Read the book: «О чем умолчал Толстой, или Моя Анна»
© Александр Деревцов, 2025
ISBN 978-5-0062-8777-8
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Предисловие
Меня, как многих, не покидает впечатление, что в «Анне Карениной» по начальному замыслу автора линия Анны должна была прерваться с ее смертью при родах: мосты в семью сожжены, в обществе светит статус изгоя и главное – угасает страсть! И вот вещий сон, потрясающее покаяние на смертном одре, прощение и она покидает этот мир. За нее больно: искренне покаявшаяся грешница!
Но Толстой продлил линию во «второй сезон», превратив Анну в неадекватную мегеру, не вызывающую ни грана сочувствия. Мне по душе первый «сезон» и я позволил себе представить здесь свое «видение» ее отношений внутри «треугольника», где герои во многом отличны от классических.
Если отойти от пиетета перед именем гения, то роман в «сухом остатке» – уникальный гимн роковой страсти с широким спектром мнений о нем: от возвышенной любви до банальной похоти.
Но в романе нет прямых сцен, передающих накал этой страсти! Будто мэтр остался недоволен своими попытками включить их в рамках приличий своего времени и лишь описал муки совести Анны «после». Мы не так стеснены и решили не взваливать на читателя домысливание эротичных картин «по умолчанию» и свою версию дополнили эпизодами с ее интимными отношениями с обоими своими мужчинами. Введены они с единственной целью: проследить их эволюцию как иллюстрацию дороги к неизбежно трагичному финалу.
Тем не менее надеюсь, что читатель останется с ощущением «хэппи энда» и светлым послевкусием: «понять и простить»…
В тексте курсивом выделены фрагменты из классика, напоминающие о «дочернем» характере моей книги…
Моя Анна
«Я не могу и не хочу быть ничем другим, кроме любовницы, страстно любящей одни его ласки…»
Пробуждение
Спальня супругов Карениных. Анна уже в постели, в непрозрачном пеньюаре, укрытая до груди. Вошел муж, с игривой усмешкой осведомился:
– Не против ли любимая женушка исполнить супружеский долг?
Она ответила ему в тон:
– Как можно быть против!
Алексей Александрович прикрутил фитиль лампы, оставил полумрак. Сбросил на кресло халат, остался в рубашке до колен и кальсонах.
Тогда в добропорядочных семьях «исполняли долг» не нагими, а в спальной одежде. Она стянула панталоны, он кальсоны. Умудрились не обнажить друг перед другом «срамных мест»!
Он лег рядом, поцеловал в губы, плечи, провел рукой по груди. Всякие прелюдии и нетрадиционные забавы в те времена мужья оставляли для походов к любовницам и в известные дома. С женами исключали их, опасаясь разбудить чреватую соблазнами чувственность.
Он ощутил свою готовность и перебрался на нее под одеяло. Она подтянула пеньюар и он вошел. Секс у них всегда в этой и только в этой позе…
Он чмокнул ее в лоб, перебрался на свою половину, пожелал спокойной ночи, заснул. Анна надела панталоны. Перед глазами возникло его лицо во время близости: такое же, как и «до». Мгновения всплеска эмоций при апогее и… всё…
Она лежала с открытыми глазами и вспоминала редкие эпизоды в своей жизни, связанные с сексом.
<<Тяпа умчалась вглубь сада и она поспешила за ней. Услышала слабые стоны за кустарником и раздвинула ветки. Перед глазами предстал голый зад конюха, ритмично толкающего обхватившую рябину женщину с завернутыми до пояса юбками! На звук он повернул голову, Анна отскочила и с трепещущим сердцем убежала к террасе…
Вечером, подавая ужин, кухарка Фрося надменно на нее взглянула и криво усмехнулась. Еще наглее щерил зубы при встрече конюх. Обедневших дворян Облонских не уважала даже челядь…
Второй раз она увидела через окно кухни: Фрося сидела на столе, а у нее между колен трудился приехавший брат Стива.
Следующий раз был уже в брачную ночь, в темноте. Помнила сумбурно из-за поглотившего все мысли волнения…>>
А дальше уже так, как сегодня. Несколько раз до рождения сына была близка к оргазму, но и только. Упоминания в книгах о бурных страстях приписала обычным в них преувеличениям. Их отсутствие с мужем сочла нормой и постаралась мысли на эту тему из головы выбросить.
Мужские гениталии она «видела» только у скульптур и недоумевала: даже у Геракла «он» был явно скромнее, чем у мужа, хотя оценить размер могла только по ощущению – «вживую» мужнин не видела…
***
Утро. Анна одна в постели. Проснулась, дернула веревочку вызова. Вошла молодая служанка Аннушка, помогла одеваться: корсет, чулки…
Завтрак втроем с восьмилетним сыном. Обычные вопросы: все ли хорошо на службе у него, как успехи в учебе у сына, что нового слышала в «свете»…
– Кстати о свете. Княгиня Тверская пригласила в свой салон. Не будешь против? Мне, откровенно говоря, смертельно наскучило общение в среде, где самая младшая старше меня лет на десять.
– Разумеется нет, хотя слышал про него разное. Пойди, присмотрись.
Встают.
– Пройдем в кабинет, там среди писем есть тебе от брата. Не припомню такого…
…Она читает, он собирает портфель, замечает, что она хмурится.
– Что там, надеюсь, ничего серьезного?
– С женой нелады. Долли не намерена прощать его очередной адюльтер. Стива зовет меня, надеется, что только я могу на нее повлиять. Что посоветуешь?
– Мое отношение к нарушению обещания, данного при венчании, ты знаешь. Семья святое и ради нее стоит переступить через любые обиды.
– Дам телеграмму, что приеду. Попробую помирить.
– Я возьму билет в императорский класс. Ближайшего дня ждать с неделю.
***
Граф Алексей Вронский, двадцатитрехлетний флигель-адъютант, в салоне двоюродной сестры Бетси, княгини Елизаветы Тверской. Салон – это зал на первом этаже и комнаты яруса на втором, место «тусовки» тогдашней «продвинутой» элиты. Бетси провожает брата.
– Алекс, опять только заглянул и уже уходишь?
– Так те же лица, Бет.
– Не скажи. Знаком с Анной, женой знаменитого Каренина? Она стала захаживать, пригляделся бы.…
Она показала взглядом на одну из дам. Он оглянулся.
– Красивая… слышал про нее: зануда и недотрога, время жалко тратить.
Бетси усмехнулась.
– Тем интереснее. Кстати, муж старше нее лет на двадцать… Ладно, иди.
Он еще раз оглянулся, на миг «увидел» ее на корточках перед своей ширинкой. У всех полковых ловеласов эта поза приходила в голову при первом же взгляде на пригодную для секса женщину. Он презрительно скривил губы и вышел.
***
Анна уже пару раз салон посещала. Ей было двадцать семь и импонировало, что возраст большинства дам был не старше сорока. Здесь царила атмосфера свободы при обсуждении любых тем. Все было внове. Человек разносит на подносе бокалы с шампанским, почти все дамы с пахитосками. Одна кивнула в сторону зала.
– Почти все достойные кавалеры салон покинули.
Самая старшая пыхнула дымом и хохотнула:
– Значит, не нашли среди нас ни интересных, ни свободных!
– Хотя виконт Таврин тут. Но с баронессой Вороновой не общается. Расстались?
– Это не повод быть демонстративно невежливым!
– А молодой камер-юнкер не отходит от графини Астаховой…
– Вряд ли она ответит, граф с нее глаз не спускает.
Дама расхохоталась:
– Ну, эту помеху при желании обойти легко!
Подошла Бетси.
– Как Вам у нас, Анна Аркадьевна?
– Необычно и интересно, еще раз спасибо за приглашение.
– Пойдемте, пообщаемся с другими тоже.
Переходят к другой группе.
– Что обсуждаем?
– Модную книгу. Ужасно пикантно, на грани, но не могла оторваться!
– Я же говорила…
Бетси с Анной отходят.
– О какой книге речь?
– «Золотой осел», перевод с античного, тут она из рук в руки переходит, редкость. Она сейчас у меня, специально для Вас придержала
– Спасибо, Вы так любезны.
– Только мужу лучше о ней не знать.
– А что там такого!?
– Начнете, сами решите…
***
Анна не знала, что муж из довольно обширной библиотеки удалил все книги с откровениями о сексуальной стороне жизни, и о соитии смогла почерпнуть лишь скудные сведения, но такое!! Уже с первых страниц зачитанной чуть не до дыр книги она поняла: Алексей Александрович не должен ее увидеть!
«… Луций во власти необузданного и уже мучительного желания, приоткрыл одежду и показал Фотиде, с каким нетерпением жаждет он любви… Она медленно опускается над ним на корточки; часто приседая и волнуя гибкую спину свою сладострастными движениями…»
Анна услышала шаги и поспешно задвинула книгу под подушку.
***
Анна возвращает книгу Бетси.
– Какие впечатления?
– Ну… откровенно уж очень.
– Не понравилось, значит, читать про интимную жизнь?
Бетси пытливо всматривается ей в лицо. Анна стеснялась признаться, что читала взахлеб, но и выглядеть святошей в ее глазах совсем не хотела.
– И фантазии всё… Матрона с ослом, придумают же такое…
«Именно интимные сцены тебя и зацепили, дорогая», подумала Бетси. Вслух предложила:
– Я дам другую, там не фантазии. Не против?
– Нет. Бетси, спрошу прямо. Я чувствую Ваше желание сделать мне приятное и ценю это. Но почему?
– Отвечу тоже прямо. Все, кого Вы здесь видите, мне симпатичны, но близких нет. Почему-то мне кажется, что мы с Вами можем ими стать. Не хотели бы?
– Буду рада.
Они приложись щеками.
***
Вторая книга была про оргии в древнем Риме…
«…Флавий возлег на медвежью шкуру. Его фаллос был уже готов к подвигам и призывно покачивался. Златовласая рабыня из варваров выбралась из латрума. Присела над ним и медленно впустила его в огнедышащее жерло своего вулкана под дикий стон хозяина!
Подошел Марий, встал над приятелем вплотную к ее лицу. Она взялась за его фаллос, и он был для нее как вкуснейший леденец с орехами и медом, осыпанный семечками кунжута. Она наслаждалась им и слышала уже стон Мария…»
Анна захлопнула книгу. Лицо пылало, сердце колотилось. Представила себя в позе этой рабыни на муже! Потом его в позе Мария: ее чуть не стошнило…
Книгу она открыла через день. Пролистала, останавливаясь на эротических эпизодах.
«В основном все повторяется и уже не так возбуждает. А зачем Бетси мне книги так настоятельно подсовывала?..»
Анна признала факт: читать о позах и страстях было грешно, но… притягательно! Стала представлять в них светских дам и будто вскрывала скрытую от глаз часть их жизни…
Представляла в них и себя с мужем, у него была… голова Байрона с обложки сборника его стихов! Другие всплывавшие в памяти мужчины в картинах не удерживались. Ее смущал такой хотя и невинный, но все же блуд. Но это была ее тайна, тот самый «скелет в шкафу»…
Она фыркнула, зевнула и заснула.
***
Анна с Бетси прохаживались по балкону над залом.
– Бетси, хочу знать наперед: мы будем откровенны друг с другом?
– Я смогу. А почему спрашиваешь?
Они остановились.
– Эти эротические книги. Ты ведь не случайно мне их дала?
Бетси прислонилась к балюстраде. Задумалась, будто собираясь с мыслями..
– Не случайно. Скажи, ты ведь знаешь, что говорят обо мне и Тушкевиче?
– Да.
– Это правда, но, как говорится, «свечку никто не держал».
– А это важно?
– Важнее всего. Делаешь вид, что это только слухи и как бы тишь да гладь!
– Ты влюблена в Тушкевича?
– Милая Анна! Главнее то, что ни я не влюблена в Тверского, ни он в меня. Но сейчас я имею то, что мне нужно: и штиль в семье и взаимную страсть. Князь, кстати, тоже не скучает. Его любовница – жена пароходчика Савельева, урожденная графиня Долгих.
– А книги?
Бетси спросила после секундной паузы:
– Анна, ты счастлива? Только откровенно.
Анна молчала.
– Понимаю. «Он порядочный, заботливый, добрый». А страсть между вами есть?! Не забывай, мы договорились и это сугубо между нами.
– А почему думаешь, что нет? Я всем довольна с мужем.
Бетси улыбнулась.
– Но если страсти нет, то рано или поздно появится и твой Тушкевич. И лучше не зачахнуть, так и не познав радости страстного соития. Вот я и хотела тебя разбудить. Потому что лучше сделать ошибку и потом сожалеть, чем мучиться всю жизнь от того, что ее не сделала.
Она взяла Анну под руку, засмеялась.
– Ну, а если ты счастлива с мужем во всех смыслах, то и слава богу, и никакие книги твое счастье не нарушат…
Анна ехала домой, была встревожена.
«Да, у нас с Алексеем Александровичем нет страсти, как в книгах, но и не влекло ни к кому другому!»
Она отогнала эти мысли и стала думать о предстоящей поездке в Москву.
***
Вокзал в Москве. На перроне Вронский и Степан Облонский.
– А ты кого встречаешь?
– Я? я хорошенькую женщину, сестру Анну.
– Ах, это Каренину…
Поезд остановился и Вронский поднялся в вагон. У двери купе пропустил выходящую Анну, вежливо кивнул. Протискиваясь, она встретилась с ним глаза глаза. В выражении ее миловидного лица что-то особенно ласковое и нежное, свет в глазах светится против ее воли в чуть заметной улыбке. Он проводил ее взглядом, захотел еще раз увидеть ее лицо. И в конце прохода она оглянулась!
Их обоих «зацепило», но они об этом даже не подозревали…
В купе Вронский обнял мать.
– Как доехала?
– Отлично, спасибо попутчице, проговорили всю дорогу. Я от нее в восторге.
– Я ее видел у Бетси. И о чем же говорили?
– Обо всем, в основном о семейном. Я о семье твоего брата, твоей карьере, она о своей семье, о сыне, очень дружна с ним.
Вышли. Анна с братом несколько впереди. У кареты она обернулась, явно выискивая его взглядом. Он улыбнулся ей, в карете спросил мать.
– А что Каренина говорила о муже?
– Безмерно уважает. Он ходячая добродетель, нас знакомили, еще до нее.
Она лукаво улыбнулась.
– А почему спрашиваешь, не интрижку ли надумал?
– А ты не одобришь?
– С каких это пор я бываю против! Наоборот, престижная была бы связь, на пользу положению в «свете». Да и ей встряска не помешает.
Смеются.
***
Долли рассказывала о связи мужа с гувернанткой.
– Мне противно видеть его рядом с детьми!
Анна взяла ее за руки.
– Дети Стиву обожают. И он любит и уважает только тебя, просто слаб бороться с соблазнами. Он страшно переживает, себя без семьи не представляет. Вот меня позвал. Прости его, Долли.
– А ты бы простила?
– Да, но мне не придется. Алексей Александрович другой, сильный.
– Я уверена, пройдет время и он опять сорвется.
– Думаю, что нет. Но даже если так, то семья превыше всего. Прости его еще раз, не пожалеешь!
Помолчали.
– Сейчас все мысли о помолвке сестры с Вронским. Послезавтра бал. Кити очень переживает, влюблена в него.
– А он?
– Наверное. Не зря же маман приехала.
У Анны по лицу пробегает тень.
…Она у окна. Снег. Перед глазами его мимолетная улыбка, взгляд из-под козырька.
…Он у окна. Перед глазами ее такие притягательные румяные губы, светящиеся глаза…
***
Бал. Весь вечер они или самозабвенно танцевали в паре, или выискивали друг друга взглядами.
Каждый раз, как он говорил с Анной, в глазах ее вспыхивал радостный блеск. Анна улыбалась, и улыбка передавалась ему. Она задумывалась, и он становился серьезен…
Только близко к концу ее взгляд натолкнулся на смотрящую на нее с детской обидой потухшую Кити. Тут только она заметила направленные на нее осуждающие взгляды, будто проснулась и быстро покинула зал.
***
Анна и Аннушка в купе одни.
«Ну, все кончено, и слава богу!… Увижу Сережу и Алексея Александровича, и пойдет моя жизнь, хорошая и привычная, по-старому…»
В Бологом она вышла освежиться. Была приятно удивлена, увидев Вронского, но сказала то, что приличествовало.
– Вы едете? Разве не должны быть при Кити!
– Я еду для того, чтобы быть там, где Вы, – сказал он, – я не могу иначе…
– Неприлично так говорить. Забудьте и я забуду.
Она чувством поняла, что этот минутный разговор страшно сблизил их; и была испугана и счастлива этим.
Она вернулась в вагон. Аннушка дремала. Анна с руками укрылась пледом и прикрыла глаза. Разговор не оставил сомнений: он признался в любви, а значит, хочет быть ее любовником!
«Это исключено, но…»
Она перебирала в мыслях все моменты общения с ним и погрузилась в сладостную дрему: представила себя в интимной позе с Вронским, ласкающим ее своим преданным и восторженным взором. Она ощутила позывы «внизу» и непроизвольно просунула руку под юбки, под белье…
Она проснулась: ее тормошила Аннушка:
– Анна Аркадьевна, простите, но Вы так стонете!
Анна ужаснулась: хорошо, что руки были под пледом! Она почувствовала презрение к себе, встряхнулась.
– Дурной сон, Аннушка.
…В Петербурге на вокзале ее встречал муж.
«Ах, боже мой! отчего у него стали такие уши?..»
Какое-то неприятное чувство щемило ей сердце. Вронский увидал ее мужа и тоже испытал неприятное чувство. Он возмутился: мысль, что она улыбалась не ему, была невыносима!!
***
Раздевшись, она вошла в спальню, но на лице ее не было того оживления, которое в Москве так и брызгало из ее глаз…
– Я соскучился по моей любимой и за терпение заслуживаю вознаграждение! Как считает она?
Анна тревожилась за свое поведение после Бологого. Но обошлось и даже были свои плюсы: закрыла глаза и представила на месте мужа Вронского, его лицо вблизи своего. Новые ощущения оказались настолько сильными, что она неожиданно для себя ощутила оргазм, и это непроизвольно отразилось на поведении при соитии…
«Потому что я была с НИМ?!».
Она не думала, что Алексей Александрович это может заметить, она вообще в этот момент думать была не способна. Но он заметил и неожиданно впервые поцеловал в губы «после». Вот это новшество было Анне почему-то неприятно…
***
Петербургский высший круг, собственно, один; все знают друг друга… Вронский был везде, где только мог встречать Анну.
Бетси наблюдала за братом. Он впервые здесь после Москвы, прохаживался по салону, ни с кем подолгу не заговаривая, но и не уходил. Подошла.
– Что с тобой, Алекс? Ты кого-то ждешь?
– Каренина будет?
– Да. А что у тебя к ней, неужели нацелился?
Вронский помедлил, потом решился:
– Это другое, Бет, не интрижка. Я люблю ее.
– Когда успел! А она?
– Уверен, что и ее влечет ко мне.
– Так в чем проблема?
– Она не обычная, не может решиться, хотя муж староват для нее…
– Все мы необычные… поначалу. Не особенно церемонься, братец, она жаждет африканских страстей!
– Почему так думаешь?
– Имела возможность догадаться.
Она рассмеялась:
– А как я вспоминаю ваши насмешки! Куда это все делось! Вы пойманы, мой милый!
Он знал, что в глазах всех светских людей роль человека, приставшего к замужней женщине, чтобы вовлечь ее в прелюбодеянье, никогда не может быть смешна, и поэтому с гордою и веселою улыбкой посмотрел на кузину.
– И что? Надеюсь дать повод всем облизывающимся лопнуть от зависти!
Вошла Анна. Он бросился к ней.
– Анна, я люблю Вас безумной любовью! Все мысли о том, как бы оказаться подле Вас. Никакие доводы не могут это чувство изгнать из моего сердца!
– Это очень дурно, то что Вы говорите. Заставляете думать с осуждением Вашего эгоизма. Слышали, что Кити заболела? Вам следует навестить ее.
При этом на лице Анны ни на мгновение не появилось выражение осуждения.
– Нет. Я честен с Вами и буду честен с ней, не хочу дать ей ложную надежду.
– А вовлекать меня в греховные отношения честно?! Зная, что я на это не пойду никогда.
– Разве любить грех?! Послушайте свое сердце, все в Ваших руках, а я в любом случае Ваш, счастливый ли или несчастный!
***
Вот уже недели две, как она вернулась из Москвы и каждый раз при интиме с мужем она мысленно была с этим «мальчиком-офицером», как она подумала о нем поначалу, пытаясь отдалить себя от него. И каждый раз испытывала оргазм!!
…Очередное соитие. «После» Алексей Александрович впервые не отвалился на свою половину, а привстал рядом, опираясь на локоть.
– Анна, ты можешь объяснить, что с тобой происходит?
– А что ты имеешь в виду?
– Я заметил, что ты стала м-м… эмоциональнее при coitus. Я на вершине счастья, но так у нас впервые. Как ты это объяснишь?
Анна смотрела в его излучающие высшую степень ласки и одновременно внимательные глаза и готова была провалиться сквозь землю… Но что ей было сказать?!
– Не знаю, милый, само собой как-то…
– Я даже подумал, не захотела ли ты зачать?
Он смущенно и как-то жалостливо улыбнулся.
– Нет, не поэтому. Но я не против… если на то будет божья воля.
Алексей Александрович выглядел счастливым.
– В нашем кругу только у нас один сын…
У нее сразу испортилось настроение:
«Ну, да… главное круг…»
Он поцеловал в губы:
– Спокойной ночи любимая.
– Спокойной ночи…
…Муж уснул, а Анна еще долго не могла разобраться в душе. Ей было стыдно при виде его счастливого лица. Она второй раз по крупному лгала ему. Первый раз, когда долго не беременела после сына и сказала мужу, что не получается. Они ездили на воды, в святые места, ставили свечки в храмах. На самом деле Анна не хотела рожать чуть ли не каждый год как Долли и принимала снадобье от знахарки, втайне переданное той же Долли. Через два года она решилась, зачать, но уже и вправду не смогла и с легким сердцем забыла о предохранении…
И вот второй раз лгала сегодня! Ее повергла в изумление та легкость, с которой она, оказывается, умеет лгать!
«Что эта страсть означила? А то, что я изменяю мужу! Мысленно, но имею sex с другим и получаю удовольствие! Грязное притворство!..
А если бы ЭТО случилось, то я буду с обоими!!? Муж не будет знать, а любовник с этим смирится!?. А если муж узнает и закроет глаза?..
Жизнь во лжи! Как Бетси и многие другие!»
Анна застонала.
«При встрече скажу, что должно. Прервать, пока не поздно!».
***
Она решительно отвела его в сторону:
– Алексей, я должна Вам сказать…
И… останавливает на нем свой взгляд, полный любви. Он взял ее руки в свои:
– Анна, не говорите ничего. Я вижу и глазами и сердцем: Вы любите меня! Вы можете не признаваться, но это не важно. От судьбы не уйти.
Анна беспомощно слушала.
– Но это безумие! Сейчас за мной должен прийти муж.
– Но Вы же не хотите уходить? Так останьтесь, не магометане же мы, в конце концов!
…Каренин заехал в салон. Его жена сидела с Вронским. Он подошел и предложил ей ехать вместе домой; но она, не глядя на него, отвечала, что останется ужинать. Он раскланялся и вышел…
Зайдя домой, он машинально скинул пальто Аннушке, прошел в гостиную, вернулся. Потоптался в полной прострации, прошел в кабинет, встал перед портретом жены на стене.
Каренин впервые подумал, что у нее может быть своя не связанная с ним жизнь. Он понимал, что жена не получает при близости достаточного удовлетворения, но делал вид, что она смирилась с этим, как многие, и успокоился.
«И вот по прошествии девяти лет у нее регулярный оргазм!»
Теперь он не мог не связать это с появлением на ее орбите поклонника. Об уровне их близости оставалось только догадываться. Возможно, прямо в эту минуту его жена в укромном уголке в объятиях Вронского! Он с усилием изгнал из мыслей картину…
На лестницу всходили ее шаги. Ему стало страшно за предстоящее объяснение.
– Анна, я должен предостеречь тебя, – сказал он…
– Потом, потом, так хочется спать!
Он увидел, что глубина ее души, всегда прежде открытая пред ним, закрыта, и это так и будет вперед…
***
Через день. Анна вернулась домой.
– Ты из салона, любимая?
– Да.
– Есть что-либо новое?
– Тебя стали интересовать светские новости?
У него на лице ироничная улыбка.
– Просто хочу понять, о чем можно целый вечер говорить, если, конечно, не отлучаться…
– Представь себе, можно.
Она ушла в спальню. Алексей Александрович вошел за ней и обычным своим тоном предложил «исполнять долг»…
Анна в мыслях опять была с Вронским. Она заметила, что муж стал желать соития чаще, настаивал. И происходило это как правило после посещения ею салона. То есть, после встречи с Вронским!
«Догадывается и будто предъявляет свои права?»
Это была, конечно, не случайность. Каренин в салоне больше не появлялся, но уже не сомневался в… не совсем невинных отношениях жены с Вронским, да и сестра приятеля княгиня Мягкая намекнула.
Он отгонял мысли об измене, но, не признаваясь себе в этом, мстил им, как если бы измена была. Поэтому и требовал интима с женой именно сразу после их встреч, когда ей будет особенно неприятно. Ему было страшно обидно, когда представлял, как он был смешон, приписав ее недавнюю страсть чувством к себе.
«В чем конкретная причина ее страстности при соитии? То ли она удержалась от измены и старается загладить вину, то ли хочет таким нехитрым способом измену скрыть? А может, и не было ничего, и это новый этап в ее физиологии?..»
Анну картины интима с Вронским преследовали всякий раз, как она не была занята: он над ней, или наоборот. Другие позы из тех книг не привлекали. Поведение мужа в последнее время ее злило и она уже не хотела с ним близости даже ради, как сказали бы в наше время, «виртуального» соития с Вронским…
Мощный сексуальный посыл от оказавшегося рядом полкового казановы упал на благодатную почву. Началась новая жизнь для Алексея Александровича и для его жены. Ничего особенного не случилось. Анна, как всегда, ездила в свет и встречалась везде с Вронским. Он видел это, но ничего не мог сделать…
***
Анне стало казаться, что в салоне взгляды всех устремлены на нее с Вронским. Будто их интересует одно: когда она оступится и как они будут смаковать ее падение! Бетси же на правах подруги сообщала что-нибудь о нем, даже когда она не спрашивала. Это было настолько назойливо, что ее насторожило:
«Чего он ищет во мне? Любви не столько, сколько удовлетворения тщеславия?».
Анна возмутилась: неужели она уже настолько готова стать прелюбодейкой, что не способна прекратить выставленный на всеобщее обозрение флирт!? Она решила не доставлять салону такой радости, оставила Бетси записку и ушла, не дождавшись его:
«Извините, Алексей, но я решила прекратить наши объяснения на тему любви до того времени, когда определюсь, как далеко они могут зайти. Настоятельно прошу не преследовать меня. Анна».
***
Она продолжала бывать в свете, очень редко. Вронский делал попытки объясниться, но она никогда не оставалась с ним одна.
…Прихожая. Аннушка приняла у Каренина пальто.
– Анна Аркадьевна дома?
– Два часа как ушли.
– Сережа ужинал?
– Пока нет. Простите великодушно, но решила не кормить в одиночестве.
– Приведи в кабинет и принеси ужин туда.
Ужин с сыном. Обычные темы общения. Сына увели ко сну.
Он стоял пред возможностью любви в его жене к кому-нибудь, кроме его. Как бык, покорно опустив голову, он ждал обуха, который, он чувствовал, был над ним поднят…
Аннушка приняла шубку у Анны.
– Сережа ужинал?
– Да, с отцом. Спит.
Анна отвела глаза и прошла в кабинет. Муж поднял глаза от бумаг, смотрит выжидающе.
– Я не из салона. Была на ужине у Мягких.
– Хорошо. Это у тебя новое – докладывать? Не обязана.
Она подходит, приобнимает. Он целует ее руку.
– Иди спать. Я пока поработаю, милая – много дел.
***
Долго болел Сережа, для восстановления его здоровья Каренин отвез семью в Карлсбад на воды и они вернулись только к лету.
…Три кареты подъехали к даче: семья, прислуга, вещи.
– Сергей, не забудь: не меньше пяти часов на свежем воздухе. Мама проследит.
Супруги прощаются. Чмоканье.
– Буду по пятницам, как обычно. Не скучайте.
– Не беспокойся, и Бетси обещала навещать.
По лицу мужа пробежала тень, Анна прикусила язык…
В дороге Каренин с присущей четкостью подвел итог:
«Месяц вместе, соития без прежней легкости, оргазмов уже нет. В целом стало безрадостно и… тревожно».
***
Вечер пятницы. Алексей Александрович на даче. Вошел в спальню, взглянул на жену. Анна уже лежала с закрытыми глазами.
«Притворяется, все чаще и чаще…»
Он полежал, вздохнул, отвернулся. Анна открыла глаза…
Они лежали с открытыми глазами, зная, что каждый об этом знает. Впервые за все девять лет! Думали об одном и том же.
«Мне стали неприятны его прикосновения… Как же дальше?!»
«Я ей стал физически неприятен. Это не проходит…»
Оба пришли к примерно одному и тому же выводу.
«Как стремительно он стал чужим! Безвозвратно чужим?..»
«Она уже изменяет мне в мыслях… Неужели уже не только!?»
…Войдя в спальню следующим вечером, он сразу спросил:
– Не спишь, милая?
– Нет.
Она уже знала: чтобы легче стерпеть соитие, лучше сначала расслабиться и, услышав его шаги, сразу закрыла глаза, представила себя с Вронским и стала ласкать себя «там».
– Тогда, надеюсь, мне сегодня перепадет счастье насладится благосклонностью супруги?
– Она давно усвоила свои обязанности, дорогой…
…Потом Анна стала смелее отказывать, ссылаясь то на усталость, то на недомогание. Он делал вид, что поверил, но «исполнение долга» был вынужден свести к минимуму.
Она приноровилась получать оргазм от воображаемого соития с Вронским известным способом без «участия» мужа…
The free excerpt has ended.
