Read the book: «Чао! Древний Рим»

Поприветствую читатаеля словом "Чао". Слово используется в итальянском языке, как неформальное приветствие или прощание: "чао" – привет и "чао" – пока. Пишется по-итальянски так – CIAO.

Что мы знаем о древнем Риме? Во-первых, что он существовал, как убеждают нас многочисленные учёные из разных стран, цитирующие то одних авторов, то других. Во-вторых, сцены из жизни различных императоров или полководцев известны нам гораздо скрупулёзнее, чем описание какого-либо героя конца 19-го и начала 20-го века. В-третьих, давайте допустим, что целый мир с легионерами, сенаторами наукой и культурой существовали, раз ей посвящена ещё одна книга.

Рим развивался, от небольшого городка, расположенного на семи холмах, основанным братьями Ромулом и Ремом, который однажды спасли гуси, дошло римское общество до республики, а затем, вообще Рим стал империей,да еще и какой! Её легионеры завоевали все берега Средиземного моря, которое Римляне звали просто и незатейливо: «Наше море». В государстве функционировал сенат, состоящий из представителей самых обеспеченных фамилий, издававший мудрые законы о реальной жизни в то время. Постановления сената имели силу закона. В эпоху Республики сенат руководил внешней политикой и военными кампаниями, финансами и государственным имуществом, осуществлял надзор за религиозными культами, контролировал деятельность магистратов. Но, сенаторы существуют и в настоящий момент, в различных странах. Представители верхней палаты законодательной власти называются именно сенаторы, а не дворяне, бояре или думные дьяки, хоть все названия и неплохие. Можно назвать и много других сходств дней прошлого с днем текущим.

Чтобы перейти к сравнению Рима, описанного в трудах Цицерона и Полибия, с Римской республикой, существовавшей в гораздо более позднее время, предлагаю поглядеть на мир, республики в III веке до нашей эры, так сказать изнутри, глазами царственных представителей рода Юлиев, а также, обычных служак-центурионов, командовавших центуриями – отрядам из десяти деций. В дальнейшем, когда мы пройдем от города к городу ножками, будем стоять лицом к лицу к куче врагов: галлов, даков, бриттов, карфагенян и многих других, пить и есть как римляне, любоваться на архитектуру, соблюдать законы и праздники, то можем и порассуждать, были ли мы в III веке до нашей эры или гораздо позднее…

483 год от основания города или 270 год до нашей эры. Aliis inserviendo consumor (Светя другим, сгораю сам или служа другим, расточаю себя)

Патрицианский род Юлиев вел свою родословную от Аскания, сына легендарного Троянского героя Энея, который, в свою очередь, был, согласно мифам, сыном дарданского царя Анхиса и богини Афродиты. Асканий, приняв имя Юл, основал в 1152 году до н. э. город Альба-Лонга, к юго-востоку от Капитолийского холма. С X века до н. э. город являлся столицей Латинского союза. В VII веке до н. э. был разрушен римским царём Туллом Гостилием. После разрушения Альба-Лонги семейство Юлиев переезжает в Рим. Последним из прямой ветви по мужской линии был диктатор¹ Гай Юлий Цезарь, усыновивший Октавиана, который через свою жену, Ливию Друзиллу, породнился с другим патрицианским родом – Клавдиями. Начиная с Октавиана и его пасынка Тиберия, род именуется династией Юлиев-Клавдиев. В настоящее время проследить род Юлиев по мужской линии можно до начала IV века до н. э. Неожиданно, для всего рода Юлиев почил в бозе друг семьи и величайший римлянин Маний Курий, который почитался как один из благороднейших мужей Древнего Рима, образец аскетичности, сочетавший с высоким общественным положением и огромными заслугами перед родиной крайне простой образ жизни.

«Он представлял собой совершенный образец и римской воздержанности, и выдающейся храбрости», – произнес на поминках лидер рода Флавий.

«Как то, – вспоминал старший сын Луций, – дядю вызывали в сенат прямо из его усадьбы; из всей добычи, захваченной в многочисленных успешных войнах, он принёс домой только одну деревянную чашку. После захвата земель сабинов, когда каждый гражданин получил по семь югеров² земли, сенат выделил было Манию Курию участок в сто югеров, но Курий отказался принимать этот дар».

