Read the book: «Белый зонт»

Странный господин

Господин в белой шляпе и плаще такого же цвета, надетом поверх легкого светлого костюма, с белой тростью в левой руке, не торопясь шел вдоль Сретенской улицы. В столь жаркую погоду облик его мог бы показаться странным. Однако редкие прохожие, изнывающие от непривычного летнего зноя, не обращали на необычного прохожего внимания, поскольку стремились как можно скорее спрятаться от жары в относительной прохладе квартир, магазинов или кафе, салонов общественного транспорта, вестибюлей метро.

И тем более никто не связывал странного господина с большим белым внедорожником неизвестной модели, медленно передвигающимся следом метрах в ста. Сам же мужчина, судя по всему, не испытывал никаких неудобств от жаркой погоды, но все же зашел в небольшой ресторан, где официант, заметив странного посетителя, без промедления кинулся принять его верхнюю одежду и повесил светлый плащ на вешалку пустого в это время года гардероба.

В ресторане оказалось малолюдно. Обычные посетители, в основном работники ближайших офисов, которых привлекали скидки на комплексные обеды, еще не заполнили ресторан. Официант высоко оценил гостя по своей, только ему известной шкале статуса возможных чаевых и проводил за уютный столик возле окна, заменив едва заметным движением табличку «Зарезервировано» на меню.

Гость пристроил на спинку кресла трость, которая при ближайшем рассмотрении оказывалась зонтом в плотном чехле, и отодвинул меню на край стола.

– Мне минеральную воду без газа и кофе. Я вижу, вы варите в турке, а не в машине.

Официант скоро вернулся с заказом. Ловко открыл бутылку, налил в стакан и вежливо, но ненавязчиво посмотрел на клиента, ожидая еще пожеланий.

– А вы, – гость посмотрел на бейджик с именем, – Евгений, не посоветуете мне художника?

С этими словами мужчина вытянул из кармана пиджака записную книжку в светлом кожаном переплете с причудливым вензелем и достал оттуда фотографию молодой женщины.

– Мне бы сделать портрет с такой фотографии, – сказал посетитель и добавил, прежде чем Евгений, который чутьем, понятным только человеку, работающему в сфере услуг, определил в клиенте иногороднего, начал объяснять: – Только не Арбат. Желательно, недалеко отсюда. Я собираюсь найти место для офиса в этом районе. – И, заглянув в записную книжку, уточнил: – Алексей Михайлович Захаров, знаете такого?

– Че́шу? – радостно спросил официант. – В соседнем с нами доме его мастерская. Он там и живет. Оформлял зал при прежнем хозяине, – рассказал официант. – Но новый все передал на свой вкус. Знаю, он берет заказы на портреты по фото, картины. Если выйти через дверь возле барной стойки, то его подъезд будет как раз напротив. В цокольном этаже его мастерская.

Че́ша

Че́ша имел бесконечное число способностей. Может, какие из них и стали бы талантом, но сосредоточиться на чем-то одном, когда столько разных вещей получаются легко, было довольно проблематично. Он замечательно пел и выступал на всех школьных концертах. С неменьшим рвением участвовал в театральных постановках не только школы, но и местного театра юного зрителя, и выходившие с ним на сцену профессиональные актеры прочили ему успех на этом поприще. Он мог бы стать и писателем, поскольку имел склонности к сочинительству. Но именно в период увлечение этим творчеством учитель литературы высказал любопытную мысль: «Способности – это лишь аванс, который нужно отрабатывать тяжким трудом, и тогда они могут стать талантом». А узнав еще и китайскую мудрость «Найди любимое дело и не будешь работать ни одного дня в своей жизни», Че́ша решил посвятить свою жизнь предмету, который доставлял удовольствие не только результатом труда, но и самим процессом.

Этим предметом оказалось рисование. Рисовать он умел и очень любил. Его шаржи на друзей и преподавателей разлетались как горячие пирожки. Те, кто изображен на них, причем не всегда привлекательно, забирали карикатуры с благодарностью. Рисовать Че́ша мог часами и использовал для этого любой инструмент: кисть, мел, пастель или баллончик с краской. Также для него не имело значения, на чем рисовать. Подходило все, вплоть до асфальта, школьных тетрадей или дневника, на страницах которого как-то оказался рисунок большущего паука, настолько похожего на настоящего, что классный руководитель Наталия Ивановна, наткнувшись на эту страницу, сильно испугалась и, громко вскрикнув, бросила дневник на пол под смех всего класса.

