Read the book: «Закаленные бурей 3»
Глава 1. Мирная жизнь
Отряд собрался на нашей тренировочной базе, чтобы решить, как жить дальше. За прошедшую войну многие из моей роты получили ранения, кто-то пал смертью храбрых. В большинстве своём в строю остались те, кто был в первом составе отряда и до фронта тренировался почти год, хотя и среди них были потери. Многие ветераны вернулись домой полными Георгиевскими кавалерами, имея на гимнастёрках по четыре солдатских креста. Радовало, что петербургское начальство достойно оценило наши заслуги, не жалея наград. За прошедшие полтора года все мы выросли в званиях, так что из простого унтера я дорос до офицера.
В начале июля студенты-электротехники, кто честно учился все четыре года, защитили дипломы и, получив степень бакалавра, начали взрослую жизнь. Новоиспечённые инженеры продолжали исследования и разработки в выбранных областях электротехники и физики, оформляя диссертации на звание магистра, а затем доктора наук. Специалистов из нашего физического кружка оставляли на технических кафедрах института штатными и нештатными сотрудниками. Тех, кого принимали в штат, оставались работать на кафедрах, совмещая работу в институте и в нашей конторе, а нештатные полностью переходили в лаборатории НПО «Зенит Рус».
Сегодня мы отмечали своё возвращение и учебные успехи товарищей. Был приготовлен шашлык и запечённая картошка, куплены соленья, горячий хлебушек и водка. Прибыл Титан и Иван Борисович, пришли наши молодые инженеры и маститые учёные и преподаватели. Большинство из них и технарей приезжали на фронт, привозя наши заказы или технические изделия, которые обкатывали в боевых условиях, а затем дорабатывали в мастерских и лабораториях. Так что и «учёные черви» имели на лацканах пиджаков полученные за свои дела медали или «Георгиевские кресты».
Мы вспоминали наши давние сборы и поездку на фронт, сравнивая, какими мы были почти два года назад и стали сейчас. Тогда всё было иным: восторженные разговоры, горящие глаза, желание проверить себя в настоящем деле. А сейчас 20-летние ребята вернулись домой. У многих на висках появились седые волосы, на лицах была написана жуткая усталость, изменился взгляд, став холодным и даже безразличным, какой бывает у людей, ходивших рядом со смертью. Все мы нет-нет, но периодически выпадали из разговора, прислушиваясь к раздающимся вокруг звукам, с лёгким прищуром посматривая по сторонам, словно ожидая нападения. Это состояние за прошедшее время просто вошло в привычку. А ещё в глазах читалась обида и ожесточение на высшее командование за бездарно проигранную войну. Люди, находящиеся у вершины власти, не хотели победы, им было наплевать на страну и её солдат. Они разыгрывали свои политические комбинации за влияние на царя, свои статус и положение в политических раскладах. А если кто-то пытался изменить что-то к лучшему, например, тот же Столыпин, то такого затирали или убивали. Предательство и измена Родине ради своих интересов были нормой жизни правящей верхушки царской России.
Мы говорили о жизни и планах. Я и мои товарищи, бросившие учёбу, планировали восстановиться в институтах, перейдя на экстернат. Ребята, окончившие ремесленные училища, такие как Лавр, Таран, Клык и Прут просто перешли в технические специалисты нашего отряда, оставив свою гражданскую профессию. Кэн, Баха и Док учились в военно-медицинской академии, собираясь стать врачами.
Перед этой встречей я мысленно готовился, как правильно сформулировать нашу дальнейшую программу, чтобы мои молодые и пожилые соратники меня поддержали. Очень большие для обычного обывателя деньги – наш стартовый капитал и верные помощники у меня были. Однако для того, чтобы стать не просто бизнесменом, а крупным промышленником, требовалось немного больше, чем то, что мы имели. Нужны были профессиональные руководители направлений, причём работающие как одна команда.