«Умер он таким бедным, – средний сын Квинт взял слово, – что народу придется собирать приданое для его дочери».

Образ государственного мужа, воина и одновременно непритязательного землепашца – стал особенно востребованным из-за вытеснения в позднеантичной Италии мелкого частного хозяйства крупными латифундиями с характерной для них проблемой низкой эффективности рабского труда и желанием выжать из хозяйства максимум, при минимуме вложений.

«Как то пришли к нему послы от самнитов, которые в условиях не прекращавшихся Самнитских войн³ попытались его подкупить, предложив ему много золота, – Флавий продолжил восхвалять бывшего начальника, – Он же принял их, когда пёк на своём очаге репу, и отверг дары, сказав, что предпочитает есть из глиняной посуды, но повелевать теми, кто владеет золотом».

Мания Курия называли в числе старцев, которые «мудростью своей и авторитетом защищали государство». Отношения между Манием Курием и Тиберием Корунканием стали символом настоящей дружбы, которая не противоречит ни интересам государства, ни добросовестности по отношению к другим людям.

Разговор отца с сыном

Старший сын правителя фракции, тридцатиоднолетний Луций Юлий, молодой и честолюбивый юноша, из хорошей патрицианской семьи, встретил в фамильном имении своего отца. Он закончил тренировку, в битве на коротких мечах-гладиусах, затем, пошел привести себя в порядок и подкрепиться, размышляя: «Сенат и народ Рима доверили моему отцу Флавию гражданскую и военную власть, на севере владений республики и получили взамен обещание, что всё будет сделано, как надо, а владения рода Юлиев станут неотъемлимой частью Рима».

Наставник по риторике Феоктит произнес: «Ловите момент юноша и сверните Вашим противникам шею как на бранном поле, так и в дебатах, все в твоих руках».

– Но в чем хитрость? – поинтересовался Луций.

– Требуется знать предмет спора и быть на пару шагов переди собеседника, готовым ко всяким неожиданностям, – ответил учитель.

К Луцию обратился отец, виски которого уже тронула седина, рассказывая о том, что знал: «В Риме традиция и история многое значат. Легенды об основании города еще не забыты и влиятельные патрицианские семьи ведут своё происхождение от первых сподвижников Ромула. Те героические времена требовали жестких и решительных действий. Римляне-консерваторы стараются придерживаться такой тактики и в настоящем. Для нас-римлян не бывает компромиссов. Все или ничего. Богиня судьбы не всегда была благосклонна к нашей семье. Мы патриции, но наша путеводная звезда не всегда находилась в зените славы. Удача и богатство бывало отворачивались от нас, но бывало и поворачивались лицом. Другие семьи стали считать нас выскочками, на которых обрушилось незаслуженное богатство, власть и влияние. Нам следует приспособиться к новым историческим реалиям и завоевать популярность у простого народа. Власть сейчас разделена между нами, Брутами и Сципионами, но если мы завоюем популярность у простого народа, то другие семьи сперва отдадут за нас свои голоса, а затем, и власть».

– Но отец, – слово взял Луций, – у нас сейчас под управлением имеется всего два города, с ограниченным количеством населения. Как из малого сделать большое?

– Терпение и труд сын мой, – Флавий задумался, но продолжил ответ, – да у нас маленькая армия, но она есть. На севере расположены многочисленные поселения галлов, но они разрознены.

– Ты предлагаешь разбить их поочередно?

– Именно! Слона всегда едят по кусочкам, так и победа бывает не сразу, а ей предшевствует кропотливый труд и не только на лоне армии, – Флавий поглядел на сына, – требуется строить здания и развивать торговлю с сельским хозяйством, именно на этом мы и стоим.

– Ну а если галлы навалятся на нас все вместе?

– У нас есть лазутчики, которые предупредят нас об этом, а также дипломаты, способные небольшие отряды врага одарить деньгами и они направяться в другую сторону, но не в наши владения.

– Мне ежедневно необходимо помнить об этом и слушать доклады?

– А как ты хотел? Проморгаешь наступление и весь наш род будет изничтожен, а через некоторое время вообще и забыт! – ответил Флавий.

– Я сделаю всё возможное и невозможное, – пообещал Луций.

