Мини-поэмы. Про макси-чувства

Благодарности:

Андрей Брыксенков

© Александр Брыксенков, 2021

© Андрей Брыксенков, 2021

ISBN 978-5-0055-7991-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Стрелка

Пляж Приморского парка Победы

Вызов

 
Ушли как последние твари,
Умылись кровянкой и ладно,
А гопников наглые хари
Во след ухмылялись злорадно.
 
 
Казалось, протест невозможен:
Утрите терпилы сопелки.
Но им матч-реванш был предложен
И место для яростной стрелки,
 
 
Забздело крикливое кодло,
Дошло до урода что биться
Мы будем открыто, не подло,
Что кровь не простая водица.
 
 
И гопа, дрожа, предложила
Махаться без бит, без кастетов,
Используя мускулов силу,
Без перьев и острых предметов.
 

Встреча

Весенний парк благоухал

Сияло солнышко над Невкой,

А я, засунув страх в анал,

Спешил на пляж с какой-то девкой.

 
Её случайно подхватил
С вполне конкретной установкой:
Чтоб стресс немного отступил
Пред кровавой потасовкой.
 
 
Но стресс, увы, не отступил.
Деваха что-то лепетала.
А я спешил по мере сил
Добавить в голосе металла.
 

Стычка

 
На пустынном пляже
Встретились две стаи.
Снег уже растаял,
Лужи вкривь и вкось
С рёвом, матом, свистом
Закружилась драка
Но «поставить раком»
Нас не удалось.
 
 
Подлые дешёвки
Отступили к роще
Пацаны не ропща
К Невке поплелись
Чтоб обмыть мордасы
Синяки и раны
А затем в стаканы
Кое-что налить.
 
 
Дева охватила
Нежными руками
Стала мне духами
Ранки прижигать
«Как зовут, сестрёнка?»
«Длинно – Серафима
Можешь просто Сима
Звать и величать»
 

Серафима

Ах, дева Серафима

Ну не совсем что б дева!

Но молода, красива

И есть на что взглянуть.

Душа её ранима.

Наивная как Ева.

У Бога просит ксиву,

Чтоб встать на верный путь.

 
Напрасно, Серафима,
Ты отрываешь Бога
От дел его вселенских,
Напрасно помощь ждёшь.
Промчится счастье мимо,
И будет жизнь убога
Без чар, без вальсов венских.
Смирение – это ложь.
 
 
Единожды живём мы.
Не надо плоть тиранить.
Диетой, воздержанием,
Не стоит хмурить бровь.
Пусть манит непутёвых
Веселия фонтаны,
Шампанское, компании
И жаркая любовь!
 

Звезда

Евтушенко

Поэзия не в моде

Почти никто стихов не покупает.

Стоят на полках редкие издания.

И хоть бы хны! На Блока – ноль внимания!

И поэтесс любовные признания

Простых людей совсем не привлекают.

Что с публикой случилось? Люди пресны.

Куда исчезли девы-истерички,

Которые в метро и электричках

Стихов машинописные странички

Желающим вручали безвозмездно.

Серебряного века менестрели

Вручили эстафету Евтушенкам,

А те, создав советские нетленки,

Сняв с премий сладостные пенки,

Взрастить себе замену не сумели.

А стихи пишут

А стихи, конечно, люди пишут.

Всё ж совсем реформы чувства не убили.

Натворили виршей выше крыши

Про теперешние небыли и были.

Поздравления, шутки и приветы

Ну, а больше про любовь, про дивны очи.

Вот и Вася пишет про рассветы

Наступающие после бурной ночи.

Потрясли Василия ни перси,

Ни глаза возлюбленной, ни бёдра

Потрясло обилие разных версий

Чудность поз и дух стабильно бодрый.

Стихи не всем по вкусу

Корпел Василий над стихом

Томился творческою мукой

Но получалась у него

Обыкновенная вампука:

«Твои глаза как два стекла,

А груди —жаркие вулканы.

Бесцельна жизнь моя текла,

В башке роились тараканы.

Но ты возникла как мираж,

Как алый мак в пустыне снежно.

И колотил меня мандраж,

Когда снимал с тебя одежды.

Ты мой маяк, моя звезда.

Ты солнца луч и мёда сладость.

Ты счастье мне даёшь всегда

И упоительную радость.»

Парнишка стих переписал

И девушке вручил хорошей,

Но он нечаянно узнал,

Что в унитаз тот стих был брошен.

Развязка

Завял Васёк. Обида вмиг

Его всего заполонила.

И дух погас, и стих поник,

И злость сознанье заслонила.

Обиду он уймёт сполна,

И с девой он поступит жутко,

Когда узнает, что она

Была вокзальной проституткой.

Художник

Пророк Моисей. Роспись Кирилловской церкви. Киев

Богу богово

Вот художник Воробей

(а по-польски Wrobel)

не писал простых людей.

Лики высшей пробы

на заветные места

малевал успешно:

Богородицу, Христа,

ангелов, конечно.

Стены киевских церквей

расписал как надо.

От церковных от властей

получил награду.

Чтоб скорее отойти

от духовной темы,

проложил чудак пути

в мутный мир богемы.

В Париже

Покуролесив в Киеве прилично,

отправился художник за границу,

где жил себе разгульно, хаотично,

Меняя государства и столицы.

Париж очаровал его мгновенно.

Вино и секс, рулетка и курильни

(в компании певичек непременно)

его преобразили очень сильно.

Он стал беспечен, с скромностью не знался,

Забросил мастихины, кисти, краски.

Зато кутил и радостно включался

в случайные контакты без опаски.

Когда же опустели все карманы

и разом отвалили все чудачки,

убрался он в российские туманы

с подхваченной французскою болячкой.

Женитьба

Дождь совсем обнаглел,

без конца поливал.

Вдрызг пропахли бензином туманы.

Но художник дождей

просто не замечал:

он безумно влюбился в сопрано.

В Мариинке она

гордой примой была,

воздыхателей прочь отшивала.

Но художник был твёрд.

Он прилип как смола,

и красавица не устояла.

Свадьба просто восторг,

а венчанье вдвойне,

в православном соборе в Женеве.

Страсть испили, как грог,

молодые вполне,

подражая Адаму и Еве.

И хоть муж часто пил,

а супруга в летах, (28 лет)

молодые друг друга любили.

Шли по жизни легко,

и летели года

в романтическом шарме и стиле.

Депрессия

Свет жизни угас на заре.

Сыночка-отрады не стало.

Мороз лютовал на дворе.

Отчаянье душу сковало.

Депрессия руку и кисть

отняла от светлых созданий.

По мрачным холстам понеслись

печали, сомненья, страданья

Там яростных красок пожар,

там демоны в тяжком раздумье.

Не вынес художник удар.

Его поразило безумье.

Лечение не помогло.

Упор на покой и прогулки.

И стали приютом его

различные частные дурки.

Художник был жизни не рад:

его обуял повсеместно

не только душевный распад,

но также распад и телесный.

Конец

Поразила спирохета мозг спинной.

Слепота художника накрыла.

Скрылся мир за чёрною стеной.

Стала жизнь ненужной и немилой.

Вышел он на улицу нагим,

на морозе постоял в охотку.

За неделю рассчиталась с ним

стерва, скоротечная чахотка.

Память

В столичных музеях картины висят.

Народ перед ними толпится.

Сурово с картин на туристов глядят

нездешние странные лица.

Со временем краски темнеют, увы.

И лица хмуреют отчасти.

Но будет всегда будоражить умы

над бездною демон сидящий.

Эдельвейс

Цветок эдельвейса

1

Юные швейцарки красотой не блещут.

Может климат горный действует на них.

Там де факто много незамужних женщин.

Там на двух красоток лишь один жених.

Нет! Мужчин в кантонах очень даже много,

Но они активны. Дома не сидят.

Дома нет работы. Манит их дорога.

На пути встречают множество девчат.

Русских, украинок, немок, итальянок.

Девушек красивых много в мире есть.

Вплоть до экзотичных, жарких бразильянок,

Сдержанных японок. Всех не перечесть.

Попадая в сети дев и Гименея,

Для парней горячих выбора и нет.

Иностранок ценят, от любви балдея,

Напрочь отвергая местный контингент.

А швейцарок очень любят азиаты,

Негры и латинос. Чтят не без надежд.

И спешат из школы чёрные ребятки,

Девочки глазастые с кожей цвета беж

2

В киргизских горах не цветёт эдельвейс.

В ущельях не стонут альпхорны.

Кругом всё гранит и конечно же гнейс,

Но нет настоящих уборных.

Направил наследника местный богач

На год поучится в Европе.

Мол, сколько же можно с отарой топтать

Тернистые горные тропы.

Швейцарские горы отнюдь не Памир,

Но девушки просто отрада.

Киргиз окунулся в неведомый мир,

Где девичья страсть как награда.

Цепочки событий, мелькания дел

Закончились свадьбою яркой.

И страстный киргиз через год улетел

На родину с юной швейцаркой.

3

И совсем не в радость жить по шариату.

И совсем не в радость свёкру ноги мыть.

Ублажать свекровку, и любить как брата

Деверя дурного. Скромно есть и пить.

Плов хватать руками. Крадучись – до ветра.

И решила дева в Казахстан бежать.

Благо это рядом. Двадцать километров.

Хватит быть рабою, мучаться страдать.

Тайно тёмной ночью на велосипеде

В путь пустилась дева в полной темноте.

После нервной гонии, в солнечном рассвете

Спешилась беглянка прям в Алма Ате.

Помогли в торгпредстве ей билет оформить

На воздушный лайнер рейсом до Москвы.

Дева, очевидно, долго будет помнить

Это приключенье, грустное увы.