Read the book: «Замок. Веретено. И Игра Теней», page 3
Глава вторая
Совы ухают над головой, а непроходимые стены остролиста упираются в небо. Бегу так быстро, что сердце больно бьется. Вот уже и вершины моего замка. Ничто не нарушает его безмолвного покоя. Лишь только в саду, когда-то зеленом и цветущем наступила глубокая осень, и голые деревья воздевают корявые руки к огромной луне.
Полога нет. Он исчез. Руки холодеют, бросаюсь в сад. Чудесные белые цветы спали с дерева и лежали ковром. И там, под осиротевшими ветвями, стоит Керан. Глаза его сверкают яростью, лицо застыло, и стало будто высеченным из белого камня. У его ног лежит Дракайна, сияющий меч вонзен ей прямо в сердце, а из горла вырывается хриплый смех. Она торжествует.
– Нет! – кричу и кидаюсь со всех ног к Керану.
Вестник поворачивается на звук моего голоса, но выражение его лица не изменяется.
– Керан! – горло перехватывает спазм, когда вижу, как синеют его губы.
Подбегаю в тот самый момент, когда он падает на колени. Крепко прижимаю его голову к своей груди.
– Нет! Нет!
Рыдание сотрясает все тело.
– Я оставил этот мир тебе, Элая, – выдыхает Керан, – ты живи…
– Я не хочу! – рыдаю и целую его бледный холодный лоб. – Не хочу жить в этом мире, где невозможно найти тебя!
Он ослабевает, и я кладу его на траву среди опавших белых цветов. Тихий ветер треплет его серебристые волосы, он смотрит на луну.
– Всегда мечтал увидеть ее перед смертью, – шепчет Керан, и потом взгляд его зеленых глаз устремляется ко мне, – но ты все равно прекрасней, Элая…
– Керан…– рыдаю, припадая к его груди и орошая горячими слезами. – НЕТ!
Я ослепла и оглохла от горя. Все ушло…
– Элая! – кто-то трясет меня за плечо.
И в ледяном поту вскакиваю в кровати. Это была спальня на втором этаже моей башни. В призрачном свете вырисовывается встревоженное личико Мирей.
– С тобой все хорошо? – волнуется девочка и совсем по-взрослому прикладывает теплую ладошку к моему лбу.
Через мгновение в дверях появляется Дарина в ночнушке до пят и со свечой в руке.
– Неужели опять кошмар? – хмурится девушка, ее длинные темные волосы заплетены в косу.
Она подсаживается ко мне и совсем по-врачебному начинает считать пульс.
Я ошалело смотрю на них обеих, пытаясь вспомнить, почему они здесь.
Ах да, сразу после того, как все укушенные жители Клерстара поправились, король Джеральд приказал устроить пир. Мирей и Дарина были первыми, кто прибежал ко мне в башню. Мы провели за разговорами до позднего вечера, а когда настало время возвращаться в покои, Мирей упрямо заявила, что никуда не пойдет и останется теперь жить со мной в башне.
Мы с Дариной и упрашивали ее, и грозили отцовским гневом, но бургомистр был настолько поглощен выздоровлением Агнесс и заботами о короле и пострадавшем принце, что сил на воспитание младшей дочери у него просто не осталось.
В результате девочка осталась ночевать со мной, а Дарина постелила себе внизу. И, хотя я и не привыкла ни с кем жить в одной комнате, присутствие девочки и подруги подействовало на меня благотворно. Тревога ушла, я стала засыпать спокойней.
Но стоило мне погрузиться в сон, как один и тот же кошмар восставал из темноты. В первую ночь я так кричала, что Дарина уже хотела звать знахарей, но потом решила приготовить успокоительный отвар. А милашка Мирей заботливо сбила мне подушки и расправила постель.
– Я спою тебе колыбельную, которую пела мне мама, – решительно заявила девочка, ложась рядом под бочок.
– Это все от пережитых потрясений, кошмары пройдут, леди Элая, – успокаивала Дарина, прикладывая к голове смоченный в отваре платок.
Убаюканная их лаской, проваливалась в сон, в котором уже снилось что-то светлое и прекрасное, будто ванильное облако.
Но последующие ночи упорно начинались с кошмара. В нем вновь и вновь Керан умирал на моих руках.
Смотрю в потолок, голова ватная. Дарина и Мирей спят по обе стороны от меня, и рядом с ними мне так хорошо и спокойно, словно ничего плохого не может случиться.
Сквозь находящую дремоту слух улавливает хлопанье крыльев.
Поворачиваю голову и вижу за окном черного ворона. Осторожно приподнимаюсь на локтях, чтобы не разбудить моих сиделок. К счастью, они в отличие от меня не страдали ни бессонницей, ни кошмарами, а потому спали словно два милых младенца.
Ступаю голыми ступнями по холодному полу.
– Кыш! – тихонько машу на упрямую птицу, которая постоянно прилетает и следит за мной через окно, сверкая глазом будто черным бриллиантом.
– Чего смотришь? Улетай! – ворчу я, стуча по стеклу.