Что для этого требовалось? Есть три основных момента, заставляющих людей трудиться честно и с самоотдачей: страх наказания, долг и личная заинтересованность. Оставалось дело за малым, найти порядочных людей с чувством долга на высшие руководящие должности, при этом хорошо заинтересовав их в результатах своего труда. Основной контингент работяг, инженеров и управленцев наших предприятий будет разный, ибо, где найти столько честных и ответственных людей. Для этих сотрудников я планировал реализовывать два правила: заинтересованность в результатах труда, то есть сдельщина или премии, и личная ответственность за результаты труда плюс огромные штрафы за воровство. Когда полиграф будет доведён до ума, большинство сотрудников попадёт под проверки на нём.
Удивительное наблюдение, которое я сделал в жизни, меня огорчало – чем труднее жизнь, тем больше честных и ответственных людей. Как только окружающая действительность становится сытой и либеральной, появляется масса наглых, не желающих напрягаться, лентяев и хитромудрых деляг. Ко всему прочему я предполагал, я точно знал, как мне стать очень богатым человеком и многое для этого уже было подготовлено. Но чтобы правильно распорядиться будущим «бонусом», требовался создать фундамент иного плана, ещё требовалось защитить «свою прелесть», как говорил Голум из фильма «Властелин колец». И для этого одного отряда было недостаточно. Чтобы не просто схватиться с финансовыми хищниками, но и отстоять своё приобретения, нужна была власть. Так что передо мной стояли очень большие задачи, решение которых пока лишь брезжило передо мной, напоминая узенькую тропинку, по мере прохождения которой она будет расширяться в широкую дорогу. А пока надо было с чего-то начинать, точнее говоря, продолжать начатое мной два года назад.
Первым делом мы обсудили, что делать с деньгами. Вначале рассчитали доли каждого участника нашей боевой «концессии», а затем я рассказал о том прекрасном будущем, которое ждёт всех нас, если деньги останутся у меня.
– Есть у меня планы как преумножить наши деньги. Кто захочет пуститься в свободное плавание – можете забрать вашу долю хоть сейчас. Однако надеюсь, что мы и дальше будем вместе, и ваш капитал будет преумножаться в нашем общем деле.
Народ согласился идти и дальше сплочённым коллективом. В тот же день всем были выплачены хорошие премиальные для обустройства личной жизни и помощи близким, так что полмиллиона рублей разошлись между бойцами, учёными и технарями.
Естественно, что с понедельника весь отряд прибыл в Корпус, где нас поздравил главный шеф, генерал Трепов, наконец-то посмотревший на полный состав отряда в регалиях.
– Молодцы, хвалю!
– Рады стараться, вашвышбродь!
Все сотрудники отряда, кто имел возможность расти в чинах дальше, получили повышение на одну ступень вверх, так что я дорос до ротмистра. В связи с реорганизацией роты в батальон, появилась новая структура, которая делила отряд на блоки по направлениям: силовое, тыловое и техническое. В силовой блок отдельными подразделениями вошли: конно-пулемётная рота с тачанками, фургонами и лошадьми, две диверсионно-штурмовые роты с огнемётно-гранатометным взводом, отделением снайперов и авиаотрядом. Блок снабженцев составили взвод тылового обеспечения, медицинское и финансовое отделение. В третьем блоке – она же четвертая рота, служили технари: оружейники, радиоспецы, механики авто-, авиа- и железнодорожного направлений. Морского отдела ещё не было, но я собирался пробить выделение нам нескольких торпедных катеров.
С учётом знаний, полученных во время боевых действий, были доработаны тренировочные программы. Все комиссованные по ранению бойцы отряда работали на нашей базе инструкторами, смотрителями за лошадьми и инвентарём, в канцелярии. Так что молодых, но искалеченных войной ребят на произвол судьбы не бросили.
