Read the book: «Измена. Ты будешь моей», page 13

52. Максим

Я включил музыкальную систему и задумчиво отбивал ритм очередной мелодии из плейлиста на подлокотнике дивана. Вообще, я любил сидеть в кресле, но, когда мы были вдвоем, всегда устраивался на диване, чтобы быть поближе к Миле. Или просто устраивал ее на своих коленях, если уж очень меня кресло манило. Сейчас посадить Камиллу на колени вряд ли получится, слишком уж она напряжена после нашей близости. Потому я пристроился на диване и ждал, когда она вернется из душа.

Мила пристроилась на диван, подтянула под себя ноги. Я оживился. Разлил спиртное. Мощные динамичные звуки разливались по комнате, но мне хотелось слышать голос Камиллы.

– Как ты? Что нового?

– Нового мало, – Мила мягко улыбнулась. – Квартиру вот купила. На Ломоносовской, – я посмотрел в упор. – Да, мы почти соседи. Минут пятнадцать пешком. Так что я с семьей теперь живу просторно. А так… ничего не изменилось, в общем–то. Разве что дома теперь Полиночка встречает после работы. И возвращаться хочется раньше.

Я незапланированно потянулся за стаканом. Потом решился спросить:

– Давно ты переехала? – внимательно посмотрел глаза в глаза.

– Давно. Практически сразу после того, как ты уехал в командировку, – спокойно ответила Камилла.

Я не отрывал от нее взгляда:

– Камил, ты получила мое письмо?

– Получила, – спокойно ответила она.

Но глаза ее были устремлены на меня. В них был вопрос. Я сжал губы:

– И что скажешь?

– Почему ты написал об этом, Макс?

– Потому, что сказать, глядя тебе в лицо, не успел, и считал, что ты должна знать. Я не играл с тобой, я сам заигрался… – Камилла отвела глаза, потянулась за уже наполненной рюмкой. Выпить не успела. Я перехватил ее за руку – Камил… – я просто пересадил Камиллу к себе на колени. Вдохнул запах ее волос, прижал к себе крепко, но осторожно. – Мне так тебя не хватало, – я шептал хрипло и жарко. – Я так соскучился, – мои губы скользили по ее шее, а руки по телу. – Ты так долго была далеко от меня.

Я почувствовал, что Камилла немного напряглась. И понял это по–своему. Положив руку на ее затылок, я прижался своим лбом к ее.

– Ты не веришь мне, да? Я люблю тебя. Люблю.

53. Максим

– Я верю, Максим. Верю, что ты любишь сейчас, – она сделала акцент на последнем слове. – Я не верю в то, что это долго продлится, – я отстранился, заглядывая в ее глаза. А Камилла с едва уловимой горечью в голосе продолжила. – Надолго ли тебя хватит? Скольких ты добивался и получал? А потом долго ли ты радовался своим победам? Ты же со мной рядом был столько времени. Но это случилось, потому что ты не был уверен до конца, что получил то, чего хотел. Разве не так? А спустя время ты опять посмотришь вокруг и захочешь новых впечатлений.

Я от таких слов закаменел. У меня на скулах заходили желваки. В глазах короткой вспышкой появился огонь даже. И кривая ухмылка скользнула по лицу. Более того, я как–то сразу обмяк и потянулся за бутылкой. Но тут же быстро одернул себя, понимая, что водка мне не поможет.

Резко выдохнул, обхватил Камиллу обеими руками и крепко прижал к себе. Чтобы через мгновение разомкнуть руки и осторожно, еле касаясь, взять ее лицо в свои ладони.

Последние недели сводили меня с ума от нужды, и я делал все, что мог, чтобы держаться подальше. Столько лет моя жизнь казалась пустой, но с тех пор, как я расстался с ней, что–то изменилось. Она прокралась в все эти пустые места, а мне нужно больше. Я жажду ее, как кислород.

– Мил, я понимаю. Я сам создал поводы, чтобы говорить такое, – слова давались мне тяжело. – Но, Камилла… Мне никто не нужен. Ты единственная, кого я любил, люблю и буду любить. И никто больше. Никогда, – я погладил большими пальцами ее щечки. – Ты одна, Камил. Всегда.

