Круг ада. История

© Александр Петрович Золотов, 2022

ISBN 978-5-0056-1406-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Круг ада

Глава 1

Августовский рассвет в степи не радует глаз человека; ночь будто стерла недавние краски лета, поглотила медовые запахи цветов. Неяркий свет наступающего дня неохотно изгоняет тьму, открывая взору почти безрадостную картину приближающейся осени. Пожухлая трава уже залегла, стала добычей вечности, вспаханные поля морщинятся пахотой, стерня скошенной пшеницы колет глаз, призывая к тяжелой работе.

Небольшое строение, затерявшееся среди полей военного конного завода служило полевым станом. В домике одна комната с земляным полом, на котором обильно настелена солома, служившая для трактористов и прицепщиков* постелью. (Прицепщик -помощник тракториста). Утренняя прохлада манила покоем и желанием ещё хоть немного поспать.

Алексей Носов, средних лет мужчина с коротко стриженой головой, посаженной на крутые плечи, вошел в тесную комнатушку, где его бригада пахарей спала крепким предутренним сном. Он пересчитал спящих людей, убедился в том, что все на месте, и никто самовольно не отлучился к жене или милашке. Спокойным, но властным голосом сказал:

– Кончай ночевать. А то скоро солнышко заглянет в ваши задницы.

Кто-то надрывно ответил:

– Михалыч, солнце еще за бугром….

Бригадир усмехнулся, покрутил головой.

– Мужики, не задерживайтесь.

Тихий говор слышался то в одном углу тесной комнаты, то в другом. Мужчины, лежавшие на соломе, еще пахнущей недавней жатвой, стали шевелиться. Кудлатый черноволосый парень, привстав на локте, протирал заспанные глаза, ворчал:

– Неделю жену не видел. Она пришла во сне, ласковая, теплая…, – он сделал трагическое лицо, расстроено оглядел товарищей, – и в самый интересный момент принесло Михалыча. Теперь с «домкратом» работать целый день.

Посыпались смешки:

– Терпи, казак Василий, атаманом будешь!

– Вась, а Вась, говоришь, жена приходила, а чья? Моя Маруська никогда мне не снится, все больше чужие….

– Вроде бы как моя, а там леший их разберёт, главное ласковая и…, – Васька не договорил, за него со смехом выкрикнул молодой парень с раскосыми глазами:

– И чужая…, – от удачной шутки его глаза, казалось смотрят один на юг, другой ищет чужую жену. Едва закончив смех, добавил: «Песню слышал, так там мужик обнимал березку, а думал, что чужая жена.

– Да тут все такие. Может только у дедушки Митрофана Осипова в штанах тишь да гладь?

Сторож, пожилой человек лет шестидесяти обиженно ответствовал:

– Отпрошусь у Михалыча на ночь домой, представляю, как меня бабы встречать будут. Завтра утром приеду и расскажу, с чьей жонкой удовольствие имел. Только, чур, без обид и мордобоя.

Мужики и парни, уже сбросившие с себя путы сна, загоготали:

– На всех тебя не хватит….

– А мне все и не нужны, подумаю, какую калачом заманить.

– Калачом! Ха-ха, калачом…, – взорвалась смехом комнатушка.

В дверях появился бригадир.

– Вы все гогочете, заканчивайте, в поле пора, а еще перетяжку подшипников надо сделать….

– Михалыч, дед Митрофан грозится наших баб соблазнить калачом.

Шутки сыпались со всех сторон, а бригадир в такт шуток сказал:

– А мы его не пустим в село, а если попытается бежать, свяжем.

Зачинщик этого веселого разговора хохотнул:

– Правильно, Михалыч, а то к твоей Катьке попрется.

В комнатушке мгновенно наступила тишина, все знали про Катькин игривый нрав….

– Все, хватит балаганить, солнце уже вот, вот покажется, – Носов опустил глаза и вышел….

Пожилой мужик отвесил обучающую оплеуху Васе.

– Дурень!

Трактористы неспешной вереницей выходили из ночлежки и направлялись к одиноко стоящему под навесом столу.

Нехитрые продукты яйца, хлеб и давно прокисшее молоко быстро поглощались. Настроение быстро портилось. Кудлатый Василий не унимался.

– Михали, ты скажи, почему мы живем как собаки, неделями не бываем в семье? Спим на соломе, спецовки пропитались керосином, постираться негде, да что там постираться, руки не можем помыть.

На него зашикали:

– Замолчи, а то заберут с концами.

Носов не ответил, резко повернулся и пошёл к своему трактору.

