Read the book: «Полигон», page 4

Элина задумчиво хмурится, снова переводя взгляд на шершня. Он продолжает сидеть неподвижно, но в его глазах светится нечто большее, чем просто агрессия.

– То есть ты тоже склоняешься к версии, что у них есть некая форма коллективного разума? – она осторожно взвешивает каждое слово.

– Я не знаю, как объяснить это иначе, – отвечает Харпер, выпрямившись. Его плечи напряжены, и в нём самом чувствуется скрытая угроза, словно у бойца, готового к действию. – Эта особь только что говорила со мной… – он замолкает на мгновение, и его лицо становится жёстче. – Я слышал слово. «Аристей». Оно звучало у меня в голове, будто кто-то говорил его прямо мне. Но…

– Но что? – Элина пристально смотрит на Кайлера, будто пытаясь прочесть его мысли.

– Ты сама сказала, что динамики были выключены, – отвечает Харпер, его голос тихий, но напряжённый. – А я всё равно слышал это слово.

Блондинка на мгновение замирает, её глаза изумленно расширяются.

– Что это может значить? – её голос звучит почти сдержанно, но в нём слышится легкий оттенок тревоги и любопытства.

– Понятия не имею. Я надеялся, что у тебя есть объяснение, – Харпер делает шаг назад, ощущая, как шершень за стеклом продолжает следить за каждым его движением. – Ты сама что-нибудь слышала? Или… почувствовала?

– Нет, никогда, – твердо отвечает Элина, сосредоточенно изучая показания на экране, словно стараясь найти объяснение среди цифр и показаний. – Ты уверен, что тебе не показалось?

– Да брось, Элина! – Харпер с трудом сдерживает раздражение. – Я не из тех, кто воображает себе всякую чушь.

– Слуховые галлюцинации могут быть последствиями полученной травмы. Я не просто так спросила тебя про госпиталь.

Майор отрицательно качает головой.

– Черт возьми, Элина, у меня всего пара синяков. Я не сумасшедший, ясно? Слушай, если это не последствия контузии, тогда что? Есть другие варианты?

Элина прищуривается, задумчиво потирает висок. На секунду ее лицо кажется усталым, но она быстро собирается, выпрямляется и поднимает голову.

– Психорезонанс, – тихо произносит девушка. – Это специфическая форма психического взаимодействия, при которой одно существо… в данном случае наш мутант… устанавливает прямой контакт с разумом другого – тобой, на ментальном уровне. Этот контакт – и есть резонанс, настройка на частоты мозга, благодаря которой передаются мысли, образы, эмоции. Не нужны ни слова, ни сигналы… Понимаешь, они как бы «подключаются» к сознанию напрямую. Но… – она осекается, сжимая пальцы в кулак, пытаясь подобрать нужные слова. – Но, Кайлер, это… невозможно.

Харпер хмурится, наблюдая за ее реакцией. Он знает, что Элина не любит признавать свои сомнения, но сейчас ее голос звучит растерянно.

– Что ты хочешь этим сказать? – Майор пристально смотрит ей в глаза. – Ты сама сказала, что они эволюционируют. Почему ты так уверена, что психорезонанс невозможен?

– Потому что это… выходит за рамки наших знаний, – она качает головой, будто сама пытается поверить в то, что говорит. – Мутанты, шершни, да, они развиваются, становятся умнее, сильнее. Но они не супергерои, Кайлер. Психорезонанс – это слишком сложно, слишком… развито. Их мозг не способен на такие тонкие настройки, на такой уровень ментального воздействия. По крайней мере, не сейчас.

Харпер кивает, но его мысли всё ещё сосредоточены на шипящем скрипучем голосе, эхом звучащем в его голове… словно предостережение. Он почти на сто процентов уверен, что ему ничего не послышалось, однако, настоять на своем не дает какое-то внутреннее чутье. Врожденная интуиция, осторожность или инстинкт самосохранения. Не хватало еще, чтобы его самого начали тестировать и подвергать опытам. Над природой этой загадки он подумает позже, когда разберется с первостепенными задачами.

«Аристей».

Что, черт возьми, это может значить? Угрожающий клич, ругательство или имя их предводителя?

– До меня дошли слухи, что после нападения на буровую, совет «Улья» принял решение о срочном сборе инициаров, – Элина отвлекает майора от навязчивых мыслей и переводит диалог в знакомую ему плоскость.

– Это так, – не отрицает Кайлер. – Полигон начнёт интенсивное обучение. Мы должны подготовить людей к новому уровню угрозы. Если шершни научились координировать свои действия, мы теряем время. Полигон – это наш единственный шанс. Если мы не подготовимся, следующий удар может быть по Гидрополису. Или, что хуже, по «Улью».

Элина тихо кивает, её взгляд возвращается к шершню в капсуле.

– Мне страшно, Кайлер, – её голос едва слышен. – Мы должны найти способ уничтожить этих тварей. Всех до единой.

– Начни с изучения поведенческих изменений конкретно этого образца. Задействуй всех ученых лаборатории. Сроки максимально сжатые, – командует майор.

Дыхание мутанта становится частым и резким, как у животного, загнанного в угол, а затем его взгляд останавливается на Харпере – вертикальные, как у насекомого, черные зрачки расширяются, и майору кажется, что в них скрыто нечто большее, чем просто инстинкт выживания. За этими глазами – разум, жестокий и холодный.

«Аристей» – вновь шипит в его голове, вызывая болезненную пульсацию в висках и потемнение в глазах. На мгновение Кайлер словно слепнет, теряя координацию в пространстве. Он опирается раскрытой ладонью о стекло, усилием воли разрывая странный контакт с уродливым существом.

Покинув стены неприступной подземной лаборатории, майор широким шагом направляется к бронемобилю, где Харпера ожидают трое охотников из его отряда. У солдат нет доступа в лабораторию – никто, кроме высшего руководства Полигона, не знает, что за исследования ведутся за стенами из темного матового металла и бронированного бетона.

Преодолев защитные барьеры, Кайлер оглядывается назад. Холодный осенний ветер развивает его темные волосы. Из плотно сжатых губ вырываются облачка пара, кожу лица покалывает ледяными иголками. Снега еще нет, но зима не за горами. Для тренировок на открытой местности предпочтительнее поздняя весна или лето, но из трехсот инициаров, что призвали весной, выжило около пятидесяти человек. Второй призыв был неизбежен. Через неделю начнется третий, потом четвертый… Нужно действовать осторожно и постепенно, чтобы не допустит паники в плавающих городах, но при этом быстро и четко. Действующие на островах группы сопротивления обязательно воспользуются массовым призывом, чтобы снова пополнить свои ряды, но над этой проблемой пусть думают командиры «Щита Акватории». У руководства Полигона своя миссия, более значимая, чем сдерживание повстанческих движений.

Харпер пристально осматривает периметр наземной части лаборатории.

Главный вход закрыт массивными стальными дверьми со множеством слоёв защиты: электронные замки, биометрические сканеры и механические преграды. Камеры видеонаблюдения и сенсоры следят за каждым движущимся объектом. Низкие металлические ограждения с высоковольтными предупреждениями и встроенные в землю автоматические турели, не пропустят на охраняемую территорию ни одного военного без специального разрешения.

Прищурившись от света направленного на него прожектора, Харпер ждет, пока луч отсканирует и распознает его лицо, после чего отступает в темноту.

– Почему ты здесь, майор? – резкий голос офицера Синга вынуждает Кайлера резко обернуться. – Разве ты не должен встречать в порту корабль с инициарами? – спрашивает хлёстким тоном.

Кайлер проглатывает раздражение. Офицер Као Синг замещает генерала Одинцова во время его отсутствия на Полигоне, и его звание выше, чем у Харпера. Поэтому он имеет полное право на командный тон. Подчиняться высшему руководству – прямой долг Кайлера, а их личные антипатии с Сингом не должны влиять на служебные обязанности.

Взглянув в раскосые глаза офицера, Харпер встает по стойке смирно и надевает шлем с защитным визором, который до этого держал в руке.

– Именно туда я и направляюсь, – включив динамик, чеканит Кайлер, кивая на заведенный бронемобиль, стоящий в паре метрах от них.

– Судно прибудет через полчаса. К первому испытанию все готово?

– Так точно, офицер.

– Что ты забыл в лаборатории? – Као Синг прищуривает веки, и его глаза превращаются в две узкие щелки. Защитное военное обмундирование с символическими нашивками и погонами выглядит до нелепого громоздко на невысокой жилистой фигуре офицера, но, несмотря на скромные физические данные, звание дано ему не просто так. Синг – лучший стратегический командир Полигона. Разумеется, после генерала. – Я тебя предупреждал о запрете неуставных отношений с женщинами из исследовательской группы? Элина Грант – военный ученый, и ничто не должно отвлекать ее от поставленной задачи. Как и тебя, майор.

– Я хотел узнать результаты первых тестов, проведенных на захваченном мутанте, – невозмутимо докладывает Харпер. – Доктор Грант не имеет никакого отношения к цели моего визита.

– И все же я хочу тебе напомнить, что на Полигоне имеется специальное заведение для снятия напряжения после боевых вылазок. Работающие там женщины с радостью обслужат любого из командиров. Пользуйся положением, Харпер, и не суй нос, куда не просят, – в черных мелких глазках офицера читается неприкрытое предупреждение. – Ты получил инструкции от генерала насчет новобранцев? – Као Синг резко меняет тему.

На скуластом лице офицера просматривается тщательно скрываемое злорадство. Кайлер с трудом сдерживает раздраженный вздох. Конечно же, он получил инструкции генерала. Причем раньше, чем о них узнал сам Синг. И это первый раз, когда распоряжение Одинцова вызвало у Харпера недоумение и досаду. Генерал назначил его – боевого командира разведки – главным куратором прибывающей группы инициаров. А это значит, что ближайшие месяцы он проведет здесь, дрессируя желторотых новичков.

Понять бы еще, чем заслужил временное отстранение от боевых задач. Вряд ли причина в потере двух охотников во время последней вылазки на материк. Отдел кибербезопасности установил причину сбоя. Произошла ошибка в системе управления дронами-разведчиками, в результате которой группа Харпера осталась без прикрытия и попала в окружение мутантов. Несмотря на то, что в отделе работают лучшие программисты и инженеры, подобные случаи не редкость. Со своей стороны Кайлер сделал все возможное, чтобы минимизировать личные потери состава, и выполнил поставленную задачу. Аналитики киберотдела наверняка перепроверили все его действия, иначе он давно бы строчил рапорты с объяснениями.

– Помимо особых распоряжений генерала, есть кое-что еще, – неприятный голос Синга заставляет Кайлера снова сосредоточиться на его скуластом лице. – Пока ты любовался своим трофеем, с центральным командным центром связался президент, – офицер делает многозначительную паузу.

– Он дал добро на новую волну призыва?

– Да, но речь шла не только в этом. Вчера в ряды инициаров была зачислена Аридна Дерби, – ошарашивает новостью Као Синг.

– Президент отправил сюда свою дочь? – удивленно уточняет Кайлер. Нет, он, конечно, наслышан о военных успехах Эрика Дерби, но тот был мужчиной. Крепким, сильным, мотивированным военным карьеристом. Кайлер был подростком во время службы Эрика на Полигоне, но хорошо запомнил бесстрашного сына президента. Если бы не нелепая гибель, молодой Дерби вполне мог сместить генерала Одинцова с его поста. – Не припомню, чтобы Улей присылал на Полигон рекрутов женского пола.

– Своих самочек они берегут больше, чем мужчин, – ухмыляется офицер. – Среди правящих семей – рождение девочки – большая редкость. Никогда не задумывался, с чем это связано?

– В стрессовых сложных условиях мужские эмбрионы более хрупкие и подвержены выкидышу, поэтому природа компенсирует это зачатием большего количества мальчиков, – сдержанно отвечает Кайлер. – Проще говоря, во время войны запускается биологический механизм, который благоприятствует зачатию будущих воинов.

– Строишь из себя умника? – прищуривается офицер. – А теперь примени свою вызубренную теорию к детям Маринории и Гидрополиса.

– Население Гидрополиса и Маринории многократно превышает численность элиты Улья. Если мы возьмем отдельные семьи из других городов и сравним коэффициент рожденных в Улье, то статистика покажет примерно такой же результат, – невозмутимо парирует майор.

Как бы Синг ни старался – Харпера трудно заманить в интеллектуальную ловушку. Практически невозможно.

В отличие от остальных военных командиров, Кайлер с ранних лет обучался на Полигоне. Он не был призван, как другие, а родился и вырос здесь. Его первыми игрушками были пробирки из лабораторий и микроскопы, а первые уроки – это изучение мутаций и биологии мутантов. С раннего детства он участвовал в экспериментальных программах. Его обучение включало не только стандартные дисциплины и военную тактику, но и исследовательские навыки. Кайлер глубоко понимал научную основу всего, что происходило на островах, и это давало ему уникальное преимущество среди остальных, позволяя эффективно использовать знания на поле боя.

– Вернемся к Ариадне Дерби, – Синг ловко увиливает от небольшой пикировки с Харпером, в которой был обречен понести сокрушительное поражение. – Президент хочет, чтобы ты за ней присмотрел. Это не приказ, а его личная просьба.

– Что значит, «присмотрел»? – ледяным тоном спрашивает Кайлер. – Я не нянька для избалованной наследницы. Если девчонка официально вступила в ряды инициаров, никаких послаблений для нее не будет. Есть закон…

– Не горячись, Харпер, – офицер хлопает его по плечу. – Подумай о своем будущем. Неизвестно каким оно будет, если малышка случайно сорвется в пропасть на первом же испытании.

– Нам нужны подготовленные бойцы и в короткие сроки, офицер, – сквозь зубы цедит Кайлер. – Принцессам не место на Полигоне, – отрезает он.

– Тогда твоя задача – сделать из нее такого бойца, – усмехнувшись, произносит Синг. – В самые короткие сроки, майор.

Глава 7

Корабль медленно продвигается по бурлящим водам Атлантики, приближая меня к месту, где из вчерашних подростков куют настоящих бойцов. Я сижу у иллюминатора, рассматривая непривычный холодный пейзаж за окном. Тропические теплые воды, омывающие Улей с его высокими зеркальными небоскребами, не идут ни в какое сравнение с тем, что я наблюдаю сейчас. Даже цвет океана совсем другой – иссиня-черный вблизи и серебристо-серый на горизонте. Небо хмурое и низкое, затянутое плотными тяжелыми тучами. Ни единого проблеска солнца в окружающей меня новой реальности.

На борту ещё сотня инициаров. Я чувствую исходящую от них враждебность, слышу тихие перешёптывания. Для каждого я – привилегированная, та, кто якобы быть здесь не должна. Но это неважно. Здесь, на Полигоне, не будет поблажек. Ни для меня, ни для остальных новобранцев.

Намеренно блокирую тоскливые мысли о родителях, чтобы преждевременно не впадать в уныние и панику. Это чертовски сложно, потому что я никогда не покидала Улей, кроме того, единственного раза, закончившегося чудовищной трагедией. Отец… он сильный и несокрушимый, а мама… Мама не переживет, если я не справлюсь. Мне нужно выстоять. Необходимо. Ради нее, потому что безумно боюсь причинить матери новую боль. Ради отца, уверенного в том, что его дочь гораздо сильнее, чем кажется. Ради Эрика, для которого война с шершнями была главной целью в жизни. И ради себя, эгоистично желающей выжить любой ценой.

Ледяной озноб бежит по рукам, и я зябко ежусь, изредка поглядывая на других инициаров. Все они держатся в стороне, демонстративно игнорируя мое присутствие. Вполне ожидаемая реакция. Вряд ли среди них есть хоть кто-то, не знающий дочь президента в лицо. Да и мою речь наверняка смотрел каждый потенциальный инициар. А если нет, то я все равно отличаюсь. Хотя бы бледностью кожи, ухоженными волосами и ногтями и рюкзаком из добротной ткани с эмблемой Улья. Мне не обидно и не одиноко. Как раз в этом для меня нет ничего нового. К тому же со мной плывет Дрейк, притягивающий любопытные взоры будущих солдат Полигона.

Я бросаю взгляд на андроида, сидящего рядом. Мой биоробот совершенно неподвижен. Его глаза – холодные голубые огоньки – сканируют информацию, анализируя данные. Несмотря на то, что его физические параметры не отличаются от человеческих, и одет он в такую же униформу, как на мне и остальных инициарах, распознать в нем биоробота может даже ребенок. Неестественная плавность движений, механическая мимика и взгляд, в котором нет ни капли эмпатии, но тем не менее я привязана к нему больше, чем к кому-либо из сверстников. Однако сейчас я бы не отказалась от живого участия… К сожалению, Дрейк на это не способен.

– Ариадна, уровень тревожности повышен. Рекомендуется контролировать дыхание, – нарушает тишину его безэмоциональный голос.

– Я знаю, Дрейк, – отвечаю, с трудом сдерживая раздражение. – Все в порядке.

Вряд ли можно назвать это правдой. Внутри всё горит и трясётся от страха. Полигон – это не просто тренировочный лагерь. Это место, где малейшая слабость может стоить жизни. По кораблю проходит тихий гул голосов. Я слышу, как несколько инициаров переговариваются в соседнем ряду. Пара нервных шуток, обрывки разговоров о том, кто что слышал или видел до прибытия на корабль. Атмосфера напряжённая, как будто в воздухе висит нечто ужасающее и неотвратимое, что никто не осмеливается сказать вслух.

– Эй, ты точно первый раз плывешь на Полигон? – голос за спиной выводит меня из раздумий. Я оборачиваюсь и вижу парня с каштановыми волосами и проницательными серыми глазами. Он наклоняется ко мне, ухмыляясь и стараясь показаться уверенным. – Выглядишь так, будто знаешь, что там нас ждёт.

– Не думаю, что кто-то из нас готов к тому, что будет, – холодно отвечаю я, не особо желая вдаваться в разговоры.

Парень усмехается и кивает, как будто мой неприветливый тон его совершенно не задевает.

– Шон, – представляется он, протягивая руку. – Шон Ховард.

Я нехотя пожимаю его руку, чувствуя её сильный хват. Рядом с ним сидит девушка с короткими светлыми волосами и хмурым взглядом.

– Теона Фокс. – тихо произносит она свое имя. Её голос ровный, почти холодный. Она явно не из тех, кто легко заводит дружбу в незнакомой компании. Либо, что скорее всего, именно моя компания кажется ей сомнительной и малоприятной.

– Полигон – это место, где проверяют не только твоё тело, но и разум, – напряженно продолжает Теона. – Моя подруга погибла через две недели после призыва.

Я молча киваю, ощущая напряжение, исходящее от неё. Здесь все пришли с чем-то своим. У каждого из нас есть свои страхи и потери, но это место объединяет нас всех одной целью – выжить. Или умереть.

Остров становится всё более различимым – высокие серые скалы с шапками ледников, наблюдательные башни, напоминающие сторожевые вышки, прожекторы и мерцающие красными огоньками дроны, патрулирующие воздух. Высокие укрепленные бетонные стены выглядят так, будто сквозь них невозможно пробиться. Надежно, мощно, но до жути пугающе. Возможно, для кого-то эти неприступные виды станут последним воспоминанием…

– Ариадна, твои показатели всё ещё нестабильны, – снова подаёт голос Дрейк. – Рекомендую сосредоточиться на дыхании и подготовке к высадке.

– Со мной все в порядке, – отрезаю я, чувствуя, как нервное напряжение начинает меня раздражать. Сколько раз он ещё будет это повторять?

– Твой приятель? – со смешком интересуется Шон, изучающе уставившись на андроида. Я замечаю на его выбритом виске татуировку в форме змеи, сползающей по шее вниз и теряющейся за высоким воротником униформы. Мои сверстники в Улье не позволяют себе ничего подобного. Единственный, почти полностью татуированный мужчина – президент Корпорации, Глава Верховного Совета. Мой отец.

– Дрейк – не человек, – отрицательно качаю головой.

– Я понял, – насмешливо отзывается Ховард. – Что он умеет?

– Всё, – пожимаю плечами. – Делать уборку, готовить, отслеживать состояние моего здоровья. Во время учебы Дрейк помогал мне с домашним заданием, – перечисляю я.

– А как насчет других функций? – парень выразительно приподнимает светлые брови.

– Шон, перестань, – шипит Теона, толкая приятеля локтем в бок.

– А что такого? Тебя чем-то смущают секс-игрушки? – возмущается он. Почему-то я почти уверена, что за его наигранной веселостью скрывается нервозность. Это вполне естественная реакция на стресс.

– Дрейк не запрограммирован на сексуальные контакты с людьми, – утоляю неуемное любопытство Ховарда.

– Скукота какая, – выдыхает Шон.

– Речь, что транслировали на всех островах, тоже робот для тебя написал? – проницательно замечает Теона.

– Конечно. Зачем ломать голову над какой-то пафосной фигней, если есть Дрейк, – Шон перебивает свою подругу, расплываясь в обаятельной улыбке. Симпатичный парень, отмечаю про себя. Даже очень. Но судя по недовольным ревнивым взглядам, что бросает на меня Теона, парень уже занят. Забавно… словно мне есть дело до кого-то вроде Шона Ховарда. – Ариадна, скажи, а зачем тебе понадобился андроид на Полигоне?

Как назло, именно в этот момент мимо нас проходит генерал. Звук его тяжёлых шагов заставляет меня напрячься и расправить плечи. Высокий, седовласый, с острыми чертами лица и военной выправкой, Одинцов держит всех под контролем одним лишь своим присутствием. Его форма с генеральскими погонами и эмблемами Полигона и Улья идеально сидит на крепкой могучей фигуре. Даже удивительно, что самый старый человек в Корпорации так хорошо сохранился. Суровый, невозмутимый, покрытый боевыми шрамами и такой же опасный, как сам остров, показавшийся вдали.

– Дерби? – пристальный взгляд бесцветных глаз останавливается на мне. – Андроид будет изъят, как только мы высадимся на берег. Ты сможешь его забрать, когда закончишь обучение.

– Но отец… – пытаюсь я возразить.

– На Полигоне ни у кого из вас нет ни отцов, ни матерей, – суровым тоном отрезает генерал. – Здесь – вы равные члены команды и беспрекословно подчиняетесь моим приказам. Никаких привилегий. Ни для кого. Все услышали? – он медленно обводит взглядом притихших инициаров.

Закусив губу, я опускаю голову, чтобы Одинцов не заметил моего недовольства. Контроль над эмоциями пока мне дается очень и очень непросто.

– Подготовиться к высадке, – разносится по кораблю механический голос.

Сразу начинается суета, рекруты испуганно переговариваются, вскакивая со своих мест. Взглянув в иллюминатор, я замечаю, что судно приближается к причалу огромного военного порта, где рядами пришвартованы массивные авианосцы, боевые крейсеры и более легкая плавательная техника.

С ума сойти. Не думала, что у Полигона такой большой флот.

Наш корабль медленно пристаёт к причалу, и уже через несколько минут тяжёлый металлический трап опускается на бетонную платформу. Я чувствую, как ледяной ветер с острова ударяет в лицо и холод проникает под униформу. Мороз по коже. Меня накрывает ощущением, что остров хочет нас всех поглотить.

Вооруженные военные стоят по обе стороны трапа, их лица закрыты шлемами с визорами, защитные костюмы одинакового темно-зеленого цвета, что делает солдат абсолютно идентичными. Я чувствую себя как на экзекуции, когда мы начинаем спускаться с корабля. Один из военных жестом приказывает нам выстроиться в шеренгу. Все подчиняются, понимая, что сопротивление бесполезно.

– Добро пожаловать на Полигон, – громко произносит высокий мужчина в форме с отличительной нашивкой острова и одной звездой рядом с эмблемой Улья. Генерал Одинцов стоит рядом с ним, наблюдая за происходящим с невозмутимым выражением лица, навевая трепет своим суровым внушительным видом.

Отмечаю про себя, что на голове незнакомца отсутствует шлем, и его темные волосы беспокойно треплет пронизывающий ветер. Никому из инициаров не выдали головных уборов, хотя температура тут такая, что уши от холода сворачиваются в трубочку и щеки немеют от мороза. Жалею, что не оставила свои роскошные густые локоны распущенными, чтобы хоть немного согреться, но приказ генерала прозвучал однозначно – волосы убрать. Никто из девчонок не рискнул ослушаться.

Продолжая рассматривать командира, ловлю себя на мысли, что, возможно, он намеренно снял свой шлем, чтобы выделяться на фоне остальных солдат, потому как не все инициары разбираются в воинских чинах и иерархических символах. Но мгновение спустя я понимаю, что глубоко заблуждаюсь…

Он находится достаточно близко, чтобы я могла понять, чем вызвано внезапное оживление среди девушек. Для грубого вояки не представившийся командир непозволительно, вызывающе красив. Широкоплечий, мускулистый с мужественными чертами лица и пронзительным взглядом, наполненным холодной уверенностью. Что еще нужно, чтобы совсем юные девчонки поплыли и потеряли голову?

– Полигон покажет, на что вы способны, – резким тоном продолжает он. – Здесь нет привилегий. Забудьте, кем вы были до этого момента. Единственное, что имеет значение – выживание.

Его слова погружают собравшихся в транс. Командир осматривает нас всех – от первого до последнего. Когда его прищуренные глаза встречаются с моими, я замираю на мгновение, но быстро беру себя в руки. Хлесткие слова скупой приветственной речи отдаются эхом в моей голове. Он прав. На Полигоне никто не будет заботиться о том, что я – дочь главы Корпорации. Здесь всё решают мои навыки и выносливость. Чувствую, как внутреннее напряжение выбивает весь кислород из легких. Виски сдавливает словно тисками.

– Это майор Кайлер Харпер, – проанализировав говорящего, сообщает Дрейк. К счастью, он все еще рядом. Повинуясь безотчетному импульсу, сжимаю неживую холодную руку. – Уровень стресса повышен до критических показателей, – фиксирует андроид. – Майор Кайлер Харпер не представляет угрозы для Ариадны Дерби.

В этот момент рядом со мной кто-то тихо шепчет:

– Думаю, он точно не даст никому из нас шанса на ошибку.

Я поворачиваюсь и с удивлением встречаю взгляд Шона. Он выглядит слегка напряжённым, но старается держать лицо.

– Ну что, теперь всё взаправду, да? – парень криво усмехается. – Полигон явно не место для слабаков.

– Это точно, – киваю я.

Теона ничего не говорит, просто молча стоит рядом с Шоном. Взгляд девушки сосредоточен на массивных стенах со стальными воротами за широкими плечами майора Кайлера Харпера, будто она видит нечто большее, чем просто место для тренировок. В памяти всплывают её слова о подруге, которая здесь погибла, и я зябко ежусь от неприятного предчувствия.

Когда снова поворачиваю голову к майору, генерала рядом с ним уже нет. Промерзшая почва под ногами теряет твердость, живот стягивает страхом. Как бы я не относилась к Одинцову, его присутствие хоть немного, но успокаивало. Он не самый приятный человек, но я хотя бы знаю его. Мой отец просил меня не перечить генералу. Значит… доверял?

– Я – майор Харпер, главный инструктор вашей группы. С этой минуты от того, как быстро и четко вы будете исполнять мои приказы, зависит проснетесь ли вы завтра. А теперь все на сбор, – раздаётся команда майора.

Мы снова выстраиваемся ровными рядами, и я чувствую, как в груди нарастает тревога. Впереди всех нас ждут неизвестные испытания, которые определят, кто сможет пережить этот чертов день и не сломаться. Краем глаза замечаю, как девчонки продолжают перешёптываться о темноволосом командире, пожирая его крепкую фигуру заинтересованными взглядами. Черт, это так глупо и неуместно. Мы же не в школе, чтобы так открыто пялиться, да и майор Харпер совершенно не тянет на знойного старшеклассника.

Огромные ворота открываются, и нас ведут к тренировочной зоне. Впереди возвышаются высокие металлические конструкции и полосы препятствий. Я испуганно вздрагиваю, заметив резкое движение сбоку. С трудом сдерживаю слезы, наблюдая, как двое военных подхватывают моего Дрейка под руки и уносят прочь, словно сломанный реквизит.

– Моя задача повсюду сопровождать Ариадну Дерби, – без остановки повторяет андроид, пока волокущие его солдаты не скрываются из вида.

– Выше нос, Дерби. Бытовым гаджетам на войне не место, – приободряет меня Шон. – Я еще мог бы понять, если бы он был запрограммирован на что-то неприличное, а так… Невелика потеря.

– Он был моим другом, – подавленно хлюпаю носом, не оценив шутки.

– Значит, пришло время обзавестись уже другими, настоящими живыми друзьями, – жизнеутверждающе заявляет Ховард.

Мы двигаемся через узкий коридор между высокими стенами. Ворота, которые только что распахнулись, закрываются с тяжёлым металлическим грохотом. Этот зловещий скрежет заставляет меня задрожать от жуткого предчувствия. Теперь мы внутри Полигона, и обратной дороги больше нет.

Перед нами маячит майор Харпер, ведущий нас вперёд. Он кажется расслабленным и движется вместе с ветром – ловко и уверенно. Это спокойствие многих вводит в заблуждение, но я уверена – он опасен, безжалостен и не прощает слабостей.

Рядом со мной идут Шон и Теона. Девушка хмуро молчит, погружённая в свои мысли. Шон же, наоборот, оглядывается по сторонам, явно нервничая, но пытается это скрыть за насмешливой улыбкой.

– Как думаешь, что нас ждёт дальше? – спрашивает он, взглянув на меня, но я только пожимаю плечами.

– Никто не знает. И, думаю, это хуже всего.

Шон хмыкает и снова бросает взгляд на Харпера.

– Интересный тип, этот майор, – говорит он полушёпотом. – Устроил настоящий переполох среди девчонок.

– Естественная реакция на красивого парня с высоким званием. Ореол власти, опасности и все такое… – пожав плечами, отвечаю я. Глупо отрицать очевидное, если даже Теона время от времени тайком поглядывает на Харпера, но она хотя бы старается не демонстрировать свой интерес слишком явно. Я и сама ощущаю его притягательную силу – есть в нем что-то завораживающее и в то же время парализующее волю. Но сейчас точно не время для таких мыслей.

Впереди, перед нами раскидывается тренировочная площадка. Зрелище, мягко говоря, впечатляющее и ужасающее. Я замираю и почти не дышу, пока изучаю взглядом высокие конструкции, полосы препятствий, металлические перекладины и платформы. Всё вокруг выкрашено в угрюмые серые тона, и кажется, кричит о боли и страхе. Вдоль края площадки установлены механизмы с вращающимися лезвиями, турели, следящие за каждым движением. Здесь явно проверяют не только физическую силу и скорость реакций, но и психическую выносливость.

Харпер останавливается, повернувшись к нам лицом. Его холодный взгляд пробегает по собравшимся.

– Это ваш первый день на Полигоне, – его раскатистый голос заставляет всех резко умолкнуть. – Каждый из вас начнёт с нуля. Все ваши предыдущие заслуги – не имеют значение. Здесь всё решают ваши действия и выносливость. На Полигоне слабые погибают, а сильные продолжают борьбу. И только сильнейшие выходят отсюда живыми, – чеканит он рублеными фразами, больше напоминающими слоганы для промывки мозгов.