Но ворон сделал круг и с важным видом уселся на толстой ветке липы, растущей прямо напротив окна.
Все три ночи, что прошли с момента освобождения города, эта птица каждую ночь прилетает к моему окну. Сам Керан приходил так же каждый день, но Дарина мужественно то и дело преграждала путь суровому вестнику богов, не давая войти, пока я пряталась под кроватью и молилась, чтобы он поскорее ушел.
А вот от ворона спрятаться сложней.
– Противная птица, – вскипаю, теряя остатки самообладания.
Хватаю тапок, распахиваю ставни и грозно машу в сторону ворона.
– А ну, кыш!
Ворон даже клювом не повел, лишь громко каркнул в ответ.
Раскрасневшись, свешиваюсь из окна. Я доберусь сегодня до этой противной пернатой нахалки!
Окно располагалось под остроконечной крышей, по древней стене полз душистый плющ. В далеке раздавалась музыка и фейерверки, это жители Клерстара не переставали праздновать чудесное освобождение от полчищ Дракайны.
Ворон еще раз нахально каркнул, явно игнорируя все мои угрозы.
– Я тебя в суп отправлю, так и знай! – горячусь, осторожно вылезая из окна и ставя ногу на парапет. Цепляюсь за плющ. Хм, довольно крепко.
Ворон сидел теперь на расстоянии вытянутой руки.
– Иди сюда, цыпа-цыпа, – цокаю языком, лукаво улыбаясь.
Ворон озадаченно повел головой и захлопал крыльями. И тут, когда я почти дотянулась до ветки липы, безжалостная птица вдруг подпрыгнула и села мне прям на голову.
– Ах ты!
Каким бы прочным не был парапет, он-таки рухнул подо мной, а я полетела с громким воплем вниз. Жизни, прошлая и настоящая, разом промелькнули перед глазами. Я даже вспомнила, сколько лет мне еще выплачивать ипотеку, и что моя жизнь вообще-то должна быть застрахована и мне не позволено заниматься экстремальными видами спорта. А тут я самочинно, так сказать, сигаю с окна. И ради чего? Чтобы проучить ворона, который достал. Если я сейчас умру, то снова очнусь в прошлой жизни или меня перенесет в другой мир? И там тоже будет куча проблем, которые смогу решить только я? От подобного заболела голова, а может от удара о землю? Или удара не было?
Странные ощущения. Медленно разжимаю глаза.
– Это ты так теперь развлекаешься? – серебристая бровь насмешливо изогнута. И этот взгляд. Злой и нежный. Горячий и холодный, от которого бросает в жар, а кожа покрывается мурашками.
Медленно пытаюсь осознать произошедшее. Падаю с окна, лечу вниз, вот уже и земля рядом. Я должна была расшибиться в лепешку. Но вместо этого белобрысый вестник богов держит меня в руках и усмехается так, что хочется сказать ему какую-нибудь гадость.
– А вы что же, сэр Керан, изволите гулять ночами? Что скажет на этой ваша госпожа?
Керан молчит, лишь в зеленых глазах что-то дрожит, и не в силах выдержать этот взгляд, опускаю глаза.
– Почему ты ослушалась меня и покинула Драконью Лапу? – вдруг произносит вестник. – Ты понимаешь, какому риску ты себя подвергнула?
Заботится обо мне? Что-то слабо вериться. Наверное, просто не хотел, чтобы я видела, как он милуется со своей Агнесс.
– С чего ты взял, что я стану тебя слушаться? – заявляю дерзко, вскидывая подбородок. – Ты вдруг решил, что можешь мне приказывать? Но нет, Элая Фиантен подчиняется лишь самой себе.
Его взгляд заледенел, он стиснул челюсти. Я его довела. Торжествуя, рывком спрыгиваю с его рук и пускаюсь к двери и дергаю за кольцо. Да что за невезенье! Дверь заперта. Поднимаю руку, чтобы заколотить по металлу, Керан подставляет ладонь. Он позади меня так мучительно близко, что меня всю трясет. Надо как-то сбежать, пока я еще владею собой. И это коварная ночь. Слишком упоительная, слишком душная, слишком сладко пахнет цветами, от которых кружится голова.
– Почему ты избегала меня эти три дня? – хрипло шепчет Керан, зажимая мой кулак и пригибаясь к уху, вызывая сладкую дрожь.
Ворот длинной рубахи съехал на бок, открывая изгиб плеча.
– Я так хотел видеть тебя, проводил ночи напролет, сидя под окном твоей башни, как дурак, – его приоткрытый рот скользит по моему обнаженному плечу, и я уже ничего не слышу от бешеного грохота сердца в ушах, – почему ты была так жестока, Элая?
Вестник богов терял контроль, и мне стало страшно. Я была не в силах противостоять его силе, его огню, которым он обжигал меня каждым своим поцелуем. Где-то внутри еще билась надежда, что Дарина вот-вот проснется, спустится на первый этаж и отопрет дверь. Но затем рука Керана стянула рукав рубахи еще ниже, так что стали видны очертания груди, и он припал таким невыносимо долгим поцелуем к нежной коже, что все мысли разом вылетели из головы.
