Read the book: «Позывной «Душман»»
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Павел Лавров сидел на скамейке в здании Казанского вокзала города Москвы и внимательно рассматривал молодую красивую женщину лет двадцати пяти, которая сидела не далеко от него и читала книгу. В здании было довольно жарко и душно, и женщина периодически доставала из сумочки носовой платок, которым вытирала вспотевший лоб. Она иногда отрывалась от чтения и бросала свой взгляд на проходящих мимо нее людей, словно рассчитывала увидеть знакомое лицо в этой безликой толпе снующихся мимо нее пассажиров. Около ее ног стоял большой и по всей вероятности достаточно тяжелый чемодан, который она иногда трогала рукой, чтобы еще раз убедиться, что он на месте. От глаз Павла не ускользнула маленькая совсем неприметная деталь, это отсутствие на безымянном пальце правой руке женщины обручального кольца.
– Неужели такая красивая женщина и не замужем? – мелькнуло у него в голове.
Внешность этой женщины невольно напомнило ему медицинскую сестру, которая выхаживала его в полевом медсанбате после тяжелого ранения. У нее были такие же светлые и густые волосы, аккуратно уложенные на голове в своеобразную корзину. Ни до этого, ни после он не встречал женщин с подобной укладкой волос.
Лавров снова поднял глаза, и уже в который раз, внимательно посмотрел на женщину. Она словно почувствовав на себе его пристальный взгляд, с улыбкой посмотрела на него.
Этот молодой мужчина, был одет в военно-полевую форму песчаного цвета, которую не носили офицеры, служившие в Союзе. От ее цепкого взгляда не ускользнуло, что на груди военного матовым светом отливался орден «Красной Звезды» и «Боевого Красного Знамени». Слева, среди медалей она заметила боевую медаль «За отвагу» и яркую медаль, которой награждались военнослужащие, воевавшие в Афганистане.
Лицо этого военного показалась ей очень знакомым. Она тоже служила в Афганистане в одном из полевых военных госпиталей.
«Как этот человек похож на Павла. Такой же пристальный и изучающий человека взгляд, – подумала она. – Мало ли похожих людей, тем более, одетых в военную форму. Сама подумай, прошло больше трех лет с момента нашей встречи, и этот человек мог сто раз погибнуть там, в горах Афганистана. Три года, это довольно большой срок. За это время он мог жениться, обзавестись семьей и детьми. Это одно. С другой стороны, если бы это был Лавров, то он бы обязательно подошел бы к ней, ведь за это время она практически не изменилась».
Она еще раз взглянула на военного и опять попыталась продолжить читать свою книгу, однако, прочитав несколько строк, поняла, что не в состоянии читать, так как голова была занята совершенно другими мыслями. В ее голове снова, как и три года назад крутилась и не давала покоя только одна мысль. Она снова думала о нем, о молодом раненном лейтенанте Главного разведывательного управления с позывным «Душман», которого в тот вечер доставили к ним в госпиталь.
Женщина, невольно вспомнила тот момент, когда к их медицинской палатке подкатила боевая машина десанта и спрыгнувшие с брони бойцы спецназа, осторожно переложили тело своего командира на носилки и занесли внутрь палатки. Грудь лейтенанта была наспех перебинтована бинтами, через которые в двух местах просачивались кровавые пятна.
– Сестренка! Куда положить командира? – спросил ее один из бойцов.
– Вот сюда кладите, – произнесла она и указала на свободную койку.
Подошедший военный врач взглянул на раненного лейтенанта и приказал нести его сразу в операционную. Санитары подняли носилки и направились вслед за врачом. Операция шла более двух часов. Хирург, делавший операцию, извлек из его груди две пули и положил их на тумбочку.
– Надежда, отмоешь пули и отдашь их лейтенанту, когда он очнется, – произнес хирург, снимая с себя белый халат, испачканный кровью.
