Read the book: «Смерть, идущая по следу… Попытка историко-криминалистической реконструкции обстоятельств гибели группы свердловских туристов на Северном Урале в феврале 1959 г. Главы 23—36»

Font:

ISBN 978-5-0065-3048-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

23. Отступление от сюжета: некоторые фрагменты истории тайной войны стран НАТО против СССР в 50-х годах прошлого столетия (окончание)

В интересах американской военной разведки известный конструктор Роберт Фултон (Robert Fulton) в 1957—1958 гг. разработал и испытал уникальную систему подъема человека, находящегося на поверхности земли, на борт пролетающего самолета. Устройство это получило название «небесный крюк», и, несмотря на кажущуюся фантастичность, оно оказалось удивительно удачным и безопасным в эксплуатации.

Сначала разведчику, ожидавшему эвакуации, с пролетающего самолета сбрасывали металлический контейнер весом 150 кг. В нём находились теплый комбинезон и специальная «обвязка», которые разведчику предстояло надеть на себя, баллон с гелием, мини-аэростат, надуваемый этим гелием, и 150-метровый нейлоновый шнур. Один конец шнура крепился к мини-аэростату, а другой – к обвязке.

Таким образом, эвакуируемый оказывался накрепко соединен с мини-аэростатом, единственная задача которого заключалась в том, чтобы удерживать нейлоновый трос в натянутом состоянии. Мини-аэростат не мог оторвать человека от земли, хотя на сильном ветру иногда волочил тело по гладкой ледяной или заснеженной поверхности. Самолет-эвакуатор имел в носовой части специальные «усы-вилки», которыми на скорости около 220 км/ч подсекал натянутый нейлоновый шнур. Мини-аэростат отсекался, а шнур автоматически наматывался лебедкой, которая поднимала человека на борт самолета.

Кадры из американского документального фильма, демонстрирующие методику эвакуации разведчика с использованием системы «небесный крюк». Слева направо: 1. Разведчик раскрывает сброшенный ему 150-килограммовый контейнер, содержащий все необходимые элементы системы. 2. Облачившись в теплый комбинезон и нацепив специальный ремень-обвязку, разведчик подсоединяет баллон с гелием к сложенному мини-аэростату. Последний начинает надуваться, увлекая вверх 150-метровый нейлоновый шнур, соединенный с ремнём-обвязкой. 3.Мини-аэростат надут и уже находится в небе, натягивая шнур, разведчик же сидит на земле, дожидаясь, когда самолет зацепит нейлоновый шнур специальным захватом-вилкой. 4. Еще мгновение, захват, рывок, и путешествие ввысь началось.

Система «небесный крюк» прошла успешные испытания в августе 1958 г. Первым человеком, поднятым на борт самолета в «условиях, приближённых к боевым», стал сержант американской морской пехоты Ливай Вудс. Произошло это 12 августа. В последующие недели «небесный крюк» прошел испытания в различных условиях применения: на воде, в горах, в лесной местности. Отзывы были самые положительные.

По данным американского историка разведки Куртиса Пиблса (Curtis Peebles), по меньшей мере два «усатых» «нептуна» (с бортовыми номерами 7097 и 7099) базировались в Европе. Действуя с аэродромов НАТО в Турции, ФРГ или Норвегии и имея дальность полета 7000 км (больше, чем у RВ-47 «стратоджет»), «нептуны» могли осуществлять экстренную эвакуацию разведчиков практически из любой точки европейской части СССР и Восточной Европы.

Появление «небесного крюка» резко повысило шансы разведывательных групп на выживание и снизило психологическую нагрузку на разведчиков-нелегалов. Экипажи обоих «нептунов» были укомплектованы из числа бывших граждан СССР либо выходцев из стран Восточной Европы. Все они не являлись гражданами США, как, впрочем, и разведчики-нелегалы, забрасываемые в глубь советской территории. Предполагалось, что после успешного выполнения поставленного задания и возвращения на Запад эти люди получат американское гражданство, трудоустройство и военную пенсию (по окончании контракта). Одновременно с этим все участники нелегальных операций предупреждались, что в случае их пленения советскими органами госбезопасности, американское правительство не будет защищать их интересы и не признает своего участия в тайных операциях. Другими словами, позиция американской разведки сводилась к следующей довольно циничной формуле: «Вы оказались в Советском Союзе потому, что вас туда послали русские эмигранты из Народно-Трудового союза, а вовсе не американская разведка».

