымянном пальце его правой руки блеснуло кольцо.

– А к моему приезду готовиться не нужно. Я тут нашел свободное время и заглянул, чтобы узнать, какие у вас промежуточные успехи.

Смирнова напряглась:

– Какого рода успехи вас интересуют? Если нужна была документация, то вы могли не утруждаться, я бы предоставила вам все в электронном виде.

На лице Ходкова появилась снисходительная улыбка. Он подошел к Маше, приобнял за талию и развернул в направлении лестницы на второй этаж. Смирнова послушно последовала в ту сторону.

– Дорогая Мария Николаевна, – мягко произнес Ходков, ведя ее наверх, – документация – это одно. Важно же, чтобы и на месте все было в порядке.

Когда они поднялись на второй этаж, Маша попробовала отстраниться от Ходкова под тем предлогом, чтобы выйти вперед и открыть ему дверь, ведущую на ледовую арену. Но мужчина, видимо, поняв ее намерения, не только не убрал руку с талии, но еще крепче прижал Смирнову к себе. Маша начала чувствовать легкую панику.

– Если вы хотели понаблюдать за тренировкой, то ребята как раз сейчас занимаются. – Она прикладывала неимоверные усилия, для того чтобы ее голос оставался ровным.

Пальцы Ходкова впились ей в ребра:

– Я бы хотел…

– Максим Юрьевич! – Маша никогда еще не была так рада видеть второго тренера. Воспользовавшись замешательством Ходкова, она выскользнула из его хватки и отступила в сторону. – Вы на тренировку? – Смирнова обратила всевнимание на подошедшего к ним Черникова. Тот бросил сосредоточенный взгляд на Ходкова и пожал ему руку.

– Да вот, чуть задержался. Жена позвонила. – Вид у тренера был смущенный.

– Как, кстати, она себя чувствует? – В данный момент Маше было интересно все, что касалось жены Черникова, всего его семейства, да и вообще чего угодно, что позволяло бы ей не оставаться в пустынном коридоре наедине с Ходковым.

– Спасибо, потихоньку, – не слишком уверенно ответил Черников, косясь на чиновника. – Я вижу, у вас тут дела. Простите, что отвлек…

– Ни в коем случае! – едва не воскликнула Маша, метнулась к двери на арену и открыла ее, приглашая мужчин зайти внутрь. – Мы как раз хотели понаблюдать за тренировкой.

Черников кинул еще один быстрый взгляд на Ходкова и прошел в зал. Гость же, перед тем как войти, недовольно взглянул на Машу, которая в ответ лишь сглотнула. Больше всего на свете она сейчас хотела закрыть за ними дверь, умчаться в свой кабинет и запереться там.

Вместо этого она сделала глубокий вдох и прошла на трибуну вслед за мужчинами.

Черников уже спускался к общавшемуся с вратарями Зотову. Остальные игроки были на льду, отрабатывая технику быстрого старта и резкого торможения.

Ходков подошел к краю трибуны и скрестил руки на груди, хмуро следя за парнями.

Маша приблизилась к нему, сохраняя дистанцию, которая не позволила бы мужчине вновь коснуться ее, не приложив для этого дополнительных усилий.

– На прошлой неделе мы закрепили два новых баннера автосалона, с которым у нас контракт на полгода. – Маша обвела рукой арену. – Завтра повесим большую растяжку рядом с цифровым табло. Это Игорь Валентинович договорился со знакомым владельцем сети фаст-фудов. А вон там, кстати, – Смирнова кивнула в дальний угол, – и реклама ресторана самого Сорокина.

– Угу, – только и ответил Ходков, даже не глядя туда, куда указывала Маша.

– Также вчера мы общались с недавно открывшимся магазином спорттоваров. Вывесим их рекламу на нашем сайте, а они в обмен на это дадут нам скидку в сорок процентов на любую продукцию, – продолжила Смирнова. – Если все хорошо сложится, через неделю мы…

– Мария Николаевна, – перебил Ходков, отворачиваясь от игроков, начавших тренировать бег с ускорением, – мне это неинтересно.

Смирнова озадаченно приоткрыла рот. Мужчина двинулся к выходу.

Маша была вынуждена последовать за ним:

– Но вы же сказали, вам важно знать, что на месте все в порядке. Я рассказываю вам, как на данный момент у нас обстоят дела.

