Read the book: «Люди и судьбы. Истории из жизни»

Оляна Гурич, Владимир Фёдорович Белов, Александра Ильинична Быстрицкая, Тамара Васильевна Губенко, Татьяна Вадимовна Рупасова Галина Юрьевна Фомина Галина Игоревна Чаплыгина and others

Font:

Авторы: Белов Владимир Фёдорович, Быстрицкая Александра Ильинична, Губенко Тамара Васильевна, Гурич Оляна, Рупасова Татьяна Вадимовна, Фомина Галина Юрьевна, Чаплыгина Галина Игоревна

Составитель Ясна Малицкая

Редактор Лариса Ритта

Вёрстка Антонина Верещагина

Дизайнер обложки Лариса Ритта

ISBN 978-5-0064-3695-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От составителя

Листаю страницы сборника «Люди и судьбы». Перед глазами вереница задушевных воспоминаний, вплетённых в текст. Встречи, расставания, осознания и открытия наполняют каждый рассказ. Безмятежное детство, взросление, грозные годы войны, примеры мужества и стоицизма. И огромной человеческой любви.

Вот бабушка, гадающая для раскрасневшейся внучки. Вот молодые родители – моложе, чем автор сейчас – танцуют, прижавшись друг к другу. А вот молодая учительница, одна фраза которой стержнем прошла сквозь жизнь человека и целого класса. Города, поезда, юношеская влюблённость, песни у костра под гитару. А вот тихая торжественность Ватикана и случайная встреча, яркой звездой осветившая путь в чужой стране.

Это уже второй сборник нашего клуба «Истории из жизни». И мне радостно наблюдать, насколько все авторы стали лучше и ярче писать, интереснее выражать свои мысли и выстраивать сюжеты. Я горжусь каждым! Я вижу, как все постарались, как многому научились, как много переживаний вложено в каждый рассказ! Быть проводником такого события – огромное счастье!

В добрый путь! Желаю этому сборнику хорошей дороги в сердца и мысли читателей. Читателям желаю приятных минут в обществе книги. А моим дорогим писателям – новых интересных рассказов и много новых изданных сборников!

Ясна Малицкая

РАССКАЗЫ

БЛАГОДАРИТЕ!

Да разве сердце позабудет
Того, кто хочет нам добра,
Того, кто нас выводит в люди,
Кто нас выводит в мастера.
Николай Добронравов

Встречался ли вам человек, который, словно маяк, ярким светом помогал идти верным курсом по жизни, минуя отмели и рифы? У меня был такой человек. Это наш классный руководитель Майя Абрамовна, учитель химии. Я благодарен ей, такой классной нашей классной Майбрамне, за тот путеводный луч, с которым шел по жизни. И пусть она была с нами всего два года, девятый и десятый класс, – зато какие были эти два года!

…Накануне Дня учителя мне позвонил бывший одноклассник и зачастил:

– Вовка, привет! Не забыл? Встречаемся на нашем месте в шестнадцать ноль-ноль. Никакие уважительные причины и отговорки, в расчёт не принимаются и не оправдывают отсутствия на общем сборе!

Не успел я поздороваться – в трубке уже гудки. «Толик, – с улыбкой подумал я, – тебя жизнь не меняет, всё спешишь куда-то, торопишься. Я помню, Толик! Хоть и пятьдесят лет пролетело…»

В назначенный день и час я подошел к дверям небольшого уютного кафе, которое стало местом сбора 10 «Б» класса выпуска 1972 года. Дверь с табличкой «Закрыто на спецобслуживание» показалась мне не совсем дружелюбной. Неужели перепутал день? На всякий случай дёрнул ручку – дверь открылась. Навстречу поплыл аромат кофе, корицы, сладкой сдобы. Приглушённый свет уютно скрывал детали интерьера. А навстречу из раздевалки – две фигуры с красными повязками на рукавах. Дежурные!

– Стоять! Сменку принёс? – дежурные давились от хохота.

– Ба! Кого я вижу? Ленка! Маринка! Да мимо вас не прошмыгнёшь! Что, как прежде, домой за сменкой отправите?

А из зала несутся весёлые голоса и смех. Нет, не перепутал я день…

– Скорее! Все уже собрались, тебя только ждём!

В раздевалке снял куртку и повесил на крючок, а с ней и не один десяток лет скинул с плеч. Бросил взгляд в зеркало, поправил волосы. Из золочёной рамы на меня глядел мальчишка. Никаких седых волос и глубоких морщин, лишних килограммов и болезненной худобы. Ты пришёл в нашу юность. Только улыбки, шутки и радость на лицах.

