Read the book: «Дорога домой»
– И все же ты не прав! – заведующий кафедры новейшей истории Соломонов, тучный мужчина средних лет, со значительным, но несколько оплывшим лицом, уверенными движениями разлил остатки коньяка по стопкам и аккуратно убрал пустую бутылку в шкаф, верхняя часть которого была заполнена монографиями и трактатами; затем продолжил, – ты, Юрий Геннадьевич, утверждаешь, что русские солдаты Первой мировой войны были все поголовно патриотичны, и только злые большевики их развратили и испортили. Нет! И еще раз нет! Все началось задолго до большевиков, и тому есть масса подтверждений.
Кандидат исторических наук Карнаухов обожал такие посиделки с дискуссиями, всю эту научную обстановку кафедры, с устоявшимся затхловатым запахом книжных полок, приправленным сегодня коньячно – лимонными ароматами. Сколько смелых идей и неожиданных, парадоксальных выводов, увидевших впоследствии жизнь на страницах статей и докладов, родилось именно здесь.
В боковом кармане пиджака завибрировал телефон – пришло сообщение. «Папа, с днем рождения! Мы с мамой ждем тебя с нетерпением!» Рядом с текстом было размещено изображение большого букета цветов.
– Родные потеряли? – понятливо прищурился Соломонов, – ну, давай на посошок и двигай домой. Супруга твоя – известная мастерица по части кулинарии. Расскажешь потом, чем тебя потчевали.
– А может, поедешь со мной, Василий Альбертович? – неожиданно для самого себя сказал Карнаухов, – посидим еще, побеседуем.
– Не стоит, – Соломонов отрицательно помотал своей большой головой, – семейное торжество есть процесс интимный, и даже где-то сакральный. Я там лишним буду. На такси поедешь?
– Да ну! Вон остановка – рядом с Институтом, при удаче минут пятьдесят, и я у дома. Машину на стоянке оставил, за ней присмотрят, прогреют – мороз нынче трескучий.
– К вечеру до минус тридцати обещали, так что будь осторожен. Ну! С днем рождения тебя еще раз, коллега, – Соломонов поднял стопку двумя пальцами, – супруге и сынишке – большой привет от меня.
Холод обрадованно вцепился в новую жертву, стоило Карнаухову выйти на улицу. Руки, ноги и лицо успели заледенеть за то короткое время, пока он перебегал, неуклюже зажав портфель с бумагами под мышкой, широкий проспект, отделяющий Институт от автобусной остановки. К счастью, транспорт подъехал через какие-то минуты. Юрий Геннадьевич, успев занять место у окна, блаженно расслабился, закрыв глаза и пережидая, пока оттают мгновенно запотевшие от смены температуры очки. Когда зрение вернулось, достал бумажник. Кондукторша, могучая бабища неопределенного возраста, не спешила собирать мзду с пассажиров, беседовала о чем-то с водителем, оживленно жестикулируя. Ну и ладно! Не глядя сунув бумажник куда то в сторону бокового кармана пальто, Карнаухов решил позвонить домашним, сообщить о скором своем появлении. Телефона не обнаружилось ни в обычном месте – нагрудном кармане пиджака, ни в портфеле. Карнаухов весь извертелся на сиденье, пока не вспомнил, что оставил мобильник на столе, очевидно, не убрав его после прочтения сообщения от сынишки. Досадно!
