Read the book: «Не оглядывайся назад!»
© Агата Витальевна Колобанова, 2020
ISBN 978-5-0053-0439-1
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Часть 1.Мир вокруг изменился
Она не знала, сколько идет. Она не знала, куда идет. Главное – она уходила из места, которое навсегда стало ужасным.
Еще недавно она любила. Любила Хозяина Вову.
«Алька, ко мне!» – подзывал он, и она, виляя пушистым хвостом от счастья, бежала на зов самого лучшего голоса в мире.
Теперь, заслышав его, соберет силы и побежит прочь. Прочь от того чудовища, в которое превратился Вова.
Она любила своих детей. Утром они еще были. Хорошие, крепкие, рослые. Она прятала их первое время, пока не начали бегать сами. Потому, что, когда щенки рождались, Вова забирал их и складывал в ведро. И больше Алька своих детей не видела.
А те, что окрепли, могли жить вместе с ней. Вова постепенно раздавал их другим людям. Некоторых – соседям. И так они и жили неподалеку.
Но на этот раз все было не так.
«Смотри, какие красивые на этот раз получились!» – гордо сказала Алька, подводя весь выводок к хозяину.
Она знала – будет недоволен. Почему-то он всегда недоволен, когда она приводит новых щенят.
Но того, что произошло, не ожидала.
Вова не просто был недоволен. Он кричал. Он топал ногами.
Надо было бежать. Бежать сразу, как только, когда Вова стал странным. Но Алька не догадалась.
Она спряталась, спряталась в свою конуру, и щенки спрятались вместе с ней, надеясь в укрытии переждать гнев человека.
Но это было не укрытие. Это была ловушка.
Длинные человеческие руки шарили по конуре, пока не переловили всех щенят. А потом…
Потом щенки рыдали и звали на помощь из бочки с дождевой водой. Алька металась вокруг, пыталась запрыгнуть на край бочки, подтянуться на лапах и вытащить их. Несколько раз даже успела увидеть, как они пытаются плыть, скребут лапчонками железный борт…
Они затихли. Все. Совсем все. Не отзывались на зов, не звали на помощь сами. Алька не смогла спасти своих детей.
И двор вокруг изменился. Стал страшным и враждебным. Бочка, из которой поливали ее дети Вовы во время летних игр, стала кошмарным местом смерти. Конура, в которой Алька росла с детства – ловушкой, из которой нет выхода. Вова… больше не Вова.
Она просочилась в щель под калиткой, как делала это много раз, выбираясь со двора. Никто не пытался ее задержать. Никто не знал, что собака, которая прожила в этом доме четыре года, уходит навсегда. Уходит, не оглядываясь назад.
Куда бы ни привела ее дорога, обратно пути уже нет. Придется как-то жить дальше. Как – ее не волновало. Об этом она подумает потом. Потому, что сейчас лучше не думать. Совсем.
Небольшая пушистая черно-рыжая собачка с большими забавными ушами брела по грунтовой дороге, спотыкаясь от усталости. Брела и не останавливалась. Ее большие янтарные глаза смотрели вперед и ничего не видели.
Главное – идти вперед. Идти – и не оглядываться. Чтобы прошлое не схватило за хвост и не вернуло назад.
Бывают в жизни времена,
Когда кричит в ночи луна,
И не становится кошмар
Безликим отголоском сна.
И сердце врет, и небо врет,
А ты бежишь, бежишь вперед,
Бежишь, и не глядишь назад,
И жадно душу страх дерет.
И не надеешься найти
Конец безумного пути,
не задаешь себе вопрос —
Куда идти, зачем идти.
Бежишь откуда – не куда,
И не вернешься никогда,
И удираешь день за днем
Сквозь годы, вехи, города…
Часть 2. Озеро и люди
Она не сразу поняла, что происходит и почему вокруг все такое непривычное и незнакомое. Сонно подняла голову. Огляделась…
И воспоминания навалились на нее, все разом, заставив тихо заскулить от безысходности.
Назад дороги нет. Нет, потому что дом перестал быть домом. Надо как-то жить дальше. По-новому. Да, именно так. Начинается новая жизнь.
И в этой новой жизни Алька лежала на покрытом росой травянистом берегу озера и мерзла. Мерзла, пока холод не пересилил боль и ужас вчерашнего дня и не заставил подняться.