Согласно сведениям Куртиса Пиблса, системой «небесный крюк» были оснащены не менее 7 самолётов Р2V-7 «Нептун», несколько С-130 «Геркулес» и RB-17G «Летающая крепость». Это были сравнительно тихоходные турбовинтовые самолёты, имевшие большую дальность полёта и невысокую скорость сваливания, что позволяло им долгое время крейсировать на низких высотах, осуществляя подхват разведывательной группы. По мнению Пибблса последние эвакуации разведчиков-нелегалов с территории СССР имели место летом 1963 г., после такие операции стали слишком опасны из-за возросших возможностей ПВО Советского Союза. Аналогичные операции ЦРУ и военной разведки США против Китая продолжались ещё год – до середины 1964 г.

Вверху слева: Ливай Вудс после подъёма на борт самолёта (кадр кинохроники). Вверху справа: самолёт С-130 «Геркулес», с установленной в носовой части системой подхвата «небесный крюк». Внизу: картина Кейта Вудкока (Keith Woodcock) «7 дней в Арктике» («Seven days in the arctic»), изображающая момент подхвата американских разведчиков, покидающих станцию «Северный полюс-5». Оригинал картины находится в здании штаб-квартиры Государственного департамента США.

До сих пор американская сторона не обнародовала ни единой фамилии участника операций по заброске агентов-нелегалов в СССР. Все конкретные персоналии, упоминаемые в открытых публикациях, имеют своим происхождением российские источники. Объяснение этой странной скромности может быть только одно – заброшенные нелегалы натворили на территории СССР столько преступлений, что в них нельзя признаваться даже спустя более 70 лет. Это как раз тот случай, когда молчание выглядит красноречивее любых слов…

Впрочем, вернемся к истории «усатых» «нептунов».

По крайней мере еще два самолета Р2V-7 «Нептун», оборудованные системой подхвата людей с поверхности земли, были размещены на Тайване, где активно использовались для вывода с территории континентального Китая разведывательных групп гоминьдановцев, нелегально проникавших туда на протяжении многих лет. Там механизм работал так же, как и в отношении СССР, – пилоты и разведчики набирались из китайцев и в случае пленения на помощь американцев им рассчитывать не приходилось. Да это и невозможно было – у американцев на тот момент не имелось дипотношений с коммунистическим Китаем. По информации упоминавшегося выше К. Пиблса, благодаря системе «небесный крюк» за период 1958—1964 гг. с территории континентального Китая было эвакуировано не менее 80 групп разведчиков и диверсантов. За это время американцы потеряли 5 из 7 самолетов, оснащенных этой системой.

Куртис Пиблс, пытаясь исследовать историю нелегальных забросок агентуры ЦРУ и военной разведки США вглубь территории СССР во времена «холодной войны», столкнулся с принципиальным нежеланием представителей американского разведывательного сообщества обсуждать эту стародавнюю, казалось бы, тему. Официальные лица до сих пор не назвали ни одной фамилии своего агента или пилота самолета, осуществлявшего десантирование.

Говоря о разведывательных акциях американских спецслужб на территории СССР, нельзя не сказать несколько слов о тех людях, которые являлись непосредственными исполнителями разведывательных поручений. Официальная советская пропаганда изображала в качестве «наймитов мирового капитала» этакий человеческий сброд, сплошь маргиналов и отщепенцев с уголовным прошлым, оставшихся на Западе еще со времен Второй мировой войны. Подобная картина, как и всякая агитка, грешит предвзятостью и имеет мало общего с истиной. Как отмечалось уже выше кадры для нелегальной заброски в СССР черпались из числа членов эмигрантского НТС (Народно-Трудового союза), организации, которая ставила перед собой задачу прежде всего идеологического противостояния «коммунистической чуме».

