Жаркое лето Хазара

Тоты успокаивала себя тем, что на работе у нее полный порядок, придраться не к чему, но не могла не считаться и с тем, что эта проверка устроена специально для того, чтобы выжить ее.

             * * *

Хасар думал о женщине, с которой так неожиданно сошелся во время дежурства, о том, что эта случайная встреча может перерасти во что-то более серьезное. Погрузившись в свои размышления, он не заметил, как вывел машину из гаража. Выехав из поселка, повернул направо и поехал по неровной колее до большой дороги.

И снова мысли увели его в комнату Айны. Вот она стоит у окна и ждет появления знакомой машины Хасара. Она знает, что сегодня Хасар заступает на дежурство.

… Комната чисто убрана, видно, что здесь ждут желанного человека. Хасар думал о том, что она с присущей женщинам интуицией чувствует его приближение к пансионату и думает о предстоящем приятном свидании с ним. Представляет момент их встречи.

И вот он у двери ее комнаты и видит, как она встает с места и идет ему навстречу со словами: «Ты пришел?», и в этих двух словах он чувствует ее нетерпение от долгого ожидания. … Она обнимает его у двери и кладет голову ему на грудь…

Поставив машину, он поднялся в свой кабинет, но по пути ему встретился растерянный Кадыр.

– Ох, Хасар-дяде, ты приехал?

Хасар решил, что его искал начальник, и даже стал думать, зачем он мог ему понадобиться, но Кадыр, отерев вспотевший лоб, удрученно проговорил:

– Хасар-дяде, та ссора между мужем и женой, произошедшая несколько дней назад в наше дежурство, переросла в целую историю…

– А что происходит?

– Не знаю, дрались одни, а в больницу угодили другие… А спрашивают с нас. Вчера начальника вызывали в городской хякимлик, и хяким сказал ему: «Хоть вы и военные, но находитесь на вверенной нам территории, поэтому обязаны подчиняться нам. Вы должны тщательно расследовать этот позорный случай и привлечь к ответственности всех виновных!» А виноватыми, как теперь выясняется, стали я и вы, потому что вас в тот вечер не могли найти на месте.

Вот уже два дня нас вызывают в прокуратуру и задают бесконечные вопросы. Похоже, они хотят сделать нас крайними. Вас тоже вызовут на допрос, ждите…

Хасар расстроился. Он понял, что этот случай положил начало череде новых неприятностей в его жизни. «Да, не бывает так, чтобы все было хорошо и гладко, обязательно должно произойти что-то такое, что испортит тебе жизнь», – грустно подумал он. Не считая себя виноватым в случившемся, он расстраивался только из-за того, что в нужный момент не оказался на своем рабочем месте и тем самым подвел своего друга Серкяева. Знал, что старый друг Серкяев не станет упрекать его ни в чем, но все равно все это было для него и неожиданным, и неприятным.

Круглоголовый прокурор, сощурив глаза, издевательским тоном спросил:

– Вы были на рабочем месте во время драки?

– Нет, не был!

– Сколько времени вы отсутствовали на своем месте?

– Часа два-три.

– Вполне достаточно, чтобы развлечься…

Хасару не понравились намеки следователя, и он нахмурился.

Следователь достал из лежащей перед ним стопки лист бумаги и положил перед собой.

– Вчера мы допросили и Хасанову, постоялицу той комнаты, в которой вы находились, она тоже назвала примерно такое же время.

Хасару фамилия Хасанова показалась знакомой. Хасар пожалел, что оставил на потом более глубокое знакомство с Айной. Он все время держал эту мысль в голове, но забывал о ней всякий раз, как только оказывался в жарких объятьях женщины.

– Сколько времени вы поддерживаете отношения с Хасановой?

– А это имеет какое-то отношение к рассматриваемому вопросу?

Он дал понять, что не намерен отвечать на подобные вопросы.

