Read the book: «Сокровище книголюба»

Font:

Дизайнер обложки Алексей Игнатов

ISBN 978-5-0062-0235-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Сокровище книголюба

Обычно посетители бара не пьют с барменом после закрытия заведения, но для друзей можно сделать исключение. Друзей Грэм всегда заводил легко. Легче ему давалось только тонкое искусство выводить из себя и делать своими врагами. Но ссориться с барменом, который всегда выслушает, да еще и нальет бесплатно – святотатство.

– Погоди! – бармен оторвался от пивной кружки, и прервал поток слов Грэма. – Как это новую работу нашел? А фокусы?

– Так я же говорю, все из-за тех часов! – ответил Грэм. -Или я не сказал? Тогда слушай! Я в тот день не делал ничего плохо, просто взламывал замки и копался в чужих вещах…

1

В тот день, когда Грэм поменял работу, очень неожиданно для бармена (а уж для себя-то как неожиданно!) он не делал ничего плохого. Просто взламывал замки и копался в чужих вещах. Конечно, кто-то может сказать, что это аморально, греховно, а то и незаконно! Но вот что Грэм уважал – так это частную жизнь и личные тайны. Потому и копался в папках с материалами слежки за обыватели города Лойчестера. Где-то среди них пряталась папка с его собственными личными тайнам. Ах да! Стоит упомянуть, что личные секреты он чтил, как святыню – но именно свои секреты.

Замок на двери кабинета частного детектива Эдвина Ахиру звал к себе и умолял войти. Дешевый цилиндровый замок, который легко откроет даже обычный домушник. Взлом – плевое дело, особенно для мастера исчезновений и побегов Грэма Стейта (он же Ирмонсон де ла Росса де Риво, он же Ян Палек, он же Магистр Пересвет – магические представления на кооперативах и детских праздниках, недорого). Для фокусника, который выступает с номерами в духе Гудини, демонстрирует освобождение из тюремной камеры и спасается из сейфа, сброшенного в Ниагарский водопад, умение вскрывать замки – навык жизненно важный.

Таких номеров Грэм не показывал, да и выступал все больше в парке и на вечеринках, но открывать замки и снимать наручники умел отлично. Да и сценические карманные кражи освоил неплохо. Он мог бы стать вором, с такой-то подготовкой, но не для того четыре поколения его предков корячились на арене, вынимали кроликов из шляп или красоток у тигра из пасти (и не только), что бы он стал обычным заурядным вором!

И до сих пор Грэму не доводилось воровать. Точнее, не доводилось воровать так, что бы кражу кто-то заметил. Но все бывает первый раз, и теперь, в одной из бесконечно старомодных картонных папок, лежали фотографии, на которых Грэм выступает в парке. Найти их казалось делом простым. Картотека в кабинете была, ящики присутствовали с поразительным энтузиазмом, и все что требовалось, это отыскать ящик на букву С, как в фамилии «Стейт».

Если бы только еще на ящиках были буквы!

– Долбанный джахнун! – пробурчал Грэм.

Слово «Джахнун» на иврите означало «Придурок» – как ошибочно думал Грэм. С языками он не дружил, в словах путался, а потому частенько ругался названием невинного слоенного пирожка из еврейской кухни.

Но джахнун там, или нет, а папки, сваленные в полном хаосе, открывали много интересных подробностей из частной жизни городских обывателей. Особенно много открывали фотографии этих людей – одетых и раздетых, в одиночестве или в компании, порой в странных местах и позах. Снимали их явно без ведомо моделей, и про любой снимок ханжа скажет: «Стыдно должно быть!» – и не ошибется. За такое и правда будет стыдно! В том и суть работы шантажиста.

Детектив Ахиру еще не скоро вернется в кабинет. Грэм позаботился об этом заранее, и не торопился, откладывал самые интересные паки в сторону, для себя. Фокусы – дело благое и праведное, но кто знает, когда захочется поменять работу! А иной владелец казино вполне может в этом помочь, в обмен на снимок, запечатлевший его с двумя любовницами сразу.