Я опять прижал ее к себе. Объятия были немного судорожными, отчаянными. Я уткнулся лбом ей в плечо.

– Я никогда не хотел любви и семьи. С детства усвоил, что все это причиняет только боль. Родители любили друг друга безумно. Отец погиб. И мать прожила ровно столько, чтобы похоронить его. Ни о ком больше она не думала. В том числе и обо мне. Ночью после похорон мать чуть было не повесилась. Ее еле–еле удалось остановить и отговорить от этого шага. До сих пор помню, как вокруг перешептывались о том, как же сильно она отца моего любила.

Но через месяц после произошедшего у нее уже появился новый мужчина, новая любовь. Моя мать и новоиспеченный отчим поженились так быстро, что я и глазом не успел моргнуть. Не то, чтобы я возражал. Я любил свою маму, и она всегда была так добра ко мне, когда отец был еще жив. А отчим? Он всеми возможными способами заставлял меня чувствовать, что мне здесь не рады. Но он со стороны так замечательно относился к моей матери. И даже зашел так далеко, что попытался уговорить ее. Нет, не так. Как бы обидно мне не было, но реальность была такова, что он смог слишком быстро убедить ее, чтобы я переехал из дома в школу–интернат, который будет находится как можно дальше от них. Мать посчитала это хорошим предложением.

Она не просто вежливо согласилась, она реально была рада возможности избавиться от меня. И это же не потому, что я не хотел жить поблизости. Мое мнение не учитывалось. Все потому, что моя мать отныне никогда не хотела этого. Теперь она всегда пыталась отделаться от меня как можно быстрее. Это сработало, потому что теперь я не хочу видеться со своей матерью. Она женщина, которой трудно угодить. И хотя я пытался сделать все правильно, знал, что все равно ничто не сработает. Я не могу ничего изменить.

Меня тошнило от всего произошедшего. Было одно стойкое желание – чтобы все теперь уже оставили меня в покое… Три года так было, пока я не потерял надежду и не начал новую жизнь. Мне стало ненавистно само слово “любовь”. Я отрекся от прошлого. И знаешь, после этого я зарекся не любить.

Взрослея, невольно насмотрелся на то, какие глупости делали ровесники ради любви, и все больше и больше убеждался, что ничего хорошего в ней нет. И потому вполне сознательно избегал любых намеков не только на чувства, а даже на привязанности.

Камил, ты первая, рядом с кем я задержался дольше, чем на несколько ночей. Ты была сильной и не произносила слово “любовь”. А я… Мне было хорошо наедине с тобой. Ты ничего не требовала. И я расслабился, забыл о границах, которые установил когда–то для себя… А в итоге, от чего бегал, то и получил…

– Макс, даже если жизнь пнула тебя под зад и в твоем сердце поселилась ненависть – не надо было поддаваться ей. И никогда не стоило даже пытаться ненавидеть тех, кто сделал тебе больно. Этим ты только себе хуже делаешь.

– Я сломался. Я не мог больше этого терпеть. Я так долго находился в темноте, и в тот день, когда я пришел на день рождения друга и уехал с тобой, ты снова зажгла мою жизнь. Сначала я старался держаться подальше. Но в моей голове гудела мысль о том, что мы должны быть вместе. Потом я облажался. Заставив тебя сбежать. Снова иметь семью. Я очень этого захотел. Я не мог заставить тебя поговорить еще раз, ведь ты сказала, что не хочешь продолжения. И я понимал, что мне нужно отойти в сторону. Но я должен был тебе сказать то, что не успел, – я смотрю в зеленые глаза, потирая ее предплечья, а затем снова начинаю говорить. – Мне должно быть стыдно, но я отправил тебе письмо с намерением разжалобить и заставить вернуться ко мне. Я думал, ты меня игнорируешь. Я просто подумал, что если я не смогу заполучить тебя, то у меня больше не будет ничего стоящего в жизни. Мне просто нужно было сначала вернуть тебя, и я был готов на все, чтобы сделать тебя счастливой. Что угодно. Зная, что уже облажался. Что ты, наверное, меня ненавидишь. Мне нечего было терять, и я решил рискнуть.