– Да, вопросом ответили на вопрос,– задумчиво произнес прокурор, после чего снова вернулся к главному вопросу. Но по многозначительной ехидной улыбке прокурора Хасар догадался, что тот считает, что он знаком с Хасановой еще с Ашхабада, что та приехала сюда для того, чтобы размотать клубок прежних любовных отношений, и поэтому не верит ни одному его слову: «Говори, говори, все равно вы старые знакомые!» – так думает прокурор. Хасар понял, что они со следователем совершенно по-разному относятся к данному вопросу.

Хасар выдавил из себя улыбку и многозначительно посмотрел на следователя. Из-под опущенных ресниц следователя блеснул недобрый взгляд.

Вернувшись от следователя в свой кабинет, Хасар застал там Кадыра.

– Ну что, Хасар-дяде, вырвался?

– Кажется вырвались.

– Глупые вопросы задает.

– Что с него взять, он же прокурор. Они вопросами своими всю душу тебе вымотают.

– Вот это верно.

Вспомнив, зачем он здесь сидит, Кадыр вынул из кармана письмо и протянул его Хасару.

– Хасар-дяде, это письмо оставила тебе гелнедже.

Хасар сразу собразил:он говорит об Айне.

– Когда она уехала? – нетерпеливо спросили.

– Думаю, улетела сегодня утром. Ее подруга ходила за билетом. Ай, ее тоже замучили допросами, просто вынудили бежать.

Он сказал эти слова, чтобы поддержать Хасара. Проводив Кадыра, Хасар поспешил прочитать письмо, оставленное ему Айной.

Хасар!

Когда ты получишь это письмо, я уже буду далеко. Обычно ты даже в нерабочие дни появлялся, чтобы повидаться со мной. Но за два прошедших выходных дня ни разу не показался на глаза. Может, у тебя были какие-то важные неотложные дела?

… Правда, об этом я собиралась поговорить с тобой с глазу на глаз.

Хотела представиться тебе и все расставить по своим местам.

Но разве ты, с головой уйдя в свою почти юношескую страсть, стал бы слушать меня?.. Да и мне не хотелось портить тебе и себе настроение, не хотела я лишать себя удовольствия, о котором по-женски мечтала уже давно и наконец-то получила его.

Во время наших встреч пусть недолго, но я была счастлива. С тобой я была счастлива и хотела, чтобы это счастье никогда не кончалось.

Я и сама не заметила, как за этот непродолжительный срок так сильно привязалась к тебе. Для меня это стало приятной неожиданностью, я испытала то же чувство радости, как и при своей первой беременности.

Я уже давно задумала встретиться с тобой. Но тогда я намеревалась говорить с тобой иначе. Я собиралась рассказать тебе о поведении твоей жены, о том, что ее связь с моим мужем вышла далеко за рамки деловых отношений, думала упрекнуть тебя в беспомощности, словом, хотела душу отвести. Это я время от времени звонила тебе, я хотела, чтобы и ты страдал так же, как и я.

Но те мои попытки успехом не увенчались.

А мне не хотелось уступать своего места другой женщине, к тому же старше меня по возрасту. Положение, в котором я оказалась, было для меня не только унизительным, но и оскорбительным…

Тем временем ты неожиданно все бросил и уехал.

После отъезда твой поступок породил множество слухов. Одни говорили, что ты бежал от неверной жены, другие утверждали, что вынужден был покинуть город из-за неприятностей на работе, а мы, женщины, злорадствовали, глядя на Дунью, которая ничуть не переживала из-за потери мужа, напротив, с головой ушла в дела фирмы, и не только.

С твоим отъездом моя проблема не разрешилась. Напротив, в последнее время мой муж еще больше разбогател, и у него появилось больше возможностей для всяких забав. Я видела, что теперь не только Дунья, но даже молодые девушки заглядывались на него.

Зная своего мужа, я сильно сомневалась в том, что в этом вопросе он может оказаться сильнее тебя. Его сила была в его деньгах, которыми он прикрывал многие свои недостатки. Говорят же, «деньги – богатство – много трещин заделают».

Хасар, заочные обиды на тебя впоследствии переросли в жгучее желание увидеть тебя и познакомиться с тобой поближе.