Прошли назначения в батальоне. Серж остался моим заместителем, Рыбак и Джек – командирами штурмовых рот, Лазарь – тыловиков, Пан – авиаотряда, Багай – конного-пулемётного отряда, а ветераны двух первых составов возглавили роты, взводы и отделения. Учёными продолжал командовать Таган, технарями – Обухов. Но в технических подразделениях лишь несколько человек являлись жандармами, а остальные были обычными наёмными сотрудниками, работающими в наших лабораториях и мастерских. В этой сфере также были разные направления деятельности, которыми руководили маститые учёные: Филиппов, Бенардос, Головкин, Горняков и технари-практики – Сулины, Крупский, Коробкин и так далее. После войны солдат в Виталии Горнякове полностью победил инженера, поэтому, несмотря на уговоры папы, Горняков-младший перешёл в жандармы, переведясь в институте на экстернат. Кто имел желание, устраивали свою личную жизнь. Так с девушками, с которыми свела война, сошлись Джек, Митяй, Виля, Док, а ко мне приехала Оксана.
А дальше для отряда начались обычные рабочие будни: учёба, тренировки и штурмовые операции. Через контору прибывшим с нами китайцам были оформлены нужные документы, чтобы находиться в России, после чего они стали жить и тренироваться в отряде. Тем самым было положено начало подготовки наших людей для восточного направления.
В начале сентября меня и Саню Титовского "на ковёр" вызвал Трепов. Мы зашли к нему в кабинет с нашим начальником Иваном Ерофеевым. Начальник корпуса оглядел нас и похвалил.
– Хорошие у вас ребята, славно воевали. Это я по жалобам английских дипломатов сужу, да по сводкам японцев. Если бы не предательство армейцев, мы бы точно их победили. Истощилась Япония, некого ей стало призывать в сухопутную армию, не хватало снарядов и патронов. И это, несмотря на то, что пятьдесят процентов военных расходов Японии было осуществлено за счёт средств, предоставленных Англией и США. Чего ухмыляешься, Семенов?
– В борьбе за независимость Америки от Англии Россия помогла США, а в благодарность за это США помогают всем против России.
– Да, что верно, то верно. Так вот, для чего я вас вызвал, господа. Ротмистр, отбери в своём отряде наиболее отличившихся офицеров.
– Ваше высокоблагородие, все отличились. Все за свои дела имеют по два и более солдатских «Георгиевских креста». В этом году командиры получили первое офицерское звание, и за боевые дела уже офицерские ордена.
– Хорошо, бери всех офицеров, их у вас немного. Добавим вас к представителям других управлений. Вам надлежит представлять Корпус в императорском дворце на торжественном собрании, посвящённом окончанию войны. Надеюсь, не надо предупреждать, чтобы вы соответствовали высокому званию жандарма?
Мы покивали головами, мол, ясен пень, господин генерал-майор, будем соответствовать.
На следующий день я подал Ерофееву список, в который вошли все офицеры отряда. Мы стали готовиться к великому событию – праздничному балу в императорском дворце.
Всем вернувшимся с войны пришлось по-новому привыкать к мирной жизни, вспоминая старых друзей и дела. Прибывшие с вокзала домой мать и дочь Тимошины, устало сели диван в гостиной.
– Вот мы и дома, Алена!
– Да, мама. Мне казалось, что в больнице тяжело работать, а побывав на войне… Эх, что говорить.
– Ничего, до сентября поработаешь в больнице, а как начнутся занятия в институте – увольняйся, чтобы посвятить всё время учёбе. Ты должна стать отличницей курса.
В середине сентября я, Кэн и бойцы, которых хирурги-обуховцы вылечили в Китае, зашли в больницу проведать Любовь Павловну, Череватенко и профессора Тохтамышева. Череватенко и Тохтамышев были на операции, зато встретили Алёну, пришедшую на консультацию к профессору и также ожидающую его. Мы вдоволь наговорились о жизни.
– Я, мальчики, учусь в военно-медицинском институте.
– А чего я тебя не видел там? Я, Док и Баха тоже студенты академии.
– Поздравляю, мальчишки. Не видел меня, потому что вы – академики, а я – институтка, мы учимся в разных заведениях. Сэм, а у тебя как дела?
– Работа началась, спортивные тренировки, Есть и деловые идеи: планируем банк открыть, цеха производственные расширить, много планов…
«Молодцы вы. Не женились ещё?» – обратилась она к Коле.