Ходков окинул взглядом все еще пустовавший коридор. Стоило двери на лед позади них закрыться, как он подошел к Смирновой и схватил ее за плечи:

– Я хотел удостовериться, что новый директор расположился у себя в кабинете с комфортом. – Его руки опустились вниз и обхватили Машину талию железной хваткой. Ходков притянул ее к себе. – Стол, стулья… А может, вам нужен в кабинет новый диван?

– Юрий Сергеевич, что вы… Отпустите меня! – Смирнова в ужасе пыталась оттолкнуть от себя чиновника, руки которого нагло гуляли по ее спине и соскальзывали все ниже.

– Мария Николаевна, ну что же вы… Вы такая привлекательная девушка. Неужели вам так интересно возиться со всеми этими бумажками, спонсорами, потными хоккеистами, – приговаривал Ходков, ловко перехватывая Машины руки и пресекая все ее попытки вырваться. – Я предоставлю вам теплое местечко у нас в парламенте…

Он приблизил свое лицо, и Смирнову замутило от его несвежего дыхания. Она отвернулась и, поняв, что не может вырваться, изо всех сил впилась ногтями ему в кисти. Это вызвало лишь его негромкий смех:

– А ты у нас страстная кошечка. Так будет даже интереснее…

Его ладони опустились еще ниже, и Ходков схватил девушку за ягодицы. Маша возмущенно вскрикнула и отвесила ему пощечину:

– Не смейте меня трогать!

Ходков схватил Смирнову за руку, которой она его ударила. Маша сдавленно ахнула от боли и испуга.

– Хочешь поиграться, девочка? – злобно процедил он. – Только играть мы будем по моим правилам…

– Мария Николаевна, у вас все в порядке?

Из-за угла показался Игорь Сорокин. Ходков быстро отпустил Машину руку, и девушка облегченно выдохнула.

– Я направлялся к вам в кабинет и по дороге услышал ваш голос.

Судя по взгляду, которым Сорокин сверлил Ходкова, слышал он не только ее голос. Игорь приблизился к ним и встал рядом с Машей, исподлобья глядя на чиновника. Тот выдавил кривую улыбку:

– У нас с госпожой Смирновой вышло небольшое недопонимание.

Игорь покосился на Машу, которая смотрела перед собой и часто дышала, пытаясь прийти в себя. Ходков невозмутимо продолжил:

– А вы, насколько я понимаю, Игорь Валерьевич?

– Валентинович, – холодно поправил Сорокин. – Генеральный спонсор хоккейного клуба «Талисман».

– Точно! Наслышан. – Ходков оживился. – Юрий Сергеевич Ходков, член совета директоров региональной федерации хоккея. – Он протянул Игорю руку, но тот лишь брезгливо поморщился, не отрывая взгляда от лица чиновника. Ходков опустил ладонь и нервно хохотнул: – Вот и познакомились, да?

Он бросил колючий взгляд на Машу. Сорокин в ответ на это еще придвинулся к ней и едва коснулся рукой ее плеча. Смирнова чуть не расплакалась от захлестнувшей ее волны благодарности за поддержку.

Юрий Сергеевич заметил этот жест, и его брови слегка дернулись вверх:

– Что ж, мне пора. – Он прищурился и обратился к Маше: – Думаю, скоро мы еще увидимся.

Смирнова вздрогнула. Сорокин слева от нее шумно вздохнул.

Напоследок недобро посмотрев на Машу, Ходков направился к лестнице.

Игорь повернулся к боровшейся с дрожью в руках девушке.

– Он вас обидел? – Его взгляд был обеспокоенным, а голос – серьезным.

Смирнова неуверенно пожала плечами.

– Если нужно, я могу с ним поговорить.

Маша встрепенулась:

– Нет-нет, что вы! Еще не хватало вас во все это впутывать.

– Мне не составит труда поставить этого чинушу на место.

– Игорь Валентинович, вы и так помогли, появившись очень вовремя.

Лицо Сорокина переменилось. Во взгляде появилась теплота. Маша заметила, как он приподнял руку, возможно, чтобы снова коснуться ее, но вдруг резко опустил.

– Так или иначе, если что… Ни в коем случае не стесняйтесь обращаться ко мне.

– Спасибо. – Маша улыбнулась ему. Игорь сдержанно улыбнулся в ответ.