484 год от основания города и 269 год до нашей эры. Alius alio plura invenire potest, nemo omnia (Один может открыть больше другого, но никто – всего)

В Римской республике: консулами назначены Квинт Огульний Галл от плебеев и Гай Фабий Пиктор от патрициев. Цензорами выбраны Луций Эмилий Барбула от патрициев и Квинт Марций Филипп от плебеев. Произошедшее Самнитское восстание против римского владычества подавлено, а затем, распущена вся Самнитская лига. Завершено строительство акведука Анио (позже – Анио Ветус), по которому вода поступала в Рим на расстояние 81 км из одноимённой реки. В Греции заключён антимакедонский союз между Афинами (Хремонид) и Спартой (Арей I) при поддержке Египта (Птолемей II Филадельф), вскоре переросший в Хремонидову войну. Сицилия ведомая стратегом Гиероном при поддержке Карфагена наносит поражение мамертинцам и провозглашается царём большей части острова.

Старший сын

Луций Юлий ходил взад-вперед по балкону своей виллы наместника в городе Ареццо, обладающего населением в четыре тысячи жителей, куда отец поставил его управляющим. Ни жена Поппея, находящаяся в цветущем возрасте двадцати девяти лет, ни дочка Фадия, которой уже тринадцать, ни сыновья: семилетний Деций и трехлетний Марк, не могли отвлечь его от дум, как собственного предназначения в этой жизни ни о судьбе государства в ближайшие десять лет.

Городок Ареццо, помимо виллы наместника, обеспечивающую комфорт и удобства имел: казармы ополчения, в которых могли тренироваться воины городской стражи и гастаты; порт, расположенный в красивой и уютной бухте на берегу Лигурийского моря; деревянный частокол, обеспечивающий минимальную защиту от бродячих банд грабителей и воров; примитивные поля и ранние дороги, ведущие от города в Рим и Аримин⁴, где управлял брат Луция, двадцатидевятилетний, взрослый не по годам, Квинт.

Донесение от сборщика налогов пока не радовало. Город собирал дани мало, а требовалось еще 138 тысяч денариев⁵. Луций решился пойти на крайние меры и установить очень высокие, по местным меркам, налоги, да такие, что все кто платит запищали, так как по его расчетам, будет собрано до 280 тысяч денариев, так как когорта гастатов из восьми десятков солдат в год требует 170 тысяч денариев, а в городе было два подобных подразделения Бенедикта и Ювентуса. Более того, у самого Луция в отряде состояло тридцать восемь всадников с прекрасной экипировкой в смысле вооружения, но вместо седел использовались примитивные четырехрогие, да и стремян⁶ они не знали!

Городок не смотря на высокий налоговый пресс быстро рос, благодаря урожайной почве и небольшим усовершенствованием в её обработке, а также стараниями местных жителей и множества приезжих колонистов. Порядок поддерживался на четверть влиянием правителя, на четверть законами Римского государства, но на половину численностью гарнизона, против которого граждане просто боялись восстать или сказать что-либо поперек.

485 год от основания города и 268 год до нашей эры. Amata nobis quantum amabitur nulla (Возлюбленная нами, как никакая другая возлюблена не будет)

В новом году в Греции заключён антимакедонский союз между Афинами (предводитель Хремонид) и Спартой (Арей I) при поддержке Египта (Птолемей II Филадельф), вскоре переросший в Хремонидову войну. Римская республика: Консулы Публий Семпроний Соф от плебеев и Аппий Клавдий Русс от патрициев. Основаны колонии Беневентум и Ариминум. В Риме открылся монетный двор⁷, впервые начавший чеканку серебряных денариев.

Лидер рода

В город Ареццо, с большой помпой, прибыл глава патрицианского рода Юлиев – Флавий и младший брат Вибий, который был младше старшего сына всего на три года, но в отличие от Луция навыки городского и муниципального управления были у него значительно ниже.

– Дети мои, – обратился Флавий к сыновьям, – Сенат, в лице верховного понтифика Сервия Максентия приказал нам захватить поселение Сегеста, находящееся на северо-западе. Я что-то неважно себя чувствую, простудился немного, и хочу послать Вас, своих сыновей.

– Отец, мы занимались военной подготовкой с детства, но города не штурмовали, – произнес Вибий.

