История чтения

Действительно очень любопытная книга, в которой рассказывается о том, как менялись традиции в читательской культуре. Немного иначе начинаешь в этом плане смотреть на историю чтения – в книге много любопытных фактов, интересных подробностей, которые мне раньше нигде не встречались.

Это не учебник истории, а скорее сборник эссе на тему чтения.

Очень много такого, что было логично, но о чем я никогда не задумывалась. Например, когда-то привычное нам чтение про себя и для себя было чем-то неприличным, прям целые трактаты писали о вреде подобного чтения.

А в Древнем Риме неприличным было молчать, пока оратор или чтец выступает, будто тебе совсем неинтересно. Орать и перебивать считалось вежливым, тем самым ты показываешь, как тебе интересно то, что говорит оратор.

В общем, мне понравилось.

Автор рассказывает, как он учился читать, как хотел жить среди книг. Эта книга была путешествием по историческим местам от Вавилонской башни к Эйфелевой башне; путешествием с историческими личностями от чернокожих рабов до господ и царей. Везде описанных героев окружали книги, у всех они были разные: глиняные таблички, папирус, свитки, первая печатная Библия, компьютер. И кто бы они ни были – бедняки, цари, пророки – они все тянулись к знаниям и любили читать. Чтение – это общий для всех и в то же время очень личный процесс. Средневековые ученые могли рассчитывать только на собственную память о прочитанных книгах, они хранили знания в своих головах. А мы, современные люди полагаемся на свои компьютеры, которые могут найти нужную нам информацию в любое время и в любом месте. Через книги мы получаем доступ к общей памяти и знакомимся с общим прошлым. Чтение не может быть конечным, т. к. можно бесконечно много раз читать один и тот же текст и каждое новое прочтение "будет питаться предыдущим". В чтении не бывает "последнего слова". Над одной и той же страницей один читатель будет смеяться, а другой плакать, поэтому никакой авторитет не сможет настоять на "правильном прочтении". В тексте, который мы читаем, отражается и наша жизнь, тень того, кто мы такие. А «мы – это то, что мы читаем». // Вот после этих слов мне сразу легче на душе стало. Теперь я не буду так сильно переживать, что я не увидела в тексте того, что увидели другие читатели. Отдельным эшелоном в книге двигались писатели и переводчики, а потом всё закольцевалось:

Мне так понравилась мысль автора о разделении книг на полках по принципу вряд ли буду читать - прочитала, читаю – надеюсь прочитать в будущем, что я запланировала расставить свои 800 томов по этому принципу. Вдруг это будет стимул больше читать книг, которые есть в моей библиотеке, а не скачивать новые?! Книга написана доступно, информативно и в то же время заставляет задуматься. Я сделала ещё один шажок к пониманию того кто же мы такие – читатели.

. Играю от А до Я. Тур 2020.

Аист Марабу, выведи нас на тропу Мимо поля конопли, ближе к солнечному теплу Может что-то стрельнет во лбу, но в сердце всажен гарпун В тихих джунглях поутру мы с братьями устроим пальбу Аист Марабу...(с)

Данная книга в какой раз демонстрирует силу чтения. Что это на самом деле не просто монотонный процесс, даже не просто наркотик, а истинное волшебство. И это не перестаёт воодушевлять.

После прочтения этой non-fiction книги так и хочется взять и окунуться в какую-нибудь новую захватывающую художественную историю. Окунуться с головой в этот бурлящий поток букв, образующих многогранную картину эмоций, чувств, смыслов, мыслей, рассуждений и всего-всего. Чтобы унесло в новый мир. Уже думаю вот, в какой поток прыгать... Вообще, затронуты самые различные аспекты и стороны чтения, раскрытые (словно книга) довольно объёмно, доходчиво и не скучно. Часто простым языком о сложном. Гармония фактов, рассуждений, исторических сведений, авторских впечатлений и догадок, воспоминаний, а также различных заметок. Выходит очень вкусно и сбалансированно.

Я действительно рад, что почерпнул для себя что-то новое. Думал, что оно после прочтения тут же вылетит из головы, но благодаря подаче оно не просто откладывается в голове, а ты сам намеренно раскладываешь это всё по нужным полочкам. Круто.

Из минусов — есть лёгкий и не очень хороший сумбур. Бывают довольно резкие скачки там, где хотелось бы плавного перехода. Больше бы упорядоченности. В этом, думаю, основной недочёт книги.

