Read the book: «Бог, который исчез, или Made in ∞», page 8

– Спасибо, что разрешил, – ответила Ева. – Не беспокойся, я не замерзла. Мне просто неприятен взгляд твоих похотливых глаз. К тому же ты в Эдеме получил то, что хотел. – И, невольно вспомнив подробности, женщина скривилась: – Но это было в другой жизни и с другой Евой. Здесь не Эдем. А я – Ева, жена Адама.

У Самаила стало погано на душе. Эта женщина была ему сейчас дороже всех тех, которые попадались ему на его бесконечном пути, но он не собирался обманывать себя. Она была права и справедливо сердилась на него за то, что он ею воспользовался в своих интересах. И, что еще отвратней, в интересах Яхве.

– Я пришел сюда не для того, чтобы ссориться с тобой, – примирительно сказал бог. – Я пришел сказать, что очень скучал и, в конце концов, не выдержал. Мне очень тебя не хватает, Ева.

Черты лица женщины чуть смягчились, но тут же отвердели снова.

– Значит, ты, всесильный бог, говоришь, что очень скучал? – холодно переспросила Ева.

Самаил смиренно опустил голову.

– Я тебе верю, – с налетом издевки произнесла женщина. – Я даже знаю когда. Наверно, когда мы с Адамом, оставив Эдем, умирали в пустыне от жажды, или потом в лесу, подыхая от голода, грызли корни деревьев. Так ведь?

Самаил с мольбой посмотрел на Еву, но та сделала вид, что не замечает его взгляда.

– Нет. Наверно, тогда тебе не было достаточно скучно. Это, вероятно, произошло позднее, когда Адам умирал от раны, и некому было помочь. А особенно скучно, полагаю, тебе было, когда мои внутренности разрывались в родах, и я была готова разбить себе голову об скалы, лишь бы прекратить боль.

Всесильный бог страдал. Женщина была права. Ни ему, ни Яхве ничего не стоило защитить людей, но тогда они потеряли бы уникальность своего опыта. Жизнь Адама и Евы перестала бы им самим принадлежать и превратилась бы в ровную линию, прочерченную богом. И только сейчас Самаил понял, как людям страшно жить, когда за любым с виду безобидным пустяком может скрываться небытие, за которым тебя уже не будет. И что по сравнению с этим монотонная уверенность богов в неизбежности завтрашнего дня? Разве боги когда-нибудь задумывались над тем, где взять еду или питье? Разве для них жажда – мука, а не желанная прелюдия перед глотком сладкого нектара?

Самаил с болью ощутил, что его многочисленные романы с богинями – лишь подобие чувств, которые он испытывал к Еве. Дело не в том, что она исключительная любовница. В конце концов, все женщины, как, впрочем, и мужчины, кто чуть лучше, а кто хуже, делали одно и то же. А в том, что у него с другими никогда не возникало ощущения ниточки, которая может оборваться навсегда. Сейчас перед ним было не время как безотказное средство охлаждения чувств, а время, которое ставило границы, и смерть, которая тихо и неумолимо поджидала своего выхода на сцену. Для его чувства не существовало «потом», потому что время Евы имело счет и не оставляло места на повторную попытку завоевать ее сердце.

– Прости меня. Я признаю, во многом ты права, – грустно сказал Самаил. – Я сознательно оставил Эдем и не вмешивался в твою жизнь. Не стану врать, я предполагал, что, брошенные на произвол судьбы, вы, люди, нахлебаетесь лиха. Но я не мог поступить иначе тогда и поступил бы так и сейчас.

– Но почему? – с горечью воскликнула Ева.

– Потому что у людей и богов разные пути, – неохотно ответил Самаил. – Создав вас, Яхве, или, как вы его зовете, Саваоф, бросил вызов всему вечному миру. То есть нам, бессмертным богам. Он отнял у нас убаюкивающую уверенность во всезнании, опровергнув постулат, что бессмертие – это единственное состояние сущности. Хотя я не верю, что его интерес был устремлен только на смерть как частный случай бессмертия. Думаю, ему не меньше хотелось оценить силу вашей воли к жизни в условиях неизбежности умирания. И не только в умении, как у животных, удовлетворять свои физиологические потребности, но и в стремлении к познанию и желании восторжествовать над, казалось бы, неумолимыми законами внешнего мира. Не зря он дал вам критический и ироничный ум. Ваш путь – это путь постижения ценой боли и смерти.

Ева нетерпеливо встряхнула головой.

– Не понимаю, какое это имеет отношение к тебе и мне, – скривив губы, сказала она.

Самаил грустно усмехнулся.

– Самое простое, – вздохнул он. – Я бессмертен, а ты умрешь. И я уже сейчас прихожу в ужас от этой мысли.

– Ну и умру. Тебе-то что, – пожала плечами Ева.

– Я тебя люблю, дурочка, – мрачно проговорил бог. У Евы радостно вспыхнули глаза.

– Но я не могу быть твоим мужем, – продолжил он, – потому что твоя судьба быть с Адамом. Вы – прародители всех людей.

В глазах Самаила появился странный блеск.

– А хочешь, я сделаю тебя бессмертной? – спросил он, схватив Еву за руку. – Плюну на всех богов и сделаю. А Яхве пусть слепит Адаму другую. Он уже накопил достаточный опыт.

Ева, рассудив, что Самаил имеет в иду Лилит, улыбнулась, но, помолчав, отрицательно покачала головой.

– О, всемогущий, но путаный бог! Ты зря считаешь меня такой уж дурочкой, – со странно снисходительной улыбкой начала она. – Ты, наверно, напрасно, как и я, поел с дерева памяти какого-нибудь твоего создателя. А его плоды дают не столько знания, сколько сомнения и сумбура в голове. Что мне, скажем, дало знание того, что есть другой мир, где не умирают, или то, что в нем принято одеваться, а не ходить голым? Ни-че-го. Даже зависть, которая у меня была к богам, и та прошла. Вечный мир принадлежит вам, а не людям. И вы, боги, живя в нем, говоря простым языком, маетесь дурью, страдая от бессмысленности существования. Это все равно, что есть каждый день персики. День-другой хорошо, а потом начинает тошнить. У нас, людей, маяться от скуки как-то не получается. Время течет – нужно жить.

А умирать страшно. Но, прости, я не хочу бессмертия. Я не хочу после того, как пройдет твоя любовь, видеть твою кислую физиономию. Я не хочу вечно уклоняться от встреч с личностями, которые когда-то сделали мне больно. Я не хочу когда-нибудь пожалеть, что в момент слабости отказалась от права быть смертной.

Самаил с несчастным видом выслушал эти слова и спросил:

– Ты меня прогоняешь? Хочешь, чтоб я ушел?

Ева внимательно на него посмотрела и рассмеялась.

– А ты хочешь уйти?

Всесильный бог отрицательно покачал головой.

– Тогда не усложняй, – ответила женщина и игриво плеснула на Самаила водой.

Лилит, размазывая по лицу слезы, брела по лесу. В который раз трусливая мыслишка вернуться назад пыталась остановить упорно идущую в неизвестность фигурку. Но упрямство и обида заставляли ее двигаться дальше. А лес становился все гуще и темнее. Он ничем уже не напоминал тот, тоже не такой уж знакомый, но уютный уголок, где, казалось, все было к услугам ее и Адама. И нужно было только протянуть руку, чтобы сорвать с дерева сладкий плод.

Солнце начинало заходить, и полумрак девственной чащи готовился смениться глубокой и смертельно опасной темнотой. Лилит ужасно хотела пить, и хотя воздух был влажным и душным, ей не попался даже захудалый ручеек. Чувство безнадежности охватило ее. И было уже безразлично, повернет она обратно или нет. Она уже безвозвратно потерялась. В отчаянии Лилит прокричала: «Адам!», но только глухое эхо откликнулась ей, да резко и агрессивно завизжали какие-то зверьки, прыгающие с ветки на ветку. Обессиленная женщина, рыдая, бросилась на траву.

Вот что такое быть смертным, думала она. Это означало быть беззащитным перед всем, что сильнее тебя. А сильнее ее было все. Не только бродящие в поисках добычи хищники, а даже простое отсутствие воды. В страхе и отчаянии Лилит вскарабкалась на дерево, чем вызвала переполох среди хвостатых и зубастых тварей, которые как безумные стали скакать вокруг нее. Адам назвал бы их обезьянами, с грустной иронией подумала женщина. Но те, накричавшись, затихли и с любопытством разглядывали незнакомое им создание. Видя, что животные не собираются на нее нападать, Лилит приободрилась и попыталась устроиться поудобнее, и так без сна провела всю ночь. Утром она с радостью заметила, что вокруг нее в изобилии растут коричневатые, под цвет коры, плоды. Накануне в полумраке женщина их просто не заметила. Она жадно надкусила один из них. Он был сочен и кисло-сладок, и в какой-то мере утолил и голод, и жажду. Лилит почувствовала себя лучше.

Но все-таки необходимо было найти воду. И ей повезло. Она обнаружила тоненький весело журчавший ручеек. Напившись и снова перекусив плодами, Лилит задумалась, что ей делать дальше. Ее разрывали сомнения. Одна ее часть призывала искать путь обратно к Адаму и Саваофу. И эта часть была готова смириться с недалекостью мужчины и высокомерием бога. Но другая отчаянно сопротивлялась. Лилит не могла простить ни тому, ни другому то, что они не стали ее искать. Хотя на Адама она обижалась не так уж сильно. Что было взять с него, простодушного дурачка, который и чихнуть боялся без разрешения бога? А вот Саваоф повел себя как предатель. Называл себя отцом и создателем, а вот взял и от своего же творения отказался. Бросил его на произвол судьбы.

Однако одинокая и страшная ночь, проведенная в чаше леса, оказалась неплохим уроком. Лилит прониклась ощущением, что может прожить сама. И решила, что никого искать не будет. Постарается об этих мужчинах забыть. Они ведь даже и с виду не очень похожи на нее. Прилепи им хвост, и обезьяны будут иметь большое с ними сходство…

Помыслив о том, что ручеек не может не течь туда, где скапливается вода, Лилит двинулась вниз по течению. Пройдя почти полдня, она вышла на опушку и от изумления ахнула.

Лес кончился, нежданно оборвавшись. На краю его выстроилась негустая шеренга деревьев, корнями врастающая в желтый песок. А за ней, шагах в пятидесяти, синела бесконечная водная гладь, отделенная где-то вдали узенькой, почти незаметной линией от такого же бескрайнего голубого неба. Восхищенная Лилит подбежала к воде и зачерпнула пригоршню. Она собиралась уже отхлебнуть, но неожиданно вспомнила, как в первый раз в жизни попробовала мясо, и сдержала порыв. И, чуть пригубив, тут же выплюнула. Осторожность оказалась нелишней. Вода была неприятного горько-соленого вкуса.

Лилит блаженствовала, то купаясь в море, то греясь на солнце. Теперь, когда страх, преследовавший ее в глубине леса, исчез, она с облегчением поняла, что может не торопясь, не пугаясь каждой тени, осмотреть свои владения. Тревожиться было не о чем. Ее ручеек давал достаточно воды, а за плодами для еды даже не было необходимости углубляться в лес. Все в достаточном количестве росло и на его окраине.

Лилит дремала на солнышке, когда послышался какой-то шум. Женщина приоткрыла глаза и в изумлении села. С неба, хлопая крыльями, спустились три одинаковых существа. Они выглядели как боги, их вполне человеческие тела были прикрыты тканью, но за спиной у них трепетали большие белые крылья, кончиками перьев касаясь песка. Женщина поднялась на ноги и вопросительно уставилась на пришельцев.

– Мы, ангелы Варахиил, Селафиил и Уриил, присланы великим богом Яхве, чтобы вернуть тебя, женщину по имени Лилит, твоему мужчине Адаму, – величественно произнес стоявший посередине.

– А с чего вы, Иилы, решили, что женщина собирается возвращаться? – задиристо спросила Лилит. Ей пришло в голову, что человек, созданный богом, устроен очень странно. Если бы эта компания пожаловала к ней, когда она тряслась от страха, сидя на дереве, то она, пожалуй, кинулась бы на шею этим человекоптицам с постными физиономиями. Сейчас же мысль вернуться совсем не выглядела заманчивой. Пожалуй, она вовсе была бы не против воссоединиться с Адамом, все-таки он был какой-то родной. А вот встреча с Саваофом совсем не прельщала, как и необходимость слушать его заумные поучения и разглагольствования.

– Мы призваны служить богам и обязаны выполнять данные нам поручения, – ответил ангел. – Нас мало интересует точка зрения существа низшего ранга, которое тоже должно подчиняться божьей воле.

– А что значит существо низшего ранга? – полюбопытствовала Лилит.

– Любое существо, не рожденное от божества, а созданное по мысли бога и будучи ее продуктом, является в иерархии низшим, – равнодушно проговорил ангел.

Лилит с вызовом посмотрела на крылатую троицу.

– А с чего вы решили, что я не богиня? – нахально поинтересовалась она. – А! – словно только что сообразив, воскликнула женщина. – Я, кажется, знаю. Вы ведь не назвали себя богами, значит, вы тоже низшие. Так откуда вам знать, низшим, кто я?

От этих слов скучные лица ангелов стали еще более кислыми. Лилит была вторым человеческим существом, которое они видели, и не очень-то были уверены в правомерности своих действий. Они не сомневались лишь в том, что все ранее известные им созданные богами существа не имели сходства ни с ними самими, ни, естественно, с богами. Даже они, ангелы, имели заметный отличительный признак – крылья. Люди же от богов с виду ничем не отличались. А Яхве, по-видимому, забыл или не счел нужным выдать ангелам какую-то существенную информацию о людях. Может, они и в самом деле не низшие?

Ангелы начали тихо переговариваться в сторонке. Лилит пыталась расслышать хотя бы слово, но ей это не удалось. Наконец, к ней приблизился все тот же, что был посередке.

– Я – Варахиил, старший из ангелов. Мы посоветовались и решили, что, возможно, возникла неточность в классификационной оценке твоего ранга. Вероятно, ты относишься к высшей категории низшего ранга. Прими наши извинения.

– А почему не к низшей категории высшего? – продолжала упорствовать Лилит. – Почему вы не хотите признать во мне богиню?

Варахиил отрицательно покачал головой.

– Во-первых, великий Яхве, при всем нашем уважении к нему, не посмел бы приказать привести к нему богиню. Это не в его компетенции. Во-вторых, богини не ходят голыми. А обнажаются только в определенные моменты. Кроме того, ты очень похожа, почти копия, богини Лилит, которая, как мы знаем, сейчас благополучно развлекается с богом Зевсом. И последнее. Да простит меня великий бог Яхве, он влюблен в эту богиню и ею отвергнут. Из этого следует, что ты – образ богини Лилит, созданный по прихоти великого Яхве для каких-то его неведомых нам целей.

У Лилит от удивления вытянулась физиономия.

– Вот это да, – только и сумела произнести она.

– Так ты не будешь противиться воле Яхве и позволишь нам взять тебя к Адаму? – вернулся к началу разговора Варахиил.

– Не только буду, а еще в полете поотрываю вам крылья, Иилы, – сердито произнесла женщина.

У ангелов перекосились лица. Таким позором им еще никто не угрожал.

– Хорошо. Ты останешься здесь. Но твой отказ подчиниться будет передан великому Яхве, – сдерживая недовольство, проговорил Варахиил.

Женщина пожала плечами.

– Да на здоровье.

Ангелы уже собрались улетать, когда Лилит неожиданно их окликнула.

– Слушай, Варахиил, – проникновенным голосом произнесла она. – Не сердись. Я вовсе не хотела вас обидеть. И прошу прощения.

Поколебавшись, ангелы одновременно кивнули.

– И, возможно, приказ великого Саваофа, или как вы его называете – Яхве, не так уж невыполним, – продолжала она. Довольный Варахиил тут же протянул к ней обе руки.

– Нет. Подожди, – остановила того Лилит. – Вы просто его не правильно поняли. Он ведь просил вас вернуть меня Адаму. Так?

Ангелы озадаченно кивнули.

– Другими словами, он хотел, чтобы мы с ним были вместе. Правильно? – гнула куда-то свою линию женщина.

Ангелы кивнули снова.

– Так зачем же меня тащить к нему? – риторически спросила Лилит. – Вы меня нашли. Вот и замечательно. Но мне и здесь совсем неплохо. Так принесите мне Адама, и приказ Саваофа будет выполнен.

В глазах Варахиила мелькнула тень усмешки.

– Мы не подчиняемся приказам существ низшего ранга даже в их высшей категории, – отчеканил он, и ангелы улетели.

Лилит в сердцах хлопнула себя по бедру.

– Проклятье, сорвалось! – сердито воскликнула она.

Женщина села на песок и задумалась. От ангелов она узнала много интересного. И вскоре уже расхаживала по берегу, рассуждая вслух сама с собой.

– Во-первых, надо придумать себе какую-нибудь одежду, – приговаривала она. – Если снова прилетят какие-нибудь болваны, вроде этих, то я им точно постараюсь доказать, что я богиня. Но самое-то главное не это… Саваоф, Саваоф! Если во мне ты создал образ любимой, так что ж ты оставил меня на погибель одну в лесу?

Ответа у нее не было.

Солнце потихоньку клонилось к закату, и с первыми предвестниками наступающей темноты в душе Лилит стали просыпаться прежние страхи. Мир перестал казаться таким благополучным, каким был всего мгновение назад. Она не представляла, какие чудовища могли таиться в глубине леса, из которого уже несколько раз доносился какой-то странный, разрывающий душу вой. Да и море перестало казаться ласковым и безопасным. Конечно, оно пока ничем не проявило какой-нибудь враждебной сущности. Наоборот. С некоторыми его безобидными обитателями женщина уже успела познакомиться. Она поиграла со смешными крабами, больно щиплющимися своими большими клешнями. Обожглась о медузу и больше решила к ней не прикасаться. Попыталась познакомиться с огромной, но очень тупой черепахой, которая явно не испытывала подобного ответного желания и каждый раз, когда Лилит, шутя, стучала по ее панцирю, прятала голову.

Но вечером с наступлением прохлады ее уже не так тянуло резвиться. Вид морских тварей перестал казаться забавным. Ей пришло в голову, что ее приятели, крабы, всего лишь детеныши, выползшие поиграть на солнце, и за ними должны прийти их родители, взрослые, огромные и со страшными клешнями. А черепаха, которую она так неосторожно дразнила, могла быть пугливой женой быстрого и зубастого супруга, который любил ужинать легкомысленными женщинами.

Проклиная себя за глупость и недальновидность, Лилит в сумеречном свете уходящего дня стала сооружать подобие укрытия. На ее счастье, в густой высокой траве под деревьями в изобилии валялись упавшие ветви с широкими, узорчатыми и прочными листьями. Из них, изрядно помучившись, женщина построила нечто вроде гнезда и была горда своей работой. Она натаскала внутрь побольше мягкой травы и нарвала про запас плодов. Еще раньше, гуляя по берегу, она смекнула, что в часто встречающихся морских раковинах можно хранить воду, и ее тоже припасла на ночь. Теперь, казалось, ей не были страшны никакие чудовища.

Ночь прошла спокойно, а проснувшись, Лилит поняла, что ей нечем себя занять. Она снова поела плоды, попила воды из ручья и с грустью подумала, что где-то там, далеко, Адам с видом прилежного ученика выслушивает наставления Саваофа, а ей, несчастной, даже не с кем перемолвиться словечком. И разозлилась на себя, поняв, что жалеет, что вчера не улетела с ангелами. Ее недовольство требовал выхода. И она вспомнила, что собиралась сделать себе одежду и быть похожей на богиню. Богинь она никогда не видела, а что такое одежда, представляла плохо, но предполагала: это что-то, чем прикрывают тело. Пример Саваофа указывал на то, что нужно прятать низ живота. И хотя мысль была очевидна, сомнения все же не оставляли Лилит. Ее крохотный жизненный опыт говорил о том, что в мире существует некая, пусть не всегда очевидная, но целесообразность. И то, что мужчины прикрывают низ живота, ей казалось объяснимым. То, что там болталось, могло мешать при движении. Но зачем прикрывать это место женщинам? По логике вещей, им нужно прикрывать грудь, которая тоже тряслась при каждом шаге. Однако, подумав, хитроумная Лилит решила, чтобы не попасть впросак, сделать одежду, прикрывающую и то, и это. Низ, так сказать, из солидарности, а верх – из соображений целесообразности. Вопрос: из чего и как. Лучше всего подошла бы шкура какого-нибудь животного подходящего размера. На то она и шкура. Но животных Лилит пока почти не встречала, да и охотиться на них не умела. И тогда она к тонкой лиане привязала за корешки ряд листьев покрупнее, а саму лиану повязала на талии. И такой же точно пояс повесила над грудью.

В последующие дни Лилит изучала окрестности. Она нашла дерево, которое назвала пальмой. На нем росли большие орехи. Если разбить их камнем, там скрывался сладкий прозрачный сок. Она познакомилась с семейством довольно крупных обезьян, которые скалили на нее клыки и угрожающе визжали, когда она заходила на их территорию. Она с интересом наблюдала за разными цветастыми птицами и страшно удивилась, когда нашла гнездо с яйцами, из которого вылупились маленькие птенцы. Еще больше ее поразило, что ее знакомая черепаха тоже откладывает яйца, и Лилит подсмотрела, как это происходит. Это безумно ее заинтересовало. А пытливый ум предположил, что откладывание яиц является в природе общераспространенным способом воспроизведения потомства, и она потом долго пыталась разобраться, из какого места они должны появиться у нее самой.

Были и неприятные встречи, после которых Лилит задумалась над тем, что она слишком беззащитна. Один раз она видела, как змея проглотила птенца, а однажды случайно подглядела, как мускулистая пятнистая кошка схватила и сожрала зазевавшуюся обезьяну. Но ничего для самообороны, кроме палки с камнем, прикрученным лианой, Лилит придумать не смогла.

Фруктовая диета стала ей надоедать. Лилит не возражала бы, если б ей удалось попробовать что-то другое. И тут она обнаружила, что в створках многих раковин скрывается вкусная мякоть. Да и сами раковины были, хотя и несъедобны, но не бесполезны. Оказалось, что если их края поточить о камень, можно сделать орудие острое, как когти хищников. И Лилит изготовила такое. А еще она увидела, как одна из многочисленных морских птиц разбила чужое яйцо и начала клевать его содержимое. Лилит думала, что в скорлупе скрывается птенец, но вместо этого из нее вытекло что-то жидкое. Лилит подошла поближе, спугнув, рассерженно вскрикнувшую птицу, и увидела, как прозрачное содержимое яйца, в середине которого плавал желтый шарик, начинает белеть на раскаленном солнцем камне. Немного подождав, женщина с опаской решила продегустировать то, что получилось. И ей понравилось, тем более что просоленный камень придал снеди некий приятный привкус. Это происшествие, внесшее разнообразие в питание, неожиданно напомнило Лилит, что бог научил людей пользоваться огнем и готовить на нем пищу. Но пока необходимости в нем Лилит не видела, хотя, уже имея острое орудие, строила планы поимки какого-нибудь животного.

Лилит чуть не плакала от злости, бесконечно чиркая одним камнем о другой в надежде получить искру, когда почувствовала, что за ее спиной кто-то стоит. Женщина в испуге обернулась. Рядом стоял Саваоф. На его лице было написано плохо скрываемое изумление. Он ожидал, что будет спасителем отчаявшегося, измученного голодом и жаждой создания, а увидел загорелую красавицу с ярко выделяющимися на фоне смуглой кожи синими глазами, одетую в необычную одежду из листьев. Особенно удивил его цветок, вставленный Лилит в волосы. Он не понимал, откуда у нее могло взяться представление о кокетстве. Но ответ был проще, чем предполагал Яхве. У цветка был пряный, нравящийся женщине запах. Вот она и вставила его в волосы, чтобы он сопровождал ее повсюду. То, что он делает ее привлекательной, конечно, не могло прийти ей в голову.

Яхве настолько растерялся, что забыл подготовленные им для встречи многозначительные слова. Эта речь могла бы стать шедевром риторики, достойным слуха самой искушенной богини, а не просто, как выразились бы ангелы, продуктом собственной жизнедеятельности. Если не останавливаться на подробностях, бог собирался сначала женщину припугнуть, заставив молить о прощении, а потом без сомнения милостиво бы простил. А затем перед его глазами возникала картина: Лилит благодарно и доверчиво льнет к его божественной груди.

Однако вместо всего этого он сказал:

– У тебя так не получится, – и протянул руку к камню. – Дай помогу.

Лилит была в изумлении. Она, конечно, давно позабыла, как называла его предателем, блуждая в одиночестве по лесу, и откровенно ему обрадовалась, но ожидала, что угодно, но только не этих слов. Где его обычная напыщенность?.. Женщина, не говоря ни слова, протянула ему камни.

Бог осмотрел их и скептически покачал головой.

– Нет, эти вряд ли подойдут. Поищем что-нибудь получше.

…Женщина, не переставая удивляться, наблюдала за богом. А тот почти не разговаривал. Ограничивался фразами типа «подойди сюда», «подержи здесь». Он даже не спросил, как у нее дела. И почти все время они были заняты. Бродили по берегу в поисках подходящих для огнива камней. Потом он терпеливо обучал Лилит, как правильно бить, чтобы получить искру, и как разводить костер. Затем она, безмерно стесняясь, показала ему свое жилье и была счастлива, когда, придирчиво осмотрев его, бог ее похвалил, но сказал, что поможет ей построить что-нибудь покрепче. И долго после этого своим тяжеленным мечом рубил деревья, перед этим научив Лилит, как из лиан плести прочные веревки.

Вечером они вместе ели. Он поймал для нее и зажарил какую-то птицу, а сам обошелся фруктами.

Лилит, которой в этот раз мясо показалось замечательно вкусным, с удивлением спросила:

– О мудрый Саваоф! Почему ты сам не ешь то, что приготовил для меня? Разве эта еда для тебя недостаточно хороша? Или ее едят только существа низшего ранга?

Бог, не понимая, уставился на нее.

– Почему низшего? – удивился он.

Лилит пояснила:

– Ты же сам послал ко мне ангелов. Они мне и объяснили, что я, поскольку создана тобой, низшая.

Яхве усмехнулся.

– Ангелы издавна, с момента их создания славились своим занудством и болезненной страстью к субординации. Ты не низшая. Ты просто другая, хотя и очень похожая на богиню.

– Я не могу быть богиней, потому что смертная? – спросила Лилит.

Яхве не без грусти кивнул.

– И поэтому тоже. – Было видно, что бог чувствует себя не очень уютно, а он продолжал: – Кстати, тебе это поможет понять, почему я не ем мясо. Я его никогда и не пробовал. Мы, бессмертные, питаемся только той вечной, как и мы, сущностью без ущерба для ее бытия. Наша пища – амброзия, сок смеси плодов, настоенный на многолетних травах. Я не знаю, что произойдет со мной, если я съем мясо убитого ради этого существа. Наверно, ничего, но пробовать я не хочу.

– Ты говоришь так, что мне становиться противно жевать эту еду, – с брезгливой гримасой проговорила Лилит. А Яхве усмехнулся снова.

– Тебе нечего стесняться. Не твоя беда, что ты вынуждена, чтобы есть, убивать. Это один из основополагающих принципов твоей планеты. Такой ее сделал я, Яхве. И если уж кто-то должен стесняться, то только я один. Хотя я не убежден, что совершил что-то этически неверное.

Лилит нахмурилась.

– Ты говоришь очень сложно, – сказала она. – Но, кажется, я поняла. Что-то вроде того, что леопард не должен совеститься из-за того, что съел обезьяну. Так?

Яхве кивнул. Какое-то время они сидели молча. Потом бог улыбнулся.

– А почему ты решила сделать себе этот наряд? Ты и без него красива. Или тебя тоже надоумили ангелы?

– Что значит «красива»? – спросила Лилит, почему-то не захотев сознаться, что хотела стать похожей на богиню.

Она и не подозревала, что через некоторое время Ева задаст тот же вопрос Самаилу.

– Красиво – это то, что радует глаз, – без лишних рассуждений ответил Яхве. Но не тут-то было.

– Так, боги носят одежду, чтобы радовать глаз? – поинтересовалась смышленая Лилит.

Яхве задумался. А потом рассмеялся. Он не помнил, чтобы кто-нибудь ему объяснил, для чего он каждый день одевается. Никакого практического значения одежда не имела. Всесильные боги не нуждались в ней, чтобы справится с жарой или холодом. Так, может, они действительно делали это для красоты, отдавая дань вечному инстинкту, по которому живые существа украшают себя, чтобы привлечь внимание противоположного пола? Он попытался что-то в этом роде наплести Лилит, но та объяснение не то чтобы не приняла, а скорее засомневалась в его точности.

– А зачем привлекать внимание противоположного пола? – наивно спросила она. Яхве пришлось приложить усилие, чтобы скрыть невольно возникшее желание.

– Видишь ли, – с кислым видом заметил он, – мужской пол и женский – это две противоположности, которые одновременно и отталкиваются друг от друга и в то же время стремятся соединиться. Так устроено, чтобы в соединении противоположностей рождалась новая сущность.

– Ты говоришь о соитии, бог? – с любопытством спросила Лилит.

Яхве кивнул и продолжил:

– И о нем тоже, хотя оно лишь частный случай общего закона. Но если вернуться к миру живых существ, то в нем в каждом виде есть достаточно особей мужского и женского пола, которые вынуждены бороться за право найти себе достойного партнера. И борьба бывает разной, включая даже поединки между самцами или самками. А у богов одежда служит одним из способов обратить на себя внимание. Поэтому богини всячески украшают себя, и боги, хотя и в меньшей степени, тоже.

Лилит задумалась.

– Все-таки мне не совсем понятно. Если вас и так много, зачем стараться привлекать внимание? Выбирай первого, кто поближе, и все тут.

Бог грустно усмехнулся.

– Можно, конечно, и так. И тогда одежда или другие украшения не нужны. Да и вообще никакие поступки. Но дело в том, что боги, как и другие живые существа, стремятся к соитию не с любым партнером, а с тем единственным, которого выбирает их инстинкт. И ради него, этого единственного, они украшают себя и вообще творят всякие глупости в надежде, что он их заметит.

Лилит с сомнением пожала плечами.

– Все это чересчур запутанно, – произнесла она и рассказала придуманную ею теорию, объясняющей ношение одежды.

Яхве расхохотался.

– Это так глупо, что может быть и правдой, – смеясь, сказал он.

Снова возникла пауза, которую нарушила Лилит.

– Саваоф! – робко заговорила она. – А можно я задам тебе вопрос?

Яхве с улыбкой кивнул.

– Спрашивай сколько угодно. С удовольствием отвечу на любой.

Лилит застенчиво улыбнулась.