И через какое-то время я при помощи знакомых занялась твоими поисками. Первое известие о твоем местонахождении я получила тогда, когда у тебя случилось это несчастье, и ты пребывал в трауре. Разве я тогда посмела бы приблизиться к тебе?

Недавно я узнала, что ты поменял место работы и устроился в военный санаторий, и тогда возобновила свою разведывательную деятельность.

И хотя в душе моей была обида на тебя, ты мне понравился с первого взгляда. А потом мой интерес к твоей персоне перерос в желание узнать тебя ближе. Вот тогда-то и случилась та болезнь, ты пришел, чтобы оказать мне помощь.., а все закончилось близостью…

Ты оказался холостяком, в объятьях которого давно не было женщины, ты истосковался по женским ласкам, я это сразу поняла, как только ты прикоснулся ко мне…

Ты трудился без устали всю ночь. Отдыхая в перерыве между любовными утехами, ты вдруг спросил: «Ты помнишь тот день, когда вернулась из кайтармы, соскучившись по мужу?» И, не дожидаясь ответа, с новой силой набросился на меня.

Мне хотелось сказать: ни до кайтармы, ни после никогда прежде я не испытывала такого удовольствия. Может, ты тогда не принял бы мои слова за правду, посчитал бы, что я говорю это, чтобы польстить тебе. Поверь мне хотя бы теперь, в твоих объятьях я действительно почувствовала себя по-настоящему счастливой и желанной женщиной. Сейчас я поняла, что с момента встречи с тобой я нашла гораздо больше, чем потеряла до этого. Но я скрыла от тебя, кто я есть на самом деле. Да к чему было открывать свое истинное лицо, чтобы испортить тебе настроение? Что случилось, то случилось, это не та трещина, которая когда-нибудь срастется.

Ты бы все равно об этом узнал, не сегодня, так завтра.

Встречаясь с тобой, я искренне верила, что узнаю не только то, что было интересно мне, но и то, за что полюбила и стала тебе хорошей женой и самой любимой женщиной на свете Дунья.

И хотя сюда я приезжала только для того, чтобы испытать тебя, уезжаю несчастной женщиной, безоглядно влюбленной в тебя и жаждущей твоей ласки. Я теперь всегда буду мечтать о поездке на море.

Хасар, любимый, ты только дай знать, и я на крыльях прилечу к тебе. Для меня, познавшей позднюю женскую любовь, побыть с тобою даже один миг – счастье.

Надеюсь, ты обязательно отзовешься, внизу стоят мои координаты. Я верю, что лечу не на самолете, а на собственных крыльях. Оказывается, такое удивительное чувство приходит к человеку, когда он счастлив…

Твоя Айна

Письмо напугало Хасара, он вскочил с места, стал задыхаться, как будто ему не хватало воздуха. Подойдя к окну, настежь распахнул его и стал смотреть поверх моря вдаль. Вода в море казалась мутной, как после сильного шторма.

Письмо заставило Хасара всерьез задуматься о том, как переменчива фортуна. Конечно же, он с первого раза понял, что перед ним необычная женщина, но она так увлекла его, что на какое-то время он потерял голову и не пытался раскрыть тайну незнакомки. Конечно, он мог ждать от этой женщины чего угодно, только не того, что она окажется женой Аннова. Стоя у окна, Хасар мысленно раз за разом задавал себе вопрос, как такое могло случиться, но разумного объяснения, которое бы удовлетворило его, найти так и не смог. Потом он, правда, вспомнил, где впервые увидел женщину – в Ашхабадском аэропорту пару лет назад, встречая самолет из Стамбула, он видел ее в кафе.

Это была та загадочная женщина, которая украдкой разглядывала его.

Надо же было такому случиться!..

Хасар долго стоял у окна, глядя вдаль и пытаясь разобраться в случившемся.

Хасар подумал, что в связи с открывшимися обстоятельствами, начальник может вызвать его к себе для объяснений, и старался не выходить из кабинета, чтобы быть рядом с телефоном. Когда в его комнату вошла секретарша начальника, он так и понял, что она пришла за ним, чтобы позвать к начальнику. Девушка держалась за голову, лицо ее было болезненно наморщено.