И с этим чувством я шагнул в зал. Окинул взглядом собравшуюся за столом компанию, поздоровался. Все весёлые, оживлённые. Танька с вечным озорным блеском в глазах широко улыбнулась мне. Петька приветственно вскинул руки.

– Заждались тебя! Садись, – Галка постучала вилкой по фужеру, прося тишины. – Сейчас будет бомба! Наш внештатный корреспондент приготовил сюрприз. Коля, ты готов?

– Всегда готов! – отрапортовал Колька.

Подсоединил ноутбук к телевизору и щелкнул пультом. На экране поплыли фотографии. Знакомые фотографии. Это – мы…

Вот мы взгромоздились на БМП, когда были в воинской части в Архангельской области…

Вот Валерка, наш самый маленький, с автоматом наперевес…

Мелькнул спортзал на экране, игра с 10 «А» в баскетбол… И память подхватила меня и отправила в школьный физкультурный зал.

…Игра не задалась со старта. Наши мячи по дужке кольца прыгают и сваливаются мимо корзины. У противника – что ни бросок, то в цель. К перерыву горим с крупным счетом. Друг другу кидаем претензии: «не там стоишь, не туда бежишь». А Майбрамна спрашивает:

– Ну, что? Уже сдались? Нам с девчонками болеть уже не за кого, можно уходить?

Мы сидим на лавке и прячем глаза. Горько и обидно.

– Ребята, всякое случается в жизни, и обстоятельства бывают сильнее нас, – продолжает наша классная. – Но никогда не опускайте руки и не сдавайтесь без боя. Победить сегодня не главное. Важнее, что вы ответите себе на вопрос: всё ли я сделал для победы? Идите и боритесь!

Звучит свисток, перерыв окончен. Майбрамна напутствует: «Я верю в вас!»

Чуда не случилось. Мы проиграли, но всего лишь два очка. Времени и сил уже не хватило. Но Майбрамна рядом: «Я горжусь вами! Спасибо за игру!»

А на экране вновь мелькают наши счастливые, жизнерадостные лица со старых снимков. Осенние пейзажи в Константиново. Сбор яблок в Подмосковье. Весенний Кисловодск с горными вершинами. И снова я лечу в воспоминания…

…Небольшой гостиничный номер – три кровати, шкаф, трюмо и столик у окна. Веселье в полном разгаре: впятером играем в прятки. На шум заглядывают девчонки из соседнего номера:

– О! Как весело у вас! Мы с вами!

Веселье удваивается, утраивается: смех, толкотня, кто куда лезет, не поймёшь. Вдруг – дзинь! Зеркало со звоном рассыпается по полу… И Майбрамна – тут как тут. Смотрит на нас, на результат бесшабашной игры и спокойно говорит:

– Вижу, вы уже достаточно взрослые и понимаете, что за каждый свой поступок надо нести ответственность. Вы же не думаете, что я пойду к администратору извиняться за вас? Да и зеркало денег стоит. Честь класса вам дорога?

Мы молча киваем головами, уставившись на осколки.

– Вот и решайте вопрос сами.

И удаляется, оставив нас наедине с разбитым зеркалом.

– Что делать будем? – спрашиваю я ребят.

– А что тут думать? Надо купить зеркало и вставить.

И мы, как гончие, бросаемся на поиски зеркальной мастерской для спасения чести класса…

…«А это помните? А это?» – врывались тем временем в мои воспоминания голоса за столом.

Конечно, мы помнили. Кто-то больше, кто-то меньше. Из этих воспоминаний выстраивалась картина нашей далекой школьной жизни. Такой весёлой и беззаботной, если смотреть на нее с высоты прожитых лет. Только высота эта коварна, она проредила наши ряды. Кто-то просто пропал с радаров и не отзывался. Кто-то уехал из страны. Отдельным блоком пошли фотографии с молодыми и знакомыми лицами: девчонки и мальчишки, которые уже никогда не смогут прийти на встречу одноклассников. Помолчали с минуту. Помянули безвременно ушедших. Вспомнили учителей. И, конечно, Майю Абрамовну.

И я опять очутился в том далеком времени, когда первого сентября переступил порог новой школы и сел за парту в девятом классе…

…Класс собран из двух школ и шести разных классов. Отличники и хорошисты, сплошные индивидуальности и гении. И неприметная на первый взгляд женщина. Чуть полновата, невысокого роста – половина мальчишек, да и девчонок тоже, в классе выше её. Но видно, что энергии с избытком.

– Здравствуйте, ребята! Давайте знакомиться. Меня зовут Майя Абрамовна. Я ваш классный руководитель, а по совместительству преподаю химию. – И она широко улыбается нам.