В целом же я остался доволен. Если честно, малость боялся унылой нудятины, но, благо, это ожидание нисколько не оправдалось. Было и познавательно, и увлекательно. Положу эту книгу на полку понравившихся и пойду проживать очередную новую жизнь.

Занимательная 4 из 5.

Очень лёгкая и обаятельная книжечка, которая застряла между двумя жанрами и тем самым обрела особенную прелесть. Объясняю, почему.

Если бы она действительно была чистой воды "Историей чтения" – исследованием о появлении чтения и его развитии, о методах, датах и т.д. и т.п., то это было бы весьма познавательно, но очень сухо и интересно немногим.

Если бы это было чистой воды одой о любви к чтению плюс анализом некоторых книг, то книжка была бы почти пустой, хотя и лёгкой.

Автор соединяет собственный опыт чтения, различные байки, собственные догадки и открытия с исторически достоверными фактами. И получается то, что надо. Читается всё это очень быстро, воспринимается с поразительной лёгкостью, хотя ты ловишь себя на мысли, что просматриваешь уже 20-ю страницу голых фактов, как в учебнике, но при этом ещё не заскучал и не отвлёкся. Почему-то это неуловимо напомнило Эко, хотя как раз с Эко мало общего в стиле повествования.

Кроме того, автор любопытно рассказывает не только о чтении и книгах, но и о читателях. О читателях запойных, о коллекционерах, о той "особой читательской магии", когда чувствуешь причастность к совершенно незнакомому человеку, когда видишь, что он читает одну из твоих любимых книг.

Как учебник, конечно, книга несовершенна (хотя её вполне можно использовать, недостоверных фактов в ней нет), не хватает полноты и академичности. И это тоже плюс, мало кто любит читать просто учебники. Так что Мангуэль — молодец. Он признаёт, что у такого произведения нет конца. И отдельное спасибо ему за объяснение происхождения этой мерзкой метафоры про поедание книг.

Собственно говоря, в этой незамудрёной фразе и содержится львиная доля содержания прочитанной книги. Потому что в основе чтения лежит как раз-таки способность в той или иной степени высокоорганизованных живых существ распознавать следы, оставляемые другими живыми существами и прочими объектами материального мира. Ведь не за ради красного словца мы порой слышим от охотников рассказы об умении собак или просто опытных следопытов-охотников «читать» следы — возьмём хоть Дерсу Узала Арсеньева или старика Улукиткана из повестей Федосеева — и тот и другой демонстрируют своим спутникам высочайшее умение «читать» тайгу и «читать» зверя.

Т.е. по сути чтение есть процесс распознавания следов, отпечатков, меток, знаков. Распознавания и их верной трактовки. Автор достаточно подробно для такого рода книги останавливается на процессе чтения и на его физиологической и биологической составляющей — левое полушарие головного мозга и правое — всё это не забыто и не упущено. Но мне было интересно прочитать о других моментах, касающихся чтения. Например главу о чтении вслух. Поскольку чтение вслух является не просто произнесением звуков, соответствующих буквам, которыми была записана речь, но ещё и некоей вибраций (акустики точно знают весь диапазон слышимых человеком частот и силу колебаний при той или иной децибельности звука). И существует явление резонанса и наложения частот, когда в основной частоте есть признаки воздействия других частот, других колебаний. И тут понемногу начинает вытягиваться мысль о другой, более глубокой и более глубинной составляющей так называемого чтения вслух — не зря ведь некоторые религии и философские учения предполагают чтение религиозных текстов или сур или выпевание мантр непременно вслух. А также разные психотехники и прочие голосовые и звуковые технологии, в том числе и простое пение, хоть застольное, хоть в походах и на разных песенных фестивалях. Когда вступают в действие уже другие механизмы воздействия звуковых и других колебаний на воспринимающий субъект, когда помимо прямой смысловой нагрузки на читающего воздействуют уже сами звуки, сами колебания…

Про важность чтения вслух для лучшего усвоения читаемого говорить отдельно и специально наверное не нужно — понятно, что в этом случае включаются дополнительные механизмы запоминания. Но тут есть такой важный аспект (о котором автор тоже немного упомянул), как некий перенос, некое наложение личности читающего на слушателя. Читающий книгу вслух (чтец) невольно, но чаще всё-таки вольно делает разного рода смысловые акценты, повышает или понижает тон и громкость, привносит другие личностные характеристики в читаемое, и слушатель вольно или невольно заражается смысловыми оттенками, передаваемыми, транслируемыми в его адрес чтецом. Модальности такого рода передаваемых чтецом смыслов происходят из всей структуры личности чтеца, начиная от врождённых типологических качеств и свойств его личности и заканчивая всем приобретённым багажом — знаниями, умениями, культурными его предпочтениями, личным прожитым опытом — всем тем, что и составляет в совокупности Личность. Проблема такого переноса весьма актуальна, потому что при умелом владении этой техникой можно добиваться нужных чтецу результатов.