Кстати, именно по этой причине многие заброшенные в СССР нелегально агенты помимо чисто шпионского снаряжения несли листовки и книги антисоветского содержания. Сами лидеры НТС утверждали, что за период 1950-1960-х гг. тайно перебросили на территорию Советского Союза более 7 млн листовок антикоммунистического содержания. Цифра, конечно, огромная, верить или не верить в неё – решать читателю самому. Говоря о работе НТС, нельзя не признать, что Союз успешно вёл пропагандистскую работу среди граждан СССР, оказавшихся в результате Второй мировой войны на Западе. И многие из числа таковых граждан СССР, именовавшихся на языке международного права «перемещенными лицами», вступали в НТС и отнюдь не стремились возвращаться в сталинские тиски. Несмотря на численный прирост организации в послевоенные годы, ядро НТС всё же составляли дети эмигрантов первой волны, которые родились вне Советского Союза и вели борьбу с коммунизмом из идеологических, а вовсе не меркантильных соображений. И борьба эта вовсе не казалась членам НТС заведомо проигрышной и бесполезной.

Георгий Сергеевич Околович (слева), начальник «закрытого» сектора НТС, и и посланный для его убийства «ликвидатор» советской разведки Николай Евгеньевич Хохлов (справа) во время совместной пресс-конференции в марте 1954 года в Мюнхене.

В этом месте самый недоверчивый читатель может, конечно, вздохнуть и махнуть рукой, мол, что тут Ракитин рассказывает сказки и выдает отдельные события за некое массовое явление! Конечно, какие-то разведчики, оказавшиеся на грани провала и лишившиеся связи со своим руководством, может, и пытались прорваться на свой страх и риск через государственную границу СССР, но ведь такая практика не была нормой разведывательной работы! Всё-таки основная масса вражеских разведчиков въезжала в страну официально, а не десантировалась с самолетов и подводных лодок… Примерно так может рассуждать дилетант, воспитанный на фильмах о чекистах эпохи позднего социализма и постперестроечной России.

А между тем подобное суждение глубоко ошибочно. Любой иностранец, легально попавший в СССР, оказывался в тисках режимных ограничений – он не мог проехать свободно, не поставив в известность органы государственного управления (читай: КГБ и МИД), даже в те районы и города Советского Союза, которые формально не считались закрытыми для въезда иностранцев. Заявку на поездку, с указанием маршрута, надлежало подавать за 6 месяцев (полгода!), и каждая такая поездка сопровождалась усиленной и всесторонней опекой КГБ. Если иностранец останавливался в гостинице (а остановиться он мог не в любой, а только в той, в которой ему разрешали) – ему предоставляли номер, оснащенный подслушивающей техникой. Если он садился в поезд, то под «прослушкой» находилось его двухместное купе; если он вступал в разговор с советским гражданином, то последний затем писал заявление в местный отдел милиции (которое, разумеется, передавалось для последующего анализа в территориальный орган КГБ). И, разумеется, иностранец все время оставался в поле зрения службы наружного наблюдения КГБ.

Возможности вести разведку силами легальных резидентур в таких условиях были минимизированы. Попытка оторваться от «наружки» грозила самыми неприятными последствиями: так, например, слишком находчивого разведчика могли просто-напросто избить и ограбить якобы «хулиганы», которых изображали сотрудники все той же службы наружного наблюдения Комитета. Избивали иностранцев, разумеется, не всерьёз, без причинения тяжких телесных повреждений, да и «отнятые» вещи тоже потом возвращали как якобы найденные милицией в ходе расследования, но сами-то иностранцы прекрасно понимали, что и почему с ними случилось.

Если же разведчик из страны «потенциального противника» вел себя совсем уж неуправляемо либо демонстрировал высокое мастерство, то с ним поступали куда жестче. Эдвард Смит, глава резидентуры ЦРУ в посольстве США в Москве, в 1954 г. был шантажирован КГБ фотографиями, на которых он был запечатлен во время занятий сексом с горничной. Цель шантажа была весьма прозрачна – разведчику предложили вербовку. Когда американец отказался от сотрудничества и дал понять, что не боится подобного шантажа (его как мужчину интимная связь с женщиной мало компрометировала), Комитет резко обострил ситуацию и дал понять, что против Смита будет сфабриковано уголовное дело по обвинению в «изнасиловании» с последующей «посадкой» в советский ИТЛ. Резиденту пришлось срочно паковать чемоданы и буквально убегать из страны – угроза была более чем серьёзна. В последующие 5 лет, по подсчетам французского историка спецслужб Фрэнка Дэниноса (Frank Daninos), КГБ повторял фокус с «изнасилованием невинных горничных» ещё по меньшей мере в отношении 12 сотрудников резидентуры ЦРУ в Москве. Не надо думать, что «под раздачу» попадали только профессиональные разведчики, дипломатам стран НАТО тоже доставалось – их запросто выдворяли из страны за формальные нарушения режима пребывания иностранного подданного на территории СССР. Подобные выдворения на протяжении всех 1950-х гг. происходили регулярно.