Имелся у Че́ши еще один дар. Когда он пристально всматривался в человека, то мог уловить разные оттенки света, исходившего от того. Оттенки свечения могли варьироваться от нежно-золотистых, почти прозрачных до пурпурно-фиолетовых и даже черных. Сочетание тонов предупреждали Че́шу об опасности, которую мог представлять этот человек. Эту способность он предпочитал не афишировать, после того как учитель физики назвал подобные способности антинаучными, а того, кто о них рассказывает, – шарлатаном.

Родители Че́ши служили по дипломатическому ведомству, но бабушка по каким-то своим мотивам называла их «шпионы недоделанные». Дома они появлялись максимум раз в полгода при благоприятной международной обстановке. Когда же в мире случались обострения, мать и отец могли не появляться годами. Поэтому воспитанием нашего героя занималась мама мамы, считавшая единственным приемлемым педагогическим методом – общение. И это, надо заметить, оказалось действенным. И не уйди бабушка из жизни, когда Че́ше было пятнадцать, глядишь, и не случилось бы с ним столько неприятностей, которые участники событий списывали на недостаток воспитания.

Че́ша, как читатель уже догадался, – это не имя, а прозвище. И приклеилось оно к нашему герою еще в первом классе, когда изучали алфавит. Учительница поднимала учеников по очереди проговаривать буквы по порядку. Уже прозвучала буква Ц, как настала очередь нашего героя продолжать, но он оказался не готов. Сосед по парте шепотом подсказал: «Че, ша». И неподготовленный первоклассник это повторил.

– Хорошо, а дальше, – подбодрила учительница.

Поскольку на этом знания и представления, о чем вообще разговор, исчерпывались, ученик старательно ловил подсказки и, услышав «Ща», понял это по-своему:

– Ща, ща вспомню.

Под хихиканье одноклассников учительница со вздохом сказала:

– Я так понимаю, Алексей: кроме «Че, ша», ты в русском алфавите ничего не знаешь.

Так дразнилка «Че́-ша́» приклеилась к нему, и со временем на школьных концертах ее стали добавлять к имени, а потом и вовсе осталось только прозвище. И наш герой не возражал.

Сами подумайте, сколько в школе Алексеев? А в городе? То же самое с Сашами, Колями, Ленями и Костями. А Че́ша один на белом свете. Можно сказать, уникальный.

После школы Че́ша поступил в театральный вуз, поддавшись ажиотажу среди сверстников, точнее – сверстниц. Но проучился он там всего месяц. Ровно до тех пор, когда руководитель курса заявил:

– Из всех присутствующих здесь лишь один-два студента найдут себя в профессии.

Посмотрев на фамилии своих однокурсников, среди которых оказалось много представителей известных кинематографических и театральных династий, Че́ша оценил свои шансы как нулевые и расстался с вузом, сменив учебное заведение на гарнизон. Как, собственно, и полагалось.

Армия встретила Че́шу ожидаемо строго, но, узнав о его талантах, можно сказать, распростерла свои объятия. В результате конкретно боевой подготовкой заниматься ему попросту не оставалось времени: то участвовал в концертах, то выпускал газету, то оформлял подшефную школу и много, много еще чего.

Однажды таланты Че́ши понадобились для перенесения плана-графика подготовки пуска новой ракеты с тетрадного листочка на лист много большего формата. Командир части, подполковник Семен Адамович Поликарпов, требовал изобразить это тушью, поскольку документ важный, по нему будет охраняться мир и спокойствие страны от вражеской угрозы.

Че́ша, как и положено, вне зависимости от сложности задачи, поторговался о времени исполнения. И перед оговоренным сроком в комнату вместе с командиром вошли еще двое. Один гражданский, второй в погонах с большими звездами.

– Вот, – засуетился командир, – уже заканчиваем…

Важные люди посмотрели на график и по очереди расписались в верхней части документа напротив надписей «Генеральный конструктор» и «Командующий ракетных войск». После этого молча покинули помещение. Проводив их, командир вернулся и продемонстрировал перед носом подчиненного кулак:

– Не дай бог, запорешь…

Че́ша вскочил доложить о понимании высокой ответственности, но в этот момент стол дернулся, а баночка с тушью очень медленно наклонилась и упала прямо на то место, где красовались вновь нанесенные автографы очень больших начальников. И хоть жидкости осталось совсем немного, ее хватило сделать подписи невидимыми. Художник зажмурился, гадая: наряды, гауптвахта или рукоприкладство. Но, когда осмелился посмотреть на своего командира, совсем растерялся: у того тряслись губы, а в глазах был такой испуг, который сил на гнев уже не оставил.

– Это трибунал, – прошептал подполковник, – Это все…

Взрослый мужик сел за стол и склонил голову на кулаки, которые поставил один на другой. Че́ше стало невыносимо жалко этого грозного командира, который так убивался.

– Может, попросить вернуться и расписаться еще раз? – пролепетал он.

– Я их в самолет посадил… – сказав это, офицер опять опустил голову на сжатые кулаки. – Теперь запуск ракеты будет преступлением, а невыполнение приказа о запуске – преступлением вдвойне.

– Можно исправить, – Че́ша очень хотелось положить руку на плечо начальнику и успокоить, но он удержался, а командир с тайной надеждой посмотрел на бойца.

– Как?

– Принесите бумаги с подписями этих важных перцев.

Командир, еще не понимая сути предложения подчиненного, отправился в штаб и спустя некоторое время вернулся со старыми документами, где имелись нужные подписи. Протянув их художнику, командир замер в ожидании обещанного чуда.

– Нужно часа полтора, – произнес Че́ша, не желая раскрывать секреты своего ремесла.

Оставшись один, он максимально быстро воспроизвел нужный график на новом листе, а потом в течение часа тренировался выписывать замысловатые загогулины подписей важных шишек. Когда вернулся подполковник, боец без слов отошел в сторону и взору командира предстал готовый документ с нужными подписями.

Изумленный офицер внимательно сравнивал закорючки в оригиналах и подделке, но отличий при всем своем желании найти не смог. Держа перед лицом образцы, подполковник проговорил:

– Че́ша, с такими талантами и до сих пор на свободе?.. Фантастика.

С этим офицер ушел, но скоро вернулся и, присев на стул, какое-то время не решался заговорить, но потом выдал:

– Тут такое дело. Бумагу нужно сделать. Справку. Но не для начальства, не для бухгалтерии… Короче – никакого криминала. Жене только покажу, мол, я вчера попал в больницу и до утра там находился…

Че́ша испытывал неловкость, глядя на взрослого мужика, который прятал глаза, но, видно, его здорово припекло. Похоже, бравый офицер боялся больше жену, чем трибунала.

– Образец нужен, – по-деловому ответил художник.

– Вот, – начальник положил на стол справку нужного формата с подписью и печатью, – только дата должна быть… Ну, ты понял…

– Полчаса есть? – спросил Че́ша.

– Не больше, – строго ответил командир, напоминая, кто здесь главный.

Получив в нужное время документ, офицер убедился в качестве исполнения и аккуратно убрал справку в карман.

– Не так, – воскликнул автор подделки, взял документ, скомкал его, а потом разгладил и уже в таком виде сунул в карман начальнику.

– Ты, зачем это? – возмутился мнимый больной.

– Вы же не ожидали унизительного недоверия со стороны соратницы и боевой подруги. Вам и в голову не приходил сюжет, когда крайне обидное подозрение любимой женщины придется опровергать документально, – ответил боец. – И вообще, справку вы абсолютно случайно не выбросили. Но, если вам не доверяют…

– Гениально, – согласился офицер, который уже поверил в унизительность недоверия со стороны жены.

После этих событий нетяжкая и доселе служба стала просто отдыхом, поскольку и подполковник, и другие офицеры стали обращаться к художнику с просьбой изобразить то справку о болезни, то свидетельство о прохождении медкомиссии, то выписку из ЖЭКа. И много еще такого, для чего требовался талант художника.

А когда на день рождения жены командира части Че́ша написал ее портрет, то выстроилась длинная очередь из скучающих в далеком гарнизоне жен офицеров. Многие норовили позировать в чересчур откровенном виде, но рядовой, не желая неприятностей, оставлял приятные взору виды только в своей памяти, а на картинах женщины выглядели вполне невинно. Если, конечно, не присматриваться к их глазам, которые тонкому ценителю живописи сказали бы о многом. Благо, настолько тонких ценителей среди женатых офицеров части не оказалось.

И демобилизовался Че́ша с самыми приятными воспоминаниями о службе в армии. К тому же с подсказкой, чем можно зарабатывать на жизнь на гражданке. Надо заметить, портреты приносили не слишком большие деньги, но на жизнь хватало. Когда один из заказчиков принес невинное фото, как он утверждал, жены, с просьбой поработать в стиле ню и Че́ша выполнил заказ наилучшим образом, то подобные запросы стали поступать регулярно. Теперь средств хватало не только на жизнь, но и на аренду небольшой студии рядом с домом.

Но кормила Че́шу не только живопись. Небольшой доход приносили опробованные во время службы в армии навыки подделки документов. Конечно, такая деятельность могла бы неплохо обогатить, но с ростом вознаграждения и риск опасных последствий увеличивался многократно. Поэтому наш герой брался только за те заказы, которые не привели бы к слишком серьезным последствиям в случае разоблачения: справки для студентов и менеджеров нижнего звена, различные документы для фиктивных алиби неверных супругов обоего пола и прочую мелочовку.

К тому же Че́ша тщательно сканировал такого заказчика на предмет опасности. И чаще всего, кроме страха самого клиента, он ничего серьезного не наблюдал.

С. А. М.

Господин в белом плаще вышел из кафе через указанную официантом дверь и сразу же увидел нужный подъезд. После этого он вытянул из внутреннего кармана небольшой, похожий на футляр для авторучки очечник, в котором оказались легкие очки в прозрачной оправе. Надев их, мужчина посмотрел на дверь подъезда, и очки в режиме дополненной реальности показали адрес, а затем и личные данные проживающего: [Алексей Михайлович Захаров, он же Че́ша. Возраст – 23 года. Холост. Самозанятый. Вид деятельности – создание и реализация произведений изобразительного искусства. Уголовных и административных правонарушений не имеет. Водительские права группы В].

«Пора бы нам, Алексей Михайлович, и познакомиться», – подумал мужчина и позвонил в дверь мастерской.

Че́ше хватило одного взгляда для понимания статуса гостя. И даже мелькнула неожиданная мысль о неслучайности визита.

Тем интересней виделось предстоящее общение с человеком с белой тростью, которая при ближайшем рассмотрении оказалась зонтом с замысловатым вензелем на массивной ручке. Такие же непонятные вензеля имелись на элегантных запонках и заколке для галстука. При всей вычурности внешнего вида посетитель выглядел вполне естественно, и это еще раз доказывало: классический стиль мужской одежды – это непреходящее.

Когда занимаешься еще и нелегальным бизнесом, то нельзя забывать о технике безопасности. И хозяин мастерской и не совсем легального бизнеса не преминул просканировать гостя, который сумел чинно расположиться на шатающемся стуле. Но ничего, кроме слабого белого свечения, он не увидел. Более того, Че́ше даже показалось: гость знал о его способностях и сам решал, какую картинку показать.

– Даже не пытайтесь, – приятным баритоном предупредил посетитель в белом, введя хозяина в замешательство: имел ли он в виду попытку сканирования или желание Че́ши на скорую руку навести порядок.

– Порядок – это приемлемый в сей момент беспорядок, – пояснил свои слова мужчина, указывая, что слова его относятся только к суетливым попыткам придать мастерской приличный вид.

Хозяин присел в офисное кресло – единственный исправный предмет мебели и, откинувшись на спинку, уже хотел задать вопрос о причине визита, когда услышал:

– Разумеется, вас интересует цель моего визита. – Че́ше осталось только согласно кивнуть, и выглядело это не так солидно, как ему хотелось. – Вас, Алексей Михайлович… – Че́ша испытал желание оглянуться в поисках некого Алексея Михайловича, но вовремя вспомнил собственное имя и отчество. – Мне рекомендовали, и этим рекомендациям я не могу не доверять. Нет-нет, вы не знаете поручителей – это они всех знают, – отреагировал на вопросительный взгляд незнакомец и продолжил. – Мне нужно справить некие бумаги, которые не вызовут сомнений у теперешних властей.

Че́ша удивился информированности посетителя и решил от греха подальше не затягивать общение со странным гостем.

– Какие документы вы имеете в виду? – спросил хозяин мастерской, тем самым выказывая предварительное согласие, если и не на выполнение заказа, то на обсуждение.

– Я думаю, вам лучше, чем мне известно, какие бумаги пристало сейчас иметь гражданину, дабы не привлекать внимания властей или иных граждан и организаций, – ответил гость, и Че́ше он показался нездешним не только по месту проживания, но и по времени, как бы странно это ни звучало.

– Хорошо. – Че́ша приготовился записывать. – На чье имя должны быть документы?

Господин закинул ногу на ногу, испросив разрешения покурить, взглядом указывая на пепельницу. Че́ша, категорически запрещавший дымить всем посетителям, невзирая на возраст, пол и чин, неожиданно для себя разрешил.

– Курение, конечно, вредно, но без приятного наша жизнь становится скучна. А все приятное либо вредно, либо противозаконно, либо осуждается обществом, – заметил гость и достал из внутреннего кармана пиджака очень красивый футляр для сигар с изображением такого же знака, как на заколке для галстука и запонках.

– Вы хотели мне возразить? – то ли спрашивая, то ли утверждая, сказал гость.

– А творчество? Творчество не вредно, не осуждается обществом, не… – Че́ша осекся, вспомнив о своем промысле, но продолжил. – По большей части не противозаконно.

– Браво! Обычно в вашем возрасте как контраргумент вспоминают про секс. Но я озвучил просто красивую фразу, дабы оправдать свою слабость, не претендуя на вселенскую мудрость. И не предлагаю вам сигару, поскольку не стоит множить вредные привычки, но ежели вы сочтете возможным, – продолжил гость и, вытянув сигару для себя, расположил футляр удобно, на случай если хозяин передумает.

Че́ша с трудом поборол желание воспользоваться предложением – настолько красиво выглядел футляр, сами сигары и своеобразный ритуал гостя. Тот, очень нежно размяв и понюхав сигару, достал специальную гильотину и отрезал кончик. Че́ша с интересом следил за этим интригующим для непосвященного действом, но потом усилием воли вернул себя к деловому разговору:

– Итак, на какое имя должен быть паспорт, СНИЛС… Вы управляете автомобилем? Права потребуются?

– Права не испрашивают, – усмехнулся гость. – Но я понял ваш вопрос. Я достаточно обеспеченный человек.

– Значит, нужны, – резюмировал Че́ша, но гость, который раскуривал сигару, отрицательно покачал головой.

И, выдохнув приятного запаха дым, уточнил:

– Обеспеченный человек – это тот, кто перемещается в пространстве, не обременяя себя необходимостью управлять транспортным средством.

Че́ша воспринял объяснение гостя как выпендреж. С другой стороны, именно права на управление автомобилем он больше всего не любил подделывать. И часто отказывал в этом, если видел опасность для клиента на дороге.

– Какое сейчас самое распространенное имя в стране? – задал вопрос заказчик.

– Смирнов, Иванов, Попов, Кузнецов, – протараторил Че́ша поскольку характер деятельности заставлял быть «в теме».

Собеседник чинно кивнул, некоторое время шевелил губами, будто пробуя слова на вкус, и, наконец, сообщил:

– Смирнов. Смирнов – хорошо. Пусть будет Смирнов.

– Я, так понимаю, с именем то же самое? – И после того, как гость повторил кивок, Че́ша выпалил. – Александр, Артем, Максим, Данила, Иван…

– Пусть будет Александр, – перебил гость и добавил. – А отчество Максимович. Я, знаете ли, в детстве очень долго, лет до двенадцати, сильно картавил. Поэтому хоть отчество пусть будет без Р.

Алексея почему-то удивил факт наличия детства в биографии господина, сидящего напротив. Но, глянув на лежащий на столе футляр, в котором еще остались три сигары, он изумился еще больше: непонятный ему вензель, оказывается, представлял вполне определенное хоть и замысловатое сплетение букв С, А и М.

«Надо же, как просто, – подумал Алексей, – и почему я раньше это не мог разобрать».

А вслух произнес:

– Хорошо, приходите завтра утром.

Гость рассматривал, а скорее, даже любовался пеплом на кончике сигары и, не отрываясь от созерцания, заявил:

– Я подожду.

– Вы собираетесь здесь сидеть до завтра? – недоумевал мастер по подделке документов.

Мужчина снисходительно посмотрел на собеседника и улыбнулся.

– Молодой человек, вы же не будете ночью работать. Нет? Значит, заказ будет сделан сегодня. А уже второй час. Выходит – ждать мне осталось совсем недолго.

Не имея аргументов для возражения, Че́ше нечего не оставалось, кроме как пробормотать в надежде на отказ:

– Я могу предложить только растворимый кофе.

Так и получилось.

– Сочетание «растворимый кофе» у меня ассоциируется со словами «безалкогольная водка», – задумчиво протянул визитер. – Ни толку, ни вкуса.

Че́ша ушел в другую комнату, оставив гостя одного. Тот встал со стула и прошел к окну. Студия находилась на цокольном этаже, немытые окна делали силуэты редких прохожих нечеткими. Гость открыл форточку, и в нее ворвался шум улицы. Мужчина недолго любовался, как сизоватый дым от сигары красивыми завитками уходил за окно. Закрыв форточку, он снова сел за стол и, зажав сигару зубами, достал записную книжку в кожаном переплете с тисненым уже известным вензелем и открыл на странице, где перечень различных пунктов был озаглавлен «План первоочередных действий».

Затем против первого пункта плана «Документы» поставил галочку, означающую исполнение. И, немного подумав, поставил галочку и против второго пункта «Че́ша».

Обычно на выполнение такого заказа у нашего героя уходило не очень много времени. Но клиенты при скором исполнении могут посчитать работу необременительной и, соответственно, усомниться в справедливости цены. Поэтому интересы бизнеса требовали демонстрировать более существенные сроки исполнения.

В этот раз необычный клиент заставил Алексея не только вспомнить свое имя, но и действовать по его правилам. И главное, не оставляло ощущение, абсолютной осведомленности посетителя обо всем. Это не столько пугало, сколько вызывало дискомфорт, и хозяин студии даже немного обрадовался возможности выполнить заказ быстро и больше не встречаться со странным господином, который стал теперь Смирновым Александром Максимовичем.

Уже через час отлично исполненные документы лежали на столе перед заказчиком, когда тот разговаривал по телефону:

– Здесь совсем рядом. Точный адрес? – переспросил гость в трубку и вопросительно посмотрел на Че́шу.

Тот недоумевающе уставился на гостя и продиктовал свой адрес, который, теперь уже Александр Максимович, продублировал в трубку.

– За мной заедут, – пояснил гость, – вы не против?

Че́ша неопределенно пожал плечами и кивнул на свою работу.

– Можете проверить, не отличить от оригинала. Но советую найти хакера, который забьет в базу. Тогда вообще никаких проблем.

– Кстати, – господин Смирнов выдохнул дым от сигары и сказал, – нам бы стоило найти хорошего секретаря с навыками хакера.

– Нам? – удивился художник, который после выполнения заказа очень надеялся быстро распрощаться со странным клиентом и больше никогда его не видеть. – Обычно я после выполнения заказа совершаю такую процедуру, дабы забыть все детали выполнения заказа.

Художник достал из кармана мобильный телефон и, направив на себя камеру, сделал фото со вспышкой. После этого посмотрел на посетителя и с наигранным интересом сказал:

– Здравствуйте. У вас ко мне дело?

Гость усмехнулся шутке и отреагировал:

– Рекомендую вам впредь проводить эту процедуру после того, как клиент рассчитается, – но потом перешел на деловой тон. – У меня к вам, молодой человек, есть предложение, – и, прежде чем Че́ша стал обдумывать, как намекнуть гостю, мол, пора рассчитаться и оставить помещение, сообщил. – Кроме секретаря мне нужен водитель. Автомобиль сейчас подъедет. Вам, думаю, будет интересно.