– Хасар Маметханович, дайте мне таблетку от головной боли! – обратилась она с просьбой.

– Что, может, на солнце долго была, перегрелась?

– Я и сама не пойму, то ли на солнце перегрелась, то ли под кондиционером переохладилась. Приходится иногда включать его, чтобы спастись от жары, хотя и знаю, что он не полезен. Но как без него в такую жару обойтись?!

Хасар дал девушке несколько таблеток анальгина и посоветовал одну из них принять тут же. Протянул ей стакан с водой.

– Начальник на месте? – спросил он.

– После ухода следователя он пошел отдыхать в свой номер. Следователь замучил его вопросами…

– А что он спрашивал?

– Да много чего, и про вас тоже спрашивал. Правду говоря, вами он особенно интересуется. Даже спросил: «Это не один из зачинщиков волнений?»

Слушая секретаршу, Хасар думал о том, как нелегко было его другу отвечать на такие вопросы, о том, что придя к нему на работу, он и его поставил в неловкое положение. Конечно, Серкяев ради их дружбы не станет ему ничего выговаривать, но разве тем самым он не подвергнет себя опасности остаться без работы?

Мысленно Хасар поставил себя перед лицом Серкяева. Внимательно всматривался в него, пытаясь увидеть на нем признаки недовольства собой.

Конечно, хяким, ужаленный мятежниками, не сидит сложа руки, он ничего не пожалеет для спасения своей репутации, задействует все свои возможности, чтобы обелить себя. Понятное дело, он поднимет на ноги всех своих влиятельных знакомых, потому что ему необходимо выйти из этой борьбы победителем.

Прокуратура может довести до сведения Министерства обороны, что Серкяев взял на работу смутьяна, и тогда ему точно не поздоровится. Потому что там вряд ли захотят закрыть глаза на случившееся и начнут тщательно расследовать все обстоятельства данного дела.

Сегодняшний день стал в жизни Хасара еще одним беспокойным днем, днем тревожных ожиданий. Он понял, что давно начавшиеся в его жизни неудачи преследуют его и сегодня, и это понимание вызвало в нем чувство обиды и обездоленности. Он больше всего переживал из-за своего друга Серкяева, которому доставил столько неприятностей, и очень жалел, что устроился к нему на работу. Ждал, когда же тот вызовет его, чтобы поговорить на эту тему. Но, сколько ни ждал Хасар, Серкяев не вызвал его ни до, ни после обеда.

* * *

Когда Тоты приехала на дачу, рабочий день уже давно закончился, а солнце все еще не село. Стояли долгие летние дни, когда солнце забывало вовремя уйти с горизонта. Вот и сейчас оно взирало с неба, высматривая место для ночлега, и медленно, как по веревке, спускалось вниз.

С тех пор, как в больнице появились нежданные проверяющие, Тоты охладела к своей работе, ей больше не хотелось, как прежде, раньше всех приезжать на работу и уезжать последней, доведя все дела до конца. Она понимала, что ее, прекрасного работника и отличного руководителя, преследуют только потому, что ее отец принял участие в марше несогласных, и мстят ей за это.

Она, конечно, старалась держать себя в руках и казалась спокойной, не обращала внимания на ревизоров, которые изо всех сил стремились найти в работе ее ведомства недостатки и причинить ей зло.

Руководитель комиссии Янджик Мяджиков, поглаживая свой облысевший лоб, то и дело заходил к ней, стараясь казаться вежливым. Понятно, что указывая на мелкие просчеты, он хотел, чтобы Тоты заискивала перед ним и просила, чтобы он сам подправил эти мелочи. Но Тоты вовремя догадалась об этом.

Однажды он зашел к Тоты и, заглядывая в два листа бумаги, произнес:

– Нет точности в названиях препаратов, которые назначались больным, надо было заставлять больных расписываться в том, что они получили те или иные лекарства.

Тоты удивленно посмотрела на ревизора, а потом с достоинством ответила:

– Вот что, Янджик-дяде, сразу видно, что вы не врач. О какой расписке могут помнить врач и его пациент, когда больной при смерти? И потом, разве наши больные имеют медицинское образование, чтобы разбираться в лекарствах и назначениях?