Глава 2

Петр Изотов, худощавый мужчина тридцати с небольшим лет, в числе первых подошёл к своему НАТИКу*, любовно похлопал новенький трактор по капоту. (Перед войной новые трактора НАТИ стали активно вытеснять устаревшую модель «Универсал». ) Он не раз замечал завистливые взгляды товарищей, а иногда выслушивал упреки. Тщедушный парень Никита Басов обиженным голосом затянул:

– Тебе хорошо, новый трактор, тебе не надо через каждый круг, лезть под него, снимать картер, и подтягивать эти проклятые деревянные подшипники, какой дурак такое придумал?

Изотов отмалчивался, но на этот раз ему стало жаль обиженного силой и здоровьем парня:

– Михалыч говорил, что бригада скоро получит новые НАТИКи.

– Михалыч может говорить, у него тоже новый трактор, а тут….

Бригадир, услышав разговор про себя, резко откликнулся:

– Никита, работай так, как Изотов, тоже получишь новый трактор, а то сколько раз тебя будил под трактором, сделаешь перетяжку подшипников коленчатого вала и хропака давишь.

Где мне взять столько силы, как у Изотова, квелый я….

– Тогда не ной, лезь под трактор, смотри, ребята уже заканчивают, – строго приказал Носов, – опять последний будешь в борозде.

Последние слова бригадира звучали уже не раздраженно, а зло.

Едва солнце показало из—за горизонта край своего диска, трактора, один за другим, натружено урча, потянули за собой плуги. За плугами с металлическими чистиками спешили прицепщики. Все выше солнце, всё шире вспаханная полоска поля….

День выдался жаркий, солнце нещадно палило, но плуги вспарывали земную твердь, волоча за собой долго не рассевающиеся шлейфы пыли. Очень хотелось есть. Трактористы все чаще посматривали в ту сторону, откуда должна появиться телега, на которой привезут воду, керосин и обед. Когда солнце перекочевало в зенит, Иван Кузьмич, брат-близнец деда Митрофана, осчастливил всех своим приездом. Братья были поразительно похожи, даже бороды седели одинаково, но по натуре были абсолютно разные. Если Митрофан Кузьмич, провел бурную молодость и не зря трактористы опасались отпускать его на ночь в село, то Иван Кузьмич был молчаливым подчиненным своей жены, исполнял ее волю, как свою.

Трактористы спешили к телеге, звеня алюминиевыми мисками и ложками.

– Иван Кузьмич, что привез на обед?

– Все, что привез, можно есть, – невозмутимо отвечал тот.

– А где повариха, кто раздавать будет?

– Повариха не приехала, приболела.

– Тогда ты поворачивайся скорее, жрать хочется, пупок с позвоночником ручкуются.

– Жрать не с – ть, можно подождать.

– Ты, дед, не шуткуй, мы здесь не игрушки играем, – Носов для убедительности поднес увесистый кулак к его лицу. По лицу бригадира было явственно видно, он не шутит.

– А я что не даю, там чугунки, берите, делите….

– Я раздам! – вызвался Митрофан Кузьмич, – а то обед превратится в ужин. На моего братца не обижайтесь, маманя сказывала, что я родился вперед его, а он задержался еще на целый день. Медлительный он.

– Балаболка, – незлобливо усмехнулся Иван Кузьмич.

– Зато бабка довольна…, – крякнул пожилой мужик.

– Это для кого как, может хворостину кладет рядом и подстегивает.

– Э-эх! Зубоскалы, что с вас взять…? – махнул рукой Иван Кузьмич и уселся в тень телеги.

Насытившись, бригада запасалась привезенной водой и направлялись к своим машинам, где в тени своих стальных коней можно недолго полежать и отдохнуть. Через полчаса бригадир подал знак о начале работы. Трактористы неохотно выползали из тени, и через несколько минут люди и трактора продолжили свой нелегкий труд. Изотов, сделав круг, увидел, что трактор Никиты Басова не покидал своей стоянки. Около него находился бригадир Носов, он размахивал руками, видимо ругался. Через небольшой промежуток времени собралась вся бригада. Узнав, в чем дело люди добро улыбались.

– Молодец, Никита, нашел выход.

Носов продолжал возмущаться, чаще обычного применяя слова русского фольклора, которые всегда стимулировали действие.

– Надо же такое придумать, мать, перемать! Лежит, будто ремонтирует, а сам привязал руки к днищу трактора и спит….

– Прости, бригадир, квелый я, зуб даю, больше не повторится.

