На линии огня

Командир взвода охранения приказал механику-водителю остановить бронетранспортер и обратился к сержанту-пулеметчику:

– Митяй, я пройдусь по крепости. Если что, прикрой огнем КПВТ. Если меня убьют, тут же сообщи об этом на плато старшему колонны и быстро уходи обратно, к своим.

– Да кто вас здесь убьет, товарищ старший лейтенант? В крепости никого не видать.

– Кто знает, – философски заметил Белоусов.

Николай спрыгнул на каменистый грунт, подошел к участку, практически полностью сохранившегося каменного забора высотой чуть более метра. Здесь когда-то, наверное, проходила линия сторожевых постов. Для ведения обороны этот забор был непригоден, а вот для обозначения границы крепости и укрытий охранников или сторожей – бог знает, как они раньше назывались – подходил вполне. Из-за забора старший лейтенант осмотрел развалины крепости. Подумал: здесь, наверное, много змей. И не каких-то гадюк, тут водились гады посерьезней, кобры, гюрзы, щитомордники… Да и скорпионов должно быть полно. Белоусов терпеть не мог этих тварей. Николай не боялся их, знал: берцы ни зме́и, ни тем более скорпион или каракурт не прокусят, – и все же относился к ним с опаской.

Размышляя о местной фауне, Белоусов не упускал из виду ни одной мелочи. Вот на пологую крышу накренившегося остатка большого когда-то здания с вершины опустилась ворона. Повертела клювом, перелетела на куст у плиты глиняного дувала. Стала чего-то клевать. Птица ведет себя спокойно – значит, там, где она нашла корм, ни человека, ни зверя нет. Это хороший признак. Белоусов осмотрел развалины, не углубляясь в лабиринты крепости, чтобы оставаться в поле зрения пулеметчика БТР. Поднявшись на плоскую глиняную плиту, державшуюся на каменных остовах – видимо, крышу одного из зданий Куншера, – через бинокль осмотрел склоны. Ничего и никого не заметил. Вернулся к бронетранспортеру, запрыгнул на броню, приказав механику-водителю:

– Вперед, до выхода из ущелья, там развернешься и поедешь обратно.

Бронетранспортер так же медленно пошел на восток.

А Рахим, опустившись на дно канавы склона, прикрытого густым кустарником, включил радиостанцию.

– Ахмад? Сеид!

– Слушаю тебя! – ответил Абутияр.

– БТР русских останавливался у Куншера. Офицер ходил в крепость, осматривал развалины, склоны. Потом БТР продолжил движение на восток. Думаю, скоро он проследует назад и в ущелье втянется колонна неверных.

– Ты готов встретить помощь от Даулака или Тахджави? – спросил Абутияр.

– Готов!

– Хоп! Жду доклада об уничтожении колонны русских и отхода твоего отряда на север, в Бешри.

– Я все понял! До связи, саиб!

Бронетранспортер взвода охранения прошел пять километров до выхода из ущелья на дорогу, ведущую к позициям батальона и кишлаку Тахджави. Выбрав место, механик-водитель развернул боевую машину и повел ее обратно в западном направлении. Белоусов так же внимательно, как и прежде, осматривал склоны и вершины ущелья. Нигде ничего подозрительно. В 6.53 бронетранспортер вышел к колонне. Черников тут же приказал бойцам занять места в машинах, сам подошел к спрыгнувшему с брони Белоусову и спросил:

– Ну что в ущелье, Коля?

– Похоже, там никого нет и в крепости тоже, – ответил командир взвода боевого охранения.

В этот момент к старшему колонны подбежал связист и обратился:

– Товарищ старший лейтенант, вас начальник штаба полка вызывает!

– Ну, потеряли нас! – сказал Белоусову Александр. – Ты погоди, я сейчас.

Командир роты материального обеспечения прошел к головному «Уралу», в кабине которого была установлена радиостанция:

– 322! Я – Скат!

– 322 на связи! Где находитесь, Скат? Почему до сих пор не вошли в зону ответственности Рубежа-2?

– Потому, что мной было принято решение провести разведку ущелья.

– Провел?

– Так точно, Заслон осмотрел потенциально опасный участок маршрута. Все чисто.

– Ты уже продолжил движение?

