Read the book: «Остров»

В психологии существует пять стадий принятия неизбежного: отрицание, торг, гнев, депрессия и принятие.

День первый. Пора, красавица, проснись

Эля открыла глаза.

Кисея по́лога мелко содрогалась от лёгкого ветерка, будто трепетала в благоговейном восторге перед очнувшейся ото сна принцессы. Наверное, Венечка не закрыл с вечера окно. Но ветерок был приятным, прохладным ровно настолько, чтобы почувствовать, что сон закончился и начинается новый день. Эля потянулась, чувствуя, как кровь начинает ускоряться по венам. В висках запульсировало, в голове слегка зашумело. Выпили вчера совсем чуть-чуть, чтобы не смазалось впечатление от предстоявшей ночи. А ночь-то получилась что надо! Первая брачная. Не то чтобы до этого не было между ними чего-то подобного, – просто, как ни крути, а статус ночи всё равно являлся особенным. В мыслях до сих пор крутились страстные воспоминания и образы, и Эле захотелось всё это повторить. Прямо сейчас, не откладывая и не позволяя страсти улечься.

Огромная кровать под золотистым балдахином могла бы вместить пятерых. Эля пошарила слева от себя рукой в надежде найти плечо или грудь Венечки, но ощутила только прохладу атласной простыни. Она повернула голову. Любимого рядом не оказалось. Только помятая подушка сохраняла ещё ямку в том месте, где была его голова. Эля улыбнулась, переместилась на другую половину кровати и всем лицом прижалась к подушке. От неё терпко пахло супругом. Но где же он? С улицы не доносилось никаких звуков, вода в ду́ше не шумела, и с кухни не тянуло ни ароматом кофе, ни запахом слегка подгоревших тостов. Жаль. А так хотелось продолжения… Теперь уже не получится, даже если Венечка с подносом в руках, заваленным клубникой и гроздьями винограда, войдёт в спальню.

Эля уселась в постели, нащупала ногами мохнатые тапки, с трудом обулась и подошла к окну. Погода, как и вчера, стояла чудесная. Сверкающую на солнце гладь огромного озера, берегов которого из окна не было видно, зигзагами бороздила лёгкая рябь. Метрах в пятидесяти от берега плавали чайки, похожие на белые поплавки. Недлинный деревянный пирс оказался пуст, хотя вчера в полдень они с Венечкой пришвартовали там моторную лодку. А вот это, однако, странно… Куда делась лодка? Элю на секунду обдало неестественно холодным порывом ветра. Чайки на озере встрепенулись, взмыли в воздух и заголосили, разлетевшись в разные стороны. Над тем же самым местом зависла только одна.

Эля наскоро оделась, переобулась в кроссовки и выбежала на улицу.

– Веня! – крикнула она и вслушалась.

В ответ не послышалось ни движения, ни голоса мужа.

– Веня, – уже чуть тише сказала Эля. – Это не смешно, Венечка. Где ты? Ну хватит меня пугать. Я испугалась. Сдаюсь.

Но никто, казалось, не слышал её. Даже окружающие предметы как бы не обращали на неё внимания, продолжая безучастно стоять, лежать и просто валяться: пенёк с воткнутым в него топором, ржавый мангал, которым, судя по всему, давно уже никто не пользовался, и такие же ржавые грабли, прислонённые к перилам веранды.

Эле захотелось выругаться, обозвать супруга самыми обидными словами, но она сдержалась, чувствуя, как сжимается от нехорошего предчувствия её грудь. Неужели уехал? Лодки нет. Пришвартовать её больше негде, кроме как у этого пирса. Очевидно же, что уехал. Но куда? Зачем? Почему не предупредил? Если что-то случилось, то обязательно должен был предупредить. А если это всё-таки шутка, то Веня не в своём уме, потому что даже в шутках необходимо знать меру. А здесь мерой явно никак не пахло.

Эля снова вернулась в дом. Прошлась по всем комнатам. Да что там ходить-то? Спальня, кухня, душевая, туалет и крохотная каминная, в которой даже камин оказался ненастоящим, а просто электронной иллюзией. Разумеется, Венечку она там тоже не нашла.

Она бросилась в спальню, нашла на тумбочке телефон и хотела уже набрать номер супруга, когда увидела прижатую пепельницей записку, испещрённую крупным почерком мужа.

«Извини, малыш. Я вынужден был уехать, потому что обманул тебя и не решился сказать об этом в глаза. Я подожду, пока ты успокоишься, хорошенько взвесишь новые обстоятельства, и вернусь за тобой, чтобы принять любое твоё решение. Я вовсе не тот богач, каким тебе представлялся. Я самый обыкновенный парень, только, может быть, романтики во мне и авантюризма чуть больше, чем в других. Этот дом – единственное, что целиком и полностью принадлежит мне. А всё, что ты видела раньше, устроили для меня друзья – арендовали на месяц дом, украшения, одежду, автомобиль… Сейчас не буду углубляться в причины того, почему я так поступил. Объясню потом, если ты посчитаешь нужным. Прости».

Бред какой-то. Эля не могла поверить своим глазам. Веня ли вообще всё это писал? Она не знала его почерка. Откуда бы? Записками друг с другом они не обменивались. Нет-нет-нет… Чушь собачья. Какие друзья? Какие аренды?

Эля снова схватила телефон. Нашла контакт Венечки и попробовала набрать. Сети не было. Ну да, конечно, он же предупреждал, что сотовый тут не ловит. Для звонков существовал в каминной спутниковый телефон. Так, по крайней мере, говорил супруг.

Возле фальш-камина Эля действительно обнаружила не совсем обычного вида телефон. Но тот вообще не работал. Неужели и в этом Венечка её обманул? Эля щёлкнула выключателем – свет в доме тоже отсутствовал. Веня рассказывал, что всё в доме работает от генератора, установленного в подвале. Кончилось топливо? Скорее всего. И если это так, то можно подвести предварительные итоги: она застряла на острове, затерянном в глубине огромного озера, без связи, без света, без запасов еды и без возможности выбраться отсюда на большую землю. На руках имелась только записка с невразумительным содержанием и воспоминания о безумном месяце, который перевернул жизнь Эли на сто восемьдесят градусов, загнав в конце концов в эту ловушку. Будто всё это ей приснилось, и только сейчас кто-то затряс её за плечо и она проснулась. «Эй, дурочка, вставай! Хватит уже пускать слюни! Всё не так, как ты себе представляешь».

Эля схватила с тумбочки пачку сигарет и зажигалку и снова вышла во двор. Ещё раз осмотрелась. Ничего нового. Прошла на самый край пирса, села, свесив ноги и почти касаясь воды. Здесь ветер казался сильнее. Стало и впрямь прохладно. Эля поёжилась и закурила.

Ну как же так её угораздило-то? Полная растерянность мешалась внутри неё с возрастающей злостью. Какими бы ни были причины, по которым Веня бросил её одну, она никогда не сможет простить за это его. Всё выглядело настолько глупо и унизительно… Словно она какая-то заводная одноразовая игрушка – потешился, посмешил себя и своих дружков и оставил что-то там ещё обдумывать. И что за чушь про то, что он не богат? На её глазах он уже потратил столько денег, что ей хватило бы на два года безбедной жизни. Ради чего? Ради того, чтобы её поразить? Так она же не принцесса какая и не «мисс вселенная», чтобы таким образом пытаться её кадрить. Хватило бы и одного похода в приличный ресторан и нескольких добрых слов. Так что не в бедности дело – это уж точно. Здесь что-то другое. Но что? А вообще, знала ли она своего Венечку настолько, чтобы делать какие-то выводы и принимать скоропалительные решения? Когда они познакомились? Месяц назад. Точнее, тридцать четыре дня, пятого июля, в Салониках, куда Эля вообще приехала со своим женихом Егором и даже думать не думала о том, что эта поездка так изменит её жизнь.

С Егором они планировали на двенадцатое августа свадьбу. Так получилось, что медовый месяц решили устроить себе раньше, чем саму свадьбу, потому как у Егора не получалось взять отпуск позже, сколько ни уговаривал он своё начальство. Да и Эле не терпелось увидеть Эгейское море. До этого-то она вообще ни на каком не была. А тут сразу Греция! Родина Сократа, Платона и Пифагора! Егор уверял, что жить они будут недалеко от Стагиры, места, где родился сам Аристотель. Эля радовалась, словно ребёнок. Она настолько измучила на пляжах и экскурсиях Егора, что тот уже не знал, как Элю угомонить. Он рассчитывал на какую-нибудь томную романтику – медовые ночи в отблесках восковых свечей, признания в вечной любви, купания нагишом в волшебном свете луны… А вместо этого получил переполненную энергией девочку, которая тянула его за руку, чтобы посмотреть вот это, вот то и вон там. Ночи были, конечно, страстными, но всё же далеки от романтики. И признаний никаких особенных не получилось – только планирование: после свадьбы вот на это станем откладывать, а потом немножко на это, и обязательно ещё раз надо будет сюда вернуться…

Впрочем, Эля никак не чувствовала всего того, что ощущал слегка расстроенный поездкой Егор. Просто как-то само собой получилось так, что на шестой день их пребывания в отеле Егор стал всё больше времени проводить в душном номере, по которому гонял горячий воздух бесполезный кондиционер. Эле пришлось одной открывать для себя новые пляжи, лакомиться экзотическими продуктами в разношёрстных кафе и забрасывать плохо говорящих по-русски гидов своими наивными вопросами.

Вот на одном из таких пляжей Эля и познакомилась с Венечкой.

Так он ей и представился:

– Венечка.

– Это имя? – удивилась девушка, пожимая вспотевшую от игры в волейбол ладонь загорелого красавца. Партия только что закончилась победой команды, к которой принадлежал новый знакомый и сама Эля, неожиданно приглашённая в игру. Теперь они сидели на песке, попивая холодную колу.

– Имя, – утвердительно кивнул мужчина. – Но я уже привык, что все удивляются. Так что не бери в голову, если почувствуешь себя неудобно.

– С чего бы? – звонко усмехнулась Эля. – Я не из стеснительных. А имя и правда странное. А как по-взрослому? Вениамин или Венедикт?

– По-взрослому Венедикт. Но попрошу меня так не обзывать. В худшем случае – Веня. Когда я начал взрослеть, то часто обижался на тех, кто продолжал меня называть, как маленького мальчишку, Венечкой. А потом будто привык, самому стало нравиться.