– Ты не квёлый, ты дурак! – Носов, все больше распалялся, стал трясти перед носом провинившегося парня ладонью, – если кто-то наскочит, то ты первый, а я следом в каталажку за саботаж. Ты знаешь, что я теперь обязан доложить про твои выкрутасы.

Никита изменился в лице, жалобно пролепетал:

– Михалыч, не губи, отработаю, передовиком стану….

– А если кто донесет, да приукрасит, что мы все работаем по твоей закваске?

Со всех сторон слышались заверения:

– Ты наш бригадир, а говоришь непотребное! Своего, товарища да заложить?

– Михалыч, будь спокоен, никто ничего не узнает.

– А вы понимаете, что круговая порука посадит вас рядом с нами.

– Михалыч, неужели из-за такой ерунды и в каталажку?

– Каталажку, не в каталажку, а принудительные работы припаяют.

Бригада расходилась, тревожно переговариваясь:

– Зачем Носов стал кричать, пошутил бы, да и всё.

– Это точно, никто бы ничего не заметил.

– Васька ляпнул про его жену, вот и лютует Михалыч.

– Да дела, как поступит бригадир?

Носов быстрым шагом направился к трактору, его злое беспокойство будто передалось машине, когда ее хозяин дал полный газ, она будто присела, вырывая плуг из объятий пашни, но душевная тяжесть человека и непосильная ноша задавили её. Трактор дал перебой и, испустив дым кольцами заглох.

Глава 3

Носов ворочался с боку на бок, как только он закрывал глаза, ему представлялось как жена его, пока он работает в поле, милуется с кем-то.

– Моя любовь к ней как щит, который защищает её, а она так оборзела, что уже почти не прячется. Хотя мою Катю можно понять, Бог не дал нам детей, она считает, что я непригоден для отцовства, вот она мечется с надеждой заиметь ребеночка. Но я то знаю, что пригоден. В молодости обрюхатил девчонку, женился бы на ней, но Бог прибрал ее к себе.

Носов сел, до боли прижал мозолистые ладони к лицу, будто хотел выдавить из души нестерпимую боль, которая мучила его долго и беспощадно. Непокорная слеза скатилась по небритой щеке. Чтобы как-то отвлечься попытался думать о Никите и его глупой шутке.

– Дурак я! Мне бы посмеяться над ним, а я ему политику пришил. Как повернется теперь дело? – Носов стал успокаивать себя, – ничего не будет, бригада крепкая, дружная. Со временем все забудется. Докладывать никому не стану, а если дойдет до ОГПУ, пойду в тюрьму, может помогу Кате найти счастье….

Кто-то положил руку на плечо бригадира, он обернулся. Изотов сочувственно сказал:

– Не кори себя из-за этого оболтуса, и жена твоя хорошая женщина, а то, что говорят о ней, враки, завидуют бабы ее красоте….

– Спасибо тебе за добрые слова, но дыма без огня не бывает.

– Ты точно знаешь о ее похождениях или наслушался….

– Брось, думаешь люди напраслину на неё наводят?

– Ты ее с кем-то застал?

– Нет.

– Когда увидишь своими глазами, тогда и обвиняй.

– Увижу, сейчас увижу!

Носов встал и направился к двери, Изотов бросился за ним.

Помни, что если не придёшь или даже опоздаешь, под суд можешь угодить, вот тогда вспомнят тебе и Никиту.

– А-а, наплевать….

– Михалыч, остановись, не делай глупостей!

Носов остановился, несколько мгновений стоял без движений, казалось, что испугался своей решимости удостовериться в неверности жены, потом резко повернулся к Изотову.

– Петя, я постараюсь вернуться к рассвету, если не вернусь, ты посади на мой трактор кого-то.

– Может не пойдешь?

– Пойду.

Глава 4

Носов бежал к поселку, но чем ближе становился дом, тем короче и тяжелее становились его шаги. Взбежав на пригорок, он остановился, чтобы перевести дух, собраться с мыслями. Там у подножья пригорка село, но не видно ни одного огонька. Обозначилось слабым светом одно окно, но тут же мрак поглотил его.

– Спят люди…. Куда я бегу и зачем? А если…, – он боялся думать о том, что может произойти, со страхом смотрел в темную даль свой жизни, и эта даль стала приравниваться к смерти.

Носов потоптался на месте и зашагал назад к полевому стану, но душевная боль только усиливалась. Он зарычал, как раненый медведь, и упал ничком на пожухлую траву.

– Что делать? Что делать? – сверлила мозг назойливая мысль, – что делать?