Шутку мы оценили, первая настороженность растаяла.

Потекли школьные дни. Мы узнавали друг друга. На уроке Майбрамна строга и требовательна, но после уроков – совсем другой человек. Она словно раздваивается, оставляет учителя в лаборантской, а с нами рядом остаётся старший товарищ и друг. Как-то незаметно она подружила нашу разношерстную компанию. Кажется, что она вовсе ни при чём – что это мы сами выпускаем стенгазеты, сами готовим номера художественной самодеятельности, сами устраиваем обсуждения фильмов. А на свои плечи Майбрамна берёт организацию экскурсий и походов. Где электричкой, где автобусом, а где и пешком. Кусково, Абрамцево, Поленово, Большие Вяземы… На этих маршрутах из девчонок и мальчишек, ещё вчера почти незнакомых друг с другом, рождался дружный коллектив.

А фотографии на экране всё мелькают. Вот Беларусь, трудовой лагерь после девятого класса. Мы жили там в местной школе, а работали на совхозном поле на прополке. За столом звучит наперебой:

– Смотрите, смотрите! Вовка, как заправский тракторист за рычагами…

– А грядки, грядки-то! Конца не видно!

Ребята! А помните футбольный матч? Как наши мальчишки с местными сражались?

– А Майбрамна, помните? Помните, как она в два пальца залихватски свистела?

– Точно! Как Соловей-разбойник!

– И требовала судью на мыло!

– Одну минуточку! – заглушая голоса, поднимается Серёжка. – От лица команды благодарю наших преданных болельщиц. Особо хочу отметить приз, которым вы нас одарили. Девчонки! Оладьи были бесподобные!

– Это Майбрамна! – перебивает Танька. – Она придумала! Либо за победу наградим, либо поражение подсластим.

– Только пересолили вы их, – продолжает с улыбкой Серёжка. – Но ваша горячая поддержка давала нам силы.

Серёжка поднимает руку:

– Все готовы? Мы – победили! Внимание! Два коротких, как бывало, и один протяжный!

И весь класс, пугая персонал кафе, дружно скандирует:

– Ура! Ура! Ура-а-а-а!

Пока протяжное «а-а-а» мечется по углам, память вновь уносит меня в школьные годы…

…Студёный зимний вечер. Пустующий пионерский лагерь утопает в сугробах. Разлапистые ели с трудом выдерживают снежные шапки на ветвях. Из признаков цивилизации в этом заброшенном месте только сторожка с дедом-ключником далеко у ворот да одинокий фонарь, раскачивающийся на кривом столбе возле домика. Кто и как разрешил Майбрамне остановиться здесь на ночёвку с группой десятиклассников – тайна, покрытая мраком. Степаныч, тот самый ключник из сторожки, расщедрился: «В чулане кровати с панцирными сетками, а в углу куча матрасов. Дрова сухие под навесом. Не ровён час, замерзнете ночью».

И вот гудит печурка, шумит чайник на плите. Майбрамна расстилает скатерть-самобранку. Сухари и сушки, половинка бородинского, завиток краковской, банка сгущёнки, бычки в томате, пара плиток шоколада, пачка индийского со слонами…

Перекусили, чаем запили и стали укладываться на ночлег. А мне – на вахту у печки, изредка подкидывать по паре поленьев в разгорячённую пасть. Запах калёного железа смешивается с дымком и наполняет теплом комнату. Наш цыганский табор угомонился и наконец засыпает. Скрипнула лавка, и ко мне подсаживается Майбрамна.

– Устал? Спать хочешь?

– Ничего, терпимо.

Помолчали, глядя на языки пламени, вырывающиеся из неплотно закрытой топки.

– Не угорим?

– Не волнуйтесь, Майбрамна. Тяга хорошая. Главное – заслонку не закрывать, пока не прогорит.

– Всё-то ты знаешь, – улыбается она. – А что с учёбой? Экзамены на носу, пора за ум браться. Осталось две четверти, а у тебя, куда ни глянь, одни трояки с натяжкой. Как в институт поступать будешь?

В голове проносится: «Как мне надоели эти разговоры! Вот уже год одно и то же – учись, учись…»

– Вот опять вы за своё. Ну, поймите вы меня! Не собираюсь я ни в какой институт!

– Тише, ребят разбудишь, – шепчет Майбрамна.

Я шурую в топке кочергой и кидаю полено в ненасытную пасть.

– Вот объясните мне, неразумному, зачем занимать чье-то место? Пусть поступают те, кто хочет, кто определился с выбором специальности. Мне-то это зачем?

