Read the book: «Городъ Нежнотраховъ, Большая Дворянская, Ferflucht Platz»

Font:

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть первая
Буря

Милые девчонки —
Короткие юбчонки,
Маленькие ножки,
В голове – ни крошки!

Увертюра.

Время, когда народ начинает громко петь песни, носить оружие и при этом знает, куда идти – счастливое время для народа.

Джон Неизвестны.

Вот ребята, ваш ковчег:
Тридцать гнусных человек,
Сто животных разной масти,
Когти, зубы, шерсть и пасти.
Всё под крышку и в очаг!

Иван Крылов

«Делай всё так, как будто делаешь это для себя в последний день своей жизни».

Покемон Петербуржский.

Воровать – это тоже труд!

Гонова

«Когда я думаю, сколько честных людей, которые были способны в истинном значении этого слова украсить этот мир, умерли, меня охватывает космическая скорбь. Но когда я думаю, кто же вместо них остался здесь, на земле, меня охватывает панический ужас. Рядом уже никогда не будет первых, и нужно жить рядом с последними. Они не поймут меня, я не хочу знать их. Наверно многие, проживая свою жизнь, испытывали точно такие же чувства»

Доктор Пургениус

– Остап Ибрагимыч! Что Вы будете делать с деньгами?

– Построю синагогу в Бердичеве! Всё лучшее должно принадлежать детям!

«Новый Золотой Телёнок»

Времена бывали,
Все затосковали,
На войну отправился народ.
Пешие бежали,
Конники скакали,
Враг от нас по сопкам не уйдёт!

Народная песня дискалоев

Большинство людей примут любую доктрину, за которой будет стоять настоящая сила, и будут склонять перед ней голову, пока не появится другая, более сильная. Люди не любят писклявых просителей, но предпочитают наглых хозяев и насильников.

Друшлакис

В школе мальчонка нашёл пистолет.
Маленький мальчик вошёл в кабинет.
Крошка, взрослея, нажал на курок…
Больше директор не слышал звонок…

Моё.

Глава 1
посвящённая общим и в сущности малозначительным рассуждениям псевдофилософического характера.

В попытке сохранить своё человек прибегает к воле богов или к интуиции, что в принципе одно и то же.

Итак, в результате долгого пути и немыслимых страданий неизвестно кем мы станем в этой жизни, но всем хорошо известно, что мы поклялись никогда и нигде не быть занудами!

Как причудливо тасуется колода, в нашем городе хорошим тоном считается прекращение угрызения семечек около вечного огня и в других присутственных местах. Это началось два десятка лет назад, во время великого переселения бедняков, когда многие из них не только переселились, но и утратили свои квартиры. Так вот, лишившись квартир, бедные, несчастные люди поселились у Вечного Огня, который тогда ещё горел. Это потом в целях санитарной санации города бомжей решили убрать за сороковой километр и потушили Вечный Огонь, дабы вокруг его не собирались разные антиобщественные элементы. Но тогда они собирались там, и объединённым ужасом и гневом, призывали небеса к отмщению и люстрации. Таким образом, около Вечного Огня Человек поневоле экономит на семечках, в то время, как государство зря транжирит важный полусферический газ. Такого рода недоработки и транжирство ресурсов часто можно лицезреть в Нежнотрахове, однако уже испокон веков жители настолько притерпелись к потусторонней экономической деятельности, что уже ничего прискорбного в ней не видят. Ночные фонари в Нежнотрахове горят ночью и днём, зимой все подъезды и чердаки распахнуты всем ветрам. Таким образом, у нежнотраховцев есть много недостатков, но это уж точно не жадность и скопидомство.

Я ведь здесь жил всегда, всю свою жизнь я топтал родную землю, на которой почти ничего не менялось, а потом всё стало трансформироваться, как в ускоренном кино.

У меня память, как ломбардный склад, и ничто и никогда не пропадёт из этого склада! Ни одно зерно не упадёт под ноги! Я многое помню такого, чего никто не вспомнит даже под пытками! Что говорить, быть может, они более счастливые люди, чем я, но знания никто ещё не отменял!

