Read the book: «Из третьих рук»

© Трешкур А. В.

Другие мифы

«в этой пещере хозяин безглазый…»

 
в этой пещере хозяин безглазый
крылья оденет – уже стрекоза.
выход завалит – почувствуешь сразу,
кто он такой, и захочешь назад,
но побоишься уйти и полночи
будешь рассказывать сказки ему,
и умолишь отпустить: мол, из прочих
выделен ты покровителем мук
 

«я служил тебе, лаван…»

 
я служил тебе, лаван,
много лет – и вышло боком,
потому что все слова
вдруг закончились у бога.
я был ими поражён,
и теперь их не забуду.
что мне лучшая из жён –
только речь подобна чуду
 

«наступила мне на ухо муха…»

 
наступила мне на ухо муха
и лишила несчастного слуха
 

«кнабель – чистый ветродуй…»

 
кнабель – чистый ветродуй
с ли – неистовым китайцем
ели тыкву: украду
я её в субботу. пальцем
укажу лишь на восток –
и помчатся тучи лихо.
крикну: «дождь!» – вчера поток
хлынет. завтра было тихо…
на дороге башмаки
становились болтунами,
но молчали ишаки:
бог повсюду шёл за нами
 

«то ли птичий базар, то ли рыбий парад…»

 
то ли птичий базар, то ли рыбий парад
он покинул вчера по приказу ваала
и спустился, подобно сантехнику, в ад
и расширил границы его до подвала.
что ему, охламону, удары судьбы:
он подмял под себя, будто камень, подругу
и доволен, а беды растут как грибы,
и как лошадь ослепшая, ходит по кругу
время… он, приказав своему дураку,
чтобы тот помолился вчерашней метели,
засыпает под утро на левом боку
и не знает, что рана на пятке смертельна
 

«пришелец гизо, поворот судьбы…»

 
пришелец гизо, поворот судьбы
благословив, залез на крышу дома.
тянулись к небу липы и дубы,
в подвал спустился собутыльник ломан:
он мясо съел и возжелал костей,
как юный пёс, но подавился ими,
и гизо, не дождавшись новостей,
от ломана, с гостями дорогими
беседует… прекрасная зима
стоит на крыше, рядом с ней (поверьте,
минерва даже не смогла б сама
понять хоть что-то в этой круговерти) –
лесная птица, рыба, зверь, песок,
кленовый лист, сиреневая ветка
дорога, камень, хлебный колосок,
река и холм – немолодой, но крепкий,
и напряжённо думают они,
меняя мир, где место человека
сомнительно, хоть бог его хранит,
жалеет даже злобного калеку
 

«когда печалится улитка…»

 
когда печалится улитка –
из звёзд вареники какие?
сейчас откроется калитка,
и поплывёт по морю киев,
и звери все покинут норы,
и гнёзда побросают птицы…
я положу на рану порох
и подожгу: пылай, столица
 

«я был вчера сюда закинут…»

 
я был вчера сюда закинут
(других недоставало бед!)
бореем: он принёс ангину
и ей сопутствующий бред.
сегодня я покину лысых:
бог не помощник, но с утра
летит по коридору крыса.
она, как азбука, стара
 

«спит река, и спят мосты…»

 
спит река, и спят мосты.
люди спят, и спят собаки.
праздник кончился: пусты
души и столы. до драки
не дошло – и хорошо.
напились, поели даже…
дед мороз убрал мешок
и уходит с саквояжем
 

«беллерофонта звёздный конь…»

 
беллерофонта звёздный конь
небес раскачивает тело,
и в ранке воздуха огонь
кривой мерцает то и дело,
и шепчет вторник четвергу:
«я без среды прожить смогу»
 

«по морям поплывём и по рекам…»

 
по морям поплывём и по рекам
к древним римлянам или же грекам
что не знают телесного срама
мол за всё отвечает лишь мрамор…
если к вечеру будут разбиты
боги их значит с нашими квиты
 

«из слов родились твари…»

 
из слов родились твари –
он сделал всё, что мог,
и вот уже не варит
волшебный котелок,
и в нём вода – сырая,
его ли в том вина?..
он не покинет рая
и не достигнет дна
 

«никого не отпуская…»

Открой сомкнуты негой взоры…

А. С. Пушкин

 
никого не отпуская,
солнце крестит нас водой –
оттого еда простая
вдруг становится средой.
до ушей открыв хлебало,
скачет заяц молодой.
он имеет шерсти мало,
он не дышит под водой,
у него в руке винтовка,
а в другой капустный лист –
это демон-полукровка:
не силён он, но речист.
 

«принц рыбий хвост и он же ость листа…»

 
принц рыбий хвост и он же ость листа
по камню бьёт: торопится покинуть
мир гибнущий, что создан был из ста
других миров. на смену розмарину
бензин приходит. нашатырь глаза
способен выжечь. рогачи на входе:
один – семейный пень и егоза –
другой зовут остаться в огороде.
добры они: остаться – это смерть,
а принц так юн, ему пожить охота,
и он берёт, нет, не топор, но жердь
и прыгает, как чёрт, через ворота
 

«когда-то простиралось до земли…»

 
когда-то простиралось до земли
птицеголовых обезьянокошек
базальтовое это государство…
оно исчезло – это ль не беда?
нет больше ничего… ни ареот,
ни хинус не исправят положенья:
они перед вторичной пустотой
уже бессильны, как бы ни старались
 

«поднимут гроб геронтофилы…»

Люблю грозу в начале мая…

Ф. И. Тютчев

 
поднимут гроб геронтофилы.
заплачут ивы… или – нет:
увидит он родных и милых
(он их не видел столько лет).
узнает, что совсем у края
земли, усевшись на полу,
как бы резвяся и играя,
втыкает вечер в день иглу.
потом он станет просто тенью,
а там, что будет – страшный суд
иль свадьба – божьему оленю
неважно, где его (с)пасут
 

«любящий водку холодную пивом запить…»

 
любящий водку холодную пивом запить,
съесть из камней с полужилами золота нить,
чтобы потом на змеиных коленках полезть
в яму без дна и без стен (это времени месть,
что уже год без пространства живёт, как вдова
без мужика)… он пытается сеять слова
в воздух чуть тёплый с утра. посевной пузырёк
пахнет, как после соития старый хорёк.
птиц он на помощь зовёт: ведь у каждой по шесть
крыльев, и ангел-спаситель выносливый есть
 

«сгустилась тьма, и он на ощупь…»

 
сгустилась тьма, и он на ощупь
шёл дальше… воздух возмутив,
из тел окаменелых роща
возникла на его пути,
и хлынул дождь, и он заплакал,
а может, просто сделал вид…
когда его сажали на кол,
он крикнул: «голова болит!»
 

«и тот пришёл, и тот оставил…»

 
и тот пришёл, и тот оставил
следы, а этот улетел
и не оставил: он – не павел.
томились ангелы без тел,
и были все они в сметане
прозрачной – с первого глотка…
стоял в углу гнилой титаник:
его продали с молотка
 

«окно в саду, лишённое стекла…»

 
окно в саду, лишённое стекла,
вернее, стёкол, глазом лошадиным
на деле оказалось. спрятав клад,
что был доверен неким господином
из ангелов, дорогу в ближний ад
он одолел движением единым…
семь стражников, стоящих у дыры,
что вниз вела, в своих мундирах чёрных
похожи были на котов проворных…
сопровождая мёртвых до уборной.
пищали, как умели, комары.
стонала отработанная глина.
смеркалось. ветер дул – и пахли тмином
из рая принесённые дары
 

«плывёт… но против рот и глаз…»

 
плывёт… но против рот и глаз
воды: она находит лаз,
и древо погибает снова…
не одиссея, но иова
страдания в молчанье ваз
ночных, и жаждет видеть нас
отец ловца овец: труды
окупятся – готов ли ты?
 

«до свиданья, боже…»

 
до свиданья, боже.
оживи поди-ка:
без волос и кожи
без нытья и крика.
доживи до завтра,
не прожив сегодня…
ты же, что твой автор,
ни на что не годен!
 

«он в дверь стучит… звонит по ком…»

 
он в дверь стучит… звонит по ком…
и… колокол?.. ему навстречу
сначала голова и плечи,
и лапы: правая, потом
и левая, за ней – колени.
зверь не отбрасывает тени,
он громко дышит – и не ртом,
но разве это преступленье?
 

«глаз, вобравший света столько…»

 
глаз, вобравший света столько,
что стал воздухом, теперь
продолжает тьму на дольки
резать, и не без потерь:
в городе, где жил и умер
или умер и воскрес,
каждый дождик равен сумме
двух несбывшихся чудес
 

«валит снег: зима, зима…»

 
валит снег: зима, зима:
пар выходит из ума,
солнце светит, как попало,
но при этом всем подряд,
хлеб кричит – ребёнок малый,
что к утру его съедят…
 

«испытайте в темноте…»

 
испытайте в темноте
те уста и эти руки:
так велел аменхотеп –
первый мученик науки.
пусть кричит с утра дурак,
пьяный пусть поёт в трамвае:
сирано де бержерак
все обиды им прощает
 

«руку ладонью кверху…»

 
руку ладонью кверху
он на траву положит –
явится лягушонок,
(этакий воин света,
хоть и испачкан сажей)
скажет ему с улыбкой:
«что тебе нужно, детка?
сделаю всё, что скажешь!»
 

«кто они, кого нет?..»

«Любите!» – они отвечали.

В. Гюго

 
кто они, кого нет?
кто в лесу? – кого нет.
на войне кого нет?
ни к чему им вино
из воды: на весу
свою жажду они
как надежду несут.
поднимайся на дно
или в небо гони –
кто они?.. их огни
там, где кончился свет
 

«ноябрь: задушенные лужи…»

 
ноябрь: задушенные лужи,
с ушеносами носоуши
гуляют, головы прикрыв –
сегодня голодно и сыро…
вороне посылает сыр ОН
за неимением икры
 

«спят у острова на вые…»

 
спят у острова на вые
две реки. городовые
и бродячие собаки
охраняют их покой.
в петербурге или праге
на песке лежат коряги,
будто буквы на бумаге.
ты погладишь их рукой –
и к полудню ветер бросит
зёрна зрячие в траву,
и у облака попросит
бубен в долг железавут
 

«петух, собака, кот…»

 
петух, собака, кот,
лошадка – и над ними
парит, как ангел, тот,
кто музыку отнимет.
но воздух прополоть
сумеет брат за брата,
и станет звуков плоть
за всё ему наградой
 

«под фиолетовой водой…»

 
под фиолетовой водой,
куда, круги опустошая,
тарелки с рыбною едой
уносят, где ещё рожая,
уже хоронят, хороши,
как сладкопевцы при давиде,
все эти змеи: ядовитей
иных, хоть и на вид – ужи