Она громко и издевательски рассмеялась над невежеством проверяющего.

Провожая его из кабинета, дала понять, чтобы он больше не отвлекал ее по таким пустякам.

– Янджик-дяде, с такими вопросами можешь обращаться к моему заместителю! – она подчеркнула, что для этого и приставила своего зама к ним.

А про себя подумала: «Понятно, чье поручение ты выполняешь. Да с чего вы возомнили себя правомочными распоряжаться тем, что добыто людьми потом и кровью, честным трудом, неужели вы думаете, что ваши посты дают вам право по своему усмотрению распределять землю, на которой уже живут люди, которую они кровью своей защищали?» В душе она гордилась своим отцом, который не побоялся выступить против таких могущественных чиновников, как хяким и его богатые земляки.

… Мать поначалу удивилась, что ее дочь так рано вернулась с работы, для нее это было непривычно, но потом нашла этому объяснение: «Наверняка куда-то ехала, да по пути решила заехать к родителям и проведать их». Она была благодарна дочери за заботу.

Старики как раз собирались поужинать. С трудом передвигая больные ноги, мать носила на сачак еду. Унюхав запах рыбного плова, Тоты подумала, что это любимое блюдо отца, и с долей зависти отметила, что ее мать готовит этот плов лучше, чем она сама.

Как врач она не раз советовала родителям, чтобы они не ели на ночь тяжелую пищу. Старики слушали дочь, но к словам ее не прислушивались: ели все, что хотели.

По этому поводу у нее как-то состоялся разговор с отцом. Она выразила недовольство тем, что они пренебрегают ее рекомендациями и не соблюдают никакой диеты.

Когда она спросила у отца: "Что, опять тяжелой пищи наелся?",–он вместо ответа вспомнил один случай, произошедший с его старшим братом.

Старший брат старика был скотоводом и жил в песках. Однажды старик поехал проведать брата и тот начал жаловаться на недомогания и боли. Тогда старик привез его в город и отвел к Якову Лазаревичу Акиму. Врач обследовал его брата старика и выяснил, что у него больной желудок. Он рекомендовал больному зелень, поменьше тяжелой пищи, а больше – кисломолочных продуктов – чала, гатыка. Брат старика улыбнулся и ответил доктору: «Да, чал и катык я ем постоянно, а вот что касается зелени, с этим согласиться не могу, доктор. В войну я столько травы съел, что чуть было в травоядное животное не превратился. Если бы от травы была польза, я должен был бы прожить век Героглы, не зная, какими бывают болячки…» Каждый раз, когда дочь требовала перейти на легкую пищу, ее отец с улыбкой отвечал: «Не забывай, дочка, я брат твоего дяди Дабана!»

Мать сразу же пригласила дочь к столу. "Идем, дочка, поужинай с нами!"

Старик показал на стоявшую с краю сачака початую бутылку и предложил: "Дочка, если тебе больше не надо на работу, может, примешь стопочку для аппетита!" Подумав о том, что это могло бы помочь ей расслабиться, Тоты улыбнулась: «Ну, как можно отказаться от такого предложения, тем более, когда оно исходит от родного отца?!»

Тоты ехала сюда, чтобы рассказать отцу о последних событиях в своей жизни и посоветоваться с ним. Сейчас ей больше всего не хватало поддержки и совета близких людей. В таких случаях отец всегда приходил ей на помощь.

Выпитая рюмка подействовала сразу, лицо старика порозовело, он стал потеть. Вытирая пот полотенцем, которое было расстелено на коленях, он радовался приходу дочери и был в отличном настроении.

У старика было такое прекрасное настроение, что портить его не хотелось. Тоты сразу поняла это. Если она сейчас расскажет родителям о своих проблемах, точно испортит им настроение, и они будут переживать за нее, лишатся сна. Она подумала и о том, что ее несдержанный отец может позвонить хякиму и наговорить ему грубых слов, потребовать, чтобы он оставил в покое его дочь, и неизвестно, чем тогда все это закончится.