– Как зачем? – возмущается классная.

– Да лучше быть хорошим слесарем, чем плохим инженером. Вот отец у меня: четыре класса, а на работе уважают. Почётные грамоты, премии к праздникам, фото на Доске почета. А кто, например, хлеб растит тому инженеру? Кто дом ему построит? Кто локомотивом управлять будет, когда инженер с семьёй к морю синему отправится? А?

– Да как ты не понимаешь, что образование в современном мире просто необходимо? – вспыхивает Майбрамна. – Даже слесарю!

Рядом с лавкой шлёпается чей-то ботинок. Вслед за ботинком сердито доносится из угла комнаты:

– Когда же вы угомонитесь? Дайте поспать!

Майбрамна переходит на шёпот:

– Эх, Вовка, Вовка! – её теплая ладонь треплет мне волосы. – Ладно, пойду тебе смену будить и сама прилягу.

Она встаёт, делает шаг, а потом склоняется ко мне и шепчет на ухо:

– А может ты и прав… Но запомни мои слова: какую дорогу ты ни выберешь, учиться будешь всю жизнь. До самой старости…

– Белов! К доске! – резкий голос за спиной сорвал меня со стула. Я вскочил от неожиданности под дружеский смех одноклассников. Какое-то мгновение озирался вокруг, не понимая, где доска и какой сейчас урок. Потом понял, рассмеялся со всеми вместе и погрозил Юрке-шутнику кулаком.

– К доске, говорите? Не, я лучше так, с «камчатки».

Окинул взглядом собравшихся за столом и заговорил:

– Ребята! Сидел и смотрел фотографии вместе с вами, и в какой-то момент вспомнился мне один давний разговор с Майбрамной. Она сказала мне такое, чему я не поверил и забыл. Тогда забыл, а вот сейчас вспомнил. Вспомнил её пророчество, что буду учиться до самой старости. Мудрая женщина!

Пока я говорил, Колька возился с ноутбуком и как только возникла пауза, вывел на экран портрет Майи Абрамовны. Большие чёрные глаза вновь с любовью смотрели на свой 10 «Б».

– Майбрамна! – обратился я к экрану. – Вы оказались правы. Окончив школу, я уже в сентябре снова сел за парту. Военкомат постарался, направил в Московскую морскую школу. На следующий год призвали на срочную и опять – учебный отряд. А через полгода, на корабле, командир группы заявил:

– Забудь всё, чему тебя учили в учебке, кроме корабельного устава ВМФ. Сейчас начнём настоящее обучение.

Шли годы, а я учился. То одному, то другому. С женой учились семейной жизни. На работе – повышал квалификацию. Закончил вечерний техникум по специальности. Пять лет работы в Танзании – вообще отдельная песня, чему только ни пришлось там научиться. Да я и сейчас, выйдя на пенсию, учусь. Спросите, чему? Отвечу, – я с улыбкой окинул всех взглядом. – Учусь, как прожить на эту самую пенсию.

За столом тоже заулыбались, понимающе закивали, Петька помянул недобрым словом пенсионный фонд. Я подождал, когда за столом уляжется оживление и продолжил:

– А теперь – о главном! Проходят годы нашей жизни, пятьдесят или шестьдесят лет, – и мы осознаём, что потеряли близких, что уходят друзья. А мы так и не сказали те главные слова благодарности, которые согрели бы их сердца. Мы стесняемся открыть свои чувства, мы откладываем на потом. Мы забываем, что этого «потом» может и не случиться, что потом чай в кружке остынет, и год завершится. Потом здоровье ухудшится. Потом приоритеты поменяются, и жизнь закончится. Не откладывайте ничего на потом! Говорите о своей любви, говорите, что чувствуете. Не забывайте слов благодарности для тех, кто этого достоин. Не буду задерживать ваше внимание. Давайте поблагодарим нашу Майбрамну. Ведь это она приложила руку к тому, кем мы стали. Низкий поклон вам, дорогая наша Майя Абрамовна!

Я глубоко вздохнул и умолк. Одноклассники молчали. Кто-то прятал глаза, смахивая предательскую слезинку. Кто-то шмыгал носом, тяжело вздыхая. Потом поднялась Наташка, и тут же зашумели стулья. Все встали и посмотрели на портрет.

– Светлая память вам, дорогой наш Учитель и Друг!

Встреча подошла к концу. С шумом мы оделись и высыпали на улицу. Постояли, не обращая внимания на моросящий осенний бисер дождя. Мы не прощались друг с другом. Мы говорили «до свидания» и «до новых встреч». И уносили в сердцах чувство радости и давно забытой детской лёгкости от встречи с юностью.