– Очень мило, – одобрил Грэм. – Отличный ракурс, идеальная экспозиция. Но где мое досье? – спросил он у шкафа. Шкаф не ответил.

Поиски затянулись. Грэм добрался до середины вереницы папок, когда под новым слоем картона на снимках мелькнуло знакомое лицо. Его лицо! Отлично, вот они – его снимки, распечатанные на бумаге. Как же старомодно! А с ними еще и флешка, с оригиналами фотографий и видео.

То, что запечатлел на этом видео оператор, было делом совершенно невинным. Во всяком случае, по сравнению с тем, что хранилось в других папках детектива Ахиру! Грэм выступал в парке и показывал свой обычный трюк с исчезновением. Вещи его зрителей исчезали у них из одних карманов и появлялись в других. В том числе и толстый кошелек солидного джентльмена в строгом костюме. Он исчез из его брюк, и появился в кармане пиджака. Сдержанный восторг публики, вялые аплодисменты, все в порядке. Все, кроме выражения лица джентльмена, который минут через десять после этого пытается понять, куда подевались деньги из его кошелька.

Грэм любил номера с исчезновением, и пока никто не ловил его за руку, не высказывал претензий. Пусть так будет и дальше! Он вытряхнул мусор из корзины на пол и освободил черный мусорный пакет. В него отлично поместилось все, что он отобрал для себя, включая летопись своих похождений. Неплохо бы избавить мир от всего остального компромата, но на это не хватит времени. Он шагнул к двери. В дверь постучали.

– Входите! – машинально ответил Грэм.

И вошла она. Изящный брючный костюм, строгий и деловой, подчеркивал изгибы фигуры не хуже вечернего платья. Волосы обрамляли прекрасное лицо крупными локонами, алые губы манили к себе. Все, о чем с этого момента мог думать Грэм, было: «Ну и я на хрена я сказал ей входить?».

– Мне нужен детектив Эдвин Архиру, – сказала красавица. – Это вы?

– А кого вы еще вы ждали тут увидеть? Ахиру, да – именно это написано на двери. Думаете, внутри кабинета шурует домушник, который решил ограбить настоящего детектива? – Грэм рассмеялся, и незнакомка вяло улыбнулась в ответ. Кажется, дело у нее серьезное.

– Я Флавия Видаль, я вам писала. И у меня к вам важное дело, – сообщила она.

– И если вы готовы платить за работу детектива, то я готов вас выслушать! – ответил Грэм. -Вы готовы?

Незнакомка кивнула, и Грэм сунул набитый папками мусорный пакет под мышку.

– Тогда пройдемте!

***

– Погоди! – бармен оборвал рассказ на полуслове. – Я чего-то потерялся. Что за детектив-то вообще? И откуда он про тебя знает?

– А я не сказал? – изумился Грэм. – Нет? Наливай! Значит, чутка пораньше, месяца два назад, выступал я в парке…

2

Месяца два назад Грэм выступал в парке. Лето в Лойчестере длится не долго, не больше девяти или десяти месяцев в году, и приходилось как следует потрудиться, что бы заработать на безбедную жизнь в долгие зимние недели. Грэм работал лето напролет и брал от жизни все. Во всяком случае, он брал все от тех людей, которых эта жизнь приводила в летний парк.

Робин Гуд грабил только богатых, и никогда не брал денег у бедных. Грэм поступал так же, и отлично понимал легендарного разбойника – бедных нельзя грабить! Потому что они бедные, и с них нечего взять. Да и некогда им болтаться по парку, они заняты работой.

Другое дело – бизнесмены, политики и игроки. Особенно игроки, набитые деньгами, которые им не терпится потерять. Они обожали парк и не пропускали бесплатные представления. Богачи любят все бесплатное – потому они и богаты! В этом Грэм не сомневался, и тоже любил все бесплатное, хотя так и не разбогател, как следует.