Новая жизнь оказалась несколько зябкой, в ней хотелось есть и пить. И последнее желание можно было выполнить прямо сейчас.
Неуклюже переступая одеревеневшими от холода лапами, Алька спустилась к воде и начала лакать. Вода была удивительно вкусной.
«Не так и плоха эта новая жизнь», – подумала собачонка, поднимая голову.
Вперед простиралась вода, много-много воды, в которой отражались облака. Далеко-далеко, на краю этой воды, полускрытый мутной дымкой, виднелся противоположный берег.
Знакомые места. Она бывала здесь, когда ходила гулять с детьми.
Значит, нужно уходить и отсюда. Иначе придут Вовины дети и увидят ее. И тогда придет Вова, чтобы вернуть Альку в дом с конурой и дождевой бочкой.
Развернувшись, собачонка потрусила вдоль берега. Чем дальше она уйдет отсюда, тем лучше. Да и вообще, когда двигаешься, не так холодно.
Она не знала, сколько прошло времени. Становилось все теплее. Даже жарко стало в конце концов. Несколько раз приходилось спускаться к озеру, пить и валяться в воде, чтобы справиться с жарой.
Людей она сначала услышала – веселые громкие незнакомые голоса. Потом унюхала. Упоительный запах жарящегося мяса, который растекается над землей и сам забирается в нос, щекоча ноздри и заставляя рот наполняться слюной. И только потом увидела.
Они сидели на берегу и жарили мясо в небольшом мангале – такой же был у Вовиного сына.
«У вас для меня кусочка не найдется?» – спросила собачонка, выглядывая из кустов. Полностью выйти к людям Алька не решилась, страх и голод боролись в ней на равных, не позволяя ни убежать, ни поприветствовать людей как следует.
«О, собака! Отдайте ей те жилистые куски!» – радостно гаркнул, глядя на торчащую из кустов лопоухую морду, мужчина с большой лысиной и красным лицом.
Что-то просвистело в воздухе, заставив собачонку спрятаться в кустах. Просвистело – и упало на траву недалеко от того места, где она выглядывало. И осталось там лежать, источая упоительный аромат.
Мясо!
Первый кусок она утащила в кусты и жадно съела там, прячась и вздрагивая от страха. Второй, прилетевший следом, потребила уже на месте.
Люди оказались не так уж плохи. Мяса, правда, больше не дали. Но перекинули два ломтика хлеба и корочки от сыра.
Успокоившись, собачонка выбралась из кустов и устроилась недалеко от краснолицего мужчины. Тот не возражал.
«Может быть, не так у меня все и плохо? Вот пойдут они отсюда, и я уйду к ним жить. А что? Кормят вкусно, не обижают. Наверняка и уголок во дворе мне найдут. Чего еще хотеть от человека?»
Мысль понравилась Альке. Положив голову на лапы, она наблюдала за веселящимися людьми и предвкушала новый дом. Дом, в котором всегда будет много смеха, радости и вкусной еды.
Часть 3. Утренняя встреча
Вечер подкрался незаметно. Люди засуетились и начали собирать вещи.
«О, пора? Идем к вам в дом?» – обрадовалась Алька.
Ей ничего не ответили. Собрали все, что принесли. Даже мусор, в сумки и пакеты, сложили в машину. Сели. И уехали. Уехали, оставив собачонку там, где и встретили.
«А… как же так? А я?»
Алька смотрела вслед машине и не могла понять, что же такое произошло сегодня. Ей казалось, что она отлично поладила с этими людьми. К тому же, люди поделились с ней едой. Разве это не значит, что ее взяли в стаю?
Но, похоже, нет. Не взяли. Немного подружили, и ушли.
Прощай, мечта о доме, где много радости, смеха и вкусной еды. Ночевать придется тут, на озере, на холодной земле.
Вздохнув, она двинулась вдоль берега. Надо выбрать местечко поуютнее, побезопаснее. Чтобы никто не нашел. Чтобы не замерзнуть. Чтобы было как конура.
Свернув на тропинку меж колючих кустов, она углубилась в заросли. Здесь неплохо, есть укрытие от посторонних глаз. Еще бы от холода и сырости было…
Он появился за поворотом так неожиданно, что Алька испугалась. Отскочила, потом осторожно выглянула…
Укрытие. Кусок пленки, наброшенный на несколько связанных меж собой кустов и закрепленный за углы. Внутри – устланное сухой травой уютное пространство. И запах. Запах людей. Детей.