– Есть такое, Ален. Сошёлся я с Аней, секретаршей из штаба, помнишь, на празднике Рождества была плотненькая девушка? Док повенчался с Леной из третьего госпиталя – ты вместе с ней работала, Джек со Светланой живёт, тоже врачом из третьего, а наш Сэм с Оксаной шуры-муры закрутил.
– Все-таки понравилась тебе Оксана.
– Да, Алён, сошлись мы.
– Поначалу она всё о тебе спрашивала, а я и рассказала.
– Всё идёт, как должно. Сама-то как?
– Есть в группе парень, пока встречаемся, а там видно будет. Афиши висят об императорском бале в честь победы, гуляния будут, фейерверк. Можно фейерверк вместе посмотреть.
– Увы, вместе не поучится. Дело в том, что меня и офицеров отряда пригласили на этот бал.
– Вот это да, здорово-то как!
Алёна вернулась домой вся активная и энергичная.
– Чего это ты задумала?
– Мама, завтра воскресенье, пойду в гости схожу, проведаю, как там мои подружки поживают.
К обеду после церковной службы Алёна зашла к Лариным.
– Здравствуйте, Алевтина Павловна, Иван Васильевич, Жорик, Юля, Катя.
«Боже мой, кто к нам пришла! – захлопотала хозяйка. – Как ты вовремя, Алёна. Мы скоро обедать будем, а пока присаживайтесь за стол, почаёвничаем. Глафира, неси на стол чай с печеньем!»
Алёна присела на указанный стул, на груди её пиджачка были приколоты две медали: «Красный крест» и «За усердие». Остальной народ чинно расселся за столом, и Алевтина Павловна принялась расспрашивать девушку о жизни.
– Алёна, голубушка, как вы с мамой чувствуете себя? Давно ли приехали?
– В августе ещё. Немного отдохнула с дороги, а сейчас началась учёба в военно-медицинском институте. Вот решила к вам первым нанести визит. Захотелось Юлю и вас всех повидать. Знаете, вроде и мало времени прошло, а такое ощущение, будто не виделись целую вечность.
– Давно не виделись. Ты повзрослела, Алён. Как там было?
– Тяжело: кровь, слезы, пот, холод и голод. Нас в городе ещё неплохо снабжали, а у солдатиков в окопах жуть была. А зимой очень тяжёлым оказалось отступление из Мукдена. Собственно говоря, всю войну мы только и делали, что отступали.
Алёна рассказывала о своём боевом пути, о двух наградах, которые ей и другим работникам госпиталя были вручены начальством. Иван Васильевич отложил газету, которую по обыкновению читал, знакомясь с новостями. Прокашлявшись, он поддержал разговор.
– Досадно, а мне вот не удалось попасть на фронт. Я писал рапорт на включение меня в состав экипажей 2-й эскадры адмирала Рождественского, но, увы, ему не дали хода.
Закудахтала супруга: «Свят с тобой, Иван. При Цусиме вся эскадра погибла, а тебя Бог отвёл».
– Да-с, крейсер, куда просился, утонул. Пишут, что во дворце пройдёт чествование героев войны, сам император будет их награждать. Ежели бы удалось повоевать в Порт-Артуре, так я тоже имел бы шанс попасть на бал.
– Ой, точно, я и забыла. В Обуховке встретила ребят из компании Алексея.
– Алексей? Как он поживает, также писательством занимается?
– Писательством не знаю, но я долго разговаривала с ними. Так вот, он и несколько футболистов из «Зенита» приглашены в Зимний дворец на награждение.
– Как это футболисты приглашены? В стране война прошла, а они при каких делах?
Тут взвился Жора.
– Как это «при каких делах»?! Пока старшие товарищи на фронте сражались, мы защищали спортивную славу клуба.
– Помолчи, Георгий.
