Read the book: «Туда, где нам будут рады»

© Агата Витальевна Колобанова, 2020

ISBN 978-5-4498-3653-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть 1. Когда исчезают люди

В такой дождливый день было бы хорошо устроиться на мягком диванчике и дремать под мерный стук капель по крыше.

Обычно Филя так и поступал. Но не сегодня. Потому что сегодня дом закрыт, и все, что ему осталось, это пластиковый стул на террасе.

Его люди как-то слишком припозднились. Они, бывало, и раньше уезжали на ночь-другую. Оставляли Филе корм, воду и уезжали.

Но корм кончился еще вчера. Вода стала невкусной и непригодной для питья. А людей все нет и нет. Они никогда раньше не уезжали так надолго.

И дождь этот, как назло, идет уже третий день. Охотиться бесполезно, вся добыча попряталась. Кушать хочется, а есть нечего.

Вчера вечером он обошел все соседские участки. Никого. Люди уехали, остался только сердитый старик Борис, который кидается всем, что попадется под руку, когда забираешься в его сад. Надо бы выбраться подальше, поискать там. Может, в гостях его люди засиделись…

Выходить под дождь не хотелось. Совсем не хотелось. Но просто сидеть и ждать без еды и воды было уже невозможно.

Прижимая уши, зябко отряхивая лапки от холодной воды из бесконечных луж, он двинулся к лазу под калиткой.

Лужи на дороге стали еще больше, чем вчера. Кусты и трава у обочин норовили промочить насквозь нежную шерстку. Впрочем, скоро дождь справится и без их помощи.

На перекрестке Филя остановился. Дорог всего четыре, в какую сторону пойти? Наверное, туда, где не так мокро.

Выбрав восточную дорожку, он осторожно двинулся вдоль заборов, прислушиваясь и приглядываясь. Дом сменялся домом, но почти везде его встретили тишина и запустение. Только из-за одного забора раздался азартный собачий лай: «Кошка! Кошка! Там шастает кошка!»

На всякий случай Филя отошел подальше от собачьего забора и двинулся по другой стороне улицы.

Собака лаяла. Но есть ли в доме, где живет собака, люди? Филя никаких людей не слышал. Но иногда люди уходят на весь день и возвращаются только вечером. Может, и ему стоит искать людей по вечерам?

«Убьюююююю!» – раздался из-за забора полный ярости вопль.

Филя изумленно оглянулся и увидел ее. Ком ярости с безумными глазами несся к нему, распахнув клыкастую пасть так, что казалось, голова вот-вот развалится на две половины.

«Точно будет бить. И больно!» – понял он и бросился наутек.

Враг не отставал. Страшные вопли не затихали. А впереди – забор, за которым сидит собака. Если еще и она выскочит…

Спасение было прямо перед ним. Высокий шершавый сосновый ствол.

Цепляясь когтями, Филя даже не залез – забежал по толстой коре и обнаружил, что верхушка сосны спилена.

Что ж, это к лучшему. Защищаться, сидя на пне, пусть даже на очень высоком пне, гораздо проще, чем цепляясь за ветку.

Черно-белый ком злобы и ярости не заставил себя ждать. Над краем среза показалась оскаленная пасть.

Развернувшись на месте, вкладывая все силы в удар, Филя отвесил оплеуху. Яростный вой сменился испуганным вскриком, и враг, считая ветки боками, полетел вниз.

«Слушай, не надо больше! Я не хочу драться. Но если полезешь, скину опять!»

Враг ворочался внизу, словно не слыша его слов. Потом сел и уставился ввверх. На Филю.

Кошечка. Небольшая черно-белая изящная кошечка. По виду даже младше его самого. По крайней мере, она его меньше. Огромные, пронзительно яркие, глаза…

И как косматый шар злобы и жажды убийства мог оказаться вот этим вот созданием?

«Ты чего по моей земле шастаешь?» – сердито спросила она, не пытаясь больше подниматься по стволу.

«У меня люди пропали. Ушли и не вернулись. Я их ищу. Я не знал, что здесь ты живешь. Я везде ищу».

Кошечка задумчиво притихла.

«Странно. У меня тоже люди пропали. Все пропали, совсем. И еда кончилась, у соседской собаки ем теперь».

«Вот и мои пропали. И еда моя кончилась. Прямо как у тебя. Только вместо собаки у меня злой сосед. И он кидается несъедобной гадостью».

«Ладно, слезай. Бить не буду».

Слезать было страшно. Это вверх забираться легко. А вниз, да еще к незнакомой кошке, которая только что пыталась задать ему трепку, совсем-совсем не так просто…

Она не напала. Дождалась, когда Филя спустится вниз и понюхала его в нос.