Другая важная сторона чтения — выбор литературы для чтения. Манипулируя разного рода списками для чтения (обязательными, желательными или запретительными) можно опять-таки успешно направить человека или группу людей туда, куда хотят составители и рекомендатели — приём тоже далеко не новый и используемый массово и широко и в религиозном чтении, и в политике и в рекламе...

Вообще было очень интересно читать всю первую часть книги, содержащую, так сказать, философию чтения как процесса познания и накопления опыта и обмена и тем и другим. Не скажу, что во время чтения было сделано много открытий, однако какие-то смысловые нюансы безусловно стали если не откровением, то просто иначе развернули знакомые факты. Ну вот хоть взять слова Петрарки о том, что читатель выстраивает свой текст (порой сильно отличающийся от того, что имел ввиду автор) — речь как раз идёт о нюансах смысловых оттенков в написанном, о том, что написал автор текста, и что и как понимает читатель. Или сравнение чтения с процессом инициации, с актом приобщения к всеобщему предыдущему опыту. Или вот это перефразированное выражение «Я есть то, что я читаю». Или утверждение, что «читатель способен извлечь какой-то смысл из любого текста» — ну ведь точно совпало с моим собственным ощущением того же самого! Или ещё вот эти два важных момента: «книга должна быть незакончена» — уж не потому ли нам всегда чаще нравятся и куда больше нами ценятся произведения с открытым финалом?; и «книга должна быть топором» — это про то, что книга не должна ублажать и ласкать и доставлять только приятности, но, напротив, должна буквально врубаться в душу читателя и оставлять в ней глубокую рану, только тогда это дельная и ст0ящая книга!..

Вторая часть книги посвящена освещению вопросов книгоиздательства и распространения чтения вширь — автор знакомит читателей с самыми первыми клинописными ещё письменами и затем прослеживает всю эволюцию письменности и соответственно читательства (ибо написанное без читателя мертво!) до наших дней. И этот исторический экскурс тоже интересен и поучителен, и тоже неоднозначен, тоже оставляет возможности для домысливания и доспоривания и выдвижения собственных гипотез и идей.

Интересной показалась глава про картинки и картины для неграмотных — вот вам и манга и комиксы и прочие картиночные книжки и тексты! Забавным было сравнивание чтения с монитора компьютера со свитком, хотя чисто технически это именно так и есть — кручу-верчу, прочитать хочу :-)

Занятной была глава о гаданиях на книгах — пусть мы в подростковости гадали не на Вергилии и не на Библии, но всё равно — загадывали какой-то вопрос и потом методом случайного открывания искали ответ… Иногда, кстати, было очень остро и неожиданно, потому что позволяло увидеть ситуацию развёрнутой на 90, а то и на 180 градусов.

Совершенно точно описана глава, в которой автор рассматривает вопрос о книге-символе. И ведь на самом деле, что мы делаем первым делом, когда, к примеру, получаем запрос-уведомление на «дружбу» на нашем портале — смотрим профиль и сверяем списки книг — и прочитанных, и хотелок. Есть пересечения, и мы радуемся — «свой!» — и жмём на кнопку «Добавить в друзья» (в особенности, если к тому же человек пишет интересные отзывы на прочитанное!).

Отдельным значимым содержанием книги стала глава о переводчиках — значимость умелого, талантливого и профессионального перевода в разы увеличивает шансы книги быть понятой, принятой, полюбленной и купленной. И тут мы опять возвращаемся к явлению переноса личности (на этот раз личности переводчика) на содержание перевода, потому что мы ведь знаем, как это важно, когда «своего» мы называем разведчиком, а «чужого» непременно шпионом. А если ещё заменим О на Ё, так и вообще всё становится ясным и понятным, потому что шпиЁн — он и есть шпиЁн, и мочить его, гада такого, надо! И тут переводчику важно удержаться от всех этих соблазнов. Вот и получается, что переводчик у нас одновременно и ретранслятор, и критик, и толкователь, и все прочие важные составляющие. Не зря же перевод автор этой книги считает актом высшего понимания!