Лойчестер жил игрой, и делил людей на три категории: владельцы казино; те, кто все проиграл; и робкие бедолаги, которые старалась не попадаться на глаза игрокам. Сантехники, повара, продавцы казались тенями в своем же городе, необязательным приложением к потоку всегда счастливых богачей. Богачи считали себя хозяевами города, но с первой секунды в нем уже относились к разряду: «Те, кто все проиграл». Они приезжали с деньгами, а уезжали без них – так какая разница, в чьих именно карманах осядут их деньги? Вот этих игроков Грэм и ждал в парке.

Богачи входили в игорные дома, радуясь своему богатству и будущей игре. И выходили из них, радуясь, что у них осталось еще хоть что-то в кошельке. Они уносили ценности в ломбард и шли на окраину, в игорные дома попроще, где на двери нет вывески, а вход охраняет громила с переломанным носом и ножом под курткой. Оттуда бывшие богачи выходили с легким испугом и пустыми карманами. И снова радовались – что остались живы, и могут вернуться домой не в гробу. Таков уж этот город – в нем всегда царит радость!

Так жил Лойчестер, город, в котором нет ни промышленности, ни науки, только отработана годами система ограбления приезжих. И в своем пути вниз по финансовой лестнице игроки делали паузу, что бы передохнуть в центральном парке. Послушать уличных музыкантов, посмотреть на танцоров или подойти к столику фокусника.

– Господа, не нужно бояться! – зазывал зевак Грэм. -Подходите ближе, я вас не укушу— если только дама в синем платье самая меня об этом не попросит. Нет? Ну, нет – так нет! Тогда с вас и начнем! Как говорят французы: «Шерше ля фам!», что значит «Мечты сбываются», кажется.

– Это значит: «Ищите женщину», болван! – крикнул мажор в расстегнутой почти по пупа блестящей рубахе. Он стоял в первом ряду зрителей, с толстенной цепью на шее и с золотыми часами на руке.

– Вот с тебя и начнем, это как раз был тест, что бы найти добровольца! – палец Грэма уткнулся в воздух, целясь в направлении мажора. – Подступи ко мне, окаянный отрок, и узри магию! Ежели не бздишь.

Отрок подступил.

«Капец тебе, клоун, я тебя раскатаю, все фокусы разоблачу!» – примерно так он мог бы сказать, если бы решился говорить честно. Но говорить не стал, хотя его мысли Грэм знал и без всякой сценической телепатии. Такие, как этот мажор – лучшие из лучшие. Пусть они думают, что дурят тебя, пока ты дуришь их! И пусть так никогда и не поймут, в чем именно их дурят.

– Как вас зовут? – Грэм поднес к лицу парня воображаемый микрофон.

– Ну, типа, пусть будет Вассиайфилиус! – хохотнул мажор.

«Ну что, съел, клоун? Как я тебя имечком сделал, а?» – перевел Грэм на людской язык со старомажорского.

– Вассиайфилиус! Васик! – Грэм кинулся вперед и обнял мажора, как близкого друга, – Боже ж мой, так звали моего дедушку. Когда мне было восемь, его убили бродячие собаки. Он работал мясником и делал такие ароматные сосиски, что псы зализали его почти на смерть. А врачи не могли оказать помощь, потому что полчаса не могли понять, как правильно писать его имя в документы. Ты не делаешь сосиски, юный отрок? Нет? Тогда возьмем колоду карт! Я чувствую по твоей ауре, что ты совсем недавно играл в карты, верно?

Отличные слова – почти каждый в городе, состоящем из сплошной вереницы сверкающих казино, недавно играл в карты. Так и началось волшебство. Колода в руке Грэма появилась прямо из воздуха, мажор выбрал карту и подписал ее. Его избранница скрылась среди своих картонных подруг.

– Хватит! Достали эти карты, сколько можно! – заорал вдруг Грэм, и мажор шарахнулся в сторону, а бабушка в толпе зрителей перекрестилась и увела внука подальше. Грэм швырнул колоду в ближайшее дерево. Карты бились о ствол, планировали в траву, и только одна осталась висеть, прилипшая к коре старого ясеня. Та самая, с подписью мажора.