В таких условиях ни о каком налаживании агентурной работы в отдаленных частях СССР силами посольских резидентур не могло быть и речи. На первый план выдвигались именно задачи нелегального проникновения («просачивания») агентуры в нужные районы, ее легализации там, создания баз для приема новых агентов. Чтобы не быть голословным, обратимся к довольно любопытному источнику – книге «На страже границ Отечества. История пограничной службы. Краткий очерк» (М: Граница, 1998). Книга эта интересна для нас тем, что является фактически официальной историей пограничных войск, в составе ее редколлегии многочисленные генералы, в том числе тогдашний руководитель Федеральной пограничной службы генерал армии А. И. Николаев и будущий начальник погранвойск Н. Н. Бордюжа. Уж более представительных и информированных знатоков истории по этому вопросу отыскать просто невозможно, по крайней мере в России.

Итак, полистаем сей внушительный труд, он полон в высшей степени интересных признаний, которые сильно расстроят противников версии «контролируемой поставки». На с. 444 читаем: «Начиная с 1948 г. количество шедших в СССР (нарушителей границы. – А. Р.) значительно превысило количество стремившихся за его рубежи». Несколько дальше приводится статистика задержанных нарушителей границы в Украинской ССР: за период 1947—53 гг. там обезврежены 688 бандитов и 35 агентов иностранных разведок. Примечательно, что по другим пограничным регионам такой статистики нет, и думается, что эта неполнота умышленна – картина получается уж очень безрадостной! Или скажем мягче – тревожной.

Если кто-то подумал, что после 1953 г. динамика нелегальных переходов границы пошла на спад, то его ждет глубокое разочарование. Впрочем, обратимся к еще одной цитате: «Так, в 1955—57 гг. на западном участке границы количество нарушений как в сторону Советского Союза, так и из него, значительно возросло. Нарушения допускались не только жителями пограничной полосы по мотивам хозяйственных связей или с хозяйственно-бытовыми целями. Больше стало фактов проникновения через территорию дружественных стран агентов западных разведок. В 1957 г. по сравнению с 1955 г. количество нарушений в сторону СССР на западном участке границы возросло в целом в 3 раза, а на советско-польском участке – более чем в 5 раз» (с. 457).

Однако помимо западного участка госграницы имелись и иные направления, перспективные с точки зрения нелегальной заброски агентуры. Например, южный, который было чрезвычайно сложно охранять из-за особенностей рельефа местности (Кавказские горы). В Иране американская разведка действовала как в собственном кармане, и эта метафора не является слишком вольной. В 1957 г. на советско-иранской границе при попытке проникнуть в СССР были задержаны 148 чел., а в 1958 г. – уже 189 чел.! Обратите внимание – 15 человек в месяц – и это только пойманные нелегалы! И только на иранском участке!

Необходимо подчеркнуть, что отнюдь не все случаи преследования нарушителей оказывались успешны. Иногда неизвестный противник демонстрировал просто фантастические смелость, находчивость да и уровень физической подготовки тоже. Опять-таки, сошлемся на статистику из цитируемой книги «На страже границ Отечества…» – уж этот-то источник никто не обвинит в том, что в нем «раздувают придуманную Ракитиным проблему». Итак, согласно архивам погранслужбы, в 1956 г. советские пограничники в 38 случаях вели безуспешное преследование нарушителей государственной границы. В 1957 г. таких случаев отмечено 45. В 1958 г. имели место 19 зафиксированных случаев безнаказанного перехода границы нарушителями, в 1959 г. – 20 и в 1960 г. – тоже 20. Надо ясно понимать, что преследование нарушителя – это не только и не столько бег пограничного наряда по лыжне, это целый комплекс тщательно отработанных мероприятий не только в приграничной зоне, но подчас и в прилегающих к ней районах (выставление дополнительных нарядов, засады, проверки на дорогах, прочесывание местности, поиск с привлечением авиации и т. п.). Нарушитель должен пробежать – в буквальном смысле – не меньше (а то и гораздо больше!) сотни километров, не имея возможности развести огонь, путая следы и желательно минируя собственную следовую дорожку. Погоня растягивается порой на несколько суток, и если нарушитель все-таки уходит от преследования, можно не сомневаться – он был очень хорошо подготовлен.