В общем, пересказывать в отзыве кратко всё содержание прочитанной книги будет совсем ненужным делом, читателю рецензии будет куда важнее прочитать саму книгу и подумать над теми местами и моментами, которые зацепили его читательское сознание.

1. Читатель как ученик Магия чтения,доселе учёные не могут чётко объяснить, каким образом человек умеет читать. Считается, что это знание было заложено в человеке изначально и обнаружило себя в тот момент, когда этому поспособствовали первые писцы. Не всякий умел писать, да и теперь грамотно пишут далеко не все, но навык чтения открывает доступ к безграничному знанию. Пожалуй, это одно из тех важных своцств, что вместе с умением говорить, прямохождением и сводчатой стопой, а также противопоставление большого пальца остальным, выделает человека из животного мира. Ведь неважно, скажем так, практически неважно, какую книгу откроешь, не стоит жалеть, что всего не прочесть. Каждая книга обращена к тебе! Каждая по сути является зеркалом и содержит грани одного явления, она лишь повествует тебе о тебе, твой внутренний взор улучшается с опытом и ты способен разглядеть не замеченные ранее детали.

Если год за годом перечитывать „Гамлета“ и записывать свои впечатления, — писала Вирджиния Вульф, получится, что мы записываем свою автобиографию, потому что с годами мы узнаем о жизни все больше, а Шекспир лишь комментирует то, что ты знаем".

К слову сказать, Х. Л. Борхес, чье влияние на Мангуэля ощутимо с первых страниц, ещё до того как обнаруживает себя в их достойном зависти и восхищения знакомстве, в одном из своих эссе построил концепцию "Книги книг", что является своеобразным хамелеоном, всякий раз обновляясь. Но ведь, если отбросить метафизику, так и есть. 2 Читатель как почитатель Со временем, обучившись не только самому процессу чтения, что зачастую превращается все более в гимнастику для глаз, все менее в способ познания мира, столкновения с зашифрованной действительностью, читатель вырабатывает вкус, становясь придирчивым гастрономом, для чьих изысканных рецепторов на литературной кухни готовятся самые пикантные блюда. В этом процессе необходимо всячески избегать литературного снобизма, который приводит к бесмысленному потреблению любых текстов, желательно элитарных ради самого чтения. Попытка выделиться из толпы, однако здесь читатель уподобляется шкафу, из которого заимствует продукт для чтения. Накопление знаний может лишь погрести под тяжестью собственного веса несчастную голову жадины, но не является источником истинного ума и никоим образом не свидетельствует в защиту диковинного умения употребить приобретенное в то время и в том месте. Мангуэль пускается в объяснения касательно разных типов читателей, для кого чтение является также способом распознавания "своих" среди пестроты поклонников литературы. Потому подбор книг в путешествие, подбор места для уединения с томиком определённого жанра - занятие ответственное. Некоторые библиофилы в погоне за Жар-Птицей Книгочейства превосходят среднестатистического почитателя почитателя, адепта Храма Литературы.

3. Писатель как читатель Здесь читатель предстает в иной ипостаси, поскольку функция чтения иная. Здесь продукт литературного труда должен распространиться в мире читателей-поклонников при помощи рекламы. Проводником в торжественный храм Слова был голос. От него порой зависел успех произведения. Сразу вспоминается манера исполнения Беллы Ахмадулиной, Иосифа Бродского. Так литература обретает лицо. Раньше функция голосового сопровождения имела большее значение, так как читатель сам читал себе текст вслух, либо в силу разных причин будучи неполным в этом деле, доверял слова голосам других. 1. Переводчик как читатель Ещё одна функция читательского труда. Возможность интерпретировать слова посторонние на свой лад. По сути все мы так поступаем даже с родным языком, все зависит от апперцепции. Но некоторые врзлагают на себя ответственность быть проводниками в неведомый мир иностранных, диковинных слов для простого книгочея.

Таким образом, автор сопровождает нас в мир торжества духа Слова, перемежая факты, повергающие в изумление с простым для понимания строем необходимых для познания вещей. Ведь ни для кого не остаётся тайной, что Литература - это ключ к себе, память человечества, знание вне нас, то есть источник более надёжный и вне временной. Литература является ключом к нашей душе. Потому её так боялись все диктаторы мира, начиная с Циня Шихуанди. Потому трупы всех государств, по пытавшихся строить планы на мировое господство пропахли гарью книг. Потому вереница правителей обличала человечество, убивая отдельных представителей. Однако, к счастью, рукописи не горят. Те, кто сжигают собственную историю, отправляя Гессе, Манна и Фрейда в топку, подрубают корни могучего древа народа, на котором вскоре разгарится костер потомков- ветвей. Ведь в книгах сосредоточен уникальный генетический код народа. Покушаться на книги - уничтожать человеческое лицо, сошкрябывать его, обнажая личину зверя.