– Захват Сегесты будет подобен бою в поле с незначительными препятствиями, так как поселение не имеет городских стен, а гарнизон, как доложил мне посланный туда мой шпион Деций Куртий, составляют всего десять дюжин копейщиков с круглыми щитами и подобное количество крестьян с большими ножами – кинжалами, больше подходящими для разделки мяса, нежели серьезного боя, – ответил Флавий.

– Какие центурии мы можем взять с собой? – поинтересовался Луций, уже мысленно поблагодаривший судьбу, что его посылают на войну, а не тухнуть здесь в Ареццо, где под его чутким руководством за три года налажено общинное земледелие.

– Наши совместные войска насчитывают: шесть центурий гастатов, одну триариев, одну лучников и одну велитов, – сообщил лидер, тяжело дыша, – совсем нас без войск не оставляй, возьми две когорты гастатов, те, что были у тебя, центурионы Бенедикт и Ювентус, лучников и велитов».

– Хорошо отец, так и сделаю, – проявил сыновью преданность Луций.

Сборы долго не заняли, так как войска Римской республики всегда были готовы к выступлению из города, в течении короткого времени. С центуриями, находившимися в Ареццо, он был хорошо знаком, знал многих рядовых, и даже отличившихся воинов, он часто присутствовал на занятиях, как на мечах, так и на бросании пилумов – коротких копий. Центурия лучников, под командованием Поллукса – проворного, как стрела, и гибкого, как тетива, была построена в две шеренги и Луций, пройдя вдоль строя, смог в полной мере оценить одежду и снаряжение, которое нарекание не вызвало. Бойцы глядели весело, подтянуто и строго. Защиты никакой, но на дальней дистанции могли всадить во врага много стрел и сделать из обычного варвара – ежа.

Центурия велитов под командованием Татиуса держалась тоже бодрячком. Вооружение простого велита составлял короткий меч – гладиус и несколько дротиков – уменьшенных копией пилума, с железной частью 25-30 см и деревянным древком длиной около 90 см и толщиной в палец. Велиты не носили панцирь, в качестве защиты у них были простой шлем и круглый лёгкий щит диаметром 90 см – парма. Лёгкая защита и вооружение делали их наиболее мобильным видом римской пехоты.

– Нашей целью в бою стало метание дротиков в противника и быстрое отступление за спины хорошо защищённой пехоты, – учил молодых воинов более опытный Татиус, а затем, уже стал рассказывать Луцию, – поверх шлемов воинов волчьи шкуры, для того чтобы я мог отличить своих солдат⁸, когда те отступали назад, да и другие наши солдаты тоже и не убили случайно.

– Дротики не так дальнобойны, как стрелы и требуют максимального сокращения дистанции с противником, ведите стрельбу с фланга, с тыла или под прикрытием тяжелых пехотинцев, так как в открытой перестрелке твои бойцы долго не выстоят, – распорядился Луций, а сам подумал: «Как изменчива судьба. Недавно думал, как доход города поднять, а тут уже четыре отряда солдат и иду в Сегесту, захватить его для славы Рима».

Марш до заветной цели назначения, по узким, каменистым дорогам, продлился месяц, хоть и расстояние было не очень далеко, и даже большую часть вела вдоль моря, что радовало глаз, но, то еды никак не могли найти, то через реку переправиться. Луций понял, как ценность своевременного снабжения, так и важность хороших дорог, где надо оборудованных средствами переправки через реки и озера.

К берегу пристали два десятка бирем, с опытными экипажами из сорока человек каждая и на берег, сошел контр-адмирал Оппий, командующий данной миниатюрной эскадрой.

– Отец послал проконтролировать, как я продвигаюсь к Сегесте? – поинтересовался Луций.

– Мне и ходить то особо некуда, – дружелюбно ответил старый моряк, в своё время много перевозивший вина по Средиземному морю, – жена и дети твои в порядке, привет передавали.

– Есть планы по увеличению нашего флота?

– Все зависит от поступлений средств в бюджет, так как Вы повысили налоги население может просто взбунтоваться, почему отец и не дал тебе больше войск. Твой брат строит в Аримине новый порт, так что часть средств пойдет туда.

– Да, тебе кораблей тогда не добавят, – согласился Луций, – тем более, что Квинт бросил зов и собрал еще когорту городской стражи, а отец Флавий когорту гастатов и теперь у него в Арреции их под его командованием целых пять.

