Read the book: «Сон», page 2

– Чего растявкался? – сказал пришелец.

– Ты меня понимаешь? – застыл в изумлении Толя.

– Конечно. А ты меня разве нет? – дерзко отвечал собеседник.

– Тебя тоже заколдовала Вайолка, цирковая колдунья?

– Что? – протяжно произнес щенок. – Мы здесь родились. Я – Френк, вот тот, что спит, это лежебока Джо, а позади меня сестренка Хлоя. Мы таксы. А ты какой породы?

– Я… Я не знаю… – задумался Толя. – Я раньше был мальчиком, но меня заколдовала та колдунья. Она была такой доброй ко мне… Я Толя, Толя Зиновьев! – всё громче говорил он. – Помоги мне выбраться, моя мама меня ищет!

– Эх… – безразлично сказал Френк-щенок. – Беспородный, ещё и выдумщик. – и ушел.

– Я не выдумщик!… – кричал Толя, но было уже поздно. Френк лег рядом с братом и также крепко уснул.

Шло время. Щенки все время проводили в комнате, в которой жил их хозяин. От скуки Толя стал наблюдать за хозяином; мальчик узнал, что его зовут Иван. Он всегда носил клетчатые рубашки, был очень ласковым к щенкам и обожал виниловые пластинки. Иван был довольно молод на лицо, но первая седина уже проступала на затылке среди густых, рыжих волос. Мечтой этого простодушного и доброго человека было жениться на девушке, Анне, которая тогда приходила посмотреть на щенков. Эта мечта становилась с каждый днем от него всё дальше и дальше: Анна готовилась к свадьбе, к своей свадьбе, с другим. Зачем Иван вообще её встретил? Зачем полюбил ту, что никогда не была и не могла стать его? Он тосковал по её взгляду, смеху, цвету пшеничных волос, как Толя тосковал по дому.

Сбежать так и не удалось. Наступала осень, щенки подросли. Толя заболел от уныния. Иван быстро заметил, что со щенком что-то не так: он всегда держался в стороне от своих товарищей, но теперь и без того всегда грустный песик перестал есть и пить. Только спал или тупо смотрел в одну точку. Иван взял Толю и повез его к ветеринару, но тот не смог установить причину такого состояния.

«Ну, дружище, может, ты мне сам расскажешь, что с тобой?» – тихо говорил Иван, гладя щенка.

В голове малыша метнула мысль: «Надо попробовать, может, он поймет!» – щенок стал лаять, рассказывая историю, но хозяин лишь покачал головой.

«Не знаю собачьего, прости меня» – с дрожью в голосе сказал мужчина, на минуту обрадовавшийся оживлению Толи.

Мальчику пришла идея: он стал скрести окно машины, просясь наружу. Иван открыл дверь. Толя выбежал, хозяин последовал за ним. Щенок остановился, подбежал к Ивану и лизнул его за штанину.

«Что ты, что ты, благодаришь?» – удивленно сказал Иван.

Толя отбежал на пару метров и зарычал, давая понять, что дальше он сам.

«Ты уверен, малыш?» – переспросил грустный мужчина.

Щенок ничего не ответил, лишь гавкнул напоследок и убежал. Иван остался стоять на месте. Он чувствовал, что дальше ему нельзя: неведомая сила сдавила его грудь и шею, он не мог и сделать шага в направлении щенка. Едва осознавая, что происходит, бывший хозяин сел в машину и горько заплакал. У него было чувство, что он содрал пластырь с раны, которая даже спустя время продолжала кровоточить… Анна! Анна… Не надо было терять свой телефон, а Ивану возвращать его тебе!… Никто и никогда не сможет заменить тебя! Никто, никогда не смогут вселить жизнь и любовь в этого несчастного рыжего, кроме тебя!…

Толя радостно бежал, не оглядываясь назад. Ему казалось, что сейчас случится волшебство: он придет домой, мама обнимет его, и он снова станет мальчиком. «Я вернусь домой!» – радостно думал Толя. Он представлял свой любимый клубничный пирог, который мама пекла из свежих ягод на каждый его день рождения. Но Толя не догадывался, что июль уже давно прошел…

Щенок бежал, узнавая окружающую местность. Вот он дуб, парк, аллея, а за ней дом. Желтый забор, клумба, ну точно, его дом! Как быстро он добрался! Неловко поднявшись на порог, Толя стал скрести синюю дверь.

Дверь отворилась. За ней показалась белая, сливавшаяся с облицовкой дома, худая, болезненная женщина. Это была мама, от которой осталась только тень.

«Гав, гав, гав!» – виляя хвостом начал Толя, пытаясь сказать «Мама, мама, это я, Толя!».

Женщина опустилась на землю. Она поняла то, что сказал щенок. Её кинуло в дрожь, она побледнела ещё сильнее. Посмотрев минуту на него, она безутешно зарыдала.

«Я безумна, иди, малыш, иди к себе… Прошу, уходи…!» – плакала мама. «Ты бы очень понравился моему сынишке…» – последнее, что сказала она, прежде чем встать и закрыть дверь.

Толя не мог поверить. «Я же видел, она меня поняла! Разлюбила?», «А может просто не узнала?», «Неужели стал ненужным?» – эти мысли крутились в голове бесприютного песика. Он ещё долго скреб дверь, но ему больше не открывали. На улице становилось всё темнее и холоднее, теплый день сменила промозглая ночь. Октябрь уверено вторгался в ворота города. Шелест листьев впервые был таким пугающим. Ворона, сидевшая на березе, нагло каркнула. «Тебе здесь больше не рады» – говорило её карканье. Толя в последний раз дотронулся лапой до двери и ушел.

Щенок долго брел по безлюдным мрачным улицам. Неприветливые люди, изредка встречавшиеся, казались Толе ужасными монстрами. Один пьяница, долго вздоривший с прохожим, обратил внимание на щенка. «А ты что здесь снуешь!» – еле державшийся на ногах пьяница кричал собаке. Толя был напуган. Человек топнул ногой. Толя испугался, заскулил и спрятался под лавкой. Щенячий вой слышали многие, такие же, неведь зачем снующие люди, но ни один не помог. Он не мог больше идти. Всё было зря. «Лучше бы я вовсе исчез… Ну почему я так мал и слаб? За что мне всё это?» – Толя задавал вопросы сам себе, но не находил на них ответа. Он поджал хвостик и уснул.

«Эй, Толя… Ты меня слышишь?» – разбудил сладкий голос. Толя открыл глаза и увидел перед собой ту самую цирковую колдунью. «Это я, Вайолка. Я увидела, как тебе тяжело и пришла поговорить с тобой.»

Он молчал.

«Ты обещал простить меня, помнишь? – продолжала цыганка, обличенная на сей раз в оранжевое. – Не печалься, скоро всё наладится. Так было нужно. Пойми, не всё, что происходит, нами желанно. Я должна была это сделать, позже, ты всё поймешь. Знаю, что ты не веришь моим словам, но я хочу, чтобы ты помнил, что всё всегда заканчивается хорошо. Мама не разлюбила тебя. – Колдунья улыбнулась и сделала шаг назад. – Боль из-за потери сына сделали её глухой к чужим мольбам, как тех прохожих сегодня в сквере. Несчастье обезоруживает нас. Она совсем одна. И пусть кажется, что она опустила руки, твоя мама всё ещё ждет тебя. Так и ты не сдавайся, даже если ветер слишком силен.»