Пандемия

Глава 22

В пять утра Пейтон и Йонас со своими командами загрузились в транспортный самолет ВВС и вылетели из Найроби в Мандеру. Вслед за ними в воздух поднялись санитарный самолет и транспортник кенийских вооруженных сил.

Пассажирский отсек самолета ВВС США был набит до отказа. Семьдесят восемь человек из двух команд расселись в креслах, на полу и вдоль стен. Некоторые мужчины помоложе сидели и стояли по очереди, пока Пейтон и Йонас проводили инструктаж и ставили задачи объединенной команде.

Когда они приземлились, солнце уже вышло из-за окружающих аэропорт каменистых бесплодных холмов. Прибывших ожидал конвой военных грузовиков с брезентовым верхом. Группой, которой предстояло проводить опрос среди работников аэропорта и отслеживать контакты английского специалиста по радиолокационным системам, руководил доктор Фил Стивенс.

Когда к ним присоединился полковник Магоро, кенийские солдаты быстро разгрузили свое снаряжение и на высокой скорости провезли Пейтон и Йонаса с их людьми через Мандеру. На улицах с покрытием из спекшейся красной глины машины трясло и окутывало клубами пыли. Пейтон едва разглядела городок сквозь красную завесу позади автомобиля.

Одноэтажные домики – других было мало – располагались в хаотичном порядке. Застройка обступала Мандера-роуд, сквозную дорогу, потом редела и вновь уплотнялась в направлении центра города. По улицам бродила всякая живность: скот, верблюды, козы, подгоняемые фермерами в сторону рынка. На каждом перекрестке стояла, позабыв о футбольном мяче, и глазела на проезжающие машины детвора.

Местный проводник немного рассказал о Мандере. Из сорока семи округов Кении этот был самым бедным. По уровню образования он занимал последнее место в стране, на каждого учителя приходилось по сотне учеников. Медицинская инфраструктура тоже была хуже некуда. Жители Мандеры выживали в основном за счет земледелия и животноводства. Экономическое положение оставляло желать лучшего.

В 2013 году кенийское правительство запустило процесс делегирования власти местным органам управления. С помощью Красного Креста и ООН, а также при поддержке правительства Кении ситуация начала мало-помалу выправляться. Были запущены несколько крупных государственных проектов, в том числе реконструкция аэропорта и строительство новых зданий для органов власти, стадиона и международного рынка домашнего скота. Конвой проехал мимо некоторых из этих новостроек, где еще шла работа. Похоже, закончить успели только аэропорт да особняк губернатора.

А еще правительство обновило и отремонтировало лечебно-диагностический центр Мандеры. Усовершенствования заметно повысили безопасность пациентов, но акции местных террористов и проблемы с выплатой зарплат обратили прогресс вспять. Тем не менее округ приобрел первую машину скорой помощи и послал в Красный Крест заявку на семь новых автомобилей. В целом же больнице было далеко до того уровня обслуживания, который хотела бы предоставлять землякам администрация.

Пейтон внимательно слушала рассказ о стране, пытавшейся сделать жизнь своих граждан более сносной. Вспышка эпидемии произошла весьма некстати.

Конвой остановился перед лечебно-диагностическим центром Мандеры в самом центре города. Рядом находились две автобусных остановки, муниципалитет и почтамт. Больница представляла собой несколько запущенных одноэтажных зданий, соединенных крытыми переходами. Над воротами висел щит с названием, написанным белыми буквами на синем фоне.

Кенийское министерство здравоохранения, получив сообщение о вспышке заболевания, сразу же отправило команду медиков и военное подразделение для защиты от террористов «Аш-Шабаб» и оцепления опасной зоны. Кенийцы постарались на славу: периметр патрулировали вооруженные автоматами солдаты в биозащите.

За больницей разбили палаточный городок; Пейтон и Йонас направились к нему. Ния Океке, глава экспедиции кенийского Министерства здравоохранения, ввела их в курс дела за длинным раскладным столом. Седина уже тронула черные волосы на висках Нии. Речь кенийки была бесстрастной, четкой и внятной.

Пейтон поразило, какой объем работы местные успели проделать за столь короткое время. На белых лекционных досках, стоящих у стен палатки, выросли синие и красные «деревья контактов». Карты были размечены, снабжены рядами чисел с указанием времени.

Когда Ния закончила доклад, Пейтон попросила отвести ее к Лукасу Тернеру.

– Разумеется. Я думаю, вам также следует встретиться с еще одним человеком, – предложила Ния.

Пейтон надела защитный костюм, обрызгала его хлоркой и направилась к больнице. Вместе с ней пошли Ханна Уотсон, врач, проходившая первый год интернатуры в ССЭД, и Йонас. Пейтон ни разу не работала с Ханной в реальных условиях, однако из ее личного дела следовало, что девушка после окончания интернатуры собиралась остаться эпидемиологом в ЦКПЗ.

Ей не позавидуешь. Пейтон, как и всякий эпидемиолог, хорошо помнила свои первые командировки в места вроде Мандеры. Но иначе нельзя: Ханна должна набраться практического опыта в полевых условиях, одних занятий в классе недостаточно. Мандера предоставляла для этого идеальную возможность.

На пороге больницы Пейтон пропустила вперед Йонаса.

– Тебе ясно, что нужно делать? – спросила Пейтон Ханну, которая держала под мышкой охлаждаемый контейнер.

Молодая врач согласно кивнула. Сквозь защитные очки Пейтон заметила капли пота на ее русых бровях.

– Если станет слишком жарко или захочешь сделать перерыв, выйди наружу, отдышись. Не откладывай на потом. В минутной передышке нет ничего зазорного.

Ханна еще раз кивнула. Пейтон показалось, что напряженность в лице интерна чуть-чуть ослабла. Хорошо, если это действительно так.

* * *

Тело под костюмом буквально обливалось потом, словно температура внутри больницы была раза в два выше, чем на улице.

Ния провела Пейтон, Йонаса и Ханну в большую комнату, где на подстилках, одеялах и подушках прямо на полу лежали не меньше сорока пациентов. Сердце Ханны застучало в ускоренном ритме. Она видела фотографии палат с больными Эболой, но никакие снимки не шли в сравнение с реальностью. Время как будто остановилось, в памяти отпечатывалась каждая подробность. Вдоль узких проходов выстроились ряды пластмассовых ведер с надписями «рвота», «кал», «моча». По полу перекатывались пустые бутылки из-под ПРР. Жужжащие под потолком вентиляторы проигрывали битву с адской жарой, сочившейся из закрытых окон и от тел на полу. Пожелтевшие белки глаз поворачивались вслед процессии.

С каждым шагом защитный костюм все теснее обхватывал тело Ханны, словно целлофановый пакет, из которого откачивали воздух. Прилипший к поверхности потных рук и бедер костюм только сильнее напоминал, что лишь тонкая резина отделяет ее от патогена, убивающего лежащих на полу людей. Один надрез, одно небольшое повреждение – и патоген проникнет внутрь. Она сама заболеет и вместо помощи другим будет цепляться за жизнь, как эти бедняги.

Снаружи доносились стоны и плач пациентов… И вдруг среди жалобных звуков раздалось чудесное пение. Группа больных пела церковные гимны и народные песни. Контраст между му́ками и бесстрашием одновременно и вдохновлял, и отнимал остатки спокойствия.

Ящик, который несла с собой Ханна, поначалу казался легким; теперь он весил, как наковальня. Врач опустила его рядом с лежащей в углу молодой женщиной.

– Меня зовут Ханна Уотсон, я доктор Центра по контролю и профилактике заболеваний. Мне нужно взять у вас небольшое количество крови на анализ.

Женщина медленно открыла пожелтевшие, налитые кровью глаза. На лицо села черная муха, заставив ее мотнуть головой.

Ханна достала полевой комплект ReBOV, взяла капельку крови из пальца женщины и приложила ватку к месту укола. Опустив пробу в охладительный контейнер, она подняла с полу наполовину пустую бутылку ПРР.

– Сколько бутылок вы выпили за день? – спросила Ханна.

Женщина в ответ покачала головой.

– Вы должны много пить. Вам принести что-нибудь еще?

С трудом выдохнув, женщина сказала:

– Спасибо, доктор. Не надо.

Посмотрев по сторонам, Ханна заметила, что на одной стене кто-то написал буквы от А до F, обозначив ряды, а на другой – номера от одного до двенадцати. Она пометила в уме, что А1 не потребляет достаточно жидкости, но в остальном жалоб не имеет.

Вытащив новый полевой диагностический комплект, Ханна перешла к пациенту А2.

Через двадцать минут Ханна вышла из больницы. Ей было так жарко, что хотелось разодрать на себе защитный костюм ногтями. Горячая пленка приставала к липкой от пота коже и плавилась вместе с ней – так, по крайней мере, казалось. Однако она не забыла о предупреждениях доктора Шоу: не торопясь сняла костюм и пошла в палатку, где интерн ССЭД делал анализ проб из ряда «А».

Интерн поднял голову.

– На Эболу ни одной положительной реакции.

Ханна кивнула. Доктор Шоу уже предупредила ее. Хотя кенийцы успели сделать анализы и не нашли у пациентов вируса Эболы, на всякий случай следовало провести собственные анализы, используя комплекты от другого производителя.

К тому же доктор Шоу наверняка считала сбор анализов элементом практической тренировки в реальных условиях. Вскоре придется брать анализы у других пациентов – в окрестных деревнях. В одиночку. Поэтому Ханна была рада возможности отработать процедуру с помощью коллег.

* * *

Ния привела Йонаса и Пейтон в конец длинной палаты, где, прислонившись к стене с пожелтевшей штукатуркой и прикрыв глаза, сидел мужчина среднего возраста в пропитанной по́том безрукавке. Рядом лежал аккуратно свернутый белый халат.

– Доктор Шоу, доктор Йонас, это – доктор Элим Кибет, главный врач мандерской больницы.

Доктор Кибет приоткрыл глаза, посмотрел на гостей и, слабо улыбнувшись, вытер пот со лба.

– Точнее говоря, единственный врач Мандеры. – Он перевел взгляд на Пейтон. – Мы сделали для американского парня все, что могли. Прошу прощения.

Пейтон опустилась на корточки, чтобы не заставлять доктора смотреть на нее снизу вверх.

– Мы все ценим ваши усилия, доктор Кибет. ЦКПЗ, американское правительство и особенно родители юноши.

Доктор Кибет достал из-под халата перекидной блокнот и подал его Пейтон.

– До приезда людей из министерства я успел подробно опросить мистера Тернера.

Пейтон вытерла перчатки и пролистала линованные страницы, заполненные четким почерком. Доктор Кибет ничего не упустил. У Пейтон появилась надежда, что в записях обнаружится намек, который выведет их на нулевого пациента.

– Спасибо, доктор, – сказала она и оглянулась на Нию, которая пристально смотрела на американку. У Пейтон появилось ощущение неоднозначности происходящего, но она не могла уловить, что его вызывало.

– Вы готовы к встрече с мистером Тернером? – спросила кенийка.

Пейтон, облаченной в оранжевый костюм из ткани «тайвек», показалось, что температура вдруг подскочила градусов на пять. Предстоящее решение грузом давило на плечи, затрудняя дыхание. От него зависела судьба молодого человека, а возможно, – миллионов других людей.

Глава 23

Лукасу Тернеру казалось, что он пролежал в больнице Мандеры много лет. Он помнил, что прибыл сюда всего несколько дней назад, но эти дни стали самыми длинными в его жизни.

Болезнь началась с болей в шее и высокой температуры. В остальном он чувствовал себя нормально. Прошло всего несколько часов, и его начало выворачивать наизнанку. Желудок отказывался держать пищу. Понос не давал задержаться в кишечнике ни крупинке, пылесосом опустошая внутренности.

Лукас ослабел и не мог перебороть усталость, сосредоточиться. Он то проваливался в сон, то приходил в сознание, перестал различать день и ночь. Пил раствор регидратационной соли, становившийся раз от разу все противнее. Аппетит пропал совершенно, но по настоянию доктора Кибета Лукас заставлял себя есть. Он стал этого бояться, заранее зная, что организм отвергнет пищу. Казалось, собственное тело объявило ему войну, и он ее проигрывал.

В помещении нестерпимо воняло хлоркой. Доктор Кибет дал Лукасу несколько книг в бумажных переплетах и Библию, но у него, несмотря на скуку, не оставалось сил для чтения. Он думал о родителях и сестре. Какой это будет для них удар! Лукас даже пожалел, что вообще приехал в Африку. У фантазеров и смерть глупая… Нет, так к жизни подходить нельзя, – нельзя жалеть, судить задним числом. Он шел за мечтой, и она привела его сюда, в Мандеру, что тут еще думать. Жизнь непредсказуема; в конце концов, мы способны управлять лишь собственными мыслями.

Лукас постарался переключиться на управление своими мыслями. Нельзя раскисать, даже если судьбе угодно, чтобы он умер здесь, в Мандере.

Через некоторое время доктор Кибет перестал его навещать, зато стали приходить незнакомые люди в защитном снаряжении. Они вели себя крайне осторожно. В отличие от доктора Кибета, эти не задавали никаких вопросов и не задерживались в комнате. Главврач относился к нему, как к живому человеку; новенькие – с безразличием, как к клиническому случаю.

Солнце клонилось к закату. В узкое окно Лукас видел группу новоприбывших, собравшихся вокруг костра, они бросали в огонь свои защитные костюмы. Костер изрыгал клубы черного дыма, из которых всякий раз, когда в него падала еще одна пустая оболочка, выскакивали языки пламени. Лукас повернулся к маленькому зеркалу на стене. На него смотрели налитые кровью, слезящиеся глаза. Кожа – бледная. Лицо – чужое. Лицо монстра.

* * *

Пейтон, сопровождаемая Йонасом, поспешила за Нией в палату Лукаса Тернера. Юноша спал. Пейтон не хотела его будить, но иначе было нельзя. Времени оставалось все меньше. Чтобы остановить распространение патогена, требовалось срочно найти ответ.

Ния протянула ладонь, чтобы разбудить пациента, но Пейтон мягко коснулась ее плеча и подошла к постели первой. Она села на край, взяла Лукаса за руку, осторожно потрепала его за предплечье и несколько раз повторила его имя, прежде чем тот открыл пожелтевшие, налившиеся кровью глаза. Пейтон заставила себя улыбнуться. От вида молодого юноши в расцвете лет, обессилевшего от страшной болезни, защемило сердце. Он приехал в Африку в надежде сделать мир лучше, а судьба привела его сюда, в эту комнату, где он теперь умирал.

Лукас удивленно взглянул на руку доктора, словно отвык от прикосновений. Ясное дело – парень напуган, с ним обращались с чрезмерными предосторожностями, и на то есть основания. Однако ее всякий раз удивляло, сколько сочувствия способно выразить обычное прикосновение. Появившаяся в этот момент в глазах парня надежда наполнила Пейтон гордостью за свою профессию. Она как никогда остро ощутила правильность своего выбора: она там, где нужна больше всего, и делает то, что от нее требуется.

Пейтон наклонилась и мягким тоном спросила:

– Лукас, ты меня слышишь?

Тот кивнул.

– Меня зовут Пейтон Шоу. Я – медик из Центра по контролю и профилактике заболеваний. Мы сделаем все, чтобы помочь тебе. Ты понял?

– Спасибо, – прошелестел губами Лукас.

Пейтон взяла со стола бутылку ПРР.

– Попей немного. Вкус ужасный, но что поделаешь…

Она поднесла бутылку к губам пациента. Он, морщась, сделал несколько глотков.

Доктор поставила сосуд обратно на стол и подождала, пока Лукас проглотит жидкость.

– Я прочитала в записках доктора Кибета, что Стивен заболел семь дней назад. Ты помнишь, где вы тогда находились?

Лукас прикрыл веки, пытаясь вспомнить. Покачал головой.

– Извините, все дни слились в один.

– Ничего. Ты помнишь, когда вы оба были здоровы последний раз? Или момент, когда вам было весело?

Помедлив немного, он ответил:

– В Маунт-Кении, в парке.

– Что там произошло? У вас были контакты с какими-нибудь животными? С летучей мышью? Или обезьяной?

– Нет. Определенно нет. Это была наша последняя остановка перед посещением деревень. – Он улыбнулся. – Мы устроили барбекю. Пили пиво.

Пейтон вскинула брови.

– Барбекю делали местные? Какое вы ели мясо?

– Нет-нет. Мясо пришло из дома, из Северной Каролины. И пиво было оттуда. Сварено в Роли.

– Где вы это взяли?

– Спонсор прислал.

– Спонсор?

– Десмонд Хьюз из Icarus Capital, член нашего совета директоров.

Пейтон прошиб холодный пот. Известие о причастности Десмонда к происходящему застало ее врасплох и напугало. Что он сказал по телефону? «Мне кажется, тебе грозит опасность».

Пейтон постаралась унять дрожь в голосе.

– В посылке что-нибудь еще было?

– Да. Еду положили в довесок к видеокамерам. Мы решили не везти их в багаже, чтобы не украли по дороге. Да и не хотели таскать их с собой, пока не пришло время ездить по деревням. Мы даже не могли договориться, сколько их брать. Десмонд предложил доставить камеры после того, как мы прибудем в Маунт-Кению, и отправил посылку прямо в кемпинг, где мы остановились. Барбекю и пиво мы не ожидали получить. Тем еще была записка: «Желаю удачи. Почувствуйте вкус дома».

– И все? Только маринованное мясо, пиво и видеокамеры?

– Да.

Лукас дрожащей рукой потер горло. Пейтон еще раз поднесла к его губам бутылку ПРР и дала отпить.

– Какое отношение имеет к вашей компании Десмонд Хьюз?

– Он наш инвестор, – ответил Лукас несколько отчетливее. – Мы встречались всего несколько раз. Десмонд – филантроп, вкладывает деньги в развитие новых технологий. Постоянно на взводе. Очень умный. Занимается сумасшедшими проектами.

– Например?

– Такими, что способны изменить мир. Чем угодно – от искусственного интеллекта до медицинских исследований и квантовой физики. Часто говорит: «Единственное, что люди пока не усовершенствовали, это они сами». Считает, что время уже настало, что нас ждет квантовый скачок. Готов даже себя предоставить в качестве подопытного кролика.

– Чем его заинтересовала CityForge?

– Он говорил, что третий мир имеет шанс выжить только за счет улучшения условий жизни в городах.

Пейтон насторожилась.

– Выжить?

– Это его слова, не мои. Мол, если третий мир не догонит остальных, произойдет грандиозная катастрофа, событие, угрожающее вымиранием человечества как вида. Именно поэтому, говорит, наша работа так важна.

– Интересно. Почему он так думает?

– Из-за отсутствия космического мусора.

– Космического мусора?

– Зондов других цивилизаций. Разговор шел за ужином, может, он выпил лишнего… – Лукас запнулся. – Нет, кажется, он совсем не пьет. Ну да ладно… Десмонд говорил, что самое настораживающее открытие в истории человечества – это неразрешимое противоречие между двумя фактами: с одной стороны, Вселенной миллиарды лет, с другой – поверхность