Носов в изнеможении перевернулся, лег на спину. Золотые звезды отрешённо светились спокойным золотым светом. Возможно их тихий свет успокоили страдающего мужчину, возможно они вселили в него ту толику силы, которой ему не хватало. Носов тяжело встал на ноги и решительно зашагал к своему дому. Дворняжка радостным комочком подкатилась ему под ноги, вилась вьюном, отчаянно виляя хвостом.

– Как вы тут без меня?

Он нагнулся и потрепал собачонку, которая едва освободившись от его ладони, подпрыгнула и лизнула его в губы.

– Тьфу, Бобик, – Носов брезгливо сплюнул и вытер губы рукавом.

Бобик, услышав голос хозяина, сделав круг вокруг него, лег на живот и стал подползать.

– Уймись, мне не до тебя.

Тяжелая ноша скорой предстоящей беды опять навалилась на него.

Он сел на ступеньки крыльца, уронил голову на руки, а Бобик, оскорбившись внезапным равнодушием хозяина, стал лаять. Носов не заметил, как открылась дверь, как жена шагнула к нему и, став на колени, обняла. Она почувствовала, как напряглось его сильное тело, поняла его состояние по-женски.

– Истосковался весь. Я тоже не могу уснуть, мне очень хотелось к тебе. Слава Богу, ты пришёл.

Его душа взорвалась радостью, она переполняла его, вытесняя глупые обвинения, сомнения и жгучую боль….

– Лёша, идем в дом, идем!

Катя потянула мужа к двери, но вдруг ослабила свое усилие, её остановила жесткая догадка, которая заставила задать вопрос:

– Леша, ты почему сразу не вошёл в дом, почему сидел на порожках, как неприкаянный?

Вопрос застал его врасплох, он попытался найти ответ, но пауза затянулась.

– Ты поверил сплетням и пришёл проверять? Так?

Он утвердительно кивнул.

– Боялся войти? Да?

Он не стал ей отвечать, поднял на руки, внес в дом, но она энергично запротестовала и соскользнула на пол.

– В чем дело? – опешил Носов.

– Да ты пропитан керосином, идем купаться. Носов закрутил недовольно головой, но он была неумолима.

– Идем! Мой руки, садись, ешь, а я согрею воду.

Носов сидел в корыте с высокими краями, а она намыливала его голову, что-то ласково говорила.

Не было еще в их совместной жизни такой ночи, которая была наполнена до краёв любовью и страстью….

Утреннее солнце уже поднялось над крышами домов, в хлеву мычала не доеная корова. Тревожный стук в дверь разбудил чету Носовых. Катерина проворно вскочила, взглянув в окно закричала:

– Лёша, день на дворе! – распахнув дверь, она увидела встревоженную соседку – жену Никиты Басова, Валентину.

– Ты еще спишь, – а я уже подумала, не случилось ли чего, корова ревет не доеная и на пастбище уже давно пора….

– Ой, спасибо, что разбудила, проспала.

Соседка уже сказала всё, но не спешила уходить, ее распирало любопытство, с кем же Катерина проспала утро.

Носова попыталась закрыть дверь, но Басова подалась вперед.

– Ой, Катя, кто у тебя?

– Нет никого, с чего ты взяла, что у меня может кто-то быть?

Валентина не успела ответить, как послышался голос мужа:

– Катя, заканчивай, собери тормозок*, мне бежать давно пора. (Тормозок – сумка с продуктами).

Лицо Басовой исказилось от удивления, она явно предполагала, что у Катерины в доме любовник.

– Что думала у меня любовник? Какая бы была для тебя удача?

Валентина пыталась что-то придумать в оправдание, но ничего не находила, тогда она перешла в наступление.

– А почему муженёк о твой бочок трется, жене ласки дарит, а мой там, в поле на соломе, без жены страдает?

– Приболел он.

Хорошо болел, что позабыли про всё не свете! Ему можно, он же бригадир!

– Что ты раскудахталась, пришел за инструментом….

Басова хохотала Носовой в лицо:

– Вот потеха будет, когда бабы узнают, что твой муж оставляет для тебя инструмент….

Басова ушла, а Носов грустно подумал о том, что за последние сутки, сложилось сложное положение с соседями.

Глава 5

Носов вернулся к своей бригаде в аккурат к обеду. Звенели как всегда алюминиевые миски и ложки. Радостные возгласы и вопросы о житие-бытие в селе встретили бригадира. Он улыбался, отшучивался, что стало верным знаком хорошего исхода его мучительных сомнений.

