Read the book: «Таосский шум», page 3
– И он побеждал? – пытался решить для себя Альгобар, нравится ему Таос или нет. – Я бы не хотел оказаться побитым в присутствии двухсот человек. Как-то мне поставили щелбан исподтишка в столовой, и я всю перемену выискивал, кто это сделал. Нашёл и заставил извиниться. Правда, поесть не успел.
Из тренировочного зала послышался взрыв смеха, сдобренный руганью, богато изливаемой то ли всерьёз, то ли в шутку. Ребята неловко потупили взгляды, не понимая значения даже половины доносящихся слов. Д’Амато приподнялся, взял со стола пластиковый стакан вместе с торчащими ручками и карандашами, и швырнул его над головами мальчишек в дверной проём. Смех и голоса тут же затихли.
– Молодёжь теряет своё лицо, – проворчал Д’Амато и поджал сухие, тонкие губы, садясь на стул. – О чём мы говорили? Ах, да. Я не видел, чтобы Таос проигрывал. Это при том, что лет с семнадцати и до девятнадцати он дрался по несколько раз в месяц. Конечно, я ему не давал выходить в ринг со всеми подряд – бои нужно планировать грамотно. Ты не всех можешь победить здесь и сейчас. Но именно здесь и сейчас нужно начинать к этому готовиться. В каждом новом бою я давал Таосу лучшего из тех, к кому он был готов. И он побеждал лучших в нашем городе. Многие из тех парней, которые сдавались во втором раунде в бою с Таосом, стали профессионалами, миллионерами. А про Таоса даже ни одной газетной статьи не вышло. Пройдитесь по боксёрским клубам. Если там кто остался с тех времён – они точно вспомнят Таоса. Хотя те, кто ему проиграл, могут предпочесть и не вспоминать.
– Я запутался, – признался Младший. – Если Таос умел и нападать, и защищаться, то почему он не чемпион?
– Чемпион – это в первую очередь признание, – пояснил Д’Амато. – Признание того, что ты всем доказал, что чего-то стоишь. А Таос никому и ничего доказывать не хотел. Для него бой был обычной тренировкой. Только мешок не висит, а бегает по рингу. Видели этих парней в зале? Они гордятся каждым своим точным ударом. А за рингом только и слышны споры о том, кто кого и как размажет. До дела-то, конечно, редко доходит. У них подружки, жёны, дети, работа, на которой надо думать. Здешние парни мечтают всем всё доказать, но не могут. А Таос мог, но не хотел. Ему было плевать. Стоить карьеру шаг за шагом? Подбирать соперников? А, к чёрту! Его даже не беспокоило то, что я мотался по всем боксёрским клубам в городе, подбирая ему соперника. Кто там сегодня свободен? Зовите его. Вот так и тренировались. Таос вообще был молчаливым и замкнутым. Может, таким и остался.
– Я боксёра другим представлял, – удивился Альгобар.
– А он и был другим! – эмоционально всплеснул руками Д`Амато. Его ладони задрожали чуть сильнее, а на лбу выступили вены. – Ему вроде как крепко досталось от подростков на улице, и отец привёл сына ко мне. Я сначала его взял только из вежливости, жалости, да уважения к отцу, с которым я знаком много лет. Но потом смотрю – парень старается! А временами такой злой был, аж жуть брала. Причем не просто громкий, как многие другие, которые себя кулаками в грудь бьют, петухи местные, а именно что злой. Брови опустит, зубы стиснет, губы сожмёт и вперёд.
– Долго он у вас тренировался? – спросил Младший.
– Прилично, – потёр ладони Д`Амато. – Он пришёл лет в десять ко мне, а в последний раз я его тут видел, когда ему было уже далеко за двадцать. Но пик пришёлся лет на восемнадцать, как я уже говорил. Потом уже как будто по привычке ходил.
– А перестал почему? – поинтересовался Альгобар.
– Кто его знает? – с лёгкой, но давно усмирённой грустью ответил мужчина. – Его же в своё время из школы выгнали за драку. Причём не с одноклассником, а как будто с охранником.
– Драка? – вспомнил рассказ Фекво Младший. – Таос же просто книгу бросил.
– Когда история проходит через множество ушей и языков, то уже никто не разбирается, как было на самом деле, – развёл руками Д’Амато. – Некто в середине цепочки сказал, что была драка, значит, была драка! После этого у нас в клубе Таоса все подбивали подраться, хотели проверить, что это за подросток, который на мужика кинулся. Вот, помните я говорил, что у нас тут часто друг друга задирают, но до дела редко доходит? Собственно, с Таосом и дошло до дела, с кем же ещё.
Мужчина посмотрел на ребят, переминающихся с ноги на ногу, и предложил:
– Хотите скамью вам принесём? У меня тут и присесть некуда.
– Не нужно, – отказался Младший, желая дослушать историю.
– Смотрите сами, – не стал уговаривать гостей Д’Амато. – О чём мы говорили?
– Как с Таосом до дела дошло, – подсказал Альгобар.
– Точно! – резанул указательным пальцем воздух мужчина. – В общем, у Таоса была бабушка. Милейшая женщина. Знала меня с детства. Я был невысокий, но крепкий и носил шляпу. Бабушка Таоса из-за этого обращалась ко мне не иначе, как – мистер Д’Амато. «Мистер Д’Амато, а не попадалась вам на глаза моя дочь?». «Мистер Д’Амато, а как поживают ваши родители?». И всё в таком роде. Эх, душевные были раньше люди! Так вот, с годами она начала терять память – у них это семейное по линии матери Таоса. Людей начала забывать, места. Порой могла рассказывать подряд одну и ту же историю. Из-за этого происходили разные неловкие ситуации. А в зале слух распустили и начали подшучивать. Но Таос, дьявол, долго держался. Если бы я знал об этих разговорах, я бы всех выгнал к чёртовой матери! Точнее, выгнал бы всех ещё раньше. А Таос терпел. Пока бабушка не умерла. Надо сказать, что многие парни сразу извинились перед Таосом за свои шутки, принесли свои соболезнования. Кроме одного. Он про смерть бабушки ничего не знал, хоть это его и не оправдывает. Значит, закончилась у нас тренировка, и все принялись инвентарь собирать, а я ушел к себе. И один из моих, которому я имел неосторожность в тот день Таоса в пример поставить, сказал что-то вроде: «Таос, твоей бабушки давно не видно, она не ушла в другой город пешком?». Ринг и перчатки не пригодились. А Таоса никто не решился оттаскивать. Он сломал бедолаге нос, челюсть, отбил ребра. И это за те несколько секунд, что я бежал к ним отсюда. Но Таос не проронил ни слова в адрес обидчика. Ни угроз, ни проклятий – ничего такого. А когда увидел меня, то сразу отошёл на пару метров в сторону, извинился и покинул зал.
– Перед кем извинился? – запутался Альгобар. – Перед побитым?
– Передо мной, – пояснил Д’Амато. – За то, что затеял драку в моём зале.
– Не он же затеял! – вспыхнуло чувство справедливости во Младшем.
– Он ударил первым и единственным, – мужчина за столом затих на несколько мгновений, недоумевающе и осуждающе покачивая головой, будто всё описанное им случилось только что. – У нас тут правило – никаких драк вне ринга. Хотите разобраться – надевайте перчатки. Хотите без перчаток – ступайте на улицу и больше не возвращайтесь. Ещё остались люди, считающие бокс спортом джентльменов. Хотя он таковым уже и не является, надо признать. После драки мне пришлось попросить Таоса какое-то время не приходить. Думал, он хоть тут начнет спорить. Я даже готов был предложить ему тренироваться после закрытия зала. Но нет – всё закончилось. Таос надолго исчез. Я потом встретил его на улице и сказал, что он может вернуться, если хочет. И он стал появляться у нас время от времени, но в итоге снова пропал и больше уже не объявился. Да и тренировать его было некому – у меня появились новые ребята, которым надо было уделять внимание, а другие тренеры посчитали, что Таос уже не тот, что раньше, и год, который он пустил коту под хвост, восполнить не получится, занимайся ты хоть с утра до ночи.
– Жаль, что никто не дал Таосу шанса, – вздохнул Альгобар. – Мой отец говорит, что у человека должен быть второй шанс.
– Твой отец – мудрый человек, – согласился Д’Амато. – Но тут ещё свою роль сыграли две вещи. Во-первых, Таос и сам новой возможности выступать в ринге не искал. А возможности очень редко приходят сами. А во-вторых, тренеры узнали, что Таоса уже выгоняли за драку – из школы. Пусть там и драки-то не было. Но связываться никто не захотел. Хотя сам Таос мне признался, что всерьёз дрался вне ринга два раза за жизнь. В первый раз побили его, про второй вы только что слышали. Вот так, разок кого-то стукнул за дело, а потом расхлёбывай годами. Так что, ребятки, думайте, прежде чем кулаками махать.
– А где тот, которого он у вас побил? – вдруг заинтересовался Альгобар.
– Вон он – на стене висит.
Ребята пригляделись и увидели на стене фотографию улыбчивого молодого человека с медалями на шее, стоящего в пол-оборота, выпятив грудь.
– Он был местной звездой, – пояснил Д’Амато.
– Как Таос? – спросил Альгобар.
– Нет, намного ярче, – протянул Д’Амато. – Им интересовались серьёзные промоутеры. Он дрался по всей стране, и судьи неизменно поднимали ему руку в конце каждого боя. О нём снимали сюжет для телевидения. Даже ко мне приходили журналисты с просьбой дать интервью. Статью назвали: «Чемпион на подходе». И напечатали нашу с ним общую фотографию.
– Ого, – впечатлился Альгобар. – Я бы тоже хотел попасть хотя бы в газету.
– Парень много работал, чтобы туда попасть, – холодно и тихо произнёс мужчина. – Но Таос его сломил. Во-первых, с перебитыми носом и челюстью не сильно-то подерёшься несколько месяцев, а во-вторых, уверенность в себе у парня поугасла. Он годами слышал, что он прирождённый чемпион, что он будет драться в присутствии двадцати тысяч зрителей, а тут ему один странноватый малый без шансов надрал задницу. Столько лет труда впустую из-за глупости и наглости!
Д’Амато вновь хлопнул по столу и обхватил голову руками. Он столько раз видел ринги посреди шумной многотысячной толпы, красивых девушек с табличками в руках, слышал звучные голоса конферансье, объявляющих боксёров, но так и не смог во всём этом поучаствовать. Ему не довелось с волнением вместе с затихшей толпой ожидать решения судей, не довелось обнять и поднять на руки победителя, взмокшего и обессилевшего за двенадцать раундов, не довелось помочь застегнуть ему чемпионский пояс. И Д’Амато было совсем неясно, кто в этом виноват. А жизнь уже всё больше походила на старость. Д’Амато больше не тренировал в ринге, потому что не успевал за ударами, и уже мало чем мог помочь, кроме как советом. Он был не в силах показать, как нужно бить и защищаться, он мог только рассказать об этом. Впрочем, в хороший день Д’Амато достойно отстоял бы пару-тройку раундов с лучшими из его зала, но потом неделю бы пришлось прикладывать лёд к плечам, шее и ладоням.
– То есть Таос всё же мог стать чемпионом? – с надеждой спросил Альгобар. – Раз он победил этого парня.
– Он его не победил, – сложил руки на груди мужчина. – Он ему наподдал. А в ринге Таос с ним мог бы и не справиться. Узнать этого не довелось, но Таосу, с его желанием драться, а не боксировать, с таким умным и умелым соперником было бы тяжело без нужных эмоций или везения. Но дрался, конечно, он со вкусом, если можно так выразиться.
– Я думал, боксировать и драться – это одно и тоже, – простодушно сказал Альгобар.
– Тогда приглашаю в зал. Даже просто посмотришь – сразу поймёшь разницу, – предложил Д’Амато, уставший за жизнь объяснять отличия. – В общем, получилось так, как получилось. Мне нравилось тренировать Таоса, хоть он и нарушил мои планы на жизнь. А может, они бы и без него не осуществились. С ним я хотя бы чувствовал, что мы тут не просто кулаками машем, а за что-то боремся. Не за высшую справедливость и не за мир во всём мире, конечно, но хотя бы за возможность защитить себя и близких. Да хотя бы даже за возможность приходить сюда снова, общаться с простыми парнями, работать до седьмого пота, возможность проверить себя в деле! Я и открывал это место, чтобы детям помладше и постарше было, чем заняться. Район-то был неблагоприятный. Ни площадок, ни секций, ни даже грёбаной музыкальной школы. Уж простите меня за грубость. Я сам первое время тренировался в подвале у родителей. А потом получилось тут всё обустроить. Не быстро, конечно. Всё было завалено старыми креслами из кинотеатра. А теперь на этом месте достойный боксёрский зал со своей историей. Так что, я своё дело сделал в этой жизни. Смотрите, сколько парней стали кем-то! И это только самые ценные награды!
Мужчина окинул взглядом размещённые на стенах медали, кубки и грамоты. Ребята без особого интереса повертели головами. Все награды были похожи друг на друга и обязательно содержали в себе в том или ином виде боксерские перчатки или ринг. Тут Альгобар ткнул друга локтем в спину и показал в сторону. Младший повернул голову и увидел на боковой стенке шкафа, обращенной к столу, фотографию парня с кривым носом, вьющимися волосами, зачёсанными назад, тонкими губами и глубоко посаженными глазами. Парень выглядел расслабленным и невозмутимым и совсем не походил на других боксеров, чьи изображения имелись в комнате, усердно позировавших фотографу в боксерской стойке с прижатыми к подбородку кулаками. Под фотографией чернела надпись: «Таос Моне».
– А где сейчас Таос, не знаете? – обратился Младший к мужчине.
– Нет, я же говорю, что давненько его не видел.
– А можно мы его фотографию возьмем? – попросил Альгобар. – Чтобы было проще узнать, если встретим.
– Фотографию? – заколебался Д’Амато и взглянул на Младшего. – У тебя что, дома фотографий родственников нет?
– Таоса – нет, – уже забыл про свою небольшую ложь Младший.
– Ладно, эта на шкафу пускай висит, а то будет гвоздь из деревяшки торчать. Поищем другую.
Мужчина, по-старчески шумно дыша, наклонился, оставив на обозрение лишь свою широкую спину, достал из-под стола коробку с изображением электрического чайника и поставил её на стол.
– Хотел выбросить, – начал перебирать толстыми пальцами фотографии, открытки и вырезки из газет и журналов Д’Амато. – да всё руки не доходят. Раньше собирал разные фотографии, да статьи для истории, думал, пригодятся кому. Но время идет, а желающих копаться в хламе не нашлось.
– Мы нашлись! – поднял руку как на уроке Альгобар.
– Это вам надо тогда целую футбольную команду искать! – извлек новую стопку из коробки Д’Амато. – И ещё на пару болельщиков останется! Вот, эта вам подойдёт. Взрослый тут уже. Младший аккуратно, будто за крылья бабочки, взялся двумя пальцами за угол потрепанного бумажного прямоугольника и поднес его к лицу так, чтобы другу тоже было видно изображение. Фотография была сделана позже, чем уже увиденная ребятами, но на ней Таос был запечатлен совершенно таким же беззаботным и непринужденным. Он стоял в повседневной одежде, засунув одну руку в карман джинсов, а второй приобняв, будто девушку за талию, боксерский мешок, и смотрел горящими глазами в сторону, широко улыбаясь.
– Он зашёл вместе с девушкой, – вспомнил Д’Амато. – Уже после того, как я его обратно позвал. Я ребят фотографировал после соревнований, и Таос попросил и его сфотографировать. Мешок этот обнял, а девушка заявила, что ревнует. Посмеялись все. Я этот момент и поймал.
– А не знаете, где его родители живут? – спросил Младший, передавая снимок другу.
– Знаю, – Д’Амато размашисто провел ручкой по клочку бумаги и протянул Младшему дрожащими руками записку с адресом. – Я захожу к его отцу, когда удаётся. Про Таоса мы разговаривали, но даже отец толком ничего не знает. Сказал, что сын где-то живёт, чем-то занимается и иногда навещает их. Не думаю, что вам это сильно поможет.
– Всё равно сходим, – решительно произнёс Альгобар, спрятав фотографию в карман.
– Дело ваше, – ответил Д’Амато. – Только будьте добры, передайте там от меня привет.
– Передадим, – пообещал Младший.
Ребята вышли из комнаты под глубокий вздох Д’Амато. Тренировавшиеся в зале спортсмены разделились на две группы, собрались возле ринга у противоположных его углов и негромко переговаривались. Тренер, встретивший ребята на входе, помогал одному из боксёров надеть шлем.
– Тоже хочу, чтобы мою фотографию повесили на стене, – поделился с другом мыслями Альгобар.
– Здесь, что ли? – удивился Младший.
– Да нет, зачем именно здесь? Можно и на какой-нибудь другой.
– В школе висят фотографии отличников.
– Тьфу, – поморщился Альгобар. – К ним мне дорога закрыта. Я неусидчивый. Как и все, кто учится средне. Хотя, есть ещё просто глупые. Но детям никогда не говорят, что учиться средне – это наш потолок. Как будто это плохо. Я вот уверен, что у меня всё будет хорошо даже со средними оценками по географии.
– А если плохо учиться?
– Скажут, что ты попал не на своё место или в неподходящую компанию, и надо сменить школу. Я это всё проходил.
– Помогло?
– Пожалуй, что да.
Боксёры тем временем пробрались под канатами на ринг и принялись разминаться.
– Хотите посмотреть, ага? – подошёл тренер к ребятам.
– Не откажемся, – сдержано ответил Младший.
– За синего или красного будете болеть? – спросил мужчина, подразумевая цвета шлемов.
– За синего, – выпалил Альгобар.
– Тогда я за красного, – безразлично добавил Младший.
– Погнали! – крикнул мужчина. – Три минуты пошло!
Боксёры поприветствовали друг друга лёгким ударом перчаток и принялись кружить по скрипящему и шуршащему настилу ринга. Они ловко перебирали ногами, резко останавливались, уклонялись и скользили по рингу дальше. Замахивались, но придерживали удар, и отскакивали друг от друга в стороны.
– Больше на представление похоже, – разочаровано произнес Альгобар. – Или танец.
– Вы с ума сошли?! – не выдержал в свою очередь и тренер. – Я сейчас сам перчатки возьму! Ага?!
Никто из боксеров не хотел оказаться в ринге с разозлённым тренером, а потому удары живо посыпались в обе стороны.
– Другое дело! – похвалил подопечных тренер и вспомнил про ребят, стоящих рядом. – А вы-то чего хотели?
– Мы не тренироваться, – поспешил предупредить Альгобар.
– Это я понял, но вы там в тренерской долго о чём-то разговаривали, ага. А Д’Амато сроду ничем, кроме бокса не интересовался. Чем вы его так увлекли?
– Мы ищем кое-кого, – небрежно бросил Младший.
– Кого же?
– Таоса Моне. Он тренировался у мистера Д’Амато много лет назад.
Раздался хрип, и боксёр в красном шлеме опустился на колено. Альгобар азартно сжал кулаки.
– Нокдаун! – крикнул тренер и принялся отсчитывать время. – Марш в свой угол! Раз! Два! Три! Куда ты ему? В печень? Четыре! Пять! Сплёвывай в ведро! Да поднимите ему ведро! Шесть!
Боксёр в красном шлеме поднялся и, прикрывая локтем правый бок, продолжил поединок, слегка расстроив немногочисленных болельщиков своего оппонента.
– Понежнее с ним теперь! – крикнул тренер и вернулся к разговору. – Вы по адресу обратились. Д’Амато может многое про Таоса рассказать.
– Многое-то многое, – посетовал Младший, – но он не знает, где Таос сейчас.
– Само собой, – усмехнулся мужчина, – больше десяти лет прошло с последней тренировки Таоса в нашем зале. А зачем он вам? Хотя без разницы. А поделился Д’Амато с вами, как Таос на меня напал прямо вот тут, возле ринга?
Ребята удивлённо посмотрели на мужчину.
– Мы же видели фотографию, – недоумевал Альгобар.
– А если так? Ага? – тренер повернулся и улыбнулся по весь рот.
– О! – воскликнул Альгобар. – Так узнаю!
– Просто стало меньше поводов для радости, – поделился мужчина и крикнул. – Хватит на сегодня! А то вы еле живые!
Он снял секундомер с шеи и положил его на деревянную скамью.
– А кто из них выиграл-то? – не понял Альгобар.
– Никто – это же тренировка, – пояснил мужчина.
– А смысл было болеть за них? – не унимался Альгобар.
– Никакого, ага, – развёл руками мужчина.
– На вас с Таосом, наверное, было интереснее смотреть, – рассердился Альгобар.
Младший напряжённо посмотрел на тренера, но тот лишь спокойно окинул взглядом ребят и произнёс:
– Лет десять назад я бы тебе наподдал за такие слова, ага. Думаешь, ты самый наглый, если припоминаешь мне неудачника, который не то, что ничего не добился, но даже и не пытался никогда? Таос остался никем, я видел его недавно. Шел мне навстречу весь мятый. Должно быть, спился, ага. Эй ты! У тебя через две недели бой, а ты как будто набрал лишних килограммов! Бабушка в гости приезжала?
– Это из-за одежды так кажется, – попытался оправдаться упитанный парень, собиравший инвентарь.
– А на щеках у тебя штаны или что? Взял скакалку и начал прыгать!
Парень нахмурился, но перечить не посмел.
– Ого, как быстро прыгает! – восхитился Альгобар.
– Вы ещё здесь что ли? – повернулся мужчина. – Я вам вряд ли много чего расскажу. Я не такой наивный и разговорчивый, как мой отец, ага.
– Д’Амато ваш отец? – переспросил Младший.
– Он не упоминал этого? – тут же пожалел мужчина о сказанном. – Отец, и он с детства меня тренировал. Готовил быть чемпионом, как он это называл. Надо было готовить стать чемпионом. Хотя с серьёзным отношением к делу у меня проблем не было.
Мужчина засунул руки в карманы, сел на скамью и принялся наблюдать за единственным оставшимся подопечным, с которого рекой тёк пот.
– А что помешало-то? – спросил, набравшись смелости, Младший.
– Помешало? – как ребёнок выпятил нижнюю губу тренер. – Всё понемногу, ага. Пробки на дороге, пакеты в океане, смог над городом.
– Легко всё вокруг винить, – не стал скрывать свою неприязнь к словам мужчины Младший.
– Эй, пацан, – щёлкнул языком тренер, – я эту муть несколько лет переваривал, ага. И понял, что я как надо всё сделал, не опустил рук. Получилось ведь как. Отец мне Таоса в пример всегда ставил, думал меня это по-спортивному разозлит. А меня это разозлило по-человечески. Таос, надо признать, быстрый, ловкий был, с сильным ударом. Но и я не хуже, ага. Только Таос на голом таланте выезжал. А талант развивать надо, как делал я. Ну там, спать хорошо, не есть всякую дрянь, как вон тот попрыгунчик. Тренировки почти каждый день. А когда мне в пример родной отец поставил парня, который вообще в боксе случайно оказался, меня это задело, ага. Хватит с тебя! Вешай скакалку!
Парень повесил скакалку на крючок и чуть ли не бегом скрылся в раздевалке.
– Сил-то, похоже, ещё много осталось, – посмотрел парню вслед тренер и поднялся на ноги.
– А дальше что было? – попытался вернуть мужчину к рассказу Младший.
– А дальше уже стечение обстоятельств, ага. Я по незнанию ляпнул гадость. Я ведь не слышал, что старуха умерла.
– А если бы слышали? – на всякий случай поинтересовался Альгобар.
– Промолчал бы, наверное, – с сомнением сказал тренер. – Но это всё ерунда, ага. Важно то, что в ринге я бы Таоса уделал, потому что знал его секрет. Ему становилось скучно после первого-второго раунда, ага. Я сначала думал, что он быстро устаёт. Такое бывает, у всех свои козыри – удар, выносливость или, в редких случаях, защита. А козырем Таоса были эмоции, азарт, которых хватало ненадолго. Так что я бы положил его в четвёртом раунде без вариантов, ага. Точно не позже шестого.
– Почему же в тот раз не положили? – с неуверенностью использовал новое для себя выражение Младший.
– Вы прямо наперебой со своими вопросами, – довольно произнёс тренер, которому льстил интерес к событию с его участием, пускай и не самому приглядному. – В тот раз Таос взял злостью, ага. Воткни я ему нож в грудь, он бы всё равно ничего не почувствовал. Другое дело, что это я его и разозлил. Так что грех жаловаться, ага. Обидно, что меня сразу отцепили от сборов из-за перелома носа, и на чемпионат страны я не попал. У парня, который там победил, сейчас гараж, полный дорогих машин. А я бы всех мог там побить – очень хорошо готов был, ага. Но из-за Таоса у меня даже и гаража-то нет. Ладно, довольно с вас, ага. Топайте отсюда.
Ребята, видя, что мужчина начинает сердиться, развернулись и направились к выходу, оглядывая опустевший, душный зал.
– Стойте! – окликнул их тренер. – Чтобы всё ясно было – я против Таоса ничего не имею, ага. Я даже не стал на него заявлять, хотя ему, с его прошлым, не поздоровилось бы. Меня раздражало только его имя – Таос Моне. Имя настоящего чемпиона, как говорил мой отец. А я, видимо, именем не вышел, ага.
Мужчина отвернулся и направился в комнату с открытой дверью, а мальчишки поспешили в узкий коридор, через который бегом выбрались на улицу, обдавшую их с головы до ног жаром, особенно сильно ощущаемым после сырого подвала.