– Да так, Иван Васильевич, вся команда воевала на фронте, и в Порт-Артуре в боевом рейде они побывали, самого генерала Ноги могли в плен взять. Мы с мамой их в госпитале видели, они своих раненых товарищей привозили, а летом в Чите на перроне вокзала встретила. Все с «Георгиевскими крестами» и медалями, а несколько ребят полными кавалерами стали. А Алексей уже целый ротмистр и полный Георгиевский кавалер – медалей и орденов на груди – не счесть. Будет ли он дальше писать книги, я не знаю, но его романы я читала с удовольствием. А ещё они коммерсанты – заводские цеха имеют, банк открывать надумали. Алевтина Павловна, простите меня, но я вспомнила, что обещала быть дома к обеду. Всё было очень вкусно, побегу я, спасибо вам.
– Алёна, я провожу тебя.
– Хорошо, Юль.
Девочки шли по городу, просто гуляя и разговаривая.
– Юль, ты извини, но обидно за ребят стало. Мы там под пулями, а он о зенитовцах, как о никчёмных людях отозвался. Как ты?
– Заканчиваю в этом году Бестужевские курсы. Стану, как и хотела, экономистом, а параллельно учёбе подрабатываю секретарём на кафедре. Подружки наши там же учатся, мы иногда общаемся. Жорик ещё гимназист и за свой "Зенит" играет, Катя также в гимназии учится. Всё обычно. Расскажи, как твоя учёба, как на фронте было?
– Непосредственно на фронте я не была, но раненых с него навидалась, обстрелы слышала постоянно. То мы по японцам, то они по нам стреляли.
– А Лёша?
– Лёша теперь ротмистр отдельного корпуса жандармов. Где воевал, я не знаю, но судя по орденам, в тылу точно не отсиживался. Недавно узнала от ребят, что их подразделение в армии «призраками» называли. Японцы их жуть, как боялись. Видно, хорошо воевал, раз его в императорский дворец приглашают на чествование героев войны.
– Глупо всё у нас получилось, Ален.
– Глупо, Юль.
– Чего думаешь делать?
– Доучусь на врача, и дальше буду работать в больнице. Наш медкабинет на Английской закрылся, ребятам просто некогда вести приём. Да и мне теперь некогда – учёба.
– Ты изменилась, Ален.
– Все изменились, кто был там. Все ребята другими стали, один Алексей остался таким же. Не пойму, как в нём уживаются совершенно разные ипостаси – серьёзный и весельчак, жёсткий и добрый человек. К тебе женихи сватаются?
– Сватаются, но я не хочу. Из-за этого периодически бывают домашние скандалы. А у тебя как?
– Стала встречаться с парнем из группы, но вечерами гулять нет времени.
Девочки повздыхали, да разошлись по домам. Юля шла домой и думала: "Надо было подать прошение и пойти в армию вольнонаёмной. Поехала бы на фронт, поработала при штабе, познакомилась бы с жизнью. Эх, я".
Настал день торжественного собрания и вечернего бала в Зимнем дворце. Большую группу приглашённых составляли офицеры – герои войны. Однако они терялись среди завсегдатаев таких мероприятий – чиновников, генералов и представителей высшего света. Все мы были «накрахмалены» по самое «не балуйся», то есть, одеты в пошитые в ателье новые мундиры с приколотыми орденами и медалями. Правда, в большинстве своём у нас на груди были солдатские, а не офицерские награды. Парни явно робели, когда показывали пригласительные билеты охране на входе в Зимний дворец. Все-таки попасть на императорский бал «человеку с улицы» – это серьёзное достижение. Я же стоял вполне спокойно, рассматривая окружающих. А чего я тут не видел – раз десять бывал «Эрмитаже» в прошлых жизнях, когда он являлся музеем, и всяких важных персон видел пачками и общался с ними, будучи премьер-министром с СССР. Встретили мы здесь Михаила Ананьева и Саню Титовского. Осматриваясь, взгляд задерживался на других офицерах с боевыми наградами, которые явно чувствовали себя «не в своей тарелке». Здесь же я увидел руководителей Корпуса и региональных жандармских управлений, включая Ерофеева и командира корпуса. Только общались они не с нами, а с уважаемыми генералами и чиновниками от армии и МВД. Между гостями сновали лакеи в дорогих ливреях, с расшитыми золотой нитью узорами, разнося на подносах шампанское. В зале достаточно близко я увидел Столыпина, Гурко, Розена, Витте, Святополка-Мирского, Куропатника, Гриппенберга, Мищенко, фон Бильдиринга, военно-морского министра Фёдора Авелана, адмиралов Ухтомского и Небогатова, многих других начальников отгремевшей войны.