Санитары отнесли раненного и положили его на свободную койку. Ей пришлось около двух недель ухаживать за этим молодым симпатичным лейтенантом, который считался тяжелораненым, требующим постоянного внимания медперсонала. За эти две недели проведенными около койки раненного, она узнала многое о нем. Его звали Лавров Павел. Они оказались земляками, жили в одном городе и проживали не так далеко друг от друга. После окончания средней школы, он уехал в город Рязань, где поступил в воздушно-десантное военное училище. После окончания училища его направили служить в спецподразделение ГРУ, которое воевало в Афганистане. Там он командовал разведывательной группой. В последней операции он был тяжело ранен.
Надежда сама так и не могла понять себя, что произошло с ней за эти две недели. Она впервые в своей жизни почувствовала, что полюбила этого лейтенанта. Лавров был веселым парнем. Несмотря на свое тяжелое состояние, он никогда не падал духом, продолжал шутить и всячески поддерживал ее, когда она уставшая после ночного дежурства заходила к нему в палату. Женщина хорошо помнила, что она пережила в тот вечер, когда узнала от врачей, что его отправляют в Кабул, долечиваться в госпитале. Всю ночь она просидела у его кровати, смахивая с глаз, накатывающиеся слезы.
– Надя! Ты, почему плачешь? Я ведь еще живой и умирать пока не собираюсь?
Она тогда так и не посмела рассказать ему о том, что влюбилась в него. Утром Лаврова на вертолете отправили в Кабул. Они еще с полгода после этого переписывались, посылая друг другу пламенные боевые приветы. Вскоре ее направили обратно в Союз, а его перевели в другую часть, и связь между ними внезапно прервалась.
Надежда отложила в сторону книгу и снова подняла свои глаза, надеясь по внимательней рассмотреть лицо военного. Однако, его место оказалось пустым. Он по всей вероятности ушел, в тот момент, когда она обернулась на плач маленького ребенка. Женщина растеряно посмотрела по сторонам в надежде отыскать его фигуру среди множества людей, снующих по вокзалу, но ей этого не удалось.
«А, может, мне показалось, что он так похож на Павла? Да и афганская медаль могла сбить меня с толку, – подумала она. – Если бы это был Лавров, то он обязательно бы подошел ко мне».
Надежда снова взяла в руки свою книжку, надеясь, что чтение отвлечет ее от мыслей о Павле, однако снова втянуться в чтение ей не удалось. В динамике, висевшим на стене вокзала, раздался громкий шип, а затем монотонный голос диктора объявил о том, что ее поезд подан на третий перрон Казанского вокзала. Она встала с места и, подняв тяжелый чемодан, медленно направилась к третьему перрону.
***
Лавров зашел в вагон и не торопясь, прошел в свое купе. Он забросил свою спортивную сумку на верхнюю полку и сел на сиденье. Лицо женщины, что он увидел в зале ожидания, по-прежнему стояло перед его глазами. Он закрыл глаза, и воспоминания с новой силой нахлынули на него.
Его группа обеспечивала безопасное движение войсковой колоны. Он в составе трех боевых машин десанта, двигался по узкой горной дороге, напоминавшей чем-то серпантин. За ними на расстоянии пяти километров, двигались основные силы воинской колоны. По сведениям воздушной разведки, каких-либо групп моджахедов вдоль дороги замечено не было. Павел сидел на броне и покачивался в такт движения машины. Внезапно его внимание привлекли птицы, которые большой стаей кружили над горой, которая виднелась из-за поворота дороги. Лавров по радиостанции дал команду, и машины сбросили скорость. За поворотом дорога стала заметно уже и машины, стали медленно втягиваться в небольшое ущелье, на дне которого весело журчала горная речка.
– Стоп! – скомандовал он водителю машины.
Он спрыгнул с брони и знаком руки он остановил машины, которые шли за ними. Лавров подозвал к себе командиров БМД.
– Мужики! Мне, что-то не нравится все это, – произнес он и показал рукой на метавшихся в небе птиц. – Похоже, их кто-то сильно напугал и согнал со своих гнезд. Не исключено, что впереди засада. Поэтому, я предлагаю пересадить бойцов на две машины, которые будут двигаться с интервалом в сто метров, я сам поведу первую машину. Вопросы есть?