Она ехала сюда с намерением заночевать и даже поднялась в свою комнату и переоделась в домашнюю одежду.

Но по ходу дела передумала рассказывать родителям неприятные новости, а потому и оставаться у них ей расхотелось. Она стала собираться домой.

– Дочка, может, тебе остаться здесь?– предложил отец. Он всегда чувствовал себя спокойно, когда дочь была поблизости.

– В выходные заночую у вас, к тому времени и малышка поправится,– она напомнила им, что дома ее ждут дочка с зятем и маленький внук.

– А что с ним? – с двух сторон вопрошали старики.

– Да дня два уже температура поднимается, я сама его лечу.

Старики сразу же начали переживать за правнука, поэтому больше не настаивали на том, чтобы дочь осталась у них на ночь. Тоты вызвала свою служебную машину и уехала домой. После ее отъезда мать сказала:

– Мне показалось, что Тоты чем-то подавлена. Ты не заметил?

– Наверно, на работе устает. Легко ли ей нести ответственность за такой большой коллектив?

– Наверно, и за внука беспокоится. И потом, бедной моей доченьке никак не улыбнется счастье. Все одна да одна.

– Доля у нее такая.

– Так-то оно так, а ведь, попадись ей хороший муж, она была бы превосходной хозяйкой, прекрасной женой – доброй, заботливой. Неужели же ей не повезет в этой жизни? Пока что-то не видать никого возле нее… – женщина не договорила, глаза ее наполнились слезами. Сердце ее разрывалось от жалости к дочери.

Старик поправил подушку, на которую опирался локтем, и постарался утешить жену.

– Жена, если я не ошибаюсь, у дочери твоей появилась надежда…

Женщина не сразу поняла, что хотел сказать муж, вытирая ладонью слезы, вопросительно посмотрела на него.

– Мне показалось, что у них с Хасаром какие-то особые отношения. Ты не замечала, как она меняется при виде Хасара?

– Нет!

– А я заметил. Он тоже человек со сломанной судьбой, живет один, а вдруг у них что-то склеится?

Мать молчала. Старик почувствовал, что она размышляет над его словами, что не сразу приняла его слова о Хасаре. Но потом, убирая со стола, мать, будто о чем-то вспомнив, стала успокаиваться. Похоже, этот разговор и в нее вселил надежду.

* * *

Старик собирался на ежедневную вечернюю прогулку. Зачастую к нему присоединялся и живущий через два дома от него сосед-бизнесмен в надежде, что вечерний моцион поможет ему хоть немного сбросить вес. Во время таких прогулок у них всегда находились темы для разговора.

Но после стычки у здания хякимлика он практически не выходил из дома, и можно было подумать, что он отменил эти гулянья перед сном. Ясное дело, он просто не хотел общаться с опальным стариком, боялся, как бы чего не вышло, если вдруг их увидят вместе. Вначале этот сосед вроде бы даже присоединился к ним, но при первых же признаках недовольства со стороны хякимлика вся его «революционная» деятельность сошла на нет. Хякимлик для всех новых туркмен был на особом счету и в особом почете, потому что они хорошо понимали, что без местной власти им не добиться своей цели. А тем более в таком удаленном от центра месте, как Красноводск.

Старик взял трость и направился к выходу, и в это время кто-то окликнул его с улицы:

– Эй, яшули!

Выглянув в окно, старик увидел при тусклом свете фонаря человека с бумагой в руках, который стоял, прислонившись к забору его дома. «Кто бы это мог быть? Неужели с кем-то из детей стряслась беда?» – подумал старик и поспешил на улицу.

– Яшули, салам алейкум!

– Здравствуй, молодой человек!

– Я принес вам письмо.

– Откуда письмо? Из Казани?

Решив, что это письмо от внука, старик обрадовался: «Вспомнил-таки о нас, сукин сын!» От них уже давно не было никаких вестей.

Когда старик вышел за ворота, человек с письмом в руках отступил назад, словно хотел заставить старика плясать от радости за добрую весть.

И тогда старик увидел за спиной еще одну тень. В то время как передний протягивал старику письмо, тот, что был позади, изо всех сил ударил старика по голове куском арматуры.

Истошный крик, похожий на рев раненого зверя, прокатился по всему дачному поселку. Тем временем на голову старика обрушился второй удар. Выскочившая на крик мужа мать Тоты увидела старика, лежащего на земле в луже крови, его трость валялась в стороне. Его горло издавало свист и хрипы.

– Вай, люди добрые, на помощь! – закричала она, обнимая мужа, и краем глаза увидела вдалеке двух убегающих мужчин.

Когда на крики женщины прибежали дачники, старик лежал без сознания. Глаза у него были открыты, казалось, что он смотрит на луну, которая плывет над дачным поселком, на поблескивающие, словно монисто, звезды и пытается отыскать на небе свою звезду. Дующий с моря ветер, превратившись в родные женские руки, оглаживал его лицо…

* * *

Хасар вместе с Кадыром, заступившим на дежурство одновременно с ним, сидел в дежурке, они пили кофе и мирно беседовали. В это время неожыданно тревожно зазвонил телефон.

–Хасар Маметханович! – голос в трубке был взволнованный, Хасар сразу узнал Тоты.

– Слушаю, Тоты!

– Папа… – она заплакала.

Хасар подумал, что у старика снова начался сердечный приступ и что ему необходима его помощь.

– Я сейчас приеду!

Собрав необходимые инструменты и дав Кадыру соответствующие поручения, он срочно отправился на вызов.

Хасар приехал в дачный поселок через несколько минут после разговора с Тоты, но в доме никого не нашел. Напротив дома старика стояли три молодых человека и переговаривались между собой. Они явно кого-то поджидали, потому что все время озирались по сторонам. Увидев направляющегося в их сторону Хасара, приняли его за работника милиции – человека, которого они ждали. Ребята находились в одном из домов неподалеку и прибежали сюда на душераздирающий крик старика. Двое из них были в просторных футболках, а третий и вовсе был по пояс голым.

Когда Хасар подошел к ним ближе, навстречу ему подался круглоголовый парень, стоявший впереди группы со скрещенными на груди руками.

– Вы не из милиции? – спросил он.

– Нет, а что, милиция до сих пор не подъехала?– в свою очередь спросил и Хасар.

– В милицию позвонили. А пострадавшего родственники увезли в больницу. Нас попросили находиться здесь до приезда полиции, чтобы мы сторожили место происшествия.

Оказывается, эти ребята охраняли клочок земли с лужей крови на нем в качестве улики в том месте, где был жестоко избит старик, и ждали приезда полиции. Один из парней рассказал Хасару, что, услышав крики старика, он выскочил из дома и увидел двух убегающих мужчин. Парень показал рукой, в какую сторону они убежали.

Узнав от ребят, что они все трое друзья и приехали на море отдохнуть, а сейчас оказались случайными

свидетелями злодеяния, Хасар вдруг вспомнил двух подозрительных личностей, которых видел во время вечерней прогулки с женщинами на море, и решил, что именно они и напали на беззащитного старика. Похоже, они уже давно следили за стариком и выучили распорядок дня, если так точно рассчитали время, когда он будет один, чтобы нанести ему смертельный удар. Да Хасар тогда еще, увидев их у моря впервые, почувствовал, что они только изображают из себя отдыхающих, на самом же деле находятся здесь совсем с другими намерениями. Дверь дома старика была распахнута настежь. При свете лампочки, висящей над дверью, он увидел перевернутый башмак без пары, оставленный кем-то впопыхах.

Хасар понял, что Тоты звонила ему не отсюда, а из больницы. Попросив ребят подождать еще немного до приезда милиции, он заторопился в больницу. Если Тоты поспела вовремя, она могла отвезти его только в свою больницу, ведь именно в ней, как в центральной велаятской больнице была сосредоточена вся новейшая медицинская аппаратура от лучших мировых производителей.

Подъехав к больнице, Хасар увидел в сторонке старшего брата Тоты, который курил сигареты одну за другой, и понял, что не ошибся, что старика привезли именно в эту больницу.

Когда Хасар вошел в палату, Тоты вместе с несколькими врачами подключала отца к аппарату искусственного дыхания. При виде Хасара мать Тоты, сидевшая в сторонке, посмотрела на него и ребром ладони отерла полные слез глаза. Всем своим видом она показывала, как сильно надеется на его помощь и верит в спасение мужа. Да и Тоты, увидев Хасара, готового подключиться к ним, тоже вдруг не сдержалась, заплакала, как плачут при виде родного человека, пришедшего на помощь в трудной ситуации.

Ее обычно лучистые красивые глаза были красны от слез, взгляд был потухшим, под глазами образовались черные круги. Тоты показала на отца, который вытянулся на кровати и лежал с закрытыми глазами.

– Вот что сделали с папой!– плачущим голосом сказала она. Она хотела еще что-то сказать, но подступивший к горлу ком перехватил дыхание.

Хасар легко кивнул ей головой, давая понять, что ему все известно, а потом взял ее руку в свою, чтобы как-то успокоить и поддержать женщину, выразить ей свое сочувствие.

Сердце старика билось в груди, но он все еще был без сознания. Он лежал с крепко стиснутыми зубами, лицо его было нахмурено, он как бы говорил своим недругам: «Погодите, вот приду в себя и всем вам покажу, на что я способен! Вы мне за все ответите!» Хасар подумал: «Мы теряем старика… Надежды на его спасение почти никакой», но не посчитал нужным делиться своим мнением с Тоты, понимавшей это не хуже него. Отойдя от больного, Тоты сообщила ему, что вызвала из Ашхабада опытного нейрохирурга.

– А кто приедет? – сразу же заинтересовался Хасар.

– В Ашхабаде сказали, что направят профессора Амана Аннабаевича.

– Аман Аннабаевич… Хорошо, что Аман приедет…

Хасар немного знал Амана Аннабаевича, учился в Ленинграде в одно время с ним. Знал, что он стажировался в клинике нейрохирургии у профессора Волобуева. Хасар сказал:

– Если он скажет, что больной нетранспортабелен и решит оперировать его здесь, я сам буду ассистировать ему.

Видя, что Хасар хорошо отозвался о вызванном ею враче, Тоты посмотрела на него с надеждой.

Ожидаемый врач вылетел из Ашхабада в Красноводск последним рейсом и прибыл уже на закате дня.

Лысеющий профессор не ожидал увидеть Хасара в этих краях, поэтому поначалу не узнал его. Надев белый халат, он стал смотреть по сторонам, пытаясь определить, кто будет ассистировать ему во время операции, и тогда вдруг узнал Хасара. Вначале удивился. А потом, потрогав по привычке немного выпяченную нижнюю губу, как делал всегда, когда удивлялся, вдруг улыбнулся.

– О, да это вроде бы сам Хасар Мамметханович… Ты, значит, тоже здесь?

– Наконец-то узнал, – улыбнулся и Хасар и дружески пожал руку доктору.

– Да почему же не узнать, просто я слышал, что ты в другом месте, поэтому не мог предположить, что увижу тебя здесь. Изменился, конечно, но не до неузнаваемости. По-прежнему по-военному подтянут, ну а что касается волос… они, захотят, седеют, а захотят – редеют…

Аман Аннабаевич со своим непоседливым характером отказался от предложенного чая и сразу же занялся больным. Поначалу он распорядился: «Готовьте больного к операции!», но потом, осмотрев рану на голове пострадавшего и увидев, что к чему, произнес: «Так-так, вон как», помолчал немного и сказал:

– Большая кровопотеря. Больной ослаблен, поэтому, прежде чем брать его на радикальную операцию, необходимо провести курс инъекций и подкрепить его.

Как врачи, и Хасар, и Тоты поняли деликатность профессора. Было ясно, что он не хотел оперировать такого тяжелого больного, потому что понимал, что тот уйдет еще до конца операции, и тогда он будет чувствовать себя убийцей. Такого позора профессор себе не желал.