Read the book: «Carved Rocks. Пригород. Часть 2», page 17
Часть 5
Без видимой на то причины и объяснения, в еще недавно абсолютно пустующий город стали стекаться люди самых разных народностей, характеров, возрастов и намерений. Каждый из них преследовал собственную цель и делил свой досуг между ее реализацией и не всегда адекватным желанием осесть в городе на правах владельца какого–нибудь видного домика, либо в качестве собственника доходного заведения. Гавриил таких стремлений не понимал и потому на пару с Германом–ку–клукс–клановцем практиковал совместное осуждение всех и вся. Крутить пальцем у виска у коня по анатомическим причинам не получалось и потому их с Германом знакомство удобно подпитывалось просьбами статисту о том, чтобы тот делал это за них обоих.
Статист, к слову, оказался весьма приятным парнем, склонным к юмору, иронии и не всегда уместному утрированию. Он попал в город гораздо раньше Гавриила и успел занять полюбившийся уже им обоим дом в порядке первенства и вне конкуренции. Само собой, любое имущество и любой статус требуют постоянного поддержания, и потому Герман пригласил Гавриила жить вместе с собой. Все же не каждый день встретишь единорога, да еще и живого, а склонный к коллекционированию гик явно не собирался пропускать столь видный и исключительно редкий “экспонат”. Кроме того, это было выгодно и самому Гавриилу, ведь понимание экономической системы у него отсутствовало, так же как и желание работать, а жить где–то нужно было.
Единственное, с чем приходилось мириться копытному созданию, так это со следствиями нарушенного здоровья нового друга. Герман, при всей обозримой здоровости и энергичности, стабильно сопливил и всячески “сбрасывал” накопившиеся биологические отходы во все удобные и не очень места. Гавриил, пусть и не был привередой, а всегда пугался и подпрыгивал от очередного акта высмаркивания приятеля и даже не из–за ужасающе громкого, и омерзительного звука, а скорее из–за качества выходного продукта сих действий. Дело в том, что уже во второй день знакомства Герман признался о наличии у него некоего малоизученного вируса, прямым следствием которого является активное выделение пахучей светящейся слизи. Волноваться об этом не приходилось: никакой прогрессии у заболевания не было, а риска заражения со стороны представителя иного вида не предвиделось. По крайней мере, таковых случаев установлено не было.
Примерно через неделю они решили отправиться на отдых на один из ближайших островов, где рассчитывали не только интересно провести время, но еще и отлучиться от начавшейся в городе суеты. Изначально, именно на обсуждении “особенностей” Германовского прошлого и настоящего, они и заговорили о путешествии. Ведь именно там, на острове, среди дебрей тропических растений и высоких папоротников, статист и подхватил злосчастное заражение.
– Ты уверен, что ОН довезет нас до острова? – Спросил Гавриил, сильно сощурив глаза и старательно избегая прямого контакта с солнечными лучами. Утро было раннее и вокруг, на пляже, не было ни души. И все равно они были не первыми проснувшимися. Огромный огненный гигант возвышался над горизонтом, заботливого согревая море и освещая уверенно приближающийся к новоиспеченным “туристам” паром. Тот самый. С которого несколько дней назад с вызывающей и беспробудной опаской бежал Гавриил, стараясь уберечь себя от необъяснимого и неизведанного. И вот теперь, стоя на той же самой пристани, на том же самом пляже, в том же самом городе, с удобной сумкой наперевес, он ожидал то же самое судно. Страх поубавился, но не исчез совсем. Казалось, что история со слизью и “размыто страшным” капитаном благодаря заверениям и пояснениям Германа должна была свести на нет все переживания Гавриила, однако, где-то на подкорках единорожье сознание все еще ожидало подвоха. Ему казалось странным, что капитана не видели выходящим из штурманской рубки и что паром постоянно слоняется по волнам, старательно пренебрегая пассажирами и необходимостью заправляться. Вопросов вообще было много, но по какой–то причине задавать их было либо некому, либо не хотелось.
– Нет, не уверен, – не сразу отреагировал Герман, однако сделал это с такой лукавой физиономией и такой издевательской интонацией голоса, что Гавриилу тут же захотелось его ударить.
– Так, ты, млекопитающее со склонностью к насморку, прекрати стебаться! – Гавриил не подавлял раздражение, чем только сильнее раззадоривал спутника, – лучше скажи: как ты вообще с ним связался? Там, откуда я пришел, мы передаем сообщения через маленькие облачка, которые приносят отзвуки наших голосов сородичам, а те передают в ответ такие же, – он взглянул на Германа исподлобья, призывая того к однозначному ответу, – у вас же здесь такого нет, да?
– “Облачка”, серьезно? – Мужчина, не скрывая шутливое пренебрежение, разукрасил лицо широкой улыбкой, – А как вы ими управляете? Дуете на них что ли? – Герман сорвался в смех, однако это не помешало ему продолжить, – Нет, нет никаких “облачков”. У нас все гораздо проще: у нас есть гаджеты.
– Прекрати сказал! Ни на кого мы не дуем! Мы заклинаем ветер и тот сам ведет “посланника” к адресату! Если у вас тут нет магии, то это еще не повод всех дураками и выдумщиками считать, понял? – Поддавшись игре слов, Гавриил извелся в напускном гневе и стукнул копытом по земле в опасной близости от ступни Германа. Последний, почувствовав опасность и настроение собеседника, поспешил взбежать на опущенный для них трап.
На борту белоснежного “перевозчика” по–прежнему было тихо и одиноко. Казалось, что паром вовсе не нуждается в обеспечении и пассажирах, ведь в идеальной чистоте палубы таились мистика и загадка. Кто был здесь прислугой? В какое время проводил уборку? Для кого? По какой причине их никто не встретил, хотя корабль явно причалил только ради того, чтобы забрать их с собой? Почему капитан вовсе решил подсобить им, хотя ни Гавриил, ни Герман ничего ему не платили, а он сам ничем не был им обязан. Странностей было больше, нежели нормальностей и потихоньку Гавриил начинал привыкать к такому положению вещей. А где привыкание – там и остывание градуса внимания. “Странности” становились привычным делом, а то, что еще недавно пугало, теперь лишь вызывало забывчивую настороженность.
Почему–то и Герман, и Гавриил, не договариваясь заранее, решили, что изучение корабля, его кают и нижней палубы не стоит усилий. Объединенные общим состоянием недосыпа, они, как завороженные, пробежались до удаленной части палубы, где обнаружили расставленные шезлонги и тут же бросились в близкий контакт с теми. Коктейли и развлечения, конечно же, им никто не предлагал, однако и размеренного ритма покачивания, да утомляющего теплого солнца хватало, чтобы просто насладиться досугом. Чтобы позагорать и поспать.
Через несколько часов они практически одновременно открыли глаза, насильно пробужденные резкими звуками. Среди яростных всплесков воды и гнусавого голоса гнущейся стали, они до самых пят прочувствовали одновременные трепет и ужас пред величием увиденного. Над их головами, возвышаясь над пресловутым паромом и сдавливая корпус в бесподобно цепкую хватку, вершили океанское “правосудие” многотонные щупальца монстра, чей чудовищный размер и кошмарный нрав им только предстояло узнать. Кричали они оба и одновременно. Гортанно и максимально сильно. Насколько позволяла физиология. Кричали долго, отчаянно, вперемешку с проступающими слезами и как девчонки. От себя Герман добавил еще и беспомощный выстрел слизью из носа.
Не помогло.
Часть 6
Густав пресытился. Ему хотелось какого-нибудь действа, после которого останется мощнейшее послевкусие и жажда новых свершений. Вместо вдохновенных позывов и внезапных случайностей его ожидало лишь ослабляющее пространство пустующей каюты. Он уже несколько недель бороздил моря в бесконечном круизном искушении, старательно и профессионально потребляя все, что ему приносят. А приносили ему изобилующее гастрономическое разнообразие. Несколько дней к ряду он питался одними лобстерами, запивая их ананасовым соком днем и дорогим виски вечером. Потом его баловали миксом из тропических плодов и фруктов, соблазнительно нарезанных и перемешанных в притягательного вида салат. Как–то раз ему захотелось пересмотреть любимые фильмы, и он не нашел лучшего способа подчеркнуть ностальгический комфорт, иначе как заказав сорок пицц различного содержания, начинки, формы и размера. Потом было мясо. Много мяса и из самых разных животных, птиц и, конечно же, рыбы. О да – рыбы Густав поглотил столько и с таким трепетным азартом, что все морские боги и чудовища уже давно стали использовать его образ в качестве демона, которым в воспитательных целях можно пугать детей.
В общем и целом, собирательный и исчерпывающий аппетит Густава всецело передавал натуру и типаж человека, которым он был. Человека, которого было много. Во всех смыслах. И сейчас, когда в очередной начавшийся день в его каюту с утра не постучался местный невольный, Густав начал сильно переживать. Ведь он так привык к ритму жизни, позволяющему не выходить из комнаты и просто принимать разнообразные пищевые дары от лица богатейшего острова, что теперь не мог и представить: а как это – когда нужно жить, добывая себе пропитание самостоятельно?
– Жрать нужно уметь, – отрезал Густав, пристально всматриваясь в зеркало, едва вмещающее в свои границы овал огромного черепа, – Но так, чтобы уметь жрать и не толстеть – это вообще “искусство”, – зарумянившийся, он похлопал себя по щекам огромными жирными ручищами. Какое–то время он стоял неподвижно, ожидая, видимо, что гигант в отражении ответит ему призывным и героическим монологом.
Ничего не случилось. Безнадежно тучный мужчина буквально покатился к двери и, если бы мог, то открыл бы ее. Вместо этого дверь прогнулась под весом сферической туши и с мерзопакостным стоном сорвалась с петель. Снаружи его ждал паром, а вместе с ним – мир, наполненный съестными соблазнами. Густав собирался покорить всех и съесть вся. В сепии нависшего над ним полумрака виднелась бескрайняя лужа, среди которой бултыхнулся, мерно покачиваясь, паром. Корпус судна был заметно деформирован и обдат какой–то малоприятной жидкостью, что не делало мир привлекательным. Но Густаву хотелось. Он просто должен был. Ему было нужно есть. Посему, запрокинув голову, он набрал полные легкие воздуха, дабы вновь покатить тело при помощи мощного силового импульса. Катаясь по палубе, он раскурочил остатки и видимость порядка на корабле: хаотично расположенные шезлонги, круги и различные плавательные принадлежности трескались, отлетали за борт либо просто ломались от столь ненормированного воздействия с человеком, чей вес было страшно даже представить. Впрочем, катился он недолго.
– Блять, больно! – Густава закружило от сильного покалывания в пояснице и он, озлобленный и раздраженный, сел на пятую точку. Закинув массивную руку за бок, мужчина нащупал в проявившемся разрезе рубахи некий конусовидный предмет, сильно напоминающий чей–то рог. Кому тот принадлежал и почему остался без присмотра, брошенный посреди площадки для загара, Густав не знал, однако сильно заинтересовался природой предмета. Озабоченный внимательным рассмотрением спонтанной находки со всех ракурсов и сторон, краем уха он услышал голос. А позже и голоса. Принадлежали они, как он понял позже, двум молодым мужчинам, готовым перейти на повышенные тона. Напрягая слух и концентрируя внимание, Густав начинал разбирать, что причиной их конфликта стали “безответственность, несогласованность действий и беспробудная тупость” одного из спутников.
– Ты вообще думал – бляха муха – сказать мне, что паром не “довезет” нас до острова? Что мы доплывем до местного чертового Ктулху, а тот сожрет нас, чтобы мы оказались у него в желудке? – Единорог с критическим превозмоганием удерживал себя от того, чтобы не начать избивать приятеля.
– Если бы я рассказал тебе, что остров внутри его желудка, то ты разве пошел бы со мной? – Герман смеялся, профессионально уклоняясь от нападок разгоряченного друга при помощи удерживаемой в руках крышки от ни то кастрюли–переростка, ни то не пойми откуда взявшегося мусорного ведра.
– Конечно НЕТ! – Гавриил, раздраженный словами и беззаботностью Германа, еще больше налился кровью, а в глазах его словно бы проступила безудержная штормовая стихия, – КАКОГО МЫ ВООБЩЕ СЮДА ЗАПИХАЛИСЬ, А? ТЫ ВОСПРИНЯЛ МОЕ ЖЕЛАНИЕ “НАЙТИ ПРИКЛЮЧЕНИЙ НА ПЯТУЮ ТОЧКУ” БУКВАЛЬНО? МЫ ТЕПЕРЬ ВЫХОДИТЬ ИЗ НЕГО ЧЕРЕЗ ЗАДНИЦУ БУДЕМ, А?
– Да успокойся ты, – Герман запрыгнул на стоящий возле них стол, а с того, прицельно напружинив ноги, прямо на спину собеседника, – в этом месте всегда полно жратвы, а как только мы начнем злоупотреблять вниманием морского бога, то он просто чихнет и низвергнет нас наружу, понял?
– Ни…низвергнет?! – Гавриил продолжал беситься и скакал вокруг стола в бесполезной попытке подавить сквозящие нервы, – ТАК ВОТ ОТКУДА ВЗЯЛАСЬ ТВОЯ ИНФЕРНАЛЬНАЯ СЛИЗЬ! А МНЕ ПРО “ВИРУС” РАССКАЗЫВАЛ и вообще… ты, – Гавриил не успел набрать воздуха, как вдруг почувствовал резкую усиливающуюся боль в области заднего копыта.
Внимание на любовно чавкающего мужчину они обратили уже вдвоем и практически одновременно. Странно было осознавать, что огромную тушу в три метра шириной и столько же в высоту можно не заметить издалека. Но они не заметили.
– Еда..мм.., – мычал сам себе Густав, яростно вгрызаясь в копыто вопящего единорога.
Часть 7
Ситуация требовала разрешения. При том нетипичного, с примесью пытливой фантазии, ведь обстоятельства их знакомства с всепожирающим Густавом излучали неопытную торопливость и маниакальную нетерпимость. Гавриил, на пару с Германом, отбивались от человека–шара всеми доступными средствами. Били его структурными частями шезлонга, запускали в навязчивое пузо элементы такелажа, пытались связать прожорливое чудовище наскоро сконструированными сетями из спасательных кругов и в целом вели себя так, будто надежды на спасение нет, но выживать как–то нужно. В какой–то момент один из них понял, что сражение со столь массивным гуманоидом обречено на провал банально по причине непроницаемого анатомического “каркаса” последнего и, посему, принял позицию убегающего.
Вскоре незатейливые путешественники носились по палубе треклятого парома зигзагами, старательно уклоняясь от катающегося вслед за ними “мясного шара”, а последний видел в них живую имитацию “кеглей”, которые можно не только сбить, но еще и съесть по итогу. Мероприятие воплощало притягательность во всех смыслах. С одной стороны, они не могли друг без друга и всячески это доказывали, когда очередное препятствие на пути Густава с грохотом и треском уничтожалось в щепки, разлетающиеся во все стороны. С другой стороны, скука и однообразие, надоевшие приятелям еще в городе, как будто бы перестали существовать вовсе. Так оно и было, ведь на кону соревнования были их жизни, перспектива закончить кои в желудке странного типа, который, к слову, сам жил в желудке морского бога, не прельщала от слова совсем. Впрочем, закончилось все также скоропостижно, как и началось. В очередной раз пропустив поворот, угнетающая машина “катания” на полной скорости врезалась в корабельный борт.
Этим ударом ему удалось пошатнуть все судно, из–за чего некогда неустанный и чистейший паром накренился, с монотонным гулом наклонился и, придавленный весом скатившегося к одному борту груза, наконец, грохнулся на бок. Все присутствующие пассажиры тут же утратили равновесие и, познав тяготы гравитации, в самом прямом смысле посыпались в воду. Не соленая, теплая и смердящая жидкость обволокла напуганные тела, мгновенно начав пощипывать кожу, чем вызывало дополнительное раздражение в и без того малоприятной веренице событий.
– Зашибись, – подметил Гавриил, барахтаясь в желудочном соке, – Герман, ну и что мы здесь вообще забыли? – он готов был зарыдать, взахлеб отчаявшись от вида, плывущего в стороне “человеческого шарика”.
– Как что? – отозвался Герман, удивительно спокойный и непринужденный для столь многое определяющей ситуации, – мы искали события, досуг и нетривиальное занятие! И что может быть более увлекательным и нетривиальным, как ни побег от маньяка с гастрономическими патологиями?
– Это все, конечно, прекрасно, но, – единорог подплыл ближе к напарнику и, встретившись с тем взглядами, смачно стукнул того копытом в плечо, – НАМ ВООБЩЕ–ТО ЕЩЕ НУЖНО ОТ НЕГО СПАСТИСЬ!
– Да ты уже это сделал! – Герман, покачивающийся на спасательном круге, с болью и досадой в голосе принялся интенсивно тереть ноющее плечо, – сам погляди, дубина!
Гавриил, вторя фразе собеседника, развернулся на месте, открыв взору занимательную картину события. Густав, болтающийся на “воде”, словно сосуд с воздухом, не мог дотянуться конечностями достаточной глубины. Из–за чего, беспомощный и уязвимый, он мерно отплывал по течению вдаль и более не казался ни грозным, ни хоть сколько–нибудь опасным. Скорее наоборот: теперь его робкие и неэффективные попытки скоординировать собственные телодвижения напоминали скорее комедийный сюжет, нежели ужастик с прогнозируемым печальным концом. Но, по какой–то внутренней причине, Гавриилу не стало смешно. Более того, он даже немного переживал за судьбу бесконечно толстого человека, ведь путешествие того по кишечным каналам морского бога сулило логическое и естественное завершение. С перспективной на трансформацию, неотъемлемо следующую за перевариванием.
– Может поможем ему? – поинтересовался “водяной” конь, покусывая веревку, обшитую вокруг круга Германа, – он, конечно, хотел нас сожрать, но может быть не со зла одичал малясь в неволе и одиночестве.
– Ты меня удивляешь, – по интонации Германа было понятно, что настроение друга ему знакомо, – сначала ты хочешь чего–нибудь “новенького”, потом долбишь меня за то, что я не согласовал с тобой способ перемещения на остров; потом паникуешь и отбрыкиваешься от нашего нового “знакомого”; а, теперь, когда он болтается с нами в одной “лодке”, предлагаешь помочь ему вперед нас самих, – он сощурил глаза, пристально всматриваясь в лицо Гавриила, – ты больной или просто ответственный? М?
– Ни то, ни другое, – отмахнулся единорог, – просто думаю, что мы друг друга не поняли и поспешили с выводами.
– Ладно, – Герман закатил глаза, поняв, что раскрутить диалог во что–то менее серьезное не получится, – давай поможем ему, но, когда он на нас нападет, то виноват будешь ты. Не хочу умереть по собственной глупости: буду тешить себя мыслью, что ты меня вынудил.
– Так и было, – однорогий подмигнул, начав активно грести в сторону жертвы весовой категории.
Через час они уже сидели на берегу, если таковым можно было считать проглоченный морским богом маяк, а их новый знакомый, вместо прежних злобы и агрессии, выражал крайне искусное богатство речевых благодарностей. В процессе разговора они выяснили, что Густав, как и предполагал Гавриил, действительно находился в желудке морского бога так давно и в столь безнадежном одиночестве, что уже и позабыл, как общаться с живыми людьми. Присовокуплялось и усугублялось это еще и тревожной обстановкой в мире: если раньше морской бог еженедельно пожирал хотя бы один полноценный корабль, полный еды и багажа различного наполнения, то теперь, когда город по–настоящему опустел, потреблять стало нечего. Озлобленный, напуганный и лишенный цели, Густав решил воспользоваться любой возможностью, дабы насытить гудящий от резкой смены режима питания желудок.
– Но как ты узнал, что в городе нет людей? – Герман терзал себя сомнениями, однако не унимал очевидного любопытства, – ты ведь там никогда не был и не знаешь, как перемещается и где бывает морской бог. Разве нет?
– Не совсем так, – поправил Густав, – людей не было где–то недельку назад, но у меня оставалось много старых запасов, – мужчина пожал плечами, надкусив извлеченную из кармана морковку, – а теперь они стали пребывать, но все они такие странные, необычные и как один – в замешательстве.
– Ну да, – подтвердил Гавриил, – я и сам не понял, где очутился, когда попал сюда. Но, все же, кто передает тебе информацию?
– Никто, – Густав улыбнулся, обнажив ряд мелких, но многочисленных зубов, – просто я особенный и много чего умею.
– Например, жрать и не останавливаться? – Герман не удержался, однако тут же поник, встреченный осуждающим взглядом Гавриила.
– И это тоже, – вполне спокойно согласился толстяк, пытаясь нащупать что–то в переднем кармане рубахи, – давайте так: вы расскажете мне, что это такое, а я расскажу вам, что с вами происходит, – он вновь стал серьезным и, разжав толстые пальцы, обнажил на свет конусовидный предмет, сильно похожий на рог.
– Бля! Я уже и не думал его вернуть, – скорее удивился, нежели обрадовался единорог, признав в предмете собственную точилку для, как ни странно, рога.
– Мы согласны, – ответил Герман за обоих пассажиров парома и зажал пасть Гавриила руками, дабы тот не раскрыл “козыри” раньше времени, – но сначала ты! Рассказывай, Нострадамуса кусок!