Прибыл к старшему сыну посланник от гальского народа, со странным именем Сенакул из Сабиса, с предложением установить торговлю в смежных городах по выходным дням. Писарь Каликс, который уже год служил у Луция, сообщил, что, другими словами, имя и происхождение усатого, рыжеволосого дипломата произноситься как уверенный человек с берегов реки Сабис.

Луций отправил посланника к отцу, сам выразив своё мнение, что не возражает и узнал для себя, что галлы очень богатый народ, у них много золота и серебра, женщины имеют те же права что и мужчины и часто на битву их вызывают как подмогу. Все дела у галлов решаются на пиру с обильным угощением, а друиды выполняют функции мудрецов, философов, медиков и ростовщиков, чему немало удивился.

486 год от основания города и 267 год до нашей эры. Amicus certus in re incerta cernitur (Надёжный друг познаётся в ненадёжном деле, употр. в знач. истинный друг познаётся в беде. Верный друг узнаётся в несчастье)

Консулами в данный год назначены: Марк Атилий Регул от плебеев и Луций Юлий Либон от патрициев; курульным эдилом был выбран Квинт Фабий; плебейским эдилом Гней Апроний.

Произошло завершение завоевания Римом Южной Италии. Учреждение четырёх италийских квесторов. Организация управления флотом улучшена и расширена. С 267 года по 261 годы шла Хремонидова война⁹.

Старший сын

Все проходит, закончилась и дорога его отряда в триста шестьдесят человек до вражеского города – Сегесты. Атаковать Луций приказал с ходу, чтобы враг не мог бежать или излишне укрепиться, что могло привести к немалым жертвам.

Сам городок ничего примечательного не представлял, но три десятка круглых каменных домов под конусообразной соломенной крышей, несколько амбаров в виде перевернутых больших лодок, и здание центральной ратуши составляли все богатство. Защитники сосредоточились в центре поселения, так как частокола не было, а на площади были перевернуты все прилавки и телеги изображая из себя импровизированные баррикады.

– Дозвольте моим стрелкам размять руки и луки, – попросил центурион Поллукс.

– В рукопашную только не лезь, – попросил Луций и одобрительно кивнул головой сидя на коне при полном боевом облачении. Отряд из четырех десятков всадников везде сопровождал своего господина и сам был серьезной боевой еденицей, сильный в нападении и резвый при преследовании неприятеля.

Римские лучники легко пробежали милю, лишь немного запыхавшись. По взмаху руки Поллукса выпустили в копьеносцев врага, с круглыми щитами, восемь десятков стрел, от которых упал сперва один зазевавшийся воин из ста двадцати, так как успели укрыться за щитами от летящей на них угрозы. Но так как, хороший лучник мог держать в воздухе пять стрел, то по мере подхода новых метательных снарядов убийства упали два, а затем, еще два воина противника.

Полководец врага, а имя его римляне не знали и не хотели знать, понял свой опрометчивый шаг, сплотив всех защитников у центральной ратуши и послал копьеносцев укрыться под деревьями, а крестьян с большими кинжалами в атаку, как расходный материал, впрочем, для лучников, вполне себе грозный противник.

Римские стрелки, дав залп, или точнее, закончив предыдущий, убив до десятка врагов, решили за лучшее ретироваться, так как в колчанах еще было много стрел и помощь товарищам они могли принести немалую пока живы.

«Ну пошли варвары в атаку, мы явно не гладиаторы, чтобы здесь все лечь, – рассудил Поллукс, – сейчас укроемся за гастатами и продолжим убивать своими стрелами врага и поглядим, кто больший урон нанесет».

Луций, сидя на своём коне, с высока наблюдал, как лучники, буквально под носом у неприятеля развили хорошую скорость на своих двоих и оторвались. Не зря их гоняли в любую погоду на стадионе. Вражеские воины с кинжалами решили, что им их не догнать, и прекратили погоню. Самые храбрые воины врага, со щитами утыканными стрелами, рубахах, штанах и богато украшенных поясах, продолжили погоню и попали под удар дротиков велитов центурии Тетиуса. Но, то ли расстояние было велико, то ли мастерство римских велитов было еще развивать и развивать, или защита у варваров была на должном уровне, но упал лишь один боец, у которого копье воткнулось в живот, а другим концом в землю и он, перелетев через него, совершил своё последнее в жизни сальто-мортале.