– Пока нет. Начало прохождения второго этапа определено на 7.05 с выходом в зону ответственности Рубежа-2 в 7-30.

– Как только войдешь в обозначенную зону, немедленно доложи в штаб!

– Вам?

– Мне или Первому.

– Принял!

Александр отключил станцию, вернулся к Белоусову. – Беспокоится полковник? – спросил тот.

– Начштаба вызывал. Говорил же, потеряли нас в полку. Доложил, что начинаем второй этап марша в 7.05 с выходом в зону ответственности батальона Скоробрехина в 7.30.

– Раньше выйдем, если марш пройдет без сюрпризов.

– Ты же сказал, в ущелье «чисто»?

– Но не говорил, что нет сюрпризов. Как пойдем?

– Колонной! – принял решение Черников. – Разрывать ее и запускать технику по частям не вижу необходимости.

– Согласен! Только вот что, Саня, у Куншера я увеличу скорость и оторвусь от колонны. Подстрахуемся.

– Может всей колонне увеличить скорость?

– Можно и так.

– Давай поступим следующим образом. До крепости идем 30 километров в час, далее ускоряемся до 50 километров, а затем, пройдя Куншер, вновь сбрасываем скорость до 30 километров в час. Если считаешь нужным, отрывайся от колонны, но недалеко.

– Я понял тебя.

– Загоняй БТРы на прежние места, сажай на свою броню отделение и, – Черников посмотрел на часы, – через три минуты начинаем спуск в ущелье!

– Есть, командир! Выполняю!

В 7.05 колонна втянулась в ущелье, и тут же наблюдатель Сеида Рахима вызвал по рации главаря:

– Сеид! Русские, собрав колонну, начали спуск в ущелье.

– Они идут единым подразделением?

– Да! Скорость примерно километров 30―40 в час, дистанция между машинами метров 20―30.

– Хорошо! Продолжай находиться на своей позиции до команды на отход.

– Понял.

Рахим вызвал командиров групп:

– Всем переместиться ближе к крепости. Группам Алима и Халима остаться на месте в готовности спуститься в ущелье. И двигаться быстрее. Колонна подойдет к Куншеру минут через пять. Обстрел по моей команде.

Душманы, выполняя приказ, быстро рассредоточились на вершинах, растянувшись на двести метров напротив и над крепостью. По три гранатометчика с каждой вершины привели в готовность свои «РГД-7».

Колонна прошла два километра, и неожиданно «ЗИЛ-131» с боеприпасами остановился. Встала и вся колонна. Бойцы взвода охранения спрыгнули с бронетранспортеров, заняв позиции обороны, бронетранспортеры развернули башни с пулеметами в сторону склонов. Черников вышел из «Урала», подошел к водителю «ЗИЛа»:

– Что случилось?

Солдат смахнул пот с лица:

– А черт его знает! Заглох движок! До этого как часы работал…

– Твою мать, Шадрин, сколько у тебя было в полку времени, чтобы проверить машину?

– Все было нормально, товарищ старший лейтенант, да я сейчас посмотрю – может, провод трамблера соскочил.

– Смотри. Чего стоишь?

Водитель, захватив инструментальную сумку, запрыгнул на бампер, поднял крышку капота. Нагнулся над двигателем. Черников стоял рядом. К нему подошел Белоусов:

– Что тут у тебя, Саня?

– Да вот, заглох…

Подбежали бойцы отделения мастерской технического обслуживания и ремонта роты. Подошел и прапорщик Зайцев.

– Что случилось, командир?

– Сам посмотри, Илья!

Командир взвода роты материального обеспечения, фактически исполнявший обязанности техника роты, отстранил бойцов:

– А ну-ка, дайте я взгляну.

И поднялся на бампер машины.

Белоусов отвел в сторону Черникова:

– А нам на руку эта остановка. Вовремя сломался твой «ЗИЛ».

– Почему?

– Потому что будь в ущелье «духи», они не упустили бы такой шанс напасть на колонну.

– Да нет тут никого, а вот остановка нам еще боком выйдет. За поломку на марше командир так вздрючит, что мало не покажется.

– В первый раз, что ли? Да и плевать на его выговоры. Главное живыми да здоровыми на базу вернуться, дождаться замены и свалить из этого гребаного Афгана.