Расхожая мудрость гласит: все что доставляет удовольствие, либо порочно. либо ведет к ожирению. Чтение книг не порочно и не ведет к ожирению, но остается уделом немногих. Удивительно при всеобщей грамотности. Как если бы все, живущие у моря, умели плавать, но делала это регулярно сотая часть, остальные входили в воду раз в год по обещанию. Нет, мы не исчезающий вид. Так было и будет всегда. Если причисляешь себя к читателям, прими как данность свой удел быть в меньшинстве и настороженную недоброжелательность социума в отношении себя (от этих умников никогда не знаешь, чего ждать). Что, так плохо?

А плюсы-то есть? Есть, и они все перевешивают. Никогда не будешь совершенно одинок, не узнаешь скуки, и с депрессией (если физиологически предрасположен к ней) в целом будешь успешнее справляться. Побываешь в огромном количестве мест без необходимости преодолевать последствия джетлага и акклиматизации на месте, депрессии по возвращении. Сыграешь кучу ролей, не будучи актрисой. Играючи узнаешь столько всего, сколько десять лет школы не вбили образовательным гостеррором. Стоит оно того? Стоит, утверждает аргентино-канадский писатель Альберто Мангуэль.

Он видная фигура в (как бы поделикатнее) официозе мировой литературы. Романист, переводчик, журналист, критик, в прошлом директор Национальной библиотеки Аргентины, редактор и составитель антологий на самые разные темы: от эротики и гей-истории до фантастики. Подростком некоторое время был штатным чтецом у потерявшего к старости зрение Борхеса, с тех пор постоянно вращался в кругах литературной элиты. В общем, мужик в теме. "История чтения" написана в девяносто шестом и на момент издания была, наверно, очень актуальной. Это такой приятный и предельно легкий для восприятия нон-фикшн, включающий информацию на самые разные темы, связанные с чтением со времен шумеров до наших дней.

Как писали: к сегодняшнему слева-направо западной традиции и сверху вниз восточной, добавится по кругу, змейкой, множеством разнонаправенных строчек (ацтеки). Как обучались чтению: буквенный, слоговой методы, цельными лексическими единицами. Как читали: до раннего средневековья чтение "про себя" воспринималось как удивительная диковина, Блаженный Августин упоминает в "Исповеди" о культурном шоке, пережитом им при виде своего беззвучно читающего наставника Амвросия. Как переводили: от первых толмачей в торговле и на войне до нынешнего переводоведения, и какую огромную положительную роль в популяризации литературного перевода сыграла религия с необходимостью сделать священные тексты доступными.

Книга может стать отличным подарком тому, кто любит чтение (мы с тобой одной крови). Добавлю лишь, хотелось бы, чтобы автор дополнил "Историю чтения" рассказом об аудиокнигах, которые уверенно входят в нашу сегодняшнюю жизнь, предельно расширяя возможности встречи с печатным словом: для людей с ограниченными по зрению возможностями; для тех, кто в силу возраста утратил способность читать так же много, как в юности - да просто для всех, бесконечно расширяя круг потенциальных читателей. Четверть века назад, когда книга писалась, это было экзотикой. Помню свое удивление, когда героиня кинговой "Мареновой Розы" нашла себя в профессии исполнительницы аудиокниг. Как Августин с беззвучным чтением Амвросия. Теперь мир изменился, технологии сделали восприятие книг на слух доступным, и кому рассказать об этом, как не человеку, читавшему вслух Борхесу.

Ох, как мне понравилось. Прям свежий глоток читательского фанатизма. А то расслабился я в последнее время, читал мало книг, а комиксов и того меньше. И вот некто Альберто Мангуэль взбадривает тебя своей книгой "История чтения". Это энциклопедия истории чтения? Неа. Это небольшой сборник историй, размышлений и не побоюсь этого слова гиковства чтения.