Я оторвался от Камиллы, чтобы увидеть ее выражение лица и понять, о чем думает. Прикусив губу, она смотрела на меня и молчала.

– Камилла, я не хочу теперь, чтобы ты жалела меня, – глухим голосом заявил я. – То, что было в моей жизни, не оправдывает меня. Я лишь хочу, чтобы ты поняла причины моего поведения. Да, я сволочь. Я знаю это. Но пойми, мои поступки диктовались не желанием получить кайф, а стремлением избежать боли, – я поцеловал ее в висок нежно, легко. – Я хочу, чтобы ты была со мной. Решать тебе.

Камилла прижалась щекой к моей груди и тихо сказала:

– Максим, мне надо подумать.

– Ты жалеешь? Обо всем, что между нами было?

– Макс, я ни о чем не жалею. Хотя бы потому, что это все равно бессмысленно. Но мне надо подумать.

– Надо, – легко согласился я. – Ты тогда думай. Только не слишком долго, ладно? – я чмокнул ее в макушку, и прижал к себе, наслаждаясь присутствием любимой женщины.

Мы посидели так какое–то время, потом Мила перебралась на диван. Я не отпускал ее далеко, обнял. Молчание стало спокойным, уютным. Я расслабился. Все высказанное словно сняло груз с моих плеч, и мне стало как–то хорошо на душе. Уже и пить не хотелось, решил только опрокинуть последнюю стопку. Потом я прилег на колени Милы, которая задумчиво разглядывала меня. А затем закрыл глаза и отключился…

54. Камилла

Я поглаживала голову Максима. Его короткие волосы приятно щекотали мои ладони. Сидеть вот так – это чувствуется правильно. Мне хорошо на душе. И я понимаю, что жить без него больше не смогу. Он делал мне больно, как никто другой. Но, несмотря ни на что, я любила и все еще люблю его.

А как он смотрел на меня во время разговора… Меня это окончательно убедило в том, о чем я размышляла. Наши чувства никогда не были случайны. Ни одно желание и потребность не рассеялись за время нашей разлуки. Во всяком случае, это свело меня с ума.

Ну, вы уже поняли, что я сумасшедшая.

И мне очень хочется поверить, что все то, о чем он говорил, правда. Что он будет любить меня. Меня одну. Всегда. Что он будет рядом. Именно тогда, когда мне это будет нужно, а не когда он этого захочет. Мне хочется засыпать и просыпаться рядом с ним каждый день. Я хочу, чтобы он продолжал смотреть на меня такими же глазами, какими смотрел сегодня. Глазами, полными любви.

И вопрос был только в одном.

Рискну ли я?

Я смотрела на лицо спящего мужчины. Жесткие черты разгладились, стали более мягкими, привычными, родными до боли… Щемящее чувство давило в груди. И мои губы сами расползались в грустной улыбке. Мне было плохо без него. Все это время. Не только ему нелегко дались эти месяцы.

И да, я рискну.

Не в первый раз.

Если не рискну сейчас, то потом всю жизнь буду жалеть о несбывшемся.

Жалеть и думать “А что было бы, если…?”

Я понимаю, что не будет все просто. Дочь еще так мала и вряд ли готова к кардинальным переменам. К тому же я сама вряд ли готова к тому, чтобы резко менять свою жизнь. Но с чего–то же надо начинать. И с завтрашнего дня я начну.

Я осторожно, чтобы не потревожить сон, провела указательным пальцем по контуру губ Макса, подавив желание поцеловать. Потом встала и, подложив под его голову декоративную подушку, решила уйти в спальню. Макс недовольно нахмурился, лишившись ощущения тепла моего тела, но не сумел проснуться. Ему надо отдохнуть и выспаться, оставив в прошлом все то, что нас отталкивало друг от друга.

Меня сильно поражает мое притяжение к Максиму. Его безупречные, полные губы слегка приоткрыты во сне. Его голова покоится на подушке, а я тем временем стою и наблюдаю, как он спит.

Я накрыла Макса пледом. Затем унесла из гостиной всю посуду на кухню, действуя на автомате. Снова зашла в комнату, постояла немного на пороге, словно сомневаясь. Но вдруг решительно покачала головой, отгоняя неприятные видения, и отправилась в спальню перестилать постельное белье.