Маленький, но выразительный пример: за задержание агентов иностранной разведки 13—18 августа 1958 г. старший сержант Б. С. Запорожский и младший сержант А. И. Михайлов были награждены орденами Красной звезды. Обратите внимание на продолжительность преследования – пограничники шли по следу нарушителей, прорывавшихся в глубь СССР, 5 суток!

Помимо южного и западных участков границы немало хлопот доставлял и северный. В отличие от всех прочих это направление было удобно для скрытой заброски агентуры тем, что пограничным войскам приходилось контролировать огромные участки необжитой или малонаселенной территории, лишенной даже элементарной инфраструктуры (телефонной связи, дорог и пр.). Полярная ночь и специфические метеоусловия также создавали дополнительные трудности пограничникам, и те, кто планировал нелегальные заброски, разумеется, принимали во внимание все эти соображения. Заброска с северных направлений вовсе не выдумка Ракитина. Процитируем еще раз упомянутую книгу по истории пограничных войск: «В портах Норвегии базировалось американское гидрографическое судно „Тоннер“, оснащенное разведывательной аппаратурой и средствами высадки агентов на побережье. Судно постоянно курсировало в Баренцевом море у советских территориальных вод, доставляя немало хлопот пограничникам» (цит. по: «На страже границ Отечества. История пограничной службы. Краткий очерк», с. 462).

Если кто не понял, «средства высадки агентов на побережье» – это быстроходные катера и средства индивидуальной доставки подводных пловцов. Можно не сомневаться, что если такой специализированный корабль базировался именно на севере, а скажем, не в Черном или Японском морях, значит, для него была работа именно на севере.

В этом месте нельзя не упомянуть о весьма познавательной книге американских авторов Ф. Д. Фэйна (Fane F. D.) и Д. Мура (Moore D.) «Боевые пловцы» («The naked warriors»), изданной в 1956 году. В ней рассказывается о создании в США «подводного спецназа» и его боевом послужном списке. Если Мур являлся журналистом, привлеченным для художественной обработки текста, то Фэйн – капитан 3-го ранга американского военно-морского флота – был тем самым человеком, кто этот спецназ создавал. В упомянутой книге описаны как реальные военные операции подчиненной Фэйну группы боевых пловцов, так и довольно любопытные медицинские опыты, в которых участвовали подводные супермены. Довольно много места в книге уделено описанию разного рода передовых технических новшеств – миниатюрных подводных лодок, средств индивидуальной транспортировки пловцов и пр.

Впрочем, нас сейчас интересуют не рассказы о победах и удивительных технологиях американского военно-морского флота, а самый последний фрагмент этой книги, в котором капитан 3-го ранга Фэйн неожиданно поделился соображениями об освоении его подчиненными нового театра военных действий.

Тут уместен вопрос читателям на сообразительность: о каком же новом театре военных действий неожиданно заговорил один из руководителей программы подготовки подводного спецназа США? Правильный ответ заключается в том, что Фэйн рассказал об освоении его подчиненными теории и практики работы в арктических морях. В 1955 году подводные пловцы приняли деятельное участие в антарктической экспедиции, а затем из южного полушария переместились в северное – в море Баффина. Группа пловцов-«полярников» была довольно большой – порядка 70 человек. Результаты их работы были признаны вполне удовлетворительными – пловцы успешно решали все поставленные задачи.

В этом месте любой хоть немного думающий человек проведёт вполне обоснованную параллель: в 1955 году подводные пловцы группы Фэйна приступили к практической отработке навыков действия в северных морях, а на следующий год судно обеспечения «Тоннер» появилось в норвежской военно-морской базе Хоконсверн и на протяжении последующих 7 лет базировалось именно там. А после того, как в первой половине 1960-х годов началась эпоха космической разведки «Тоннер» перестал базироваться в Норвегии.