Я расправил плечи и зашагал к метро. Тропинка, укрытая опавшей листвой, петляла между домов. Вот так же мы ходим по жизни то вправо, то влево, пока не выйдем на прямую дорогу. Сейчас я уверенно шёл вперёд. На меня больше не давил груз невысказанных слов благодарности. И я не боялся сбиться с курса, ведь свет от путеводного маяка стал только ярче.

УЧИТЕЛЬНИЦА ПЕРВАЯ МОЯ

И школьный вальс опять звучит для нас.

В советское время на радио существовала традиция передавать песни по заявкам радиослушателей.

Первого сентября в эфире звучали песни для учителей. Я включала трёхпрограммный громкоговоритель и под звуки знакомых, всеми любимых, задушевных песен погружалась в воспоминания о своих первых днях в школе и о своей первой учительнице.

Давно, друзья весёлые,
Простились мы со школою,
Но каждый год мы входим в этот класс.
В саду берёзки с клёнами
Встречают нас поклонами,
И школьный вальс опять звучит для нас…

…Первое сентября 1958 года. Первый день в школе. Первоклашек с цветами собрали возле незнакомой женщины.

Она привела нас в класс и рассадила за парты по росту, а сама встала к учительскому столу. Назвала своё имя: Зинаида Акимовна. Располагающая, со спокойным голосом, она сразу мне понравилась.

По виду она была возраста моей мамы. Светлые волосы, светлые глаза, приветливое лицо.

Она обрадовала нас, сказав, что будет с нами все несколько лет начальной школы, а потом мы пойдем учиться дальше, и у нас будут другие учителя. Рассказала, что наши предшественники выросли и что они не хотели с ней расставаться. Я подумала, что мы сумеем её уговорить остаться с нами до окончания школы.

Начались школьные будни. Учиться было интересно. Вокруг нас была атмосфера тепла и разумной строгости – её создавала наша учительница. У неё мы получали первые уроки жизни. Например, на всю жизнь мне запомнился прочитанный в классе рассказ «Синие листья» с ключевой фразой: «Нужно так давать, чтобы можно было взять».

Домашние задания мы выполняли в группе продлённого дня. Нередко с нами сидела другая учительница, проверяя наши тетрадки. И однажды в её смену, по школьной привычке заглянув в чужую тетрадь, я обнаружила у соседки по парте орфографическую ошибку. Я поспешила сообщить ей об этом до проверки. А та спокойно сказала: «Сдам так. Если я исправлю, учительница снизит оценку за помарку. Эта учительница ошибку не заметит». И девочка оказалась права, ошибка была не замечена. Наша же учительница была внимательной и требовательной.

Она умела создавать нужную атмосферу и настраивать нас на учёбу, работу, отдых.

Мы были для неё, как открытая книга. Забавно: выставляя мне пятерки в тетрадке, она верхнюю перекладину цифры выписывала с петелькой и шутила: «Кудрявая, как ты».

На мой день рождения учительница подарила мне сказку Виталия Губарева «Королевство кривых зеркал». С высоты своей мудрости она понимала, как важно видеть свои поступки со стороны.

А время летело.

Промчались зимы с вёснами,
Давно мы стали взрослыми,
Но помним наши школьные деньки.
Плывут морями грозными,
Летят путями звёздными
Любимые твои ученики.

Я сделала семейный фотоархив для путешествий во времени от прошлого века до наших дней. И вот она на фотографии, учительница первая моя, и опять я на неё смотрю. Строгая прическа, строгое платье. Косметика для учителя в те времена была под запретом. Годы спустя моя мама рассказала мне, что однажды Зинаида Акимовна пришла в школу с помадой на губах и получила выговор от завуча.

Начальная школа – самые длинные и ёмкие учебные годы. Мы боялись расставания с Зинаидой Акимовной. Но она нас исподволь подготовила. В нашей старенькой деревянной школе она оставалась рядом. Она пришла к нам на праздник приема в пионеры. Это было большое событие. Принимали в пионеры нас специально приехавшие родители молодогвардейцев.

Школьные годы далеко и рядом. Тепло вспоминаю нашу школу, мобилизующий транспарант на первом этаже: «Учиться, учиться и учиться». И, конечно, первую учительницу.

А по радио все звучит:

Но где бы ни бывали мы,
Тебя не забывали мы,
Как мать не забывают сыновья.
Простая и сердечная,
Ты – юность наша вечная,
Учительница первая моя…

Первая учительница – одна на всю жизнь. Замечательно, если с ней повезёт.