По окончанию обеда, Изотов подошел к другу и укоризненно сказал:

– Видишь, как слушать бабские сплетни?

– В худшее почему-то вериться скорее…, – помолчав, отметил, – вижу, что трактор Никиты Басова на приколе, а это значит, что он работает на моем.

– Ты прав, пришлось отдать трактор ему, чтобы кипишь не поднимал, а то разнесет весть о том, что тебя нет на работе со всеми отсюда вытекающими последствиями.

– Ты заговорил, как наш партийный деятель, – затем усмехнулся и добавил, – за него это сделает его жена, она видела меня в поселке.

– Что теперь делать? Не оставлять же НАТИк* этому оболтусу? – возмутился Изотов. (НАТИ – марка трактора)

– Пусть порадуется, а я поработаю на «Универсале», не привыкать.

Прошла еще одна неделя, закончив вспашку зяби, трактора веселой вереницей приближались к селу. Женщины, детишки гурьбой вышли на околицу встречать мужей, отцов, братьев. То там, то здесь вспыхивали частушки-страдания под гармонь.

 
Я любила по пяти,
Любила по пятнадцати.
Успевала целовать
Раз по девятнадцати.
 
 
Эх, страдание, ты страдание.
Пришёл вечер, нет свидания.
Лягу спать, глаза закрою,
Ох, не даёт любовь покою.
 
 
По деревне течёт речка.
Течёт, не кончается.
Я люблю его всё крепче,
А он не влюбляется.
 

Трактористы, чуть смущенные покидали сидения своих тракторов, а веселая гурьба встречающих бросилась к ним, и, несмотря на пропитанные керосином комбинезоны, обнимала их, целовала.

Страсти полегоньку улеглись, на конной линейке*, (Линейка – пароконная повозка на рессорах.) подъехал директор военного конного завода Иван Александрович Дронов, встречающая толпа отодвинулась в ожидании. Трактористам еще надо было установить трактора на стоянки, привести их в порядок.

Дронов подошёл к Носову и строго спросил:

– Почему ты не на своем тракторе приехал, что за выкрутасы?

– Иван Александрович, я позволил Никите пригнать мой трактор, парню очень хочется

новый трактор.

Дронов, почувствовал некую неуверенность, недоверчиво взглянул на бригадира.

– Алексей Михайлович, темнишь, говори как на духу.

Носов замялся, не решаясь рассказать начальнику все.

– Говори, я жду.

– Случилась такая история….

Бригадир не утаил ничего, он смотрел на лицо Дронова и видел, как оно темнеет.

– Да-а…. Задали вы мне задачку, – Дронов снял форменную фуражку, вытер лоб, – не вышла на работу повариха, теперь еще и вы.

– Какая повариха? – машинально спросил Носов.

– Да, та, что вам обеды возила. У неё заболел ребенок, но поди им докажи….

Ладно, ты мне ничего не говорил, но это не значит, что я отдаю вас на откуп НКВД. Если смогу прикрою, поговорю с кем следует. Главное, чтобы никто из бригады туда не капнул и не болтали почем зря. Может и пронесет. Ясно?

– Так точно! Иван Александрович, – по-военному ответил бригадир.

– Все, бывай и попроси бригаду держать языки за зубами.

– Трактор оставить Никите?

– Пусть пока потешится….

Глава 6

В очередной раз сумерки взяли верх над пасмурным днем.

Изотов и его жена Ирина, с малолетними детьми Володей и Толиком коротали вечер. Ирина к предстоящей зиме взяла мужу теплые носки, но ее мысли были заняты событием, которое должно случиться зимой. Она поняла, что беременна, но еще не решалась сообщить об этом мужу. Сомнений почти не осталось, но они были.

– А вдруг это задержка?

Чтобы не молчать, она попросила мужа читать книгу, которая неизвестно откуда взялась на деревне. Страницы этой книги, прочитанной не один раз почти во всех домах деревни, засалены и истерты многочисленными читателями. Но ни один ярый курильщик не посмел оторвать от неё даже кусочка на самокрутку.

Мать Петра, баба Феня, дремала, сыновья Володя и Толик тоже прислушивались к ровному голосу отца, читавшего книгу. Постепенно ночь брала свое, заставляла укладываться спать, комната погружалась во тьму.

Через несколько вечеров книга заканчивалась, звучали требования читать ее еще раз, но соседи уже давно ждали своей очереди….

Очередное головокружение и тошнота убедили ее сообщить мужу, что третий ребенок стучится в семью.