Quote from the book "Курехин. Шкипер о Капитане"

Был намечен сольный фортепианный концерт. На сцене рояль с открытой крышкой, перед роялем стул. Все камерно, чинно, в зале, в ожидании музыки, собралась заинтересованная публика. Курехин вышел на сцену и начал говорить. Он рассказывал что-то о своей психике, о том, что он насекомое, о мутациях в организме, о врожденном идиотизме и прочих захватывающих вещах, а затем перешел к изложению "либретто" того музыкального произведения, которое он намеревался исполнить. Увлеченно и без тени улыбки он разглагольствовал о турецких янычарах, которые на своих подводных лодках проникли а Петроград 17-го и вторглись там в военно-революционную интригу с английскими шпионами, Лениным, Троцким и прочими сюрреалистическими персонажами. Обычно такая вступительная речь - наполовину подготовленная, наполовину импровизированная - продолжалась минут пять, после чего начинался ее не менее абсурдный музыкально-перфомансный эквивалент. Тут же Курехин говорит свои пять минут, говорит десять, пятнадцать, двадцать... Проговорив так с полчаса и подведя и подведя рассказ к некой завершающей точке, Сергей раскланялся и ушел со сцены, так и не прикоснувшись к роялю. Публика сидит как завороженная. Чисто вербальная "Поп-механика" - без единого музыкального звука, без единого костюма, декорации и в полном одиночестве.