В результате, на когорту Бенедикта бежали с полной скоростью сто тринадцать опытных бойцов с огненным блеском в глазах и полным презрением к своей бренной жизни.

Лучникам и велитам Луций отдал приказ не стрелять, чтобы не попасть в своих же товарищей – гастатов, которые жарко сцепились с неприятелем и при первом ударе потеряли трех бойцов, но и неприятель лишился десятка. Вторая центурия Ювентуса стала обходить неприятеля справа, в то время как велиты Тетиуса вообще собрались зайти с тыла. Времени бросать пиллумы у когорты Ювентуса не было, и солдаты просто обнажили короткие мечи и ринулись в атаку с отчаянной решимостью победить или умереть, но не дать врагу уйти.

Бойцов противника, после данной сшибки, осталось до восьми десятков, а у гастатов потери достигли восьми человек. Римские велиты, достав кинжалы, наступают со спины копьеносцев врага, да и Луций устремил своих телохранителей размять застоявшиеся чресла на левый фланг неприятеля, дрогнувшего пока ещё духом, но не телом.

Солдаты противника, видя своё отчаянное положение, избрали путь бегства, так как производная интеллекта подразделения равна интеллекту самого слабого члена коллектива. Бегущий противник наткнулся на велитов, а с тыла получил удары от всадников, на отличных конях, с мечами в руках. Полководец врага тоже повержен, тем более, он сражался в общем строю, как обычный пехотинец.

Луций собрал командиров центурий после боя, и они запыхавшиеся и слегка пыльные собрались перед ним.

– Кто хочет захватить сотню оставшихся крестьян? – спросил сын лидера дома Юлиев, зная, что никто не откажется.

– Может, как во времена холопьей войны¹⁰, достать кнуты, и они, испугавшись, покоряться? – предложил Ювентус, чьи солдаты удачно ударили во фланг копьеносцев варваров.

– Под прикрытием двух центурий гастатов отправить вперед лучников Поллукса, – распорядился Луций, – мы и так потеряли восемь бойцов, на сегодня достаточно.

Две когорты велитов, почти не понесших потерь, построившись широким фронтом, не предназначенным для серьезного боя, а лишь для прикрытия лучников направились, четким шагом, вперед. За их спинами расположились восемь десятков стрелков, и как только была достигнута подходящая дистанция в полторы сотни метров и у врага стал различим каждый человек, римские лучники¹¹ по команде, дали залп.

В виду большой дистанции до неприятеля, в строе неприятеля упали вперед, словно мешки с картошкой, всего два человека, но лигуры¹² поняв, что их стояние на одном месте ни к чему хорошему не приведет, а отступать они не умели, храбро бросились в атаку. В результате предпринятого смелого маневра, получили дополнительный удар метательными дротиками от двух центурий римских воинов. Упало до двух десятков храбрых бойцов, а остальные дрогнули и бросились врассыпную.

В сложившейся ситуации Луций и решил применить кнуты своих воинов и храбро бросил в атаку сорок всадников против восьмидесяти крестьян. Победа была ожидаемо быстрой, но несколько крестьян все же сумели атаковать зазевавшегося римлянина, сидящего на коне, стащили его багром и зарезали его, после чего, были убиты сами.

При построении, состоявшемся после овладением города и похоронами как девяти римлян, так и двухсот сорока воинов Лигурийского предводителя Тасциована, выяснилось, что всадники победили до половины воинов врага, гастаты Бенедикта сумели справиться с пятью десятками, а гастаты Ювентуса взяли на свой счет до двух десятков, как и лучники с велитами. Только после боя, эскулапы, которые сопровождают армию римской республики в походе, принялись лечить раненых, в том числе, пробуя анализы на вкус¹³.

Город приказал Луций Юлий не притеснять и не грабить, а ограничиться скромным выкупом в 52 тысячи денарий серебра на текущие нужды, причем поселение обещало быть самым прибыльным у дома Юлиев с доходом в 466 тысяч денариев, против 284 тысяч у Арреция и 113 тысяч у Аримина, хотя население составляло всего 922 человека мужского пола (женщин и детей не считали), против четырех тысяч в Арреции и трех тысяч пятисот в Армине.