– Ты говоришь так, словно тебя в Союзе жена ждет. Ты ж холостой, Коль?

– Ну и что? По-твоему, одни женатые должны домой стремиться, а холостякам там и делать нечего?

– Нет, конечно, извини, но холостым обычно как-то все равно, когда их заменят.

– Ну нет, в этом ты неправ. Все одинаково хотят вернуться. А насчет невесты? Я никому раньше не говорил, тебе сейчас скажу. Ждет меня девочка одна. Иришка. Она младше меня на шесть лет, ей сейчас девятнадцать. Представляешь, в одном доме росли, в одном дворе гуляли, даже в одной школе учились, а я ее не знал. Но это понятно – если я был в десятом классе, то она в четвертом. Соплячка. Потому и не замечал. А зимой в отпуске как-то пошел в магазин. Там и встретились. Ну и встречались несколько раз, потом переписывались мы с ней и вот решили пожениться. Как заменюсь, сразу свадьбу сыграем.

Разговор офицеров прервал прапорщик Зайцев:

– Командир, придется еще минут двадцать стоять. Переливает карбюратор. Или иглу заело, или поплавок оборвался. Придется карбюратор менять.

– Меняйте, – согласился Черников. – Только, Илья, постарайся заменить как можно быстрей.

Подошел один из командиров отделений взвода Белоусова.

– Товарищ лейтенант, – доложил взводному сержант, – ребята первого отделения на правой вершине дальше стоянки метров на сто засекли какое-то движение.

– Интересно! А ну-ка, Ольшанский, передай сержанту Гогидзе, чтобы выслал туда пару ребят. Понятно, что если кто-то и был наверху, то уже ушел, пусть следы поищут. – Действуй!

– Есть.

– Выполняй! Да передай Гоге, чтобы задачу отработал быстро, а бойцы пусть, проверив вершину, спускаются в ущелье – там, где закончат поиск. И еще: все отделение Гогидзе нацелить на правый склон, в случае чего прикрыть отход разведчиков.

Сержант Ольшанский ушел.

– Что бы это могло быть? – спросил Черников.

– Не знаю! Но узнаем.

– Если «духи»?

– «Духи» не засветились бы. А скорее, уже обстреляли бы нас.

– А если они находятся дальше?

– Тогда тем более, чего им отходить, если наоборот надо сюда двигать? Думаю, это зверь какой-нибудь. Или ребятам померещилось. Погляди на вершины. Они словно плывут. А если долго на них пялиться, то не только движение заметишь, а камни за «духов» примешь. Скоро проясним обстановку. У Гогидзе ребята опытные, следы найдут обязательно – если они будут, эти следы.

Вскоре прапорщик Зайцев доложил, что «ЗИЛ» приведен в исправность, а разведчики с вершины правого склона передали сигнал о том, что никаких следов не обнаружили и пошли на спуск к ущелью.

В 7.32 колонна продолжила движение, медленно, но верно она приближалась к древней крепости Куншер, к месту душманской засады.

В данной ситуации нервничал не только начальник штаба мотострелкового полка, но и главарь банды Ахмад Абутияр. В 7.20 он вызвал Рахима:

– Сеид! Почему до сих пор ты не доложил об уничтожении колонны русских?

Рахим ответил:

– Потому что неверные вдруг остановились в 2-х километрах от крепости, а мы уже отвели оттуда людей.

– Но почему русские встали? Заподозрили неладное?

– Нет, я выслал туда разведчика, и он доложил, что у русских сломалась грузовая машина.

– Шайтан! Вот бы в это время атаковать их…

– Я не успею перебросить людей туда, где встали русские.

– Понимаю! Но эта остановка в дальнейшем сыграет нам на руку. Русские будут до конца уверены, что в ущелье их не ждет опасность, ведь в ином случае они немедленно подверглись бы нападению, как только остановили колонну. Значит, у крепости неверные тоже не будут ждать нападения.

– Да, саиб! Но извини… Только что выходил на связь разведчик, русские продолжили движение.

– Это хорошо, Сеид! Теперь они в твоих руках.

– На все воля Аллаха!

– Ты прав, на все воля Аллаха. И он не оставит нас в войне против неверных, пришедших на нашу землю устанавливать свои порядки.