55. Максим

Что может быть хуже похмелья? Только пробуждение с похмелья под звуковое сопровождение сверлящих звуков … обдолбанных соседей.

Ах, да!

Забыл уточнить.

Обдолбанных соседей, которые вечно делают ремонт.

Всегда.

Постоянно, черт бы их побрал!

Вот под эти регулярные отвратительные звуки я и проснулся сегодня… Более того, шея и спина нереально болят. Мышцы затекли от неудобной позы, в которой я спал.

С каких пор моя кровать стала такой короткой, что ноги свешиваются?

Я открыл глаза и понял, что спал на диване.

Вспомнил вчерашний вечер.

Мила была здесь.

И мы говорили.

И она хотела подумать.

А я уснул.

Черт!

Я сел на кровати. Ну, как сел – попытался. Комната предательски качнулась. Сжимаю виски – вращение прекращается.

Потирая шею, я оглядываюсь. Камилла убрала все со стола.

Где она?

Я отправился в спальню. Кровать была заправлена. Но вот самой Камиллы и следов ее присутствия не было.

Неужели ушла?!

Да не может быть!

Я метнулся в кухню, но возле ванной остановился, услышав шум воды.

Она здесь. Я еле сдержал порыв зайти в ванную. Терпение. Если я потороплюсь сейчас, то потом никакая выдержка не выручит. Сейчас от меня требуется самая малость – подождать.

Я пошел на кухню. Включил чайник.

Передумал.

Поставил на огонь турку с водой. Мила не ела с утра. Она, наверняка, только кофе пила. Я тоже решил выпить бодрящий напиток. Сварил порцию для нее. Когда выливал его в кружку, Мила зашла на кухню, закутанная в одно полотенце.

– Кофе, – с блаженством в голосе протянула она, остановив взгляд на чашке.

Я с радостью кивнул ей:

– Садись, – я знал, что пока кофе будет остывать, Камилла будет медитировать над ним, греть руки о чашку и думать о чем–то своем. Так было всегда, сколько я помнил.

А мне пока надо привести себя в порядок. Понимание того, как сейчас я смотрюсь – небритый, немытый, после многодневного запоя – настоятельно требовало срочного похода в ванную. Тут уже не просто неловко, а, откровенно говоря, стыдно в таком виде перед любимой женщиной расхаживать. Я испарился в направлении душа. А Мила, как я и предполагал, взяла чашку обеими руками, согревая ладошки, и улетела мыслями далеко–далеко.

Я, завершив водные процедуры с рекордной скоростью, натянул джинсы. Из ванной постарался выйти, демонстративно не торопясь. Услышал дребезжание посуды и глухой стук чего–то еще. Камилла была на кухне. Я зашел. Она задумчиво мыла чашки. Милуша так и осталась в полотенце, осознанно приняв решение не переодеваться. Это внушило мне надежду.

Она не видела, что я смотрю на нее жадными, горящими зеленым огнем глазами. Выключив воду, Мила вытерла руки, а я хрипло проговорил:

– Камил, – и двинулся к ней, словно зачарованный.

Она хотела было сказать что–то. Но, встретив мой голодный взгляд, быстро передумала.

56. Камилла

Впрочем, только самой себе я смогла бы признаться, насколько сильно меня всегда притягивало натренированное, красивое тело Макса. Не знаю, как объяснить. Но это было сопоставимо какому–то животному влечению. И сопротивляться ему у меня не было сил. Да и зачем?

Максим подошел ко мне. Его теплая ладонь легла на мою шею сзади, под волосами. И он замер. Просто стоял и смотрел на меня. Ждал.

Я шагаю к нему, обнимаю обеими руками за шею и тянусь к его губам… Мой живот сжимается от предвкушения. Да и ладони ужасно потеют.

О, Господи! Почему же я теряю свой рассудок рядом с Максом?! Он так сильно нужен мне. И эта необходимость выжжена в моем сердце. Но это даже ничто по сравнению с тем, какой потоп я испытываю сейчас между ног. Безумно хочу завладеть не только его душой, но и телом. Если быть точнее, только телом. Именно сейчас.