Затем распорядитель пригласил участников в Георгиевский зал дворца. Здесь я вновь увидел Российского самодержца. Стояли мы в самом последнем ряду, дабы своим бравым видом не смущать начальство, зачастую весьма пузатое. У некоторых очень важных царедворцев плечики были узенькие и хиленькие, зато живот начинался практически от шеи, поэтому множество непонятно за что полученных орденов было приколото на мундиры даже в районе пупка и лежали, словно на подносе. Потом нас немного перетасовали: рядовых приглашённых отправили в одну сторону, а представителей высшего света и начальство – в другую. Прозвучали бравурные речи, после которых император лично стал награждать высших офицеров, стоящих в первых рядах. Ему ассистировали генерал-адъютанты, подавая награды и зачитывая фамилии награждаемых, которые бодро выходили из строя. Затем император пожелал нам всех благ, выйдя в парадную дверь. За ним потянулось руководство, а процедуру награждения продолжил придворный генерал свиты. Так что всем участникам вручили медаль «В память о русско-японской войне 1904-1905 года», мне и моим ребятам – орден «Святого Владимира» 4-й степени и документы на личное дворянство. Ребята были рады, впереди замаячила очень перспективная карьера. Зайдя в уборную, мы, как и многие офицеры, закрепили новые ордена на мундирах.
Потом нас пригласили в Белый зал на лёгкий фуршет и начавшийся праздник. К нам вышла императорская чета с двумя старшими дочерями. Мы встретили их выход громкими аплодисментами, а дамы – низкими книксетами. Я и мои товарищи, поддавшись желанию попасться на глаза сильным мира сего, начали движение вслед за другими, более разбирающимися в том, как и когда надо подсуетиться, чтобы тебя заметили. Все эти манёвры подчинённых были давно известны, поэтому семейство стояло на месте в окружении фрейлин и «совсем больших» сановников, взирая на медленно проходящих мимо них людей, склоняющих голову в верноподданическом поклоне. Девочки, то есть великие княгини, явно скучали, еле сдерживаясь, чтобы не начать зевать. Конечно, им было скучно. Это были обычные дети 10 и 8 лет – им бы со сверстницами поиграть, а тут надо царственно улыбаться всяким стариканам. Проходя мимо, я также "засвидетельствовал» своё глубочайшее почтение императорской чете, а затем дочерям. Ольге я ещё и подмигнул. Она улыбнулась и хлопнула ресницами в ответ – одним глазом не получилось, пришлось моргать двумя сразу. После попадания «на глаза», наши парни удалились в угол зала, встав у колонны. Наши институтские товарищи Панин и Таганов немного развеяли обстановку.
– Ну что, рожи дворянские, надо бы обмыть это дело?
– Сейчас бухло принесут и…
Мы рассмеялись. Поистине, такие обороты речи достойны интеллигентов и новоиспечённых дворян. Когда прошла официальная часть, народ стал вести себя свободнее, разбился на группки, и принялся поглощать закуски и вино, перемежая это дело светским разговором
– Вот вы где, господа герои!
Мы обернулись и увидели великую княгиню Ольгу с сестрой Марией, позади которых возвышалась суровая фрейлина графиня Софи Друбецкая.
– Ваше высочество, тут столько генералов, что нам немного неловко.
– Судя по наградам, на поле боя вы вели себя более храбро и генералы вас не смущали.
– Да, ваше высочество, так оно и было.
– Ах, Алексей, когда мы разговариваем по-дружески, называйте меня Ольгой.
– А меня Марией.
– Хорошо, ваши высочества.