Аплодисменты, искренние и бурные! Даже мажор улыбается и кивает.

– Это вам, молодой человек, на память! – Грэм сунул ему карту в карман. – А остальные карты теперь напитаны волшебной силой и принесут большую удачу, если носить их с собой и рассказывать всем, откуда они взялись. Да, ребята?

Последние слова адресовались детям. Те всегда собирались на представление, толкались за спинами взрослых богачей, и через пять минут в траве не останется ни одной карты. Дети лучше, чем пылесос, и точно лучше, чем убирать за собой самому, а карты – просто расходник.

Карты не имели значения, как и трюк с деревом. Свой номер Грэм уже исполнил, хотя этого пока не замечал никто. Он продолжал выступление, горящая сигарета исчезла с его ладони у всех на глазах, перстень телепортировался с одной руки на другую. Время шло, мажор стоял рядом и страдал от ощущения своей ненужности.

– О! – удивился Грэм. – Ты еще тут, юный отрок? Не скажешь, который час?

Невинный вопрос – как и все вопросы, которые ведут к кульминации.

Кто-то строит дома, кто-то строит отношения, а отрок умел строить недовольное лицо, что и сделал, пока смотрел на часы. Пытался смотреть – на безумно дорогой подлинник часов Астронус, с корпусом из чистого золота и с инкрустацией из бриллиантов.

Вот только часов на его руке не было. А выражение лица мажора – подлинная награда артисту. Он открыл рот, и почти начал вопить, но пропавшая недавно сигарета снова появилась в руке Грэма, и тот проворно заткнул ей рот парня. Сигарета уже дымилась.

– Потяни! – посоветовал он. Парень затянулся.

– Кажется, у моего гостя пропали часики. Дорогие были?

– Семнадцать штук! – жалобно проблеял парень.

– Ух ты, семнадцать тысяч флоринов пропали с его руки! Вы не брали? – спросили Грэм даму в синем платье. Та покачала головой.

– Внимательнее надо быть с вещами, когда по парку ходишь! Может, за пень закатились? Или вот что – поищи в карманах!

«Я не идиот, я знаю, что у меня в карманах!» – так Грэм снова прочитал мысли мажора, но парень исполнил все, что должен был исполнить во имя шоу. Правый карман – пусто. Левый… Вот они! Он выхватил Астронус из кармана и поспешно натянул на руку.

– А вот и пропажа! – завопил Грэм.

Аплодисменты дополнились довольными воплями. Пропажа и появление вещей всегда нравится зрителям. Но ощущение превосходства над богатым дурнем, который не заметил, как с его руки уперли часы – вот что бесценно для публики!

– Сыграем еще? – спросил Грэм, и парень молча пошел прочь.

– А как на счет вас, мадам? У вас нет часов? Тогда вы в полной безопасности! Выходите, не стесняйтесь!

Выступление продолжалось, но главный номер Грэм уже показал. И это было вовсе не появление часов в кармане мажора. Главный номер – это появление часов в кармане Грэма! Парень так радовался возвращению часов, так торопился уйти, что не присматривался к самим часам, которые достал из своего же кармана. Да и отличить поделку от оригинала без ювелира он бы не смог. Мажор уходил, а подлинник его часов лежал в кармане Грэма.

Этот трюк срабатывал много раз и никогда еще не подводил, хотя и нарушал главное правило хорошего шоу – не повторяться. Грэм знал правило, но нарушал его злостно и систематически. И тогда кого еще можно винить, если в этот раз все пошло не так? Мажора, разумеется, и только его одного!

***

– Так тебя сцапали, что ли? – бармен опять прервал рассказ. – Говорил же я, нарвешься ты со своими фокусами!

– Да ты дай договорить-то! – возмутился Грэм. – Бу-бу-бу, рта раскрыть не даешь! Никто меня не сцапал, часики-то – вот они.