Возможно, мне должно быть стыдно. Но даже к бывшему мужу я ни разу не испытывала такого необузданного влечения. Делаю глубокий вдох и пытаюсь вернуть свой поток мыслей в правильное направление.

Нужно взять контроль над влечением и поговорить.

Нужно поговорить.

Нужно… Ах, да пошло все к черту!

Я стягиваю футболку с Макса и касаюсь ладонями его груди. В порыве страсти толкаю его на подушки дивана. Они падают на пол. Кажется, в этот момент падает и разбивается что–то еще. Но я не останавливаюсь. Ничто сейчас не имеет значения. Есть только страсть, охватившая нас.

Макс задирает полотенце, обнажая стратегически важную часть тела. Его рука начинает дразнить клитор.

– Сильнее! – Я издаю стон и ерзаю бедрами. – Так сильно хочу тебя. Внутри. Пожалуйста!

Палец Макса начинает скользить внутрь–наружу. Туда–сюда.

Я прикусываю нижнюю губу в нетерпении. Мне нужно кончить. Срочно! Уже невмоготу. Иначе я умру сейчас мучительной смертью.

– Не могу насытиться тобой, – произносит Макс, расстегивая джинсы. Он приспускает боксеры, освобождая член.

И…

Дразнит меня, скользя теперь уже двумя пальцами внутрь.

– Макс! – мой крик на грани отчаяния. Он прожигает меня горящим от похоти взглядом, и я не могу больше сдерживать себя. Сейчас или никогда! Я хочу овладеть им.

– Дай мне почувствовать тебя здесь, – шепчу ему на ухо, раздвигая опухшие складочки в приглашении.

– Мила, – Макс наконец–то срывается, направляет головку члена между моих нижних губок и дает то, в чем мы оба нуждаемся.

57. Максим

– Сколько времени потеряли… С ума сойти, – дыхание мое еще сбитое, и слова я произношу с паузами. – Придется наверстывать упущенное.

– Что?!

– Наверстывать упущенное надо… Чтобы ликвидировать отставание в графике производства секс–работ.

– Отставание, говоришь? – шепчет она мне прямо в губы.

Ответить я не успеваю. Мой рот Мила мгновенно затыкает поцелуем.

Через несколько секунд мне становится на все плевать. До такой степени мастерски ее близость заставляет меня забывать обо всем на свете, включая собственное имя.

Напряжение и грозовые тучи, сгущавшиеся с момента нашей последней встречи, окончательно рассеялись. Отныне я хотел вдыхать страсть этой женщины. Беречь Камиллу для себя одного. Мой внутренний пещерный человек рвался наружу, желая заклеймить ее.

– Макс, – простонала Мила, и от этих звуков я чуть не кончил. – Не останавливайся!

– Ни за что, – прорычал я.

Она запустила пальцы мне в волосы, пока я оставлял засосы на ее шее. Я хотел поставить свои метки на Камилле и, думая об этом, заводился еще сильнее.

Мне стало интересно, откуда во мне взялись все эти собственнические замашки. До появления Камиллы я не был таким. Теперь мечтаю оградить ее от всего мира, чтобы единолично наслаждаться всем ее телом.

– Я… Ох, черт, да, прямо здесь.

Я оставил засос ей на шее, чуть ниже уха, и ощутил дрожь.

– Я обещаю любить тебя… заботиться о тебе… быть с тобой, – признался я, – всегда и навеки. Сегодня и каждый день после я буду тем, на кого ты сможешь положиться.

Чувствуя, как об меня трется тело Милы, я уже больше не мог ясно мыслить.

Я толкнулся в ее лоно. Она ничего не ответила мне на мои слова. Но я все чувствовал своим сердцем и душой. Ей не нужно было обличать слова вслух. Пока нет.

Я вновь толкнулся в Милу и глубоко поцеловал ее. Сейчас хотелось двигаться медленно. Я без труда погружался внутрь Камиллы, доставляя нам обоим сладкое удовольствие. Она сильнее обхватила ногами мои бедра и сжалась вокруг моего члена, будто нарочно подводя меня к краю и заставляя стонать.

– Черт побери, Мила, – прошептал я ей на ушко, – я хочу кончить одновременно с тобой.