«Ваше высочество, так нельзя. Вы – великие княгини, а они всего лишь рядовые офицеры», – вступила в разговор мадемуазель Софи.
– Мадемуазель Софи, это мои друзья. Нам можно.
«Да, мадемуазель Софи, – поддакнул я, – мы друзья с Ольгой и Марией, нам можно».
– Ох, уж эти солдафоны.
Тут снова вступила в разговор Ольга и попросила рассказать, что у нас за награды и за какие дела они были получены. Я и ребята, дополняя друг друга, пустились в воспоминания. Панин рассказывал о наших мотопланерах, Бушмен о радиосвязи, Джек об оружии, Блондин о борьбе с ниндзя, Таган и остальные парни о походах к Порт-Артуру, в Корею и бегству из Мукдена.
– Так что, ваше высочество, у вашего папы и вас под рукой есть боевой отряд, который может решить очень многие задачи.
Даже фрейлина заслушалась рассказом. Потом мы проговорили о книгах, в том числе и моих.
– Алекс, там много сражений, но очень маленькая роль у героинь. Может быть, надо добавить им подвигов?
– Тогда это будет книга о белой адмиральше, а я все-таки пишу роман про «Чёрного адмирала».
– Хорошо, пишите, как вам хочется. Я все равно его читаю с удовольствием.
– Так это вы автор «Чёрного адмирала», господин Семёнов?
– Я, мадемуазель Софи, а офицеры, стоящие вокруг меня, являются прототипами героев.
– Надо же, стою рядом с героями книжек.
Все засмеялись.
– А что с футболом, господа? Я читала в газетах о ваших играх в победном турне, вы молодцы.
– Ольга, в таком возрасте ты действительно интересуешься футболом?
– Алекс, ты осуждаешь? Я смотрела футбол на матчах первенства с участием «Зенита» ещё в 1903 году. Мне нравится ваша игра.
– Я просто не ожидал от столь юной леди такого увлечения, хотя, именно ваш приезд к пароходу в 1903 году дал нам заряд бодрости победно провести турне.
– Вот-вот, должны же быть у меня какие-то увлечения, кроме вышивания и учёбы.
К нам подошла императорская чета.
– Девочки, вот вы где пропали, больше часа беседуя с господами офицерами.
– Папа, это же футболисты "Зенита", учёные, лётчики и ди-вер-сан-ты. Они так воевали на фронте, что если бы у тебя было больше таких солдат, мы бы точно выиграли войну.
– Конечно, дочка. Господа, благодарю, что развлекли моих дочерей. А сейчас я похищу их у вас.
Мы откланялись: «До свидания, ваши высочества!».
– До встречи, господа офицеры.
Чета с детьми и фрейлиной отошли, а мы принялись доедать то, что пришлось отложить, пока разговаривали. Императрица строго спросила у Софи: «Софи, о чем эти офицеры разговаривали с моими дочерями? Надеюсь, что не об ужасах войны?».
– Ваше величество, они рассказали о военных подвигах, футболе и о романе, который читает ваша дочь. Даже я заслушалась. Всё было очень в меру.
– Это хорошо, мадемуазель Софи, незачем девочкам в столь раннем возрасте слушать солдатские разговоры.
Во время банкета к нашей компании подходили Ерофеев, и даже сам шеф корпуса. Затем мы немного разбрелись по залу, высматривая возможных знакомцев среди офицеров.
Я забрёл в компанию, где центром внимания был только что назначенный председателем реформированного Совета министров Сергей Юльевич Витте – умный, деятельный и внешне очень представительный человек, истинный руководитель, если бы не одно «но». Все его поступки были направлены для достижения своей, а не государственной выгоды. Сегодня за вклад в заключение мира ему было пожаловано графское достоинство, так что он весь светился радостью и уверенностью в будущем. Он был явно в фаворе, отчего купался в лучах славы, распинаясь о своих подвигах.
– Господа, прелестные дамы, увы, Роман Романович совершенно не выказывал инициативы. Всем пришлось заниматься лично мне, отстаивая интересы государства Российского. Да-с, господа! Розен лишь поставил свою подпись на итоговом документе. Вы не поверите, чего мне стоило отбить все претензии японцев. Я безмерно благодарен его императорскому величеству за то, что он по-царски оценил мой вклад в заключение мира.
– Если бы вы отказались от заключения этого мира, а продолжили войну, то Сахалин, Маньчжурия, Квантун и Корея остались бы за нами, господин председатель.
Все посмотрели на молодого офицера, отчеканившего такие слова, и с вызовом смотрящего на новоиспечённого графа.
– Не понял, господин ротмистр!
– Любой солдат на фронте знает, что генерал Куропаткин предал Россию, проиграв войну. Вы заключили такой мир, который лишил Россию всех завоеваний на Дальнем Востоке. Это такое же предательство в политике, как сделал Куропаткин на военном поприще.
– Вы, юноша, слишком молоды, и не вам судить о государственных делах. Мы поступали так, как могли в данных обстоятельствах, и сделали все, что могли.
– За всё придётся платить, господин Витте, за всё. Он наверху всё видит, и наградит по истинным заслугам.
Я отошёл, а Витте выругался: «Забавный малый с горящим взором, но голова бестолковая. Только настроение испортил!»
Не знаю, зачем я поддался искушению высказаться, лишь подставив себя под удар, просто накипело в душе. Радовало, не все лидеры уважали Витте, а многие были его политическими противниками. Этот прецедент не забылся, народ стал шушукаться, а в утренних газетах в описании бала был абзац о том, что молодой офицер обвинил Витте и Куропаткина в предательстве России.
Поздно вечером приём закончился, и мы разошлись по домам. Рядом со мной, вдыхая сырой прохладный воздух, шёл Серж, живущий недалеко от меня. Мы болтали.
– Вот и сбылась мечта идиота – я стал дворянином.
– Да уж, Сэм, если бы ты сейчас сватался к Юле, то, однозначно, был бы встречен благосклонно.
– Не сыпь мне соль на рану, она ещё болит. Все произошло так, как должно. Зато я встретил Оксану. Значит, это для чего-то нужно нам, потому что так решили наверху.
– Здорово ты на Витте наехал.
– Толку от этого никакого, только себя подставил.
Мы разошлись по домам, я пришёл в свою квартиру, где меня встретила моя женщина, уселся в кресло-качалку, налил в бокал грамм сто коньячку и пустился размышления: «Мы взрослеем, и вместе с нами взрослеют наши планы. Если первоначально я планировал просто жить, зарабатывая мирным трудом, то происходящие события круто изменили их. Мне пришлось вступить, пусть и с благими целями, на криминальную дорогу. Затем поступил на госслужбу, где для достижения результата также потребовались мои специальные умения. Чтобы реализовывать новые планы, потребовались деньги, и я снова встал на путь грабежа и убийств, пусть и отбросов общества. Потом пришла война, где в очередной раз произошла переоценка ценностей, и мои школьные друзья стали боевыми товарищами, повязанными кровью врагов. Теперь я офицер самой крутой спецслужбы России – жандармерии, дворянин – человек более высокого статуса. Увольняться из органов нельзя, они дают защиту от другой власти. Вот только как теперь, в мирное время, будет служиться мне и моему отряду? Ничего, утро вечера мудреннее». Затем я искупался, покувыркался с Оксаной в кровати, после чего мы завалились спать.
После яркого и запоминающегося события в императорском дворце наша жизнь снова перешла в довоенное русло. На работе наш батальон, который находился в стадии формирования, особо не трогали, давая возможность набрать людей и провести с ними первичную подготовку. Если оперативники Особого отдела находили какого-нибудь анархиста или бомбиста, засевшего с пистолетом в квартире, тогда привлекали наших ветеранов в качестве штурмовых групп. На неделе такое случалось один – два раза, а участвовало в операции по аресту такого кекса не более отделения бойцов. Студенты восстановились в институтах и ходили на учёбу, а после занятий проводили тренировки.
