Read the book: «Морозная ночь»

Морозный ветер воет подобно тысяче оголодавших волков. Он проникает под одежду, забирается в самые потаенные уголки, грызя и терзая кожу ледяными зубами. Лица солдат побелели от холода, челюсти выстукивают походный марш лучше всякого барабана.

Гай Люций Валериан угрюмо окинул взглядом поредевшую центурию. За последние десять дней он потерял больше половины – одни замерзли до смерти, другие дезертировали. Прошлой ночью двух легионеров задрал медведь. Но центурион продолжает упорно идти вперед – а за ним, ворча и сетуя, следуют остальные.

У столь крупных потерь нашлась и хорошая сторона. Пайки погибших были распределены между выжившими, а меньшее число солдат легче удерживать в повиновении. В воздухе ощутимо пахнет бунтом. Последние дни Валериан спит вполглаза, постоянно держа у изголовья кинжал. Пока что ему ни разу не пришлось им воспользоваться, но злые глаза легионеров ясно говорят – ждать недолго.

Центурия Валериана принадлежит к первопроходцам. Им уже приходилось бывать в тяжелых условиях – они форсировали Рейн и Дунай, умирали от жары в Ливии, блуждали по дремучим чащам бриттов… Не проходило и года, чтобы их не отправили в очередную глушь, словно желая испытать на прочность.

Здесь, на самом краю Ойкумены, Валериан впервые усомнился в успешном исходе испытания.

Легионеры нещадно мерзнут. К счастью, пищи пока что хватает – в мешках все еще есть сухари и сыр. Правда, ветчина кончилась вчера, а кислое вино – три дня назад.

Но смерть от жажды уж точно никому не грозит – вода в изобилии лежит прямо под ногами, пусть и затвердевшая. Знаменосец прямо сейчас грызет ледышку, другой рукой продолжая удерживать штандарт.

Центурион старался не замечать, что ноша его людей постоянно легчает. Каждый легионер несет на левом плече шест с поклажей, но эта поклажа медленно, но верно переправляется в сугробы. Пилы, корзины, киркомотыги, саперные лопаты, ремни и цепи – весь инвентарь безжалостно выкидывается прочь.

Буквально только что Валериан, замыкающий цепь, увидел рядом с дорогой чей-то панцирь – и у него не хватило духу выяснять, кто его бросил. Он и сам с трудом удерживается, чтобы не скинуть опостылевшие доспехи – ничуть не греют, скорее уж наоборот. Холодная бронза только понапрасну студит тело – если бы не теплые туники под ними, доспехи давно убили бы своих владельцев.