Он достал часы из кармана и показал бармену.

– Это подделка! – ответил бармен. До бара он содержал ломбард, а до того просто скупал краденое, так что знал толк в драгоценностях.

– Ну да, подделка, – согласился Грэм. – Оригинал же я уже толкнул. Но те были точно такие же. И я же говорю – пацан решил сыграть, и все профукал. Или я не говорил? Нет? Наливай!

3

Безымянный мажор мог бы всю жизнь разгуливать с поддельными часами, и не заметить разницы. На Астронусах не принято делать гравировки и прочие издевательства, способные испортить золотой корпус и снизить цену. Поэтому все такие часы похожи друг на друга, и работать с ними Грэм любил больше всего. Но кто же знал, что мажор не только любит играть, но и не знает, когда пора остановиться?

Что именно случилось, Грэм не знал, но и так все было понятнее, чем трюки шулера за карточным столом. Парень проиграл все деньги, но не смог затормозить на краю пропасти и упал в нее – пошел закладывать вещи в ломбард. Его часы забрали, изучили, оценили, и вернули обратно. Он скандалил и кричал, что часы не могут быть подделкой. Что он сам купил на деньги, которые тяжким трудом выпросил у папы с мамой, но его выставили за дверь. Наверняка, он еще немного кричал и пинал запертую дверь ломбарда, прежде чем уйти. Тут ему полагалось смириться, что его часы – такая же фальшивка, как и его внешность приличного и хорошо воспитанного юноши.

Но он не смирился. И начал думать! Что уже довольно необычно для гостей Лойчестера. И додумался до простой мысли: часы оставались без присмотра, только когда пропали с его руки, во время фокуса в парке. Заподозрить честного фокусника в краже? Это оскорбляло Грэма до глубины его ранимой воровской души. Конечно, он украл часы! Но разве можно думать о нем плохо только из-за этого?

А мажор еще и пошел в полицию. Ябеда! Конечно, там завели дело о пропаже часов. И конечно, его сразу положили в шкаф для нераскрытых дел. Грэм любил общаться с людьми и знал много интересных ребят, в том числе в полиции, и ребята держали его в курсе всех новостей. Например, новостей о том, что никакие улики не указывают на его причастность к краже часов.

Или новостей об общем уровне городских краж, мошенничества и шулерства. В городе, построенном как столица краж, мошенничества и шулерства (все это еще называют термином «игорный бизнес»), кого-то обворовывали по три раз в минуту в будни, и пять раз – по выходным. Полиция принимала заявления, открывала дела и закрывала их как нераскрытые, еще до начала расследования.

Так что Грэм ни о чем не волновался. Разве что взял недельку отпуска да перебрался в другой парк. Он продал часы и забыл о них. А мажор не забыл, и нанял частного детектива.

У частного детектива нет потока дел, с которым работает полиция Лойчестера. Ему не приходится тратить целый день на то, что писать отчеты, вести статистику или заводить дела, ставить на них штамп «Дело закрыто», и перетаскивать в подвал. Такой детектив – просто бездельник, который может позволить себе с утра до ночи только и делать, что выслеживать жертву, сидеть в засаде, делать снимки, записывать разговоры. Он даже может довести дело до конца! Хотя не всегда до того, о котором думает его клиент.

Грэм заметил слежку сразу же. Максимум – на второй день слежки, ну, или может быть через неделю, но не больше. Детектив сидел на скамейке парка, в футболке и кепке. А потом стоял в толпе зрителей, в рубашке и при галстуке, с Библией, как проповедник, один из тех, что упорно пытались отвернуть город от греха и порока. Он маскировался и менял одежду, но не пытайтесь обмануть фокусника! Любой фокусник сам специалист в обмане.

Лучший способ узнать, что нужно навязчивому незнакомцу – это сделать его участником представления и обшарить его карманы. Документы и телефон скажут больше, чем полицейские стукачи.