Вот вы знали, как развлекались простые кубинские рабочие в перерывах между скручиванием сигар? Они собирались в кружок и слушали чтение вслух газет и книг. Платили за это из своего кармана и им это доставляло удовольствие, они так отдыхали от работы. Задумались? Они не умели читать. И платили, условно говоря, за каждое прочитанное им слово. И вот мы, умеющие читать, можем бесплатно прикоснуться к прекрасному в течении 24 часов в сутки и почти в любой точке планеты, стенаем, что читать нечего/литература вымирает или того хуже просто не читаем. Простые кубинские рабочие нас не поймут. Не надо так. Продолжим с Кубой. Откуда взялось название сигары "Граф Монте-Кристо"? Вы уже догадались, и это отлично. Те же кубинцы написали Дюма и попросили назвать сигару в честь его героя, про которого они готовы были слушать сутки напролет и переслушивать, если такое слово существует, и, разумеется, Дюма дал свое согласие. А вот еще история. Один издатель решил начать издавать серьезную литературу в "несерьезном формате". Конкретнее? В мягких обложках и карманном формате раньше издавалась только "низкокачественная литература", ну, типа нашей блокировщицы большой Дэ. И вот в 1935 году выходят первые серьезные книги в таком формате и они издаются... до сих пор, потому что так зародился Penguin Books.

Такие интереснейшие истории перемежаются рассуждениями о литературе и чтении. Венцом же книги, на мой взгляд, становится классификация книжных глупцов. О, здесь, я ничего не расскажу, кроме, пожалуй, той категории к которой относился ранее сам - глупцы, которые просто проглатывают книги. Каюсь, было такое. Перефразирую цитату из Кинга, которую он взял где-то еще. "Все, что я читаю, я читаю в спешке, Чтобы успеть прочитать что-то еще" Глупо ведь, но мы такие какие есть, хорошо, что существуют книги, которые ты просто не можешь читать быстро и останавливаешься. Хотел бы я сказать, что это "История чтения", но это было бы слишком ванильно, да и случилось раньше. Просто нужно верить в магию.

И буду заканчивать на этом. Книга замечательная, я получил непередаваемое удовольствие читая её, переносясь на чтения вслух на Кубу или смеясь над точной характеристикой самого себя. Однозначно, та книга, которая меня зацепила и стала одной из лучших из прочитанных в этом году.

Альберто Мангуэль – личность довольно известная в литературных кругах. С самого раннего возраста он был знаком с Борхесом, которому читал вслух (аргентинский классик к тому времени потерял зрение). В 70-ых сотрудничал с такими престижными французскими издательствами, как Галлимар и Деноель. Затем успел поработать в Канаде, Англии и Италии, чтобы снова вернуться во Францию, где он проживает до сих пор. В небольшой деревушке около Пуатье он соорудил частную библиотеку, насчитывающую около 30 тыс. книг. Там, в компании своей бернской овчарки Люси он читает...“читает, чтобы жить” как написал бы Флобер. Именно об этом его книга под названием “История чтения”, которую вряд ли можно назвать культурологическим исследованием. Это скорее большое эссе на тему книги, о книге, во имя книги. Я бы даже сказал, что это очень интимное произведение о любви между книгой и человеком. Пригнув в море книг, в котором он научился плавать совсем рано, Альберто Мангуэль добровольно тонет в нем и не хочет быть спасенным. Как тут не вспомнить строчки Леопарди:

“И среди этой Безмерности все мысли исчезают, И сладостно тонуть мне в этом море”

Мангуэль, как я думаю и большинство заядлых читателей, словно фетишист относится к книге как живому, почти сакральному предмету. В юности, работая в одной из книжной лавок Буэнос-Айреса он доходил до того, что утаскивал с собой понравившиеся ему издания: “Несколько раз я крал самые соблазнительные книги; я уносил их домой в кармане куртки, потому что мне мало было попросту прочитать их; я должен был обладать ими, называть их своими”. Чтение для Мангуэля – не просто культурное явление и тем более приятное времяпрепровождение. Для него это ни много ни мало форма жизни. Такой пафос он и предал своей “Истории чтения”. Я по-хорошему завидую Альберто Мангуэлю. Мысленно представляю его будний рабочий день. Он, окруженный книгами, увлеченно читает одну из них. Ему поступает звонок на телефон и на вопрос: “Сеньор Мангуэль, здравствуйте. Не отвлекаю я Вас?” Он отвечает: “Простите, я очень занят, я работаю!” Мангуэль написал книгу, которую я бы сам хотел создать в будущем. Пожалуй, я прощу его. Он сделал это лучше, чем смог бы кто-либо еще.