Дети сделали себе конуру? Зачем? И где они сами?
Детей вокруг не наблюдалось. Ни запаха, ни звука голосов и шагов.
А накрапывающий дождик постепенно усиливался, угрожая перейти в ливень.
«Если они рассердятся, что я здесь сплю, просто убегу», – решила собачонка и забралась в укрытие.
Лежать на толстом слое сухой травы оказалось уютно, а стук дождя по пленке напоминал те времена, когда она вот так же засыпала в конуре, в теплой уютной конуре, в теплой, сухой, уютной…
Голоса разбудили ее рано утром. Не детские – взрослые голоса. Люди. Мужчины.
Осторожно, прижимаясь к земле, Алька поползла на разведку. Она не знала, зачем это делает. Наверное, чтобы понимать, что творится вокруг.
Двое мужчин в сапогах раскладывали рыболовные снасти. Удочки Алька узнала – у Вовы были похожие. И сапоги такие были. Иногда Вова шел на озеро и долго-долго стоял там. Но стоял не просто так, время от времени он вытаскивал рыбу. Рыб побольше забирал себе, а мелких рыбешек сразу же отдавал Альке.
Может, и эти люди отдадут ей мелких рыбок.
Выбравшись из кустов, собачонка уселась недалеко от рыбаков. Так, чтобы видели, но не могли быстро подбежать и схватить.
«Я тут посижу и подожду мелкую рыбку. А то есть очень хочется».
Они, казалось, не заметили мохнатую гостью. Стояли все так же, почти неподвижно, лишь изредка переговариваясь между собой.
Потом первый вытащил улов. Рыба. Крупная. Покосился на Альку и положил добычу в ведро.
«Нет, я знаю, большие рыбы твои, их трогать нельзя», – успокоила его собачонка. – «Я маленьких жду».
«Знаешь, Костя, все-таки видел я где-то эту собачонку. И не так давно видел», – задумчиво сказал рыбка своему товарищу. – «И ошейник от блох на шее есть. Точно чья-то домашняя».
«Ну так давай ей отдадим мелких рыбешек, прикормим. А потом поспрашиваем, не сбежала ли у кого такая. Если сегодня покормим, она нас дождется. Так хозяину и вернем».
Алька не понимала того, о чем говорят люди. Она просто ждала, когда ей перекинут мелких рыбешек и она сможет утолить свой голод.
Часть 4. Искушение
Днем в укрытие, в котором ночевала Алька пришли дети. Незнакомые дети. Спрятавшись в кустах, собачонка наблюдала, как трое мальчишек играют в ее убежище.
Вечером дети ушли, забрав свои вещи, и шалаш снова опустел.
«Значит, днем это их конура, а ночью – моя», – решила собачонка, устраиваясь на сухой траве.
Ей понравилось засыпать в сухости и безопасности, на теплой, пахнущей человеческими детьми травяной подстилке. Еще больше ей нравилось то, что стены укрытия не были сплошными, как в конуре.
Можно было нырнуть в любую сторону – и ты уже в кустах, и никто тебя не поймает.
Может быть, стоит познакомиться с этими детьми, когда они придут завтра. Обычно дети рады ее обществу. Если не прогонят, можно будет и днем сидеть в убежище.
Так она и уснула, представляя себе грядущее знакомство.
«Алька! Алька! Ко мне, Алька!»
Голос из прошлого вырвал ее из сна. Безумно любимый и ненавистный.
Вова!
Вова нашел ее и зовет, чтобы вернуть в ужасный двор, где все пропитано страхом и смертью.
Она слишком мало бежала, надо было убегать дальше.
«Алька, Алька, на-на-на!» – вторил ему голос Маши, старшей дочери Вовы.
«На-на-на!», это особый зов. Это приглашение подойти и получить лакомый кусочек.
Рот Альки наполнился слюной. Со вчерашнего утра, когда ее угостили рыбаки, прошло очень много времени. Она хотела есть. Сильно хотела.
«На-на-на!» – звала Маша.
Медленно, стараясь не задеть ни одной веточки, собачонка прокралась через кусты поближе.
Маша стояла, протягивая вперед руку. В пальцах ее была зажата котлета.
Вчерашние котлетки- как они редко перепадали Альке!
А в другой руке Маши зажат маленький прозрачный пакетик. И в нем – еще котлеты!
Котлеты! Котлеты, котлеты, котлеты!!! Целый пакет котлет!
Мелко дрожа от возбуждения, собачонка двинулась вперед.
Тяжелые шаги заставили ее сжаться и затаиться.
«Ну как, Маш, видела пропащую?» – спросил голос Вовы.
Вова тут. Вова тут!
Если она подойдет за котлетами к Маше, ее поймает Вова.
Все так же, крадучись, стараясь не задеть ни одной веточки, Алька развернулась и двинулась прочь.
Котлеты, конечно, жалко. Она очень-очень любит котлеты. Но к Вове она не вернется. Ни за что. Пусть сам съест эти котлеты!
Надо уходить. Уходить далеко-далеко, так далеко, чтобы никогда-никогда никто-никто не нашел.
Пригибаясь и прячась, небольшая мохнатая черно-рыжая собачонка с забавными большими ушами уходила все дальше и дальше. Вдоль берега озера, до большой дороги, по которой сновали туда-сюда десятки машин. Вдоль этой дороги, по обочине, прочь, прочь от знакомых мест, туда, где точно не найдут.
Она не знала, что ждет ее впереди. Не знала и не задумывалась. Просто уходила, не оглядываясь назад.
Часть 5. Путь в неизведанное
Дорога была длинной и пыльной. Солнце разогрело асфальт и пыль на нем, проезжающие машины, и ото всего этого веяло удушающим жаром.
Тяжело переставляя усталые лапы, вдоль этой дороги брела собачонка, серая от пыли. Ее пушистый хвост и мохнатые уши поникли от усталости. Она хотела пить. Но для того, чтобы попить, нужно было найти воду. Хоть какую-нибудь лужицу или ручеек. А их не было.
Можно было отойти от дороги и поискать по округе. Но Алька боялась потерять эту дорогу. Она сама не понимала, почему дорога так важна для нее. Но упорно брела по обочине, никуда не сворачивая.
Лес, который тянулся с одной стороны дороги, сменился заборами и травянистыми лугами, на которых паслись коровы и козы. Это было похоже на родной поселок, но дома и запахи были Альке незнакомы.
«Дошла. Жилые места. Можно тут жить», – подумала собачонка, останавливаясь.
Стоять оказалось тяжелее, чем идти. Устало подобрав задние лапы, она неуклюже уселась прямо на обочине, глядя на коров и забор за их спинами.
Надо отдышаться и отдохнуть. И можно будет идти в поселок, осматриваться, искать себе место в новой жизни.
Одна из коз подняла голову и уставилась на собачонку неподвижными золотистыми глазами. Потом поднялась и двинулась к ней, угрожающе выставив вперед рога.
«А ну пошла отсюда! Вон иди! Убирайся вон!»
Присев на все четыре лапы, пытаясь выглядеть как можно безобиднее, Алька попятилась вдоль дороги, по обочине, спасаясь от козьего гнева.
Коза продолжала наступать, постепенно ускоряя шаг. Сейчас догонит, догонит и нападет!
«Ай-яй-яй, не надо, не надо, не бейте!»
Пронзительно умоляя о пощаде, собачонка бросилась прочь, не разбирая дороги.
Коза давно отстала и вернулась к своим козлятам, но Алька, оглушенная собственным визгом, не слышала и не понимала, что топот за спиной затих, и продолжала бежать, спасаясь от опасности.
Она бежала, бежала, бежала… потом земля почему-то стала скользкой, лапы разъехались, и Алька упала в жидкую грязь.
Мокрая, илистая черная грязь. И вода. Вода!
Забыв, что только что спасалась, захлебываясь криком от страха, собачонка жадно пила прохладную мутную воду. Это было вкусно, одуряюще вкусно!
Утолив жажду, Алька осознала, наконец, что голодна. Очень-очень голодна. Голод был настолько силен, что заглушал даже усталость. Нужно было срочно что-то найти и съесть.
Поднявшись на лапы, наслаждаясь прохладой, которую ей дарила густо пропитавшаяся водой мокрая шерсть, собачонка огляделась.
Она стояла прямо на дне то ли неглубокой узенькой речки, то ли большого ручья. Страшных злобных коз рядом не наблюдалось. Нестрашных и не злобных – тоже.
Слева проходила автомобильная дорога, на которой не было машин. За ней – поросший травой и кустарником пустырь. И заборы, заборы домов с выглядывающими из-за них крышами.
Собравшись с силами, собачонка сделала шаг еще шаг. И еще шаг. Усталые лапы послушно двинули ее тело вперед.
Дорога была горячая и припекала лапы, но быстро кончилась. Густая трава и кусты пустыря оказались уютными, здесь можно было прятаться, скрываться. Возможно, удастся даже выбрать местечко для норы.
Вот только голод. Голод мучил немилосердно. Опустив нос к земле, Алька рыскала по пустырю в поисках запаха съестного. Объедки, может быть, мелкая живность. Которую получится поймать. Не важно. Главное, чтобы это можно было съесть.
Он обнаружился не сразу. Алька рыскала долго, достаточно долго, чтобы жара сменилась вечерней прохладой, а яркий полуденный свет начал уступать место сумраку.
Недавно, наверное, еще утром, это был большой и сильный белый кот. Но сейчас это было не важно. Потому, что лежал он тут уже не первый час. Неподвижный и больше не живой. Без головы.
«Кто и зачем мог сделать такое?» – подумала Алька, с удивлением и страхом обнюхивая бывшего кота.
Кот пах котом. И еще людьми. И кровью. Кровью и плотью – запахом еды!
Прихватив тушку за спину, собачонка поволокла свою добычу подальше от дороги, в кусты, туда, где никто не найдет, никто не отберет ее добычу.
Надо же… Кошек, оказывается, тоже можно есть…
Часть 6. Нехорошее место
На этот раз Алька проснулась в зарослях молодого ивняка. Гибкие крепкие стебли со всех сторон закрывали ее так, что бесшумно подобраться смог бы только кто-то небольшой и не опасный.
Выбравшись из зарослей и как следует потянувшись, Алька осторожно перешла дорогу и направилась к ручью – утолить жажду.
Потом можно будет откопать остатки вчерашней трапезы и насытиться. Останков кота, конечно, надолго не хватит. Но пока он есть и он – еда. Вот кончится, тогда она и будет думать о пропитании.
Попив и подкрепившись, собачонка отправилась исследовать окрестности.
Поселок встретил ее недружелюбно – высокими глухими заборами и сердитым собачьим лаем из-за них.
«Чужачка! Убирайся! Убирайся! Не место тебе тут!»
Осторожно, пригибаясь, приседая, готовая в любой момент броситься наутек, Алька пробиралась мимо рычащих за заборами псов. Она-то знала, как легко можно выбраться наружу. Немного подкопать землю – и все, лаз готов. А уж выскочив, пес наверняка задаст ей трепку.
Но нужно было осмотреться, разобраться, куда она попала, стоит ли оставаться жить в этом месте или искать другое.
Большие заборы. Недружелюбные собаки. Люди заняты делом и не желают общаться, лишь иногда раздраженно гоняют с дороги.
Неуютное место. Неприветливые люди. Она скиталась весь день, но никто так и не обратил внимания на пушистую собачонку со смешными мохнатыми ушами и большим красивым хвостом.
Усталая, голодная, Алька направилась к своему убежищу. Пусть она и не добыла себе еды за день, и вся ее трапеза состояла из съеденных утром останков кота, но зато можно будет напиться из ручья. А уже завтра она подумает, куда пожаться дальше.
Котенка она сначала услышала, и только потом увидела. Он лежал рядом с ручьем и тихо, хрипло и страшно стонал. Совсем маленький, такие обычно не ходят без мамы-кошки. Собачонка огляделась, осторожно отступая от кошачьего детеныша: получить трепку за то, чего не делала, она не хотела.
Но ни кошки, ни ее запаха не наблюдалось рядом. Только запах котенка и свежей крови от него. Одуряющий запах крови.
И вчера она выяснила, что кошек можно есть. Тот кот оказался вполне сытным. Возможно, котенок тоже окажется неплох.
Альке уже приходилось охотиться на крыс. Осторожно, стараясь не спугнуть добычу, она подобралась поближе…
Можно было и не осторожничать. Этот котенок уже никуда не побежит. Совсем никуда. Не надо ему, такому, жить…
Все закончилось быстро – тихий полуписк-полухрип, и все. Подхватив добычу, собачонка быстро, крадущейся рысцой, двинулась к своему убежищу.
Это, конечно, хорошо, что у нее есть еда. Она голодна, очень голодна.
Но от этого котенка пахло теми же людьми, что и от вчерашнего кота.
Кто-то обезглавил кота. А потом сделал с котенком вот это.
Этот кто-то – человек. Точнее, люди. И от кота, и от котенка пахло двумя людьми. Подростками.
Алька не знала, зачем и почему люди сделали такое с кошками. Но понимала, что это так же ужасно, как то, что сделал с ее щенками Вова.
Она попала в какое-то совсем нехорошее место. Нехорошее и опасное.
Надо будет подумать об этом завтра. Сейчас, сытая и усталая, она слишком сонная, чтобы уходить куда-либо. В ивняке люди ее не найдут. Надо спрятаться и отдохнуть.
Часть 7. То, чего не должно тут быть
Алька понимала, что поселилась в нехорошем месте. Но слишком тяжелой и страшной была дорога до него. Она не сомневалась в том, что нужно уходить отсюда, но никак не могла решиться.
Теперь, когда она ушла от своих хозяев, еду приходилось добывать самостоятельно.
Она сделала немало открытий.
Оказывается, днем, когда солнце до звона прогревает воздух и везде бродят недовольные люди, не стоит выбираться на поиски еды. Охотиться надо вечером и ночью, когда на все те же поиски все той же еды выбираются те, кто может стать добычей для небольшой собаки.
Если пройти вдоль дороги и обогнуть поселение людей, можно попасть на большое поле. Вот это поле, кишащее мелкой живностью, и стало охотничьими угодьями Альки.
А можно было пробраться вдоль заборов до мусорных баков и подстеречь там неосторожную крысу. Крысы были крупнее и ловчее, но зато заметно сытнее полевок.
Иногда, очень редко, удавалось найти что-то съедобное в самих баках. Но обычно все, что стоило внимания, за день растаскивали вороны.
Возвращаясь обратно к своему убежищу в ивняке, собачонка всегда внимательно присматривалась и принюхивалась. Иногда удача улыбалась ей, и где-нибудь в траве или кустах она находила останки очередной кошки, а чаще – котенка.
Это были удачные, очень удачные ночи – Альке удавалось наесться досыта. И в то же время это были страшные ночи: снова она видела то, чего не должно было быть, и что сотворили люди.
Этих людей она не видела. Но точно запомнила их запах. Они появлялись здесь раз в несколько дней, приезжали на велосипедах, никогда не задерживались надолго. Их нужно было опасаться, они несли зло.
Засыпая, она снова и снова задумывалась о том, что лучше бы уйти отсюда, слишком странные и нехорошие дела тут творятся. А просыпаясь, снова отправлялась на поиски еды.
***
Этот день был совсем неудачным. Жара неожиданно сменилась дождливой погодой, и вся добыча попряталась по своим норам. Даже крысы возле помойки притихли и не выглядывали наружу.
Усталая, голодная и измученная, она уже ни на что не надеялась. Вряд ли люди будут кататься на велосипедах под дождем. Значит, возле ручья она тоже не найдет пропитания.
Но пропитание возле ручья оказалось. И очень привлекательное на вид пропитание. Толстый, одуряюще пахнущий ломтик колбасы.
Его не должно было тут быть. Такая хорошая жареная колбаса вот так вот просто на земле не валяется.
Но ломтик существовал здесь и сейчас. Он лежал у корней куста, манящий и прекрасный. Лежал так, словно кто-то специально положил его для Альки.
Может быть, какой-то добрый человек обнаружил, что здесь, у ручья, поселилась голодная собака, и решил покормить ее?
Опустив голову, собачонка обнюхала влажную землю, надеясь обнаружить остатки запаха доброго человека.
Запах оказался ей знаком.
Но зачем они… которые убивают кошек… оставили еду для собаки?
Страх говорил: «Не верь, уходи отсюда!»
Голод кричал: «Колбаса! Колбаса! Колбаса!»
Медленно, крадучись, собачонка приближалась к восхитительно пахнущему ломтику…