Абутияр выключил радиостанцию. Сеид Рахим приказал всем своим подчиненным приготовиться к массированному обстрелу советской военной колонны.

Глава третья

Автомобильная колонна N-ского мотострелкового полка со взводом охранения полностью вошла в сектор обстрела отряда душманов под командованием Сеида Рахима, имевшего в своем подчинении четыре группы общей численностью 102 бандита. Советское же подразделение насчитывало 54 человека. Душманы имели двукратный перевес в живой силе, и на их стороне играл фактор неожиданности нападения из засады.

Как только Рахим убедился, что противник находится в зоне действия его душманов, он тут же по портативной рации отдал приказ:

– Внимание! По колонне неверных – массированный огонь!

Первыми ударили гранатометчики. Шесть выстрелов «РПГ-7» молниями метнулись к машинам. Практически одновременно рванули наливники, два топливомаслозаправщика; за ними разрывы кумулятивных гранат вызвали подрыв трех бронетранспортеров второго и третьего отделений взвода охраны, а также БТРа, перегонявшегося в батальон майора Скоробрехина. Шестая граната предназначалась головному бронетранспортеру. Но опытный механик-водитель, услышав взрывы, резко нажал на педаль тормоза, и кумулятивный заряд, пройдя перед боевой машиной, взорвался на северном холме. Следом за гранатометами со склонов ударили пулеметы, автоматы, винтовки.

Внезапное нападение, по замыслу душманов, должно было лишить и командование, и рядовой личный состав способности к сопротивлению. Однако этого не произошло. Не раз попадавшие в подобные переделки бойцы советского подразделения мгновенно сориентировались в резко и кардинально изменившейся обстановке. Водители и старшие машин, а также бойцы взвода охранения, до подрыва БТРов находившиеся на броне, а не в десантных отсеках, подхватив раненых и контуженных, спрыгнули на грунт и под прикрытием техники открыли ответный огонь. И сделали это машинально, без какой-либо команды. Черников, залегший за передним правым колесом «Урала», дав по склону очередь, обернулся. Сзади по северному склону короткими очередями, экономя патроны, бил водитель и связист сержант Исаев. Радиостанция лежала рядом с ним. Старший лейтенант удивился: и когда сержант успел схватить станцию? Ведь выпрыгнули из кабины почти одновременно. Но станция находилась рядом; оставался вопрос, в рабочем ли она состоянии? И спросить об этом сержанта старший лейтенант не мог. Надо было разобраться в обстановке. Судя по взрывам, душманам, применившим переносные гранатометы, первым же залпом удалось уничтожить половину колонны. Успели ли покинуть машины бойцы? Вряд ли, если граната попала в наливники или кабины грузовиков.

Выглянув из-за колеса, Черников увидел на южной вершине поднявшегося во весь рост душмана с «РПГ-7» на плече. Еще секунда – и «дух» пустит еще один заряд. И уничтожит еще одну цель. Уж не «Урал» ли, под которым укрылся он с Исаевым? Но выстрелить душман не успел. Сзади Черникова раздался хлесткий выстрел, и вражеский гранатометчик завалился на спину. Сзади слева прогрохотал крупнокалиберный пулемет. Александр обернулся. Единственный, оставшийся неповрежденным первый бронетранспортер взвода охраны, задрав КПВТ, открыл огонь по южному склону. Но справа раздался очередной взрыв. Был подорван «ЗИЛ-131» с боеприпасами. Черный дым поднялся над ущельем. Это вызвало короткую паузу в бое.

К Черникову подкатился Белоусов. Увидев командира взвода, Александр воскликнул:

– Жив, бродяга?

– Живой пока, Саня! Рад, что и ты уцелел. Зажали все ж таки нас духи. Черт бы их побрал! Да и меня, дурака тоже – не заметил признаков засады. А ведь я бродил по остаткам крепости…

– Как тебе удалось выжить? Как уцелел твой головной БТР?

– Водитель вовремя тормознул.

– Сколько машин сожгли «духи», не знаешь?

– Половину точно, и три БТРа в придачу. Но это теперь не важно. Видимо, «духов» здесь собралось немало и они провели массированный обстрел колонны перед тем, как начать штурм со склонов. У тебя радиостанция цела?

– Да вроде, вон рядом с Исаевым лежит, а что?