Будет ошибкой считать, что после 1945 г. «весь советский народ» как один человек воспрял духом и ринулся в будни «социалистического строительства» с жаждой новых трудовых свершений. У народа копились усталость, раздражение, чувство безысходности. Даже после окончания войны заводы продолжали работать в «военном режиме», т. е. с сохранением 7-дневной рабочей недели, с требованиями выполнения громадных норм выработки. Победа не принесла тылу ни малейших послаблений. Мало кто знает, что это послужило поводом для многочисленных беспорядков, которые власть преспокойно игнорировала до тех самых пор, пока волнения осенью 1945 г. не начались в Москве, на ЗИЛе. Только тогда «ЦКовские небожители» вспомнили, что «первое в мире государство рабочих и крестьян» когда-то гарантировало этим самым рабочим и крестьянам 5-дневную рабочую неделю и 8-часовой рабочий день. И хотя драконовские меры 1940 г., узаконившие уголовное преследование за нарушения трудовой дисциплины, отменены не были (случилось это только в 1956 г.), всё же нормы выработки на многих предприятиях страны были понижены. Кроме того, были восстановлены доплаты за работу в ночное время и праздничные дни, отменённые в период Великой Отечественной войны…

В 1946—1947 гг. страну потряс чудовищный голод, унесший, по разным оценкам, до 1,5 млн жизней, вновь с очевидностью доказавший советскому человеку, что цена его жизни – полушка в базарный день. Именно потому герой Сталинградской битвы. Герой Советского Союза, генерал-полковник В. Н. Гордов не без горечи признавался своему другу генералу Рыбальченко в декабре 1946 г., что хотел бы уехать в Финляндию или Швецию, чтобы работать там лесорубом (за подобные разговорчики его арестовали через месяц и расстреляли в августе 1950 г.). А в декабре 1947 г. «народ-победитель» был щедро награжден грабительской денежной реформой, обесценившей вклады, наличные деньги и отменившей выплаты по облигациям государственных займов, которые на протяжении многих лет выдавались вместо части зарплаты (если быть совсем точным, реформа 1947 г. отложила погашение облигаций на неопределенный срок, так что сталинские займы впоследствии «гасили» Хрущёв и Брежнев).

Вновь в судебной практике после победного мая 1945 г. «косяками» пошли дела по обвинениям в нарушении пресловутого «закона о колосках», известного также под названием «Указ семь-восемь», по дате постановления ЦИК и СНК СССР от 7 августа 1932 г., вводившего его в действие. В июне 1947 г. позорный «закон о колосках» был вроде бы отменен, но вовсе не потому, что людоедский социализм товарища Сталина стал гуманнее, а лишь потому, что на смену одному указу пришел другой, поновее – «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества». Тысячи женщин и детей в тяжкое послевоенное время отправились в ГУЛАГовские «зоны» только за то, что пытались подбирать на сжатых полях бросовые остатки урожая. Судили, подчеркну, преимущественно женщин и детей, поскольку председатели колхозов, боясь лишиться мужских рук, старались не доносить на взрослых мужчин.

Потрясающую по трагической глубине картину народной жизни послевоенного Советского Союза даёт «Запретный дневник» Ольги Берггольц – если кто-то не читал его, то прочтите обязательно. Автор не считает нужным и возможным давать какие-либо комментарии исключительного по своей глубине тексту Берггольц, но не может не упомянуть о нём сейчас. Это то произведение, с которым должен быть хорошо знаком всякий, претендующий на право высказывать собственное суждение о той мрачной, полной безысходности године. Очередным подарком народу от «горячо любимой партии Ленина-Сталина» явился Указ Президиума Верховного Совета СССР от 2 июня 1948 г. о высылке в отдаленные районы страны колхозников, не выработавших минимум трудодней. «Народ-победитель» из последних сил тянул ярмо «социализма», надрывался и умирал за бредовые идеи «учения Ленина-Сталина» и жестокость Власти вызывала протест многих активных членов общества. Так что иллюзий питать не следует – протестные настроения в послевоенном СССР существовали и принимали порой очень острые формы.

Вот лишь несколько примеров в подтверждение высказанному тезису. 27 сентября 1949 г. моряки Балтийского флота Тарасов и Савинов предприняли попытку угона в Швецию торпедного катера из базы флота в Балтийске. Опасаясь преследования, Савинов вывел из строя три соседних торпедных катера, разбив пульты управления и повредив бензопроводку. Беглецы были перехвачены уже в открытом море кораблями охраны водного района. 22-летний Владимир Савинов был образцовым моряком, членом ВКП (б), его поступок был продиктован глубоким и болезненным разочарованием в бессовестной политике государственного руководства. И стоил Владимиру Александровичу Савинову жизни.

Очень ярко проявилось отношение народа к Советской власти в истории разоблачения американского агента Ивана (Янко) Филистовича, нелегально заброшенного на территорию Белоруссии 9 сентября 1951 г. Филистович не особенно маскировался перед друзьями и знакомыми – он рассказывал, что направлен в СССР американской разведкой, что скоро грядет большая война и социализм на этом закончится. Имея при себе большой запас пропагандистских листовок Народно-Трудового союза, Иван раздавал их всем, с кем общался. Впоследствии по «делу Филистовича»были арестованы 17 человек, обвиненные МГБ в недонесении либо «активном пособничестве». Американский агент несколько раз выезжал в Гродно, Минск и даже Вильнюс, производя разведку военных объектов. Узнав о существовании в районе Молодечно бандгруппы в числе 6 человек под руководством Сергея Микулича, Филистович разыскал ее и возглавил. Бандгруппа состояла избывших немецких полицейских и сотрудников оккупационной администрации (sic! – обращаем внимание на срок, минувший с окончания Великой Отечественной войны). Филистович вполне здраво предложил группе прекратить грабеж населения в районе и сосредоточиться на пропаганде, мотивируя это тем, что «люди сами будут нам все отдавать, если узнают, что мы здесь по приказу американцев». Эта практика принесла свои плоды – многие местные жители действительно помогали бандгруппе продовольствием и вещами без всякого принуждения. Примечательный момент – среди лиц, осужденных в конце концов за «активное пособничество» Филистовичу и его группе, оказался участник Великой Отечественной войны, награжденный орденом Красной звезды.

Одной из немногих силовых акций, предпринятых Филистовичем и Ко, явилось нападение на издательство местной газеты «Дорога к коммунизму» летом 1952 г. Бандгруппа похитила шрифты и часть типографского оборудования, рассчитывая организовать подпольную типографию, однако сделать этого таки не смогла. Не зная специфики типографской работы, преступники захватили с собой отнюдь не все нужные им детали, поэтому все их потуги на ниве типографского промысла оказались тщетны. К розыску и поимке Филистовича подключился центральный аппарат МГБ, и в ночь с 4 на 5 сентября 1952 г. в районе села Самали в 60 км от Минска, где базировалась группа, началась войсковая операция. Хотя трое членов бандгруппы были убиты при попытке оказать сопротивление, сам Филистович благополучно прорвался сквозь оцепление и двинулся в сторону советско-польской границы, намереваясь покинуть страну. Вполне возможно, что ему бы это удалось, если б не предательство друга детства, у которого американский разведчик остановился, чтобы переночевать. Друг накормил Филистовича ужином и дал чаю со снотворным, после чего рванул в ближайшее отделение милиции. Спустя ровно год со дня заброски в СССР – 9 сентября 1952 г. – Иван Филистович был арестован.

А всего через пару лет – 1 мая 1954 г. – звучный теракт прогремел в Архангельске. Тогда во время первомайской демонстрации 26-летний Николай Романов сделал попытку прорваться на трибуну и расстрелять руководство области, города, Беломорского военного округа и Беломорской флотилии. Вооруженный пистолетом ТТ террорист убил зампреда горисполкома С. Харитонова и помощника командующего Беломорским военным округом, генерал-лейтенанта А. Соловьева. Ранены оказались еще три человека – первый секретарь Архангельского горкома КПСС Д. Томилов, заведующий сельхозотделом обкома КПСС М. Огарков и капитан первого ранга В. Судейко. Хотя власти попытались скрыть происшедшее, не прервав даже демонстрации, весь город знал о случившемся. Романова пытались выставить сумасшедшим, шизофреником и сифилитиком, бывалым уголовником, но в действительности всё было не так просто. Романов действительно был дважды судим, тяжело болел, но не шизофренией, а туберкулёзом, которым заразился, кстати, в местах лишения свободы. На пистолете, явившимся орудием преступления, он нацарапал иглой: «За страдания русского народа». Пистолет он хранил в тайнике больше года и даже не подумал использовать его для совершения какого-либо уголовного преступления, что, согласитесь, полностью дезавуирует официальную версию об «отмороженном уркагане».