– Как на счет вас? Господин с Библией! Да-да, вы, с удавкой на шее. Узрим чудеса, что творятся на грешной земле? – Грэм призывно протянул руку, но самозваный проповедник просто развернулся и ушел.

И вернулся к концу представления. Уже без галстука и Библии.

– Вернулся? – спросил Грэм – Что-то забыл? Нимб? Отпущение грехов?

– Если только твоих! – отрезал поддельный проповедник.

– Ты кто? – прямо просил Грэм.

– Я документ покажу! – пообещал в ответ детектив, и вынул из кармана фотографию. – Как тебе такой?

Фотография впечатляла больше, чем любое служебное удостоверение.

– Присядем! – предложил детектив, и Грэм ощупью нашел скамейку, не отрываясь от снимка. Технически снимок не удался – фокус не на лицах, горизонт завален. Но его сюжет все компенсировал. На снимке Грэм опустил руку в карман. И карман был не его.

– Хороший снимок! – похвалил он. – Я себе оставлю, можно? На рекламу своих представлений.

– Оставь! – милостиво разрешил детектив Ахиру. – У меня таких много. А еще есть очень интересное видео. Как ты стянул кошелек у мужика и подбросил обратно. Не надо! Не надо рассказывать мне про выступление и фокусы. Там вторая серия есть, как мужик узнает, что денег в кошельке нет.

– Не моя проблема, куда он их дел! – ответил Грэм.

– Не твоя. А будет твоей – когда я ему расскажу про тебя. И тому парнишке с часами. Ну, то есть уже без часов. И все остальным. Я всем скажу, кто ты и где тебя искать. Полиции может и плевать, а они к тебе придут. Назвать адрес?

Не пытайтесь обмануть фокусника или взять его на блеф!

– Назови! – дерзко предложим Грэм.

Детектив назвал. Что ж, это не блеф. Впрочем, квартира все равно была временной и давно наскучила, пора переезжать. Но сама ситуация радовала его примерно так же, как радует внезапный понос во время свадебной церемонии. Тем более, что он фокусник! И какой-то прощелыга решил открыть миру святое – тайну его фокусов? Такое нельзя простить!

– Как-то мы не с того начали! – Грэм улыбнулся и протянул руку – Грэм Стейт фокусник! А ты? Не скажешь, тебя как зазовут?

– Это не важно! – отрезал детектив.

– Ладно, Вассиайфилиус! Будем знакомы!

Он попытался обнять детектива, но тот отпихнул его.

– Что за Вассиайфилиус? Ты что городишь, придурок?

– Ты же сказал, не важно, как звать! Вот я и зову, как попало. Или может лучше Криножопус Спартоникус, как в Древнем Риме? Был такой гладиатор, кажется.

– Заткнись! – предложил детектив, и Грэм покорно заткнулся. – Я тут главной, понял? А ты в полной заднице. У тебя сутки, что бы это понять! А если нет, то все, кого ты обчистил, начнут приходить к тебе домой, выбивать долги с процентами. А ты же знаешь, как нашем городе выбивают долги, да?

– Денег нет! – отрезал Грэм. – Иначе бы я этим не занимался.

– Часы есть! Те самые. Завтра принесешь сюда же, ровно в пять. Это твой первый взнос.

Детектив ушел. Грэм остался сидеть, уронив лицо в ладони. Какой кошмар! Как это невыносимо – вот так сидеть и сдерживать хихиканье, прятать от публики довольную улыбку! Серьезный вид – самая сложная часть его работы.

Он вынырнул из ладоней. Детектив уже ушел.

– Что ж, месье, сеньор, товарищ Крутой Детектив, посмотрим, что вы за джахнун такой! – пробормотал Грэм и вынул из кармана свой улов.

Он не смог обнять детектива, но в счет идет старание. А еще все то, что можно выудить из карманов зрителя, пока стараешься. Из кармана детектива Грэм вынул его бумажник. А найти в нем удостоверение детектива, оформленное на имя Эдвина Ахиру, да еще и визитки с адресом – это просто подарок!