– Надо помощь вызывать, Саня – потерь у нас много, – да и уводить личный состав в крепость. Пока есть такая возможность. Моя бортовая радиостанция заглохла.

– Думаешь, «духи» не ограничатся расстрелом колонны?

– Думаю, нет. Ты давай, связывайся с полком или с батальоном, я же прошвырнусь вдоль колонны, вернее, вдоль того, что от нее осталось, затащу ребят в крепость. Запомни: твоих отправлю ближе к северному склону, с него и будешь отбивать атаки душманов; своих рассредоточу на южной окраине, прикрою южное и фланговое направления.

– Сколько у нас осталось солдат? – спросил Черников.

Белоусов сплюнул в пыль:

– Хрен его знает. Но человек двадцать должно было уцелеть.

– Увидишь Зайцева, пусть с отделением техобслуживания раненых в крепость тащит.

– Угу! Давай, работай по связи, я пошел. Скоро «духи» пойдут в атаку.

Белоусов рванулся к дымящимся, оплавленным остаткам «ЗИЛ-131». Черников крикнул Исаеву:

– Сержант? Радиостанция не повреждена?

– Никак нет!

– Давай, замени меня!

Сержант переполз к позиции старшего лейтенанта. Черников перекатился к радиостанции, включил ее:

– «322-й»! «322-й»! Я – Скат!

Начальник штаба ответил тут же:

– Я – 322-й! Что за канонада у вас там в ущелье?

– Докладываю. В 7.45 колонна подверглась нападению неизвестных сил противника. Выстрелами гранатометов сожжена часть машин – бо́льшая, скорей всего, часть, и личный состав роты, и взвод охранения понесли серьезные потери. Сейчас «духи» ведут по нам огонь из стрелкового оружия. Мы с «Заслоном» приняли решение увести солдат в крепость, нужна поддержка.

– Черт бы побрал этого Абутияра! – выругался начальник штаба полка и приказал: – Уточни потери!

Александр ответил:

– Не могу! Знаю, что сожжены два БТРа взвода охранения, третий уцелел и ведет огонь из «КПВТ» по южному склону; подорван и бронетранспортер перегона. Уничтожен «ЗИЛ-131» с боеприпасами. Что с другой техникой, сказать пока не могу, но думаю, что сожжены и топливозаправщики. По личному составу тоже ничего точно не известно, но потери наверняка серьезные.

Справа раздался еще мощный взрыв.

– Черт! Похоже, еще одну машину «духи» подорвали. Шлите помощь! Нас атаковала крупная банда. В сложившейся ситуации мы долго не продержимся. «Духи» бьют и с севера, и с юга.

– Помощь вышлю. Что делает Заслон-1?

– Отводит людей в крепость. Будем организовывать там оборону.

– Я понял! Сейчас же связываюсь с Хашкарским авиаполком, минут через двадцать к вам подойдут «вертушки». Из полка направляю роту третьего батальона. Им тоже потребуется минут двадцать, чтобы дойти до вас, но действовать рота сможет только после отработки задачи летунами. Как понял меня, Скат?

– Я все понял! Предупредите летчиков, что у «духов» вполне могут быть переносные зенитно-ракетные комплексы.

– Передам! Держитесь, помощь подойдет!.. Станцию, Скат, береги, «коробке» и «крокодилам» необходимо будет уточнить обстановку перед тем, как вступить в бой!

– Принял.

– Держитесь, старлей!

– А у меня другого выхода просто нет…

Старшему лейтенанту Белоусову не пришлось отводить личный состав в крепость. Бойцы, выскочившие из машин и сброшенные с подбитых бронетранспортеров, сами, открыв огонь, отошли за укрытия крепости. Командир взвода охранения увидел на дороге только прапорщика Зайцева, выводившего отделение техобслуживания из МТО-АТ. Прыгнув в канаву, в которой залегли технари, Белоусов спросил Зайцева:

– Не ранен?

– Нет! Черт, откуда появились «духи»? Ведь ты же провел разведку этого ущелья.

– Не знаю, Илья! Значит, эти горные козлы ждали нас за вершинами.

– Ждали? Значит, они знали, что здесь пойдет колонна, – сделал вывод прапорщик.