Бойцы быстро разместились на двух машинах, и БМД Лаврова, взревев мотором, осторожно двинулась вперед. Привычными движениями рычагов, он легко объезжал большие валуны, которые почему-то оказались на полотне дороги. Все это, кричащие в небе птицы, камни на дороге, вселяло в него какую-то тревогу. Проехав метров триста, он остановил свою машину и стал осматривать довольно крутой склон горы, покрытый кустами. Это место было самым идеальным для засады. Он снова двинулся вперед.
Павел вовремя увидел вспышку и сумел остановить БМД. Граната, выпущенная из ручного гранатомета, взорвалась в метрах трех впереди его машины. Пыль и дым на время лишили его возможности обзора. По броне застучали осколки, камни и пули. Рядом с ухом застучал пулемет, это стрелок-радист начал стрелять из пулемета. Запах пороха и гари повис внутри машины. Офицер попытался развернуть машину на месте, но громадный валун, лежавший на дороге, не позволил ему совершить этот маневр. Следующая граната взорвалась под правой гусеницей машины. БМД словно детский мячик подпрыгнул над землей и снова ударился об землю. Он попытался подать назад, но перебитая гранатой гусеница лишила его возможности двигаться и маневрировать.
– Покинуть машину! – закричал Павел, так как хорошо знал, что следующая граната разорвет эту обездвиженную бронированную машину.
Схватив лежавший недалеко от него автомат, Лавров, быстро выбрался из машины, и камнем свалился на землю, рядом с застывшей на месте машиной. Он быстро взвел свой автомат и стал искать в прорезь прицела бородатые лица моджахедов. Первый моджахед, попавший ему в прицел, оказался мужчина с черной густой бородой, который, укрывшись за грудой наваленных камней, стрелял из английской винтовки «Бур». Павел успел хорошо рассмотреть его, прежде чем нажал на курок автомата. Лицо моджахеда, несмотря на его сосредоточенность, было бледным, он словно предчувствовал свою смерть. Лавров почувствовал привычный удар приклада автомата в плечо и увидел, как голова моджахеда безжизненно упала на горячие от солнца камни.
«Есть один», – подумал он.
Перекатившись в сторону от машины, он вовремя успел укрыться за большим камнем, прежде чем вражеский пулеметчик успел сделать очередь в его сторону. Над головой Лаврова роем пропели пули, высекая искры и мелкие гранитные крошки из камней.
Ему удалось заметить позицию пулеметчика, который обстреливал его товарищей из укрытия. Офицер вскинул автомат и дал очередь в его сторону. По-видимому, он не попал в него, так как через несколько секунд его голова вновь появилась из-за камня. Теперь пулеметчик перенес свой огонь на подошедшие к месту боя машины десанта. Павел моментально воспользовался этим случаем и третьей автоматной очередью уничтожил его. Интенсивность боя нарастала с каждой секундой. Лавров успел связаться с основными силами и доложил им о засаде.
– Одиннадцатый, это «Душман»! Ведем бой!
–Держись, «Душман»! – последовала команда комбата. —Я сейчас пришлю к вам на помощь «горбатых». Они помогут вам.
– Понял, одиннадцатый! Связь заканчиваю! – прокричал Павел, прежде чем автоматная очередь в пух и прах разнесла его рацию.
Отбросив в сторону уже бесполезную радиостанцию, Лавров снова взял в руки автомат. Внезапно из-за камней показался моджахед, одетый в полосатый халат, подпоясанный цветастым поясом. На плече его был ручной гранатомет. Павел не успел срезать его очередью из автомата, так, как раз в этот момент его автомат звонко щелкнул. Он передернул затвор, однако все повторилось заново. Он отстегнул от автомата магазин, тот был пуст. Пока он вставлял новый магазин, моджахед успел выстрелить из гранатомета и быстро скрылся между камней. Раздался сильный взрыв. Стоявшая не так далеко от него бронированная машина оторвалась от земли сантиметров на двадцать и моментально окуталась черным дымом. Из моторного отсека показались яркие языки пламени.
– Сука! – громко произнес Лавров и стал внимательно наблюдать за тем местом, где исчез гранатометчик.
Через некоторое время из-за камней, за которыми скрылся моджахед, показалась его голова. По всей вероятности он выбирал для себя новую цель и поэтому достаточно высоко поднялся из-за камней. Он застыл на месте и попытался сделать свой очередной выстрел. В этот раз, Павел не дал ему ни одного шанса. Трассирующие пули, словно линейка прочертили линию от его автомата до его груди моджахеда, окрасив его халат бурыми пятнами. Он выронил свой гранатомет и, схватившись руками за грудь, повалился на камни.
Моджахеды, заметив раненного спецназовца, лежащего меж камней, попытались взять его в плен. Лавров во время заметил, как из-за камней в его сторону, прячась за камни, выдвинулось человек пять моджахедов. Их передвижение прикрывал пулеметчик, не давая другим бойцам оторвать голову от земли. Офицер попытался подавить эту огневую точку, однако, часть моджахедов перенесла огонь на него, не давая ему возможности поднять голову. Пули с визгом проносились над его головой, впиваясь в дорогу, и с еще более сильным визгом уходили рикошетом куда-то ввысь, где терялись в голубом небе. Автоматические пушки БМД не доставали моджахедов, укрывшись на крутом склоне и для того, чтобы каким-то образом помочь вступившему в бой спецназу, они вынуждены были отойти немного назад и оттуда стали расстреливать склон горы.
Лавров шарил рукой по подсумку, стараясь отыскать магазин с патронами, однако подсумок был пуст.
«Боже, мой! Неужели я уже успел все их расстрелять?» – с ужасом подумал Павел.
Он положил около себя две гранаты и достал пистолет. Этого было слишком мало, для того чтобы отбиться от наседающих моджахедов. Он осторожно выглянул из-за камня. Моджахеды, укрываясь за камнями, тащили за собой раненного бойца. Павел вскочил на ноги и под покровом черного дыма сделал перебежку. Теперь моджахеды были в метрах двадцати пяти от него. Он выдернул чеку из запала гранаты и, размахнувшись, швырнул ее в их сторону. Раздался взрыв. Двое из пяти моджахедов остались лежать между камней, а трое все еще продолжали тащить за собой спецназовца.
Теперь уже в его сторону полетели одна за другой, две гранаты. Они взорвалась в метрах десяти от него, осыпав его градом камней. Пока не осела пыль от взорвавшихся гранат, ему удалось поменять свою позицию. Следующая граната упала как раз туда, откуда он только что-то отполз.
Из горы показались два МИ-24, которые прошли вдоль дороги. Сделав боевой разворот, они накрыли склон горы шквалом из неуправляемых ракет и огнем своих пушек. Моментально весь склон горы покрылся взрывами. Павел заметил, как моджахеды, не выдержав огня вертолетов и автоматических пушек оставшихся боевых машин десанта, стали быстро отходить назад, бросая своих убитых и раненных. Раненные моджахеды стали поднимать руки, некоторые из них стараясь раствориться среди камней, поползли наверх.
Лавров посмотрел на часы. Оказалось, что бой шел всего лишь двадцать минут, которые ему показались вечностью. Неожиданно из-за горы вывернула еще одна пара МИ-24, которые сходу атаковали противоположный склон горы, с отступающими духами. Вертолеты, расстреляв все свои ракеты, продолжали утюжить склон из пушек и пулеметов. Через пять минут, расстреляв весь свой боезапас, они скрылись за горой, словно их никогда и не было. Над дорогой повисла тишина, разрываемая треском рвущихся в БМД патронов.
Заметив своих бойцов, которые медленно двигались вдоль дороги, Лавров поднялся из-за укрытия и махая рукой, направился к ним навстречу, Он не почувствовал никакой боли. Сильные толчки в грудь опрокинули его на камни. Последнее, что он увидел, падая лицом вверх, было голубое бездонное небо.
Очнулся он в медсанбате. Чья-то пахнущая лекарствами рука заботливо поднесла к его потрескавшимся губам смоченную в воде ватку. Он открыл глаза. Сквозь пелену тумана, он увидел красивую молодую девушка, склонившуюся над ним.
– Я, умер? – спросил он ее.
Девушка мило улыбнулась. Ее глаза, как ему показалось в тот момент, стали влажными от слез, и чтобы не расплакаться, девушка отвернулась от него в сторону.
– Как вас зовут? – еле слышно прошептал он.
– Надежда, – коротко произнесла она и снова поднесла ему смоченную в воде ватку.
– Какое красивое у вас имя, – прошептал, обессилено он и снова потерял сознание.
Окончательно пришел он в себя лишь через два дня. Все это время около него неотступно находилась Надежда. Он до сих пор помнил запах ее волос, ее нежные и мягкие пальцы. Они много говорили, рассказывая о себе интересные и забавные истории. Но, самое интересное было то, что они оба оказались из одного города Казани, в котором жили не так далеко друг от друга. Мама Надежды работала учительницей в его школе и вела уроки истории. За полторы недели, что он провел в этом медсанбате, он сильно привязался к этой девушке. В какие-то моменты он стал даже ее ревновать к другим раненным, которые лежали в его палатке.
Как-то вечером она сообщила ему, что завтра его отправят в Кабул. Этот последний вечер запомнился ему на всю оставшуюся жизнь. Надежда сидела у него в изголовье и рассказывала ему что-то веселое, пытаясь скрыть от него слезы.
– Что с тобой Надежда? Почему у тебя на глазах слезы? Кто тебя обидел? – поинтересовался у нее Лавров. – Скажи, может, я могу тебе в чем-то помочь?
– Нет, Павел, ты мне в этом не поможешь, – тихо произнесла она. – Мне очень жалко, что тебя отправляют в Кабул. Жалко, немного в другом смысле этого слова. Скорей в том, что больше я тебя, наверное, не увижу. Ты не поверишь мне, но мне кажется, что я в тебя влюбилась. Вот так просто, взяла и влюбилась. Кому расскажешь об этом, не поверят.
Лавров был удивлен ее признанием, так как тоже, похоже, влюбился в эту красивую девушку. Он, молча, взял в руки ее ладони и прижал их к своим губам.
– Надя! Если я не погибну на этой войне, то я обязательно разыщу тебя, – тихо произнес он. – Ты напиши мне номер вашей воинской части. Я обязательно напишу тебе.
Прошло более трех лет после их расставания, и сегодня, заметив эту девушку на Казанском вокзале города Москвы, он снова вспомнил Надежду, и от этих воспоминаний у него защемило сердце.
***
Поезд, несколько раз дернулся и, лязгая металлом, тронулся. Мимо окон вагона медленно поплыли привокзальные постройки. Состав, стуча колесами на стыках рельс, стал медленно набирать скорость и вскоре мимо окон замелькали уже пригородные станции.
Павел снял с себя куртку и расстелил постель. Он быстро переоделся и вернулся обратно к себе в купе. Лавров невольно удивился тому, что не смотря на отсутствие билетов в кассе вокзала, три места в купе оказалось пустыми. Он вышел из купе и, закрыв за собой дверь, направился в конец вагона. Выйдя в тамбур, он достал сигареты и закурил. Глубоко затянувшись дымом, он мысленно снова вернулся все к той же женщине, которую случайно увидел в зале ожидания.
«Дурак! Нужно было подойти к ней и поинтересоваться, – подумал он. – А, вдруг это она? Нет, это исключено. Снаряд дважды не падает в одно место дважды. Если это была бы она, то она по всей вероятности подошла бы к нему».
Он выпустил струю голубого дыма в потолок вагона и, загасив сигарету, направился в свое купе. Он лег на полку и закрыл глаза. Перед глазами снова возник образ Надежды.
«Смотри парень, так легко соскочить и с катушек», – с улыбкой подумал он.
Павел не заметил, как задремал. Очнулся он оттого, что состав сильно дернулся и остановился. Он отодвинул шторку и посмотрел на перрон. На белом здании вокзала красовалась надпись «Арзамас».
На перроне, около вагона стояла группа местной молодежи и что-то громко обсуждала. До ушей Лаврова доносилась нецензурная брань и хохот. Он снова отодвинул занавеску и посмотрел на перрон. Похоже, стоявшая группа молодежи, кого-то провожала. Один из молодых парней, взяв в руки гитару, с надрывом затянул что-то из тюремного шансона.
Где слышна команда, слышны окрики грозные,
Это в шахты спускают усталых зэка,
У окна, у решетки моя жесткая койка,
За окном догорает усталый закат.
«Кому, что, – подумал Лавров. – Кто-то головы клал в Афганистане, а кто-то в это же время грустил об усталом закате».
Локомотив засвистел. Состав лязгнул металлическими буферами и тихо тронулся. Мимо окна медленно поплыли какие-то непонятные в темноте постройки. Еще секунда, другая и все это потонуло в черном бархате летней ночи. Он снова закрыл глаза и отвернулся к стене, стараясь заснуть. Однако, громкий разговор пьяных людей около его двери, заставил его открыть глаза. Дверь купе резко распахнулась и в внутрь купе вошли двое молодых людей.
–Эй, мужик! А, ну встал быстро и мухой на верхнюю полку! – произнес один из них. – Ты, наверное, тоже не хочешь, чтобы я сломал себе шею, падая с верхней полки?
Павел сел и посмотрел на них. От парней разило алкоголем и дешевым табаком.
– Извините ребята, но это мое место. Я хорошо вижу, что среди вас двоих стариков и инвалидов нет, – ответил Лавров. – Если боишься упасть, то поменяйся местом со своим товарищем.
– Я, что-то не понял? – с угрозой в голосе произнес парень. – Это ты козел драный, кому сказал, ему или мне?
– Мужики! Давайте, не будем шуметь, ночь на улице Люди устали и отдыхают.
– А, ты кто такой, чтобы здесь качать права? Вот, ты скажи, кто ты, чтобы учить нас хорошим манерам? – произнес все тот же молодой человек. – Ты, что учитель или воспитатель?
Взгляд его упал на куртку Лаврова, которая висела на плечиках.
– Да, ты, похоже, «сапог»? – произнес второй. – Видишь, сколько значков навесил! Наверняка, продукты без очереди будет приобретать? Они сейчас все борзые, чуть, что тычут себя в грудь, я, мол, воевал в Афганистане и такой же фронтовик, как и те старики, что воевали за родину.
Павел промолчал. Ему стало обидно за тех ребят, которые сложили свои головы в Афганистане. Он стал, молча, наблюдать, как эти двое, пальцы рук которых пестрели синими наколками, стали изгаляться в его купе.
– Ты, что мужик набычился? Я же сказал тебе, чтобы ты перебирался на верхнюю полку. Ты, что меня не понял? Может, хочешь, чтобы мы тебя пинками загнали туда?
– Ребята, может, не стоит скандалить? В купе три свободных места, занимайте любые, что вы пристали ко мне?
Парни уложили свои вещи под нижнее сиденье и сели напротив него. Один из них, что был пониже ростом, достал из сумки початую бутылку водки и поставил ее на стол. Он снова нагнулся к сумке и достал из нее закуску, которую разложил на столе. Заметив пустой стакан из-под чая, стоявший на столе, он пододвинул его к себе. Налив полстакана водки, парень протянул его своему товарищу.
– Пей, Гера! – произнес он. – Я думаю, что нам с тобой не стоит обращать внимание на этого «козла». Если он не понимает по-русски, то ему стоит просто посшибать рога.
Гера опрокинул в себя водку и захрустел малосольным огурцом. Теперь уже он налил в стакан водку и протянул его своему другу. Друг долго гонял водку из стакана в рот, пока не проглотил ее. Лицо его приобрело пунцовый цвет, а глаза стали такими большими и круглыми, что Лаврову показалось, что они готовы были вывалиться из его большой головы прямо в стакан.
– Ты, что уставился? – спросил его Гера. – Не видишь, что ли, что тяжело человеку? Отвернись и не смотри на нас, а то я сам тебе глаза закрою.
Его большая рука, густо покрытая рыжими волосами, потянулась к лицу Павла. Что он хотел ему сделать, он не понял. Лавров схватил его за кисть руки и ловким движением руки, заломил ему пальцы. Гера охнул и стал медленно сползать с полки, скрепя зубами от сильной боли.
– Отпусти пальцы, «козел»! – закричал он. – Сломаешь же!
Павел на какой-то миг ослабил хватку, и этого оказалось вполне достаточно для того, чтобы Гера вырвал из его рук свои пальцы. В следующую секунду, громадный кулак просвистел мимо его головы и грохотом ударился в стенку купе.
– А, а, а !!!! – закричал Гера угодив своим кулаком в металлический держатель полотенца, прикрепленный к стене.
Из поврежденной кисти были видны торчавшие осколки костей. Второй парень выхватил кнопочный нож. Он нажал на кнопку, и блестящее узкое лезвие, выскочило из ручки ножа. Он стал размахивать им перед лицом Павла, норовя порезать им его лицо. В этот момент Лавров оттолкнул от себя побелевшего от боли Геру, на его товарища и выскочил из купе.
– Порежу, сука! – заорал второй и устремился за ним из купе.
Они встали друг перед другом, один защищаясь, а другой, стараясь нанести ему удар ножом. Парень несколько раз пытался ударить ножом, но Лавров ловко уклонялся от этих ударов. Разбуженные шумом драки из купе стали появляться заспанные лица пассажиров. Неожиданно для него, вагон резко дернулся, и Павел чисто интуитивно схватился за ручку двери. Он не сразу почувствовал в боку боль. Его белая майка густо окрасилась в алый цвет. Парень, снова сделал шаг вперед навстречу офицеру. Он размахнулся, чтобы нанести ему очередной удар ножом. В этот раз, Лавров отреагировал своевременно. Он увернулся от этого колющего удара и локтем нанес удар противнику в лицо. Удар был такой силы, что сломал нос парню. Он выронил нож и схватился за окровавленное лицо, а затем медленно сполз вдоль стенки на пол.
Павел попятился назад и уперся спинов в закрытую дверь тамбура. Резкая боль в боку заставила его, согнуться. Он задрал майку и посмотрел на рану. Несмотря на большое обилие крови, рана оказалась не настолько опасной, как ему показалось ранее. Нож прошел вскользь, распоров лишь мышцы живота.
– Помогите! Разве вы не видите, что человек истекает кровью! – закричала одна из испуганных пассажирок.
«Наверное, я умираю», – подумал Павел, увидев приближавшую к нему Надежду.
Пассажиры расступились в сторону, давая ей пройти к раненному мужчине. Он сидел на полу вагона и рукой зажимал хлеставшую из раны кровь. Женщина наклонилась над ним и, достав из кармана халата широкий бинт, и стала перевязывать им рану.
– У кого-нибудь есть спирт или водка? – спросила она, у стоявших в коридоре пассажиров.
Проводница зашла в свое служебное купе и вышла оттуда с неполной бутылкой водки.
– Вот, возьмите, – произнесла она, передала ей бутылку. – Посмотрите, у них в купе, похоже, еще один раненный. У него тоже вся рука в крови. Вы уж здесь разбирайтесь сами, а я пойду, сообщу начальнику поезда об этом ЧП, пусть вызывает милицию.
Надежда перевязала рану Павлу. Вдруг неожиданно для всех, она крепко обняла его и заплакала. Пассажиры удивленно смотрели на нее, не понимая, что с ней происходит.
В конце вагона появилась проводница в сопровождении крупного мужчины, одетого в форму железнодорожника. Она что-то на ходу говорила ему, показывая рукой на Павла. В этот момент с пола поднялся парень и, шатаясь, направился обратно в купе.
– Иван Петрович! Вот этот и его товарищ, который находится в купе сели в Арзамасе. Оба были пьяные. Похоже, пристали вот к этому пассажиру. Он у нас едет от самой Москвы. Он военный. Вот, этот бугай хотел его зарезать, только у его ничего не получилось, – тараторила она.
– Ты можешь говорить чуть медленнее. У меня от твоего треска, уши заложило. Как вы себя чувствуете? – поинтересовался он у Лаврова. – Я начальник поезда. Я уже позвонил в милицию и сейчас к станции подъедет скорая помощь.
– Спасибо. Со мной все хорошо. Я обойдусь и без кареты скорой помощи. Вы лучше окажите помощь вот этим ребятам и сдайте их милиции.
***
Павел вышел из кабинета следователя, в котором пробыл часа два, если не больше. В коридоре отдела милиции его ждала Надежда.
– Ну, как? Все нормально? – спросила она его.
– Все хорошо, Надя. Ты уж меня извини, что втянул тебя в эту историю.
– Да, ты что, Павел. Я так счастлива, что снова встретила тебя.
Он обнял ее за плечи, и они вышли из здания милиции.
– Лавров! Что тебе сказал следователь? – снова спросила она его.
– Что он может сказать? Сказал, чтобы я по первому его вызову, приезжал сюда, к нему. Ты не поверишь мне Надя, но он сначала не хотел, чтобы я писал заявление. Говорит, вы из разных городов, где я вас буду искать потом?
– А, что, он разве их не арестовал? Они же чуть не убили тебя? Это же не шутка?
– Ты, знаешь, мне сейчас не до них. Я так счастлив, что снова встретил тебя. Надо же сидели на вокзале, смотрели друг на друга и не могли поверить своим глазам.
Надежда засмеялись и они словно подростки, стесняясь, поцеловались посреди привокзальной площади.
– Ну, что Надя, поедим в Казань на машине? – спросил он ее. – Я сейчас договорюсь. Видишь, стоят частники, стой здесь, я сейчас вернусь.
Павел подошел к группе мужчин толкавших около здания станции и быстро договорился с одним из них. Они сели в «Жигули» и поехали в Казань. Всю дорогу Павел рассказывал ей о том, как жил после их расставания. Как воевал, как искал ее. Рассказал, что после последнего ранения был уволен из рядов Советской Армии по состоянию здоровья.
– Ты, знаешь Надя, я часто думал, что я буду делать на гражданке. Ты, знаешь, я, кроме того, что воевать, больше ничего не умею. У меня даже гражданской профессии нет.
– Ну и что из этого, пойдешь куда-нибудь учиться. Ты же грамотный человек, быстро освоишь какую-нибудь специальность. Сейчас даже медведей учат кататься на велосипедах, а не то чтобы человека. Ты, наверняка, сможешь работать в милиции. Там сейчас насколько я знаю, с удовольствием принимают отставных военных. У меня отец хорошо знает начальника военно-медицинской комиссии и поможет тебе пройти комиссию.
– Прости, Надежда, но я по-честному не хочу работать в милиции. Сейчас я хочу просто вернуться домой. Ты знаешь, я не был дома пять лет. Хочу недели две отдохнуть, осмотреться, а уж потом определиться в этой жизни.
Он замолчал и стал смотреть в окно автомашины. Надежда сидела рядом с ним, крепко сжимая его руку. Она до сих пор не могла поверить в то, что судьба снова свела ее с любимым человеком.
Надежда после возвращения из Афганистана устроилась на работу в РКБ. Вскоре, она заметила, что молодой хирург их отделения – Вячеслав Цветов, стал оказывать ей особое внимание. В процедурном кабинете, в котором работала она, каждое утро стали появляться живые цветы. Однажды, она застала в своем кабинете хирурга, который наливал в вазу воду, а на ее столе лежал букет ромашек.
– Вы, что здесь делаете, Юрий Алексеевич? – поинтересовалась она у него. – Так, это значит, вы приносите мне цветы. А, я то, голову сломала, кто это мне цветы приносит?
Лицо Юрия Алексеевича вспыхнуло. Яркий румянец разлился по его щекам. Он растеряно посмотрел по сторонам, словно школьник, застигнутый учительницей при списывании. Надежда взяла его за руку и удержала на месте, так как он, как показалось ей, готов был выбежать из кабинета.