Не прекращая двигаться, я направил ладонь между нашими телами и принялся большим пальцем массировать клитор. Другой рукой я взял ее за руку и переплел наши пальцы.

– Макс. Да! Ты так хорошо ощущаешься внутри. Сильнее!

Я почувствовал, как ее ногти впиваются в мои руки. Мой член начинал пульсировать и изливаться внутри ее киски. Мои яйца сжались. Мне кажется, что все семя, что во мне было, сейчас переполняет ее тесное лоно.

Она кончает, смачивая мой член и заставляя меня следовать за ней через край. Я держусь внутри Милы, пока наши соки смешиваются, а моя сперма наполняет ее.

Когда мы оба вернулись из состояния блаженства, я приподнялся на локтях и посмотрел на Милушу. На наших лицах сияли одинаковые и совершенно глупые улыбки. Сейчас мне кажется, что мое сердце вот–вот лопнет от переполняющей его любви.

Как же все–таки сильно повезло с ней. Моя Камилла настолько безупречна и идеальна. Я оказался чертовски удачливым мужчиной.

58. Максим

Я прижимал Камиллу к груди. Она лежала на боку, привычно используя вместо подушки мое предплечье.

– Я больше не отпущу тебя. Не смогу, – тихо проговорил я ей на ушко.

– А я больше не смогу вернуться, Максим, – так же тихо ответила мне она.

– Что? – я рывком поднялся, опираясь на локоть.

Я–то думал, что ответом было все, что произошло сейчас между нами. А это было…

Черт возьми.

Что это сейчас было?!

Опешив от шока, я хотел было продолжить дискуссию, но Мила прервала мои действия следующими словами:

– Максим, еще раз я не смогу вернуться, – она повернулась и посмотрела на меня снизу вверх. – Пойми, это наша последняя попытка.

– Камилушка, – я облегченно выдохнул.

Рухнув на кровать, я повернул ее лицом к себе. Пробежал рукой по спинке любимой. И продолжил:

– Не пугай так меня впредь. Не надо будет больше никаких попыток. Я уже сказал. Ты моя единственная. Навсегда.

Посмотрел глаза в глаза. И понял, что где–то глубоко внутри она сомневается. Мне надо сейчас же развеять ее предубеждения. Иначе потом проблем не оберусь.

– Камилла. Камилушка. Малышка. За прошедший год ты стала значить для меня больше, чем кто–либо другой. Я влюбился в твое прекрасное сердце и слова намного раньше, чем впервые услышал твой голос. Но после нашего расставания я окончательно уверился, что это любовь, – проведя пальцем по лицу Милы, я смахнул слезы, бегущие у нее из глаз. – Я люблю тебя, Мил. Любил раньше, люблю сейчас. Мне надо было просто сказать тебе это сразу. Но я сглупил. Так что, если тебе нужно время… Или ты хочешь постепенного развития отношений, обычных свиданий и прочего, я могу притормозить и не спешить. Я готов на что угодно, лишь бы удержать тебя. И могу быть терпеливым.

Мила рассмеялась. Мне пришлось прочистить горло.

– Ну, я могу попытаться быть терпеливым.

По нежной коже ее щек вновь потекли слезы, когда Мила рассмеялась, прижимаясь ко мне и скользя ладонями по моему телу.

– Я тоже люблю тебя, Макс. Ты смог пробудить во мне нечто прекрасное, и я не желаю с этим расставаться. С тобой я словно начала жить.

Я впился в ее губы, клеймя рот, перенеся часть моего веса на Милу. Ее ноги обвились вокруг моей талии, а пальцы запутались в моих волосах.

Отстранившись от губ Милы, я принялся покрывать поцелуями ее шею. Проведя кончиком носа по ложбинке между ее грудей, я упивался ароматом, а затем принялся ласкать языком нежные полушария.

– Я так люблю тебя, – сказала она с придыханием.

– Я тоже люблю тебя, детка, – мой лоб опускается на ее, когда я заканчиваю свое признание.

Я поцеловал Милушу, не отпуская от себя. Поцелуй был ужасно сладким и медленным, заставляя меня томно выдохнуть воздух прямо ей в рот. Я собирался провести всю свою жизнь, целуя эту женщину… впрочем, намного больше, чем просто целуя.