«Правда давно не ел. Совсем едой не пахнешь».

«Меня Филя зовут. И я правда не хочу отбирать твой дом. Я людей ищу. Своих. И еду. Любую», – сказал он, опасливо отводя взгляд, чтобы не разозлить снова незнакомку.

«А я Сойка. Зовут меня так. Еда тут есть, у собаки. Но только утром и вечером. Разрешит тебе – поешь, мне разрешает. А куда люди делись, я не знаю. Их тут почти не осталось, сама ищу и удивляюсь».

Она развернулась и двинулась прочь.

Филя понимал, что надо возвращаться домой, на террасу, к пустой миске и невкусной воде. Но он слишком устал, слишком промок и испугался. И еще, он не хотел больше оставаться один.

«Можно я пойду с тобой? Мне одному плохо».

Она не сказала «нет». Она ничего не сказала, словно не слышала Филин вопрос.

Так они и шли по раскисшей от октябрьского дождя дороге – два мокрых котенка, черно-белая кошечка и пушистый полосато-серый котик. Голодные, осиротевшие и растерянные. Еще не осознавшие, что их люди больше не вернутся.

Часть 2. Что же теперь будет?

Сначала была мама. Мама была всем миром, мамино тепло, мамин голос, мамина ласка. Мамино молоко – все в мире было мамино.

Потом мир стал больше, в нем оказалась не только мама. Но мама все равно была важнее всех.

Но однажды пришли незнакомые люди и разлучили с мамой. Появился новый дом, появилось имя – Сойка. А мамы не стало.

Без мамы было одиноко. Сойка искала кого-то, кто хоть ненадолго сможет дать столько же тепла, ласки и уюта. Но все было не то и не так. Люди пахли иначе, не умели мурчать и неправильно ласкали.

Она смирилась. Привыкла к запаху людей, к их грубой, неумелой ласке. Научилась спать вместе с людьми так, чтобы не тревожить их сон, но быть рядом.

А потом и люди пропали. И Сойка снова осталась одна.

Она ждала их, сидя на крыльце закрытого дома, а они все не возвращались.

Она не голодала – собака, живущая в доме неподалеку, позволяла кошечке есть из своей миски. Но как же ей было плохо в одиночестве!

Наверное, поэтому Сойка не торопилась просыпаться, ведь ей снился прекрасный сон. В этом сне она чувствовала кошачий запах, ощущала тепло кошачьего тела, слышала сонное дыхание, которое не могло принадлежать человеку, прижималась к теплому пушистому кошачьему боку…

А потом она осознала, что это не сон. Она действительно спит, прижавшись к пушистому боку полузнакомого кота.

Точно! Вчера этот серый мохнатый увалень вломился на ее территорию. Сначала Сойка хотела задать ему трепку, но потом передумала. И правильно сделала. Как же хорошо просыпаться не одной!

Она заворочалась, потягиваясь. Кот открыл глаза.

«Сойка. Тебя зовут Сойка!» – пробормотал он, сонно моргая.

«Ага, Сойка я. Поднимайся! Скоро собаке дадут еды. Она делится, но надо поторопиться. Не придем вовремя – съест все».

«А она не схватит? Она страшная, громкая…»

«Она через забор громкая. Когда к ней приходишь, она так не орет. Собака как собака. Дурная, вонючая, суетливая. Зовут Бася. Иди или не иди, а я пошла!»

Не оглядываясь, но прислушиваясь, кошечка двинулась прочь. Тихие, осторожные шаги кота послышались не сразу. Все-таки решился мохнатый. А она-то уж подумала, что он совсем трусишка. Даже подраться не захотел, удрал сразу.

Они пробрались под калиткой, зябко поджимая лапы, преодолели дорогу и нырнули в дыру под забором, за которым, шумно пыхтя, их поджидала Бася.

«А теперь вас будет двое? Ты нашла еще кота?» – радостно завопила собака вместо приветствия.

«Ага, нашла. Он тоже голодный».

«Теперь будет еще кот. Ясно. А я это… Петрович начал сумки собирать. Он так делает, когда мы уезжаем на зиму. Мы уедем, и меня не будет до весны», – выпалила Бася.

«Не будет тебя… и еды не будет?» – поняла Сойка.

На мгновение ей показалось, что сейчас она упадет. Страх, страх перед будущим, где нет собачьей миски, полной еды, перед голодом, который нечем утолить, за доли секунды высосал из нее все силы.

«Наверное, не будет. Насыпать-то будет некому», – очень серьезно ответила Бася.

«А что же… что же мне тогда делать? Где мне есть? Что мне есть???»