Слева раздался взрыв. Белоусов выглянул из канавы и тут же отпрянул назад. В десяти сантиметрах от него, вздымая грунт, поднялись фонтанчики мелкого камня и пыли от автоматной очереди.

– Вот суки! Засекли нас.

– Что рвануло? – спросил Зайцев.

– Летучка ремроты! Не знаешь, бойцы в ней успели уйти в крепость?

– Да, вроде, успели. И сколько осталось неподбитых машин?

– Еще одна мастерская, санитарный «УАЗ», «Урал» и «ЗИЛ-131», да мой головной БТР!

– Слышу, еще стреляют из «КПВТ». Но козлы горные все сожгут, не пройдет и пяти минут. Интересно, как они нас в яме засекли, ведь склоны затянуты дымом?

– Хрен их знает! Черников передал приказ вместе с бойцами МТО-АТ организовать эвакуацию раненых в крепость, но я что-то никого из раненых, пока перемещался вдоль останков колонны, не видел.

– Их ребята с машин и мотострелки вынесли. А сколько вместе с техникой сгорело пацанов?

– Что сейчас об этом говорить? Сейчас отбиваться надо. Давайте, рвите в крепость, я прикрою. Потом вы прикроете меня.

Слева раздался еще один взрыв, и крупнокалиберный пулемет замолчал. Белоусов в сердцах ударил кулаком по камню, в кровь разбивая пальцы:

– Черт! Последний БТР сожгли! И еще двух ребят! У-у-у! Надо было все здесь прошерстить до того, как колонну высылать – ан нет, давайте, вперед, в ущелье противника быть не может…

Прапорщик положил руку на плечо офицера:

– Успокойся, Коль! Ничего уже не изменишь. А то, что ребята погибли… Так без смерти войны не бывает. Мы отходим!

Старший лейтенант взял себя в руки:

– Да. Давайте, но не кучей, а то постреляют вас духи как кроликов.

Бойцы отделения технического обслуживания во главе с прапорщиком Зайцевым бросились к ближайшей сохранившейся части дувала. Не всем удалось добежать до укрытия; вскрикнув, упал на полпути один из солдат. Зайцев метнулся было к нему, но Белоусов крикнул:

– Назад! За дувал! Оттуда огонь по склону. Я вытащу парня.

Прапорщик перемахнул через глиняный забор, и вскоре оттуда по южному склону ударили три автомата. Старший лейтенант посмотрел на лежащего метрах в пятидесяти от канавы раненного в ногу бойца. Тот корчился от боли. Расстрелять солдата с вершины или склона не составляло никакого труда, но «духи» не стреляли. Это объяснялось просто: они знали, что советские военнослужащие не бросали в бою ни погибших, ни тем более раненых. И ждали, когда на помощь подстреленному солдату выйдут его товарищи, чтобы сразу убить нескольких человек. Паскудная практика паскудной войны.

Белоусов увидел метрах в трех от солдата еще одну канаву. Не такую глубокую, в которой он находился в данный момент, но вполне пригодную для укрытия двух человек. Командир взвода крикнул раненому:

– Боец!

Тот взглянул на офицера глазами, полными боли и отчаяния. Белоусов достал боевую аптечку, показал раненому:

– Видишь эту штуковину?

Солдат кивнул.

– У тебя есть такая аптечка?

И вновь в ответ кивок.

– Достань ее, открой, извлеки шприц-тюбик с промедолом, вколи в ногу! Боль отступит. Соберись, я выскочу, подхвачу тебя, и перепрыгнем в соседнюю канаву ближе к крепости. Ты понял меня?

Солдат, морщась от боли, вновь кивнул.

Прапорщик слышал слова офицера. Он крикнул:

– Ты погоди, старлей, у меня есть дымовой заряд. Дым прикроет ваш бросок.

Белоусов ответил:

– И отрежет нас от «духов». А те как раз и подойдут с вершины. Нет, ничего пока не применяй! По сигналу прикрой нас.

– Понял!

Белоусов оглянулся на южный склон. Душманы перевели огонь на восточный фланг крепости, откуда по ним велся наиболее интенсивный и эффективный огонь. Старший лейтенант узнал почерк своих подчиненных. Они стреляли плотно и выборочно, стараясь каждым выстрелом поражать цель. И это получалось у них неплохо, что следовало из того, что по склону вниз скатились пятеро подстреленных «духов» и был сбит с вершины еще один гранатометчик. Не исключено, что за раненным солдатом следил какой-нибудь абориген, но медлить больше было нельзя. Белоусов махнул рукой Зайцеву и тут же, выпрыгнув из канавы, бросился к раненому. Странно, но по нему никто не выстрелил. Подхватив бойца, успевшего обезболить простреленную ногу, старлей втащил его в соседнюю канаву. И вновь «духи» по ним не стреляли. Что это могло означать? Но, раз не стреляли, можно добраться до крепости. Взвалив на себя солдата, Белоусов потащил его к дувалу. И только после того, как он перебросил за забор раненого и сам перевалился через глиняный дувал, верхом прошла очередь душманов. Опомнились, гады. Протерев лицо, старший лейтенант повернулся к прапорщику:

– Оставайся здесь, прикрывай юго-западное направление. «Духи» обязательно пойдут на штурм крепости, и вполне могут зайти нам во фланг с запада, со стороны Даулака. Твоя задача не допустить сближение противника с крепостью до расстояния не менее 100 метров. Иначе «вертушки», которых наверняка уже вызвал твой командир, ничем не смогут нам помочь.

– Я знаю, Коль, – ответил прапорщик. – Вот только сил у меня маловато. Да и патронов тоже.

– Жаль, но я тебе ничем не могу помочь. Конечно, при подрыве грузовика с боеприпасами из кузова могло выбросить пару ящиков, но что-то я их не вижу. Осмотрись, может, найдешь. Но позицию в любом случае держать до конца. Если Черников вызвал помощь, то подойдет она быстро, минут через десять. Вот и держись, Илья. Я к Черникову, – надо оставшихся невредимыми или легко раненных бойцов выставить на позиции.

– Работай, Коля, за этот фланг не волнуйся. Здесь «духи» не пройдут!

– Твои бы слова, да… ладно, ушел.

Прикрываясь дувалами, валунами, развалинами, Белоусов прошел метров шесть и наткнулся на первую позицию одного из своих подчиненных:

– Шалаев, ты?

– Так точно!

– Кто тебя сюда выставил?

– Сержант Волченок.

– Так он жив?

– Живой, слева, за плитой окопался.

Отвечая на вопросы командира взвода, рядовой Шалаев, боец 3-го отделения, не забывал стрелять по склону. И бил он одиночными выстрелами.

– Сколько человек у вас погибло?

– Трое, одного, Армена ранило в грудь. Его вглубь крепости санинструктор из «УАЗа» оттащил. Черт! Да сколько их тут?

Шалаев перевел планку «АКСа» на режим автоматического огня и дал две короткие очереди по склону. Через грохот стрельбы донеся чей-то вой. Рядовой воскликнул:

– Вот так! Подыхай теперь, козлина бородатая. И ты, падла!

Он дал еще одну короткую очередь.

– Есть! Получайте, суки, за пацанов!

Белоусов похлопал подчиненного по плечу:

– Ты в раж не входи, сдерживай себя. Главное – не подпустить «духов» к крепости. А они, судя по тому, что вышли на склоны, решили провести штурм!

– На хрена он им?

– А чтобы, Юра, «вертушки» не смогли их обработать. Летчики не станут открывать по ним огонь с риском задеть своих. Вот «духам» и надо либо покончить с нами до подхода «крокодилов», что теперь им вряд ли удастся, либо войти в плотный контакт, чтобы лишить авиацию возможности действовать.

– Понял!

На дувале слева от Шаталина вдруг вздыбились фонтанчики пыли. Солдат и офицер машинально залегли.

– А это откуда стрельнули? – взглянул на офицера рядовой.

– С северного склона, Юра. Там тоже «духи».

– Но тогда они перебьют нас!

– Не перебьют. Смотри, справа от меня валун, за ним в дувале пробоина, смещайся туда. Там дувал прикроет тебя и от «духов» северного склона. А на счет них мы сейчас что-нибудь придумаем.

Белоусов, прыгнув через плиту, упал рядом с сержантом Волченком, который от неожиданности чуть не выстрелил в своего командира:

– Еш твою… извините, командир, но вы…

– Все нормально, Гена! Так, с тыла ты прикрыт, позицию выбрал удачно. Кто левее тебя?

– Мамедов из второго отделения!

– А где твои ребята?

– Они дальше. Так получилось, что Мамед залег рядом. Не отсылать же его к Ольшанскому.

– Он тоже жив?

– По крайней мере, минут пять назад был живой. Орал на своих, чтобы патроны берегли. А «духи» начали спуск по склону… Смотрите, товарищ старший лейтенант!

Белоусов взглянул на южный склон. Душманы действительно рассыпавшись по склону, и, ведя слепой огонь по крепости, спускались в ущелье. Старший лейтенант проговорил:

– Ну вот и начался штурм! И «вертушек» все еще нет…

Кто-то слева крикнул:

– Братва, «духи» с тыла!

Командир 2-го отделения взглянул на взводного:

– Это Мамед кричал.

Белоусов выглянул из-за обломка стены на северный склон, у подножия которого и стояла древняя крепость. Здесь склон был круче и спуск грозил срывом в ущелья, прямо на развалины Куншера, но с него открывался прекрасный вид на развалины, а значит и на позиции бойцов разбитой колонны. Этим и воспользовались душманы, открыв огонь по крепости, выбивая советских солдат и одновременно отвлекая их от соплеменников, наступавших с юга.

Белоусов ударил ладонью по каменной плите:

– Черт! Где Черников со своими водилами? Это его направление.

И тут же из глубины крепости, словно услышав боевого товарища, раздался голос командира роты материального обеспечения:

– По северному склону, выборочный, огонь!

Следом ударили автоматы автомобилистов. Вниз свалились пять или шесть трупов душманов.

Белоусов улыбнулся:

– Вот это другое дело! – Повернулся к Ольшанскому: – Держи фронт. Тыл прикрывают ребята Черникова. Я к нему. И смотри, Гена, без команды ни шагу назад! Это смерть!

– Я понял, командир! Вы Мамеда успокойте!

– Успокою! Держись, Гена, держись, дорогой, наши вот-вот подойдут!

Белоусов под огнем душманов со склона прошел все позиции оставшихся в живых бойцов своего взвода – а таковых из двадцати пяти осталось двенадцать человек. Как выяснилось, взвод охранения в первые минуты боя потерял тринадцать бойцов, из них восемь убитыми, пятеро получили ранения разной степени тяжести и не могли продолжать бой. Но и двенадцать мотострелков пока сдерживали натиск банды. Впрочем она только спускалась по склону, и основное сражение было еще впереди. Подбитая и горящая техника – а на данный момент душманы уничтожили все машины – создавала для бандитов препятствие для прямого штурма. Но только до момента выхода крупных сил к горящей колонне.

Пройдя препятствие, душманы оказывались в каких-то пятнадцати-двадцати метрах от позиций теряющих силы и боеприпасы бойцов взвода охранения. Поэтому сейчас было необходимо уничтожить как можно больше душманов на склоне, пока они не вышли в ущелье. Это понимал и старший лейтенант Белоусов, и его сражавшиеся с противником подчиненные. А также и командовавший бандой южного склона Юсуп, и сам Рахим, отправивший группы по двадцать человек на восток и запад для выхода во фланги обороняющейся крепости. И об этих силах офицеры колонны не имели ни малейшего представления. Правда для того, чтобы провести штурм позиций советских военнослужащих, им было необходимо еще сблизиться с позициями и успеть сделать это до подхода поддерживающих сил русских. На сближение требовалось время, и его у душманов оставалось все меньше. А советские солдаты несмотря на потери, отчаянно отбивались, и никто не допускал даже мысли о том, чтобы сдаться на милость врага. Подразделение полностью вступило в бой, и уничтожить его, даже превосходящим силам любого противника, было чрезвычайно трудно. Впрочем, уничтожить бойцов «духи» могли, а вот победить – нет!

Гранатометная атака, успешно проведенная душманами, вызвала восторг у принявшего приличную дозу наркотика Рахима. Главарь банды уже не мог обходиться без героина и выходил в рейды, только имея при себе запас наркотика, спирта, шприцев. Отсюда и неестественный восторг. Когда рванули наливники и БТРы, Рахим поднял руки и голову к небу: