Read the book: «Загнанный. Мир Tornscape»

Рукопись «Загнанный» составлена Алдвином Мортенсоном Альтендантским. Данное произведение было создано благодаря кропотливым трудам и исследованиям моего коллеги Бориса Сапожникова, которому я выражаю свою благодарность

В давние, очень давние времена Вальден был вольным городом, славившимся своими мастерскими по всей округе. Говорят, даже из Шевальена и Лиги городов, где умели работать с металлом и делать оружие (да и не только его) такого качества, что их изделия ценятся во всём Весторне, приезжали поучиться в Вальден ремеслу. Не считали для себя зазорным. Всё закончилось, когда набиравший силу Кригмарк захватил город. Не было долгой осады – мощные пушки разбили городские стены за считанные часы. Ведь тогда в Кригмарке никто не думал экономить эфирный порох. Стремительный штурм, пара дней городских боёв и Вальден стал вотчиной герцога де Маликорна. За это он получил из рук короля жезл гроссмаршала и установил власть не только над городом, но и всей округой, присоединив их к своим владениям.

Время шло и расцвет Кригмарка сменился закатом. Теперь никто бы не узнал прежний Вальден, известный по всему Весторну, как город мастеров. Он превратился в кузницу Кригмарка, где каждый день ковалось всё новое и новое оружие для королевства, ведущего войну со всеми соседями. Пускай давно уже вялотекущую, однако день ото дня пожирающую человеческие жизни, оружие, броню и боеприпасы. А потому многочисленные заводы и фабрики Вальдена чадили круглые сутки, и небо над городом никто давно уже не видал. Оно скрылось за плотным слоем ядовитых облаков, то и дело обрушивавших на город кислотные дожди. Здесь давно уже никто не выходит на улицу без плаща с капюшоном или накидки, ведь опасный дождь может обрушиться на голову в любой момент. А все окна плотно закрыты крепкими ставнями на тот же случай.

Давно уже ушли к Аботу, божеству Забвения, герцоги де Маликорн, растворившись, как и вся прежняя аристократия, среди служилого сословия, сплавившись с ним в горниле войны. За пределами блистающего Остфалла никого уже не волновали титулы и принадлежность к тому или иному древнему роду, ведущему родословную от первых военных вождей. Воинское звание и доблесть стали куда важнее череды прославленных предков. Сейчас в Кригмарке важно кто ты сам, а не кем были твои деды и прадеды, каждому приходилось доказывать, чего он на самом деле стоит.

Удавалось это далеко не всем. Наш рассказ будет как раз о таком человеке – маленьком винтике в огромной военной машине, в которую превратился Кригмарк.

Несмотря на значение имени Гоззо¹ был типичным неудачником. Конечно, многие в Кригмарке ни за что не посчитали бы Гоззо неудачником. Всё же инженер на военном заводе – это величина, гражданский чин Гоззо был равен капитану. Он жил в просторной квартире с двумя комнатами – одна для него, вторая для прислуги, вот только ни прислуги, ни семьи у Гоззо не было, и потому он редко открывал дверь в вторую комнату. Питался Гоззо тоже намного лучше многих и многих в Кригмарке, получая кроме инженерской карточки ещё и регулярные продуктовые наборы. Вот только при распределении наборов его частенько обходили, попросту «забывая» о том, что в цеху трудится ещё и скромный инженер второго ранга Гоззо Херцог. Несмотря на строгость законов Кригмарка и жестокость правосудия, многое в королевстве распределялось вовсе не по утверждённым Высшим военным советом нормам. Из Остфалла ведь не видно куда уходит часть приличных продуктов, предназначенных для инженеров и самых квалифицированных рабочих с заводов и фабрик Вальдена.

В этом и многом другом проявлялось коварство богов, что никогда не улыбались Гоззо Херцогу, но лишь насмехались над ним. О Гоззо всегда вспоминали, когда речь заходила о неприятных обязанностях, вроде помощи Истязателям смерти. Когда приходилось отправляться на их чудовищные фабрики, перерабатывающие трупы людей, превращая их в жутких возвратившихся или чудовищные абоминации войны, чтобы поработать там на отнюдь не инженерской должности, Гоззо всегда оказывался в самом начале списка. Он никогда не рвался туда сам, но как-то само собой получалось, что за всё время работы на заводе, он не пропустил ни единой крайне неприятной командировки. Когда же речь заходила о распределении куда более приятных вещей или дел, то Гоззо либо вовсе не оказывалось в списках, либо имя его болталось где-то в самом низу, и он имел шансы лишь на самую малость. Если вообще хоть что-то получал.

И ведь самое интересно, что никто намеренно не издевался над ним, не было у скромного и никогда не жаловавшегося на жизнь Гоззо врагов среди заводского начальства. Его уважали товарищи и рабочие. К тому же инженером Гоззо был пускай и не хватающим звёзд с неба, но талантливым, и его часто привлекали в работе над весьма серьёзными проектами. Над одним из них он начал работу в тот день, когда к нему после долгой рабочей смены подсел незнакомец.

Гоззо в очередной раз обошли при распределении материальных благ. Он получил только карточки на усиленное питание (которое и так ему полагалось) в заводской столовой. А ведь кое-кто из его более удачливых коллег этим вечером отпразднует конец рабочей недели жирными гусями или смогут порадовать детей конфетами из свеклы. Гоззо имел слабость к сладкому, однако довольно редко мог побаловать себя такими.

По случаю очередной несправедливости Гоззо решил надраться в пивной. Впереди было два пустых дня – в этот раз его не поставили дежурить в выходной, что было для него небывалой удачей – значит, завтра можно проваляться в койке до полудня пускай и с больной головой. Он заказал третью кружку крепкого пива и подумывал перейти на шапс, когда за стол его присел молодой человек с приятной, но совершенно не запоминающейся внешностью. В руках он держал сразу шесть кружек пива, по три в каждой, и приземлился за столик Гоззо очень аккуратно, не расплескав ни капли.

– Не против? – спросил он вместо приветствия. – Места нет, а выпить хочется. Терпеть не могу торчать у стойки. Ноги не те после того, как зелёные бабы насовали туда щепок. С меня причитается.

Он подвинул к Гоззо сразу две пузатые кружки. И пускай те были полны до краёв, ни одна капля не упала на деревянную столешницу.

– Не занято, – пожал плечами Гоззо. В пивной по случаю вечера последнего рабочего дня было тесновато.

Приложившись к кружке незваного собутыльника Гоззо понял, что тот пьёт куда более приличное пиво. Такое шло по полсеребряного за кружку, а сейчас, наверное, кровопийца Готлиб, по восемь медяков дерёт – спрос куда выше, можно и цену задрать, всё равно возьмут.

– Щедро, – оценил Гоззо. – Благодарю вас.

– Вам нечасто ведь выпадает удача, не так ли? – глянул на него молодой человек.

– О, – рассмеялся фаталист Гоззо, – если вы искали в Вальдене стопроцентного неудачника, то он перед вами.

И сам того не замечая, Гоззо выложил случайному собеседнику всю свою историю. А если уж честно, то принялся жаловаться ему. Рассказывал обо всех неудачах, не забывая о мелких и редких радостях, что только подчёркивали масштаб творящейся с ним вселенской несправедливости. Собеседник кивал и слушал очень внимательно. Почти ничего не говорил в ответ, лишь иногда роняя подходящие реплики. Он вообще оказался идеальным слушателем, а после третьей кружки, когда в пиво уже щедро лился шапс, так и вовсе почти закадычным другом Гоззо. И то, что он даже имени своего не сказал, инженера-неудачника совершенно не смутило. Гоззо увлечённо рассказывал ему о ненавистных сменах на фабриках Истязателей смерти, где вечно не хватает рабочих рук и потому туда отправляют даже таких квалифицированных специалистов, как он. Конечно, даже на таких отработках ему должны были выделать место, максимально соответствующее его квалификации, вот только своих инженеров на фабриках смерти (так называли заводы по переработке людей в возвратившихся) было достаточно, а вот подсобных рабочих не хватало. Вот и приходилось Гоззо раз за разом браться за лопату и швырять в ненасытную утробу печи крематория отходы некроалхимического производства. С этим легко могут справляться их уродливые гомункулы, но зачем – если есть неудачники вроде Гоззо.

На следующее утро (а если уж говорить честно, то ближе к полудню), Гоззо поднялся с постели и понял, что сделал это зря. Сколько он вчера выпил в компании нового не то знакомого, не то уже друга, Гоззо не мог припомнить. Кажется, угощал собеседник, и потому попойка не так уж сильно сказалась на кармане инженера. Да и усиленное питание позволит сэкономить на продуктах, что тоже неплохо, если уж разобраться. К тому же рядом с койкой Гоззо обнаружил кувшин пива, а ведь нет ничего лучше похмельным утром, чем пара глотков разбавленного пива. Гоззо вылакал почти весь кувшин, ему полегчало и полтора пустых дня перестали выглядеть такой уж мрачной перспективой.

Новый знакомец (хотя и странно так говорить о человеке, чьего имени не знаешь) повстречал Гоззо, когда тот шагал за продуктами. Рынок в Вальдене был довольно большой, надёжно укрытый куполом от перипетий местной погоды. Одно из редких мест в городе, где можно было ходить без надоевшей накидки. Поэтому он стал ещё и частым местом встреч. Влюблённые парочки назначали свидания у цветочных рядов (да, в Вальдене торговали цветами, ибо ничто человеческое не чуждо юношам и девушкам, даже в Кригмарке). Деловые партнёры, у кого не было собственной конторы, предпочитали встречаться среди представителей своей профессии – оружейников, краснодеревщиков или хотя бы магазинов готового платья или обувных. Ну а все остальные, у кого не было особой цели для посещения рынка, кроме собственно покупок, встречались как правило там, где торговали мясом, овощами и все тем, без чего обычно человек вроде и может прожить, но чего ему всегда так хочется.

Гоззо отправился на рынок за сладким. Очень уж запали ему в память бумажные кульки с красными свекольными конфетами, которые распределяли накануне. К тому же, как уверял сам себя Гоззо, после обильных возлияний надо подлечить печень, и сладкое для этого подходит как нельзя лучше. Свободных денег ему хватило на весьма скромный кулёк, ведь вместо красных свекольных, Гоззо решил разориться на настоящие, из очищенного сахара и политые мёдом. Не стал приносить качество в жертву количеству. И потому умял почти половину, прежде чем покинул крытый рынок.

Вот тут-то его и перехватил новый знакомец. Они не отравились пить – всё же не настолько опустился Гоззо, чтобы так проводить в пивной всё свободное время. Приятель только посетовал, что инженер с оборонительного завода может позволить себе лишь такую малость, чтобы порадовать себя. На этом и разошлись, однако слова приятеля запали Гоззо в душу.

Они снова встретились в пивной почти неделю спустя. Гоззо как раз закончил ненавистную смену на фабрике смерти, и решил, что с него довольно. Завтра выйдет на работу с больной головой, но лучше так, чем вовсе не спать или кричать от кошмаров. А уж кошмары работа у некро-алхимиков ему гарантировала, тут можно не сомневаться. Вновь приятели пили сначала пиво, а после принялись добавлять в него шапс, лишь такие ударные дозы спиртного могли гарантировать хоть какой-то сон после смены на фабрике смерти.

– Я вообще не понимаю, как они жить могут, – делился с другом Гоззо, теперь уже точно другом, и то, что они до сих пор не знакомы его совершенно не смущало. – Они ж мёртвых людей препарируют. – Заплетающийся язык с трудом справился со сложноватым словечком. – А после творят с покойниками такое… Волосы дыбом, Аботом клянусь.

Гоззо хотелось как можно скорее забыться и забыть то, что он видел на фабрике смерти, и потому призывал божество Забвения.

– Как и ты они работают на благо Кригмарка, – пожал плечами друг. – Что им ещё остаётся? Без возвратившихся и прочих кадавров мы бы давно проиграли войну… Примерно всем. Бабы столько рожать не успевают, сколько гибнет в сражениях.

– Да я понимаю, дружище, – кивал Гоззо, – и мы трудимся ради блага родины. Но у нас – машины, пушки, оружие, а там… Одно слово фабрики смерти.

– У нас нет выбора, друг мой, – проникновенно ответил собеседник. – Живых людей не хватает, а значит, как в песне: раз не осталось живых, значит, мёртвые – встать.² Нас довели до крайности, понимаешь. Когда живые сражаются плечом к плечу с покойниками, а инженеры вынуждены работать подсобниками на фабриках смерти. Это путь в никуда, друг мой, вот в чём беда. И мы несёмся по нему словно повозка со взбесившимися конями и отказавшим тормозом.

Гоззо отлично знал о том, как вербуют людей. С инженерами раз в неделю проводили беседу сотрудники заводской контрразведки, заставляя зубрить основные методы вербовки. Напоминали и о врагах Кригмарка, как внешних, вроде ангельнских шпионов, или кастильских фанатиков-диверсантов, так и о внутренних. Фрайкриг – подпольная партия недовольных режимом и вообще всем, что творится в Кригмарке. Они называли себя по имени гильдии наёмников, основанной кригмаркскими дезертирами далеко на востоке, в вольном городе Галиате. Говорят, фрайкриговцы внутри королевства были как-то связаны с гильдией, однако очень уж сомнительно, что они могут как-то поддерживать связь на таком расстоянии.

Никакие познания не помогли ему. Всё происходило словно само по себе. Он встречался с новым, да что там, единственным своим другом, и как-то так выходило после их бесед, что все неудачи Гоззо получали объяснение. Прежде он никогда не роптал на судьбу, не пытался обвинить своих коллег или начальство, однако разговоры с новым другом наводили его на мысли, что у всех его невзгод есть конкретные виновники. Коллеги не так уж сильно уважали его, ведь никто не звал Гоззо вечером последнего рабочего дня выпить вместе, а ведь собирались же, обсуждали, но всегда забывали о нём. Ведь не забывали, просто не считали нужным брать с собой. Начальство всегда обходило при распределении продуктовых наборов, а уж о денежных премиях не стоит и вспоминать. Быть может, то, что причитается Гоззо попросту разворовывали, раз он молчит, не смея даже глаз поднять. И все эти бесконечные дежурства на фабрике смерти – он ведь попадал в каждое, а там оказывался на самой грязной подсобной работе. Наверное, бедняга Гоззо просто попадал на чужое место, работал вместо того, кто может занести кому надо, чтобы не оказаться в подчинении у некро-алхимиков. И всё в том же духе.

Теперь Гоззо всюду окружали враги и недоброжелатели, а единственный друг ждал вечерами в пивной. Они наливались там пивом, а после и шапсом, и наутро Гоззо всегда встречал кувшин для опохмела. Друг ни разу не забыл о нём.

И когда он начал просить Гоззо кое о чём (о сущих мелочах, не стоящих внимания) инженер не придал этому значения. Его единственный друг не может оказаться подонком или предателем, о которых твердили заводские контрразведчики, не мог быть и шпионом. Ведь он всей душой предан Кригмарку, прямо как сам Гоззо. Вот только просьбы и одолжения день ото дня становились всё подозрительней, и вскоре Гоззо уже не смог удержаться от вопросов.

– Наконец, друг мой, – не изменил привычному тону собеседник, – я могу поговорить с тобой открыто. Как с настоящим другом. Я буду откровенен с тобой, а после ты уж сам решай – сдать меня копфъягерам³ или начать дружить по-настоящему.

И с этого дня жизнь Гоззо Херцога изменилась кардинально.

– Верю, ты давно подозреваешь меня, – продолжил приятель, глядя Гоззо прямо в глаза. – Я ведь даже имени тебе своего не назвал, а ведь мы знакомы уже больше месяца.

Только тут Гоззо понял такую очевидную вещь, и вытаращился на приятеля. Тот невольно усмехнулся, настолько нелепым было выражение лицо инженера.

– Гюнтер, – представился он. – Гюнтер Шютц.

– Приятно познакомиться, – сумел выдавить из себя усмешку Гоззо.

– Взаимно, дружище Гоззо. – От рукопожатия Гюнтер воздержался, а Гоззо и не настаивал. – Думаю, ты кое-что понял, но пока боишься сказать это мне в лицо, – продолжил он. – Отвечу сразу на все вопросы: да, я из них. Из Фрайкрига.

Это слово, пускай и произнесённое очень тихо повисло между собеседниками точно камень. Или скорее петля. Та самая, в которой будет качаться Гоззо, за одно то, что не донёс контрразведке о своих подозрениях сразу, как они только возникли.

– Страшно, – в голосе Шютца не было и намёка на вопросительную интонацию. Гоззо перед ним просто трясся от ужаса. – И в этом их сила, дружище.

– Их?

– Тех, кто довёл Кригмарк до такого состояния, – просто ответил Гюнтер. – Посмотри вокруг, друг мой, разве не видишь, куда катится королевство? Вечная война со всем Весторном, раскол внутри –целые города отказываются выполнять военные поставки и перестают слать рекрутов. Хуже того, они сговариваются с соседями, ведут переговоры о капитуляции. Ещё немного и весь Кригмарк полетит к Отрааксу в пасть. И его ведёт туда наш доблестный Высший военный совет по главе с королём.

Он помолчал в полминуты, и добавил.

– Вот теперь, дружище Гоззо, я у тебя в руках. Я наговорил достаточно, чтобы меня живьём превратили в возвращённого.

Не раз работавший на фабрике смерти Гоззо знал, что эта казнь всего лишь миф – Истязатели смерти работают только с покойниками. Однако после виселицы все преступники отправлялись к ним, конечно же.

– Зачем? – спросил осипшим голосом Гоззо, и даже пара хороших глотков не помогли ему. Пиво в кружке отдавало тухлятиной или кровью, так показалось Гоззо.

– Затем, что ты нужен нам, Гоззо Херцог, – ответил Гюнтер, и от этих слов у инженера по спине поползли ледяные змейки пота.

– Для чего?

– Для дел, которые, как мы верим, изменят Кригмарк. Изменят настолько, что здесь снова можно будет жить, а не выживать, как сейчас.

Гоззо окинул взглядом полную народа пивную. Закрытые ставни, чадящие лампы, спешащих поскорее захлопнуть за собой дверь посетителей. Снова пошёл дождь – противный, кислотный дождь, и по улицам можно передвигаться лишь короткими перебежками из одного укрытия в другое, как под обстрелом. Да и жалили капли ничуть не хуже стрел ангельнских лучников, легко находя малейшие прорехи в защитных плащах и накидках.

– Мы не сможем прекратить вот это вот всё, – понимающе кивнул Гюнтер. – Кригмарку и в будущем нужна военная промышленность. Но будем бороться за то, чтобы будущее стало лучше настоящего, а не как сейчас.

– Как? – едва сумел выдавить из себя Гоззо, и тут же уточнил: – Как бороться?

– Лично тебе, дружище, нужно будет выполнять мои просьбы, как прежде, – ответил Гюнтер, – а там посмотрим… Ах да, ещё одно. – На колено Гоззо лёг увесистый свёрток. – У нас, во Фрайкриге, есть своего рода касса взаимопомощи. Раз ты помогаешь нам, можешь рассчитывать на… – он замолчал на мгновение, словно подбирая слово, – скажем так, пенсию. И у нас всё будет без обмана, поверь мне, друг мой. Вовсе не так, как на заводе.

И в этом он Гоззо не обманул. Деньги инженеру перепадали не то, чтобы большие, однако и они пришлись весьма кстати. Благодаря этой «пенсии», которую получал в конце каждой недели, Гоззо смог-таки нанять прислугу – симпатичную вдовушку немного моложе ему самого. А через пару недель набрался храбрости залезть ей под юбку. Вдовушка не сопротивлялась, однако после сразу заявила, что за это дело придётся доплатить или ни-ни. Но и эти расходы Гоззо теперь вполне мог себе позволить.

Жизнь налаживалась, и инженер, который, как ему самому казалось, не улыбался с детства, стал делать это куда чаще. Коллеги обращали внимание, однако списывали на связь со вдовой-прислугой – скрывать её Гоззо не считал нужным. Обществом такого рода связь не осуждалась, и даже поощрялась, ведь плоды её – внебрачные дети попадали в приюты, где из них ковали новых солдат для Кригмарка.Всё изменилось снова, когда в руки Гоззо попал дорожный бювар.⁴

И здесь история Гоззо Херцога начинается по-настоящему.

Ледяной пот струился по спине, по лицу, заливал глаза. Гоззо и хотел бы смахнуть его, но не решался выпустить проклятущий бювар. Будь он неладен этот кожаный уродец! Вся жизнь из-за него полетела к Деспису – дальше уже некуда. А ведь неплохо же было всё, неплохо. Да, Гоззо отлично понимал кому помогает – тем, кого на обязательных лекциях в заводской столовой клеймили врагами, называли исключительно подонками и ублюдками, недостойными жить в Кригмарке. Но ведь Гюнтер был прав, во всём прав – так дальше жить нельзя. И Гоззо помогал Фрайкригу как мог, а точнее делал то, что просили.

Помощь была мелкая, с основном курьерская работа, но иногда приходилось кое-что брать на заводе или фабрике смерти, а это уже тянуло на виселицу. Вот только он подписал себе приговор, когда не выдал друга Гюнтера после первых подозрений, а теперь уже всё равно. Снявши голову глупо плакать по волосам. Да и за опасные задания Гоззо получал вполне приличную плату, куда больше обычной еженедельной «пенсии».

Но сегодня днём изменилось всё. Абсолютно всё. Вся прошлая жизнь Гоззо полетела к Деспису или даже Отрааксу, что вернее.

Когда Гюнтер сказал, что требуется от Гоззо, тот опешил настолько, что просидел несколько минут, наверное, с разинутым ртом. Друг встретил инженера в заводской столовой, он вообще легко проникал на завод, наверное, работал здесь. Столовая на заводе была не одна и если не было нужды встретиться с Гоззо, он обедал в другой. Так думал сам инженер – другого объяснения найти он не мог.

– Ты с ума сошёл? – наконец, сумел выдавить из себя Гоззо.

– Отнюдь, дружище, – покачал головой Гюнтер. – Ты пойми – это наш билет отсюда. Прямиком в свободный Галиат. Это станет нашим пропуском во Фрайкриг. Уберёмся, наконец, из Кригмарка и заживём как люди. Заживём, понимаешь?

– А как же наша борьба и всё такое? – не понимающе уставился на него Гоззо. Не то чтобы он всерьёз верил всему, что лил ему в уши друг, однако как-то нынешние слова Гюнтера совсем не вязались с прежними речами.

– Не будь ребёнком, дружище, – насел на него Гюнтер. – Фрайкриг ведь не просто группа наёмников. Они собирают силы, вербуют людей, и всё для одной цели – вернуться на родину, и всё здесь изменить. Скинуть в Бездну к Отрааксу Высший военный совет, всех этих замшелых лордов-генералов с гроссмаршалами, вернуть власть королю, закончить бессмысленную войну со всем миром. Для этого Фрайкриг держит здесь агентов, вроде нас с тобой, и никогда не скупится. Ты ведь никогда не был в обиде, верно? – Гоззо не мог ничего возразить и только кивнул в ответ. – А теперь от нас с тобой требуется сделать настоящее дело. Не мелочь, как прежде, а настоящее – понимаешь, дружище, – настоящее дело!

Несмотря на то, что говорил Гюнтер запальчиво и даже немного повысил голос, в столовой никто не услышал его. В обеденный перерыв здесь стоял постоянный гул нескольких десятков голосов, переговаривающихся порой куда громче него с Гоззо.

– И в первую очередь им нужны технологии, – продолжил Гюнтер. – Наши, кригмаркские, технологии, которыми они там не обладают. Будет война, понимаешь же? Гроссмаршалы так запросто власть не отдадут, и Фрайкригу придётся воевать с теми, кому они достаточно задурили голову. И без передовых технологий им не победить. Теперь-то ты понимаешь, что поставлено на карту, дружище Гоззо?

Гоззо отлично понимал какие ставки в той игре, куда втянул его Гюнтер. А жизнь его, инженера Гоззо Херцога, станет в ней не более чем разменной монетой. Выходит, он как был так и остался неудачником –Анэ, божество Заботы, лишь на краткий миг взглянула на него, а теперь прекрасный лик её обернулся зловещей ухмылкой Фрауута, божества Обмана. Прежде Гоззо, как и почти все в Кригмарке, редко поминал божеств, кроме Десписа, вечного спутника Истязателей смерти на их мрачных фабриках, да изредка Абота, когда скорее хотел отправиться в объятия божества Забвения, напиваясь после особенно тяжёлой рабочей недели.