Сойке хотелось кричать, хотелось ударить по морде ни в чем не повинную Басю. Она не знала, как называется это чувство, но оно было ужасным.

«Вам. Вас теперь двое. И держитесь вместе. Так будет проще выжить. Если один не сможет, сделает второй.

Ищите людей. У людей есть еда. Найдете людей, которые согласятся вас кормить – будете жить.

И идите к миске. Я поела, остальное вам. У Петровича выпрошу что-нибудь вкусное. А вам негде взять».

Голодный котик Филя бросился к еде. Сойка тоже хотела есть, но было дело поважнее.

«Откуда ты все это знаешь? То, что сейчас нам рассказала. И почему говоришь, что наши люди не вернутся?»

«Потому, что я много раз это видела. Каждую осень кого-то бросают. Так же, как и вас двоих. И все вы ждете, когда люди за вами вернутся. А они не возвращаются. И меня так же бросили давным-давно. Я выжила и нашла Петровича. И ты выживи, маленькая задира! А теперь иди и ешь, пока еда еще осталась».

Собака развернулась и убежала в дом. В теплый дом, к своему человеку.

Потеснив плечом недовольно заурчавшего Филю, Сойка набросилась на еду. Последний раз поесть из этой миски. А потом…

Что будет потом, она не знала. Надо обдумать то, что рассказала Бася. Это очень важно.

Дурная, вонючая, суетливая Бася. Как так получилась, что ее слова стали последней надеждой для Сойки?

Часть 3. Мышь раздора

Два котенка-подростка наблюдали, спрятавшись под крыльцом, как немолодой человек грузит сумки в машину, стоящую на дороге за воротами. Открывает заднюю дверцу, через которую внутрь запрыгивает собака. Захлопывает за собакой дверцу, запирает ворота и уезжает.

«Еды больше не будет?» – неуверенно спросил Филя, словно не слышал собственными ушами слова Баси.

Сойка сдержалась. Если она сейчас даст волю своему гневу, она останется одна. Совсем одна. Этот недотепа – все, что у нее есть. Больше никого.

«Здесь еды не будет. И люди не вернутся. Нас бросили, ждать больше некого», – повторила она терпеливо, насколько могла.

«А где тогда будет еда?»

Сойка как раз думала об этом.

«Надо искать людей, которые станут нас кормить. А до этого – не знаю. Охотиться, наверное».

«На кого?! Они все спрятались! Никого нет!»

«Но куда-то же они спрятались? Значит, там они и есть. Осмотрим все дома вокруг. Весной, когда меня привезли сюда, в подполе жили мыши. Я их всех поймала. И не съела. Зря. Но у других домов тоже есть подпол. Может быть, там мышей еще не поймали?»

Филя посмотрел на Сойку задумчиво, и нырнул в подпол через окошечко под крыльцом. Кошечка подумала, и отправилась за ним.

Здесь было гораздо суше и теплее, чем снаружи. Кошачьи глаза быстро привыкли к полумраку. А чуткие кошачьи носы уловили запах. Дразнящий запах добычи.

«Ты права. Давай охотиться!»

Охота была недолгой. Пока Сойка вынюхивала и выслеживала добычу, Филя быстро и ловко метнулся в сторону. Пронзительный писк, полный страха и боли, и мышь, прихрамывая, странно припадая боком, попыталась пробежать мимо Сойки.

Движение было одно. Быстрый удар клыками. Добыча обмякла, не успев даже вскрикнуть.

«Зачем?! Я хотел в нее поиграть!» – возмутился кот.

«Это теперь еда, а не игрушки. Одной мышью сыт не будешь. Потратишь времени, больше не поймаешь. А эта теперь моя!»

Филя обиженно наблюдал, как нахальная Сойка с аппетитом поедает его добычу.

«Мояяяяяяяя…» – неуверенно заворчал котик.

«МОЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯ!!!» – отозвалась кошечка полным ярости рыком. Шерсть на ее спине приподнялась треугольным гребнем.

Филя отступил. Ему вовсе не хотелось снова спасаться от разъяренной, завывающей твари, в которую может в любой момент превратиться его товарка по несчастью.

Грустно оглянувшись на упущенную добычу, он отправился рыскать в поисках новой.

Не стоило играть в эту мышь, когда рядом голодная Сойка. Следующую он съест сам и сразу.

А лучше и вовсе уйти от Сойки прочь. Тогда не придется делиться добычей с этой забиякой. Все заберет себе!

Сойка с аппетитом хрустела еще теплой мышиной тушкой и даже не догадывалась, что тот, кто сделал ее пробуждение таким счастливым, только что выбрался из подпола и теперь уходит прочь, оставляя ее совсем одну.