***

Итак-с! Приступим-с! Божественные перлы истории всегда поправляют моё настроение. Куда, куда устремить взор на моей ненаглядной родине, кроме как в самую гущу исторических свершений?

Начало следующего тысячелетия, отмеченное тараном американских небоскрёбов и несколькими хорошими голливудскими фильмишками, названия которых мне не хочется вспоминать, было смутным и невнятным временем для меня! Я ничего не понимал, а только провожал долгим тревожным взглядом чудовищные фантомы, проносившиеся мимо со скоростью курьерского поезда. Если бы я знал, что пройдёт немного времени и то, что я считал чудовищными фантомами, вдруг окажется детским лепетом по сравнению с ужасами нового времени, я был бы тогда в лучшем настроении. Но при этом я вам скажу – то было всё-таки счастливое время, ибо шестидесятников наконец-то поволокли на кладбище. Разрушители родины сами разрушились благодаря всеведенью Божественного Провидения.

В шестидесятые годы, когда я учился в институте, на задней парте сидели две студентки, имен я их уже не помню, которые устраивали бесконечные бойцовые бои. Лекционный зал был огромен, и до заднего ряда редкая балда смогла бы добежать, даже если бы и захотела. Лысина преподавателя, строго обращённая к аудитории, давала массу простора к проявлению инициативы. При этом в промежутках между нешуточными боями, наши студентки умудрялись ещё и лекции записывать. Зачем им нужно было ещё и лекции записывать, если можно было заниматься щипанием друг друга, я не знаю! В общем, это были прекрасные советские студентки, и единственное, что иногда останавливало их от дальнейшего развития бойцового искусства – это та неприятная особенность, о которой мы сообщим читателю.

Ещё на заре своей деятельности молодой преподаватель Кроткин, лектор от бога, как говорила о нём престарелая профессорща Ланская, был так напуган какой-то выходкой студентов, что иногда, подозревая готовящееся покушение на свою персону, в профилактических целях, резко поворачивал лысую голову к аудитории. Тогда несколько мгновений было достаточно, чтобы студентки прекратили дикую борьбу и мгновенно имели вид прилежных учениц. А все остальные выпучили глаза и сделались примерными слушателями. Кроткин не понимал причин частых смешков за его спиной, делая вид, что глух. Профессор Попочкин – специалист по мышиной эндемии, предупреждал его о происходящем за спиной, но Кроткин всегда пропускал инвективу мимо ушей.

В те годы шестидесятники уже отсидели на партах и только начинали свои правозащитные и иногда псевдолитературные опыты. Они обращались друг к другу со словом «старик» и грезили южными морями и большими рыбами, выловленными в южных морях на обычный спиннинг. Потом они стали попивать, протом пить, следом за этим – квасить, и уж к началу двухтысячных они безбожно бухали, прожигая последние дни жизни.

Я был знаком с одним таким персонажем, и в компаниях уворачивался от его горячечного энтузиазма. Его звали Саша. Он бредил искусством, пописывал картины маслом, слушал Севу Новгородцева, к которому питал острую культурологическую симпатию. Зайдя в душную тесную комнату, где всегда было накурено и пахло дрожжами, я увидел его в который раз за компьютером. Они только входили в моду. Он бросился ко мне, источая волны алкогольных испарений и завопил:

– Старик! Возрадуйся нашей удаче! Мир прекрасен! У нас есть «Фотошоп»! Это настоящее чудо 20 века! Больше не надо рисовать руками, он всё сделает сам! Понимаешь старик! Новые времена на дворе! Рай!

И показал мне на этикетку, по мановению волшебной палочки вдруг растянувшуюся в какую-то серебряную кишку. Работа в дизайнерской конторе, где производили наклейки для спиртных напитков требовала постоянных возлияний. Сначала я видел его выпившим, видел пьяным, потом он стал пить каждый день, а потом исчез без следа, на пару дней опередив исчезновение конторы. Тогда я не заметил, честно говоря, его исчезновение, потому что как раз в эти дни кабинет напротив снимала контора, обещавшая ужасные проценты на вклады и люди толпами несли свои кровные денежки с такими криками, что нам было не по себе.

Через много лет приятель фотограф рассказал мне про Сашу. В конце своей миротворческой миссии он находил в газете объявление: «Сдам породистую собачку в хорошие руки бесплатно!», одевшись в последний приличный наряд, являлся на зов и забирал с собой маленького четырёхлапого друга. Для этого, для демонстрации серьёзности намерений и доброты у него была большая корзина с крышкой. Это был очень приятный молодой человек. Дворняжек он не любил. Дворняжки были не так вкусны, как породистые собаки.

***

Ха, вы уж подумали, что я так далеко отвлёкся от темы, что всё забыл? Ничего подобного. Как я могу забыть о том, что я люблю, о том, что будоражит моё воображение и горячит кровь – о шестидесятниках, которых поволокли на погост!?

Как бы это сказать, волны оттепели коснулись меня только по касательной, слухи об отечественных рокерах, группах с экзотическими названиями, конечно, доносились до меня, но в то время я испытывал скорее не восторг или желание влиться в ряды небожителей, а смутный страх.

Всё это подогревалось пионерскими речёвками, к которым я оказался очень предрасположен, ибо у меня был звонкий голос и приятный лик.

Платить за такие выступления пред школьниками в актовом зале никто не собирался, поэтому на моё место школьной сивиллы никто не претендовал. А мне нравилось это, нравилось слышать свой звонкий голос над головами однокашников, и когда он раздавался из школьного динамика по какому-нибудь хренячьему случаю, мои соседи, бывшие обо мне невысокого мнения, только разевали рты – ничего себе парниша.

Жить своими бедствиями намного противнее, чем наблюдать поверженных врагов, даже обласканных властью. И вот теперь их хоронили. Похороны прошли целой серией по центральным каналам, и про себя я стал именовать эти каналы «Похоронной Бригадой CT». Восплакались девы видные! А я молчал, как рыбка златая, ни слова никто не услышал их уст моих, ни звука! Незачем было мне их жалеть! Мне и моей страны уже не жалко, пропади всё пропадом, не то, чтобы поплакивать абы кого! Не в коня корм, ребята! В аду вам будет хорошо! Вы потрудились на славу наших врагов, теперь отдохните на славу! Я так думаю. Врать не буду!

***

«Когда римляне покорили Северный Уэльс, кельтское племя силуров, под предводительством вождя Карадока или Каратака, оказало им мужественное и неожиданно упорное сопротивление. В чём было истинное величие этого недобитка Карадока Североэльского? Загадка! В чём состояла причина его политических успехов на фоне невзгод его сотоварищей? Парадокс!

В честь этих первых обитателей Уэльса Мурчисон Делфский назвал развитую здесь систему слоёв силурийской, причём один из самых толстых и богатых слоёв этой системы получил название Карадокского, в честь мужественного вождя кельтов. Кембрийские пласты, как мы видели, содержат очень незначительное количество ископаемых остатков; мизерное количество, тьфу сколько, наоборот, в силурийской системе мы встречаем необычайно богатую фауну беспозвоночных: по роскошли и разнообразию своего населения силурийский период не уступает ни одному из последующих периодов! Из простейших, или Protozoa, раковины корненожек известны в силурийских отложениях в очень небольшом числе, только нижнесилурийский глаунитовый песок окрестностей Петерcбурга содержит местами в огромном количестве их ядра. По исследованиям Эренберга такими ядрами являются большей частью зерна глауконита. Да-с! Кроме того, отдельные экземпляры корненожек найдены в силурийских отложениях Англии; в девонской системе этот класс простейших встречается тоже очень редко. Каждая находка такого рода сопровождается вздохом восхищения из уст научной общественности! Наряду со скудными остатками корненожек мы встречаемся в силурийский период с радиоляриями. Последние составляют другой, более высокоорганизованный класс простейших; как бы перешедший на новую стадию развития, эти в высшей степени крошечные животные свободно плавают по поверхности моря, и скорлупки их покрывают часто сплошь дно глубоких морей. По своему строению корненожки стоят ещё на очень низкой ступени развития: у них нет ни отдельных членов, ни органов, всё тело их представляет маленький комочек слизи, в котором каждая часть выполняет все функции. Да-с! Тело корненожки может выпускать нитевидные отростки, так называемые ложноножки или псевдоподии, которые то выдвигаются, то втягиваются обратно, создавая трудноуследимый ритмический рисунок. Питание этих маленьких животных происходит при помощи ложноножек, пища обволакивается мало-помалу телом корненожки и усваивается им. Радиолярии же обладают более сложным строением: в середине их тела выделяется центральная капсула, представляющая собой пузырёк, окружённый тонкой оболочкой. Твёрдые основания радиолярий представляют собой чрезвычайно нежные и красивые скелеты, составленные из отдельных игл, соединённых вместе, или же имеют вид шаров, колоколов и других сложных фигур нежного решетчатого строения, украшенного по большей части острыми иглами. Панцири радиолярий состоят из чистого органического кремнезёма. Да-с! Это элита органического мира, в чём-то подобная той элите, какую мы видим в обществе. Но первыми князьями на моей незабываемой родине были потрясающие князьи Мал, Сал и Кал. О них остались неоднократные упоминания в «Треухом» Своде, так много попортившем при своём появлении крови историкам и правоведам. Их-то и упоминает мифический летописец Гронденбулс».

***

«Вот мы и дожили! Все ожидают революции и обзывают её стыдливо другими именами! Власть имущая кодла делает вид своего присутствия на политическом Олимпе, и смешна как клоун в цирке шапито! Вот мы и дожили! Вопрос: в чём же же состои величие этих невменяемых недобитков? Ответ. Клёпор Иванович! Величие этих отпетых недобитков состоит в полном самообуздании и смирении! О Великое провидение! Останови ты их! Пресеки! Молю тебя! Не премини обрушить на них свою длань!

Как по разному живут люди! В Африке есть страны, где на центральной прощади стоит разве что изваяние вождя этих людоедов, и сделано при ближайшем рассмотрении оно из кизяка, а напротив изваяния стоит трёхэтахный небоскрёб из телевизорных коробок. К верхушке небоскрёба пришпилена реклама «Кока-Колы» и все жители, да, сударь, все жители, какие есть в стране, впрягшитсь в большие арбы с гигантскими кривыми колёсками, целый день влачат эту арбу, едут в разных направлениях и развозят «Кока-Колу» в местные бандустаны! А там уже все с утра накурились конопли и им только «Кока-Колу» пить! И прошу заметить, они все счастливы, ибо доллар, который достался им неимоверным трудом под палящим солнцем – это и есть настоящее счастье!

Среди нескольких потешных типов, изредка посещающих с теми или иными оказиями мой дом, есть несколько моральных недобитков, способных в самомнении наглости или в недальновидности глупости прямо у меня дома воспевать Христа или совершать что-то подобное. Они либо не уважают меня, либо глупы до безобразия! Вроде бы люди живут в Европе, а в головах у них арба с огромными колёсами и небоскрёб из телевизорных коробок с рекламой «Кока-Колы» на покосившемся от ураганов фронтоне! Иногда я довольно долго терплю такое безобразие, а потом выгоняю таких сомнительных типов пинками взашей!

Так в чём же состоит несомненная сила этих подонков, в чём причина их безусловной притягательности для посторонних? Почему женщины останавливают на них свой взыскующий взор? Ответы на эти вопросы не так просты, они не лежат на поверхности, наша задача попытаться найти их!

Нет, правда! Богоискателей на мою бедную страну налетело столько, что уже и сыра в мышеловке не видно!

Это потом стало понятно, что они искали не бога, а поначалу все заблуждались. Через два года после их триумфального возвращения все городские парки оказались во владении церкви и во всех них росли богатырские соборы с бычьими шеями и титаническими крестами над золотом крыш. Кругом кипит и теплится больной и сирый народ! И что ж, от жалости к ним себя не жалеть?

Хорошо на свете жить! Опять котёночка бампером задавило! Всё это хорошо, но если эти гады не впечатают в мой паспорт упоминание о моей нации чернилами, через малое время История впишлет туда это же чьей-то кровью! Я не шучу! Фертимандоль и Кинипок! Все знают! Выискались! Кто не с нами, тому шило в бок! Я очень мстителен в минуты горя и сомнений! Никто не знает то, как я грущу! Ираку требуется какое-то время, чтобы восстановить хаос! Что ж! Пока не обрящетесь, туды вас в качель, пока не будете, как дети, покуда кривду не пепельнёте, никуда вас не пропустят с такими мерзкими рожами! Пошли, малоземельные, двинулись! Йе-ех!»

О сколько божественных открытий в смежных областях готовит нам дух знания, кипящий вокруг нас много веков. Сколько поразительных фактов происходит в мире, когда мы бодрствуем и даже спим! Сколько изумительного рождает природа, научая нас своим законам! Такова преамбула нашей лекции, посвящённой непредсказуемости судьбы и предрешенности выбора! Ценно либо то, что талантливо, либо сделанное из драгоценных материалов, либо очень редкое. Последнее у меня есть!

По-моему, пристрастие к своим «пустым» приметам ближе нам, чем всеобщее пристрастие к ближневосточным библиям разного сорта, ибо «свои» тёмные стороны – это продукт сорока тысяч лет развития, а библии, в которых говорится о богоизбранности «чужих» – ещё дальше от нас. Логично, живя в Палестине и будучи иудеем, воспевать Иордан, но нелогично, живя на Витьбе, воспевать Иордан и быть этим. Это игры властьимущих, которым выгодна любая теория, проповедующая повиновение и самоуничижение. Я думаю, что удел глупцов, бродящих в дебрях даже ладно скроенной теологии, когда под завесой этого ядовитого тумана можно очищать кошельки, очень печален. Но люди бояться смотреть правде в глаза, бояться даже подумать, что им просто выгоднее уверовать в рискованность существования, сохранив деньги в кармане, чем без всякой нужды отдать их чужому человеку.. Я с Вами абсолютно согласен в главном! Но пристрастия толп-вещь страшно энерционная, выдумывать разные формы обмана можно бесконечно, формы обмана разнообразны и легки в применении, что и делается. Христианство, коммунизм, демократия – это три сосенки, в которых мы, русские бродили до умопомрачения, пока не погибли почти все! Надо обо всём судить только по результату для нас. Ничего хорошего от этих штук мы не получили. А создадим ли то, что нам выгодно, бог знает!

Мы не можем, затрагивая столь животрепещущую тему, не затронуть христианского величия, не вспомнить его так сказать светлого образа – Исмуса Хориста, как утверждают прописи Помазанника Божьего, Сына Света, Волхвования Истины. Что такое Исмус? Много ли времени даёт нам наша лекция? Успеем ли мы к утру следующего века обсудить все стороны этой проблемы, по карману ли нам выдержать такое? Есть скептики, утверждающие в порыве гордыни и праздного богоборчества, что де Исмуса никогда нигде не было, что де это просто выдумка, насланная разрушающимся Римом на его народ! Они ищут сходства в датах я языческими празднествами, и утверждают, кхе, что 22 декабря – это смерть Солнца, в коей оно находится три дня, чтобы потом воскреснуть, что случается, как мы знаем, каждый год. Что им сказать? Что ответить! Не в коня корм, господа, не в коня корм! И да будет вам известно, умники необразованные умники и шелкопёры, бумагомараки и твердоумы, осла мёдом не кормят! И мы, натуральные граждане, не присягали бесконечно прослушивать всякие неотфильтрованные бредни и измышления, каждый раз словно из рога изобилия изрыгаемые на наши бедные уши этими атеистами-безбожниками! Мы не обязаны даже реагировать на всякого рода прискорбные взгляды, господствующие в присутственных местах, ибо не по Сеньке шапка! Исмус есть свет истинный, красота природы довлеющей, истина первой инстанции, эманация совершенной культуры, авторитет авторитетов нашей жизни! Всё пройдёт, а Микки Исмус останется! Пусть даже солнце провалиться в татары, улетит в преисподнюю, нас будет греть свет его лучистых глаз и тепло его великого сердца! Да-с! Хорошо сказано!

Неважно, кто помогает нам в благом деле – боги или дьявол. Главное, чтобы благое свершилось!

Время разрушает всё, даже египетские пирамиды. Ещё быстрее оно разрушает веру поколений. Часто по молодости мы сочувствуем всему страдающему и слабому, не понимая, что не всегда страдающее и слабое имеет право на нашу поддержку. И тогда силы человеческие уходят на пустое, а слабое ещё сильнее взрастает, принося другое страдание. И настаёт момент, когда кругом нет сильных, а есть одни слабаки в мокрых штанишках и со слезами на глазах!

Правда, или, гм, назовём её не так громко, например… Истиной – самый большой государственный секрет, потому что знай её все сейчас – все были бы с с деньгами, а большинство – гм… Я бы, будучи на самом деле совсем не злым человеком даже согласился слиться в порыве братской любви даже с некоторыми, гм, народиками, но только в том случае, если они согласны поступать так же. Если они готовы на равных слиться со мной и делить не только мой хлеб, но и мою беду! Увы, на деле они так никогда не поступали. Мне такая простота не подходит к сожалению. А насчёт работы…

Вот вложил я состояние в экономику, скажем в банки, купил акции и сижу на печи – работаю ли я? Многие скажут – бездельник, плут, тунеядец, но самом деле – трудяга, потому что всё это «пиршество» тщеславия», названное государством содержат такие же дураки, как я. Дураки, покупающие бумажки. Их вера в обещания государства – это высшая форма идеализма. Они же и больше всего потом страдают. Но на самом деле можно найти темы для разговоров полегче, ведь ничего от них не изменится, даже если я через двадцать лет окажусь прав! Те, кто помогает государству в дни бед, часто висят потом холодными на колючей проволоке, и им ничего не нужно!

Грустно как всё кончается. Даже они в их счастливых фильмах знают, как грустно всё кончается в этом мире. Оказалось, что в нём нет места ни чести, ни справедливости. И уже нет места и носителям чести – честным людям!

А начиналось всё как!.. «Глория! Викт-оория! Слава! Победа! Товарищи! На родине нас ждёт скорая встреча!» И все мы шли по озарённой солнцем долине с винтовками намперевес и неистовой верой в сердце! Плевать, что мало нас, и много чужих! Плевать!

Что теперь нас ждёт на родине? Одиночество в толпе безгласых? Печаль и расставания? Одиночество в толпе?

На лесной лужайке
Появился дом
Жить здесь будут зайки
Не своим трудом.

Не хаю я ничего, просто всему этому в базарный день цену знаю! Никогда здесь не было и не будет даже намёка на «демократию». Здесь есть феодализм и капля уродского капитализма, цистерна показухи в разных видах, в общем-то это всё, что есть! Немало! Это всё потёмкинские деревни! Вообще я уже не патриот! Не верю, что тут будет хорошо! Сказки это, очередное успокоение, всё кончится как всегда – очередной катастрофой при иных конфигурациях. Но я уже, честно говоря, махнул на всё это рукой. Я слушаю только марши! Их сильный дух поднимает меня от этой безнадёжной земли. Сожалею, что много моих прямых родственников сражались с на последней войне и все полегли абы за что! Я бы стрелял в другую сторону, больше бы толку для нас было! Ошибались бедные русские люди, выбора у них не было, ума не хватило понять, что на самом деле происходит, и кто на самом деле хуже! Тёмные мы, не уважаем свои интересы! Не жалеем родную кровь!

Да, христианство ещё лет сто проскрипит, потом снова к язычеству другие поколения отправятся, так сказать – новое Возрождение. Рискну сказать для многих непопулярную мысль – истошная попытка немцев – главной нации в Европе повернуть к язычеству – неудавшийся сигнал, но только первая попытка, будут и другие попытки. Это по-прежнему стоит в повестке столетия! Это не просто были двенадцать лет, как всякие кретины говорят «Сумасшествия». Экономика у них в то время росла как на дрожжах, по тридцать пять процентов в год, и они были веселы, как весенние птицы. И пели как птицы – во всё горло! А у нас сейчас наоборот – все ползают, как дохлые мыши… да ладно… Всё будет, чему должно быть под солнцем! Вот доживём ли до лучших времён?

Кстати, как то подумал я о Штирлице, и странные мыслишки пришли мне в голову: вот жил зашитый человек, думал, что делая бяку врагу, делает добро как бы родине, при этом жрал сытно немецкое, ходил чисто, зарплату ему платили, на комсомольские собрания с дебилами косноязычными не ходил, машину ему злой Гитлер дал, прислугу. Наверняка, когда приблизилась развязка, думал милый герой Штирлиц, а даст ли ему как бы победительная родина такие же вкусные сосиски, такое же чудное пиво, такую же вежливую служанку или ограничится как всегда вегетарианской пулей в лоб? Несимпатичный Штирлиц, если покопаться по-человечески глубже. Я думаю, он кончил в Сибири, на лесоповале, глодая осиновую кору! Справедливый и логичный конец! Это я так, размышляю на досуге о странностях выбора и судьбы…

***

Как близка была победа, как святы были наши чаянья!» – так говорил Алесь Хидляр, великий пророк нашего времени. Так он говорил. Он жил во дворе, в котором жил не то Троцкий, не то Троицкий. Впрочем, это всё равно, не в коня корм, как говорится!

– Ты видел, там был кельтский крест? – спросил однажды во время просмотра неизвестной телепередачи никогда не унывающего художника Фому Птолемеева Алесь, – Хочешь, я верну кадры древнего времени, покажу тебе всё, как было!

– Не надо!

– Почему не надо?

– Потому что ну его в..пу! Ничего не изменить всё равно! Надоело всё!

– Как в..пу? Слушай, ты, – жертва «Макдональдса»! Кого в..пу? Кельтский крест – в..пу? Что ты говоришь! Надо никогда не сдаваться, верить в лучшее! С тех пор, как ты перестал собирать пивные кружки, твой характер стал явно портиться! Неужели уже вокруг тебя нет ничего, что цепляет твою душу и наполняет её интересом?

– Всё в..пу! Пивные кружки – в..пу! И в первую очередь – крест! Я повторять не буду, если ты не уразумел! Тоже мне, рационализатор! «Золотая мышь Фиглелэнда»! Кружки! Крест! Конечно – в..пу! Наижопейшую..пу! Всё туда! Всё! Чохом! Вали кулём! Надоело!

– Может, всё-таки на фиг? Это не так амбивалентно! Не так априорно!

– Можно и на фиг! Но лучше в..пу! Точнее! – и тут его, как сильно увлекающегося порнографической этнографией, – понесло, – Фига, могу заметить, древнее и уважаемое людьми дерево! Фигу можно засунуть в..пу, а само фиговое дерево, как ты знаешь, нет! Это прихоть Провидения, некий парадокс, так сказать, но между тем… между тем… Мало того, что фиговое дерево круглый год даёт сладкие плоды, но к тому же листья этого дерева всегда использовались художниками и скульпторами для сокрытия самых интимных мест на скульптурах! Почему! Бог знает! Фиги бывают по происхождению африканские, малайские, исрульские, греческие, хотя, надо признать, у греков они называются ещё смоковницами. Исрультяне по древней традиции называют их «ефигонами». Хотя фиги всё же много выше смоковниц, это незыблемо по моему дилетантскому мнению, которое я уж точно никому навязывать не буду! Фиги французские по своей сути склизские и вёрткие, немецкие фиги крупные и стойкие в бою, как никакие другие, наши фиги мелкие, но очень кислые, твёрдые и обычно с первозданной грязнотцой! Но очень терпеливые к термической обработке! К тому же чрезвычайно морозостойкие, злые и весьма трудносрываемые с деревьев! Это сильное качество! Иной раз, сколько наше фиговое дерево не тряси, наши фиги всё равно держатся на нём, не опадая! И при этом мне кажется, что у китайцев фига необычайно маленькая, ещё более грязная, чем здесь, и отчего-то донельзя корявая и кривая! Да-с! Кривая, я бы сказал! Но и её нельзя сбрасывать со счетов, как показала история! Нельзя! Фиги эпохи Дзин были конечно помпезнее мао-дзедуновских, но все они вкупе при довольно различимых отличиях, имеют нечто общее в своём гносисе! Но всё же доревнекитайская фига более привлекательна, чем большие, трудолюбивые, правдиво-изжопные, ко всему приспособленные, до одури изменчивые фиги моих земляков!

О, Фига моей Родины! Как хороша ты, как свежа под солнцем! Какими страданиями, какими трудами взлелеяна ты под холодным северным небом! Как много аллюзий и ассоциаций возникает при этих немудрёных словах! И каких ассоциаций и аллюзий! О-о! Сколько этих фиг, давась и икая, морщась и сблёвывая, чертыхаясь и проклиная, съел и таки переварил, усвоил мой великий всеядный народ! О-о-о! Не подсчитать этих фиг, не измерить! Мы живём в поистине фиговой родине! Это родина фиг! Фиглеленд! Divine Figleland! Как любим мы тебя все, все, кому было дано право случайно уцелеть в горниле тяжких испытаний, в юдоли тягостных раздумий, в серале поисков своего уникального «Я», испытаний, по воле небес выпавших нам на долю – всем, кто на своей шкуре прочувствовал священный удел быть твоим гражданином, твоим сыном и защитником! О Родина! Наши сердца бьются всегда рядом с тобой! Мы помним тебя, мы чтим твою строгую, учительскую доброту! Мы несём в сердце твои бесценные уроки! Эта доброта не была всепрощенческой, совсем нет, наоборот, это была почти злая доброта! Жестокая, свирепая доброта! Ты – наша первая, лучшая учительница! Ты учила нас деятельному добру, взаимопомощи, а потом научила и индивидуализму и одиночеству! Это были великие уроки, величайшие уроки жизни! И никогда, и ни в чём мы не можем тебе отказать! Мы не в состоянии даже кинуть тебя, как ты всегда кидала нас в минуты горести и испытаний! И вообще немецкие бомбёжки не оставили на лице этого города таких следов, какие оставила незабываемая созидательная деятельность последнего губернатора! Я, собственно говоря, об этом и хочу рассказать! Просто боюсь, что слеза умиления, уже готовая вырваться на свободу из моего левого глаза, может застить свет и помешать записям! Я постараюсь! Не подведу! Я всегда боялся в чём-то подвести кого-либо! За дело, друзи! За дело!

«За работу, друзья, за работу!
Мы идём по великой стране!
Мы посадим сады!
Золотые плоды
Соберём и подарим стране!»

Так мы всегда и делали – всё отдавали этой как бы стране! А она нам в ответ – фигу показывала!

Мне вспомнилась моё детство, вспомнилось, как летом уже невесть какого года в прекрасный летний день я сижу одиноко у балконной двери своего дома, весь залитый солнцем, маленький мальчик, стойкий оловянный солдатик правды, и упорно складываю крепость из деревянных кубиков. Тих мой дом, и никого в нём уже нет. Солнце льётся из большого окна. Все куда-то ушли на время. Настанет момент, когда спустя годы дом мой снова опустеет, теперь навсегда, и я, взрослый, знающий всему цену человек, ни на что уже не надеясь и никому не веря, вновь буду недвижно сидеть на полу у той же балконной двери, гнать от себя дорогие образы и от невыносимости плакать безысходно, и вспоминать былое моё несбыточное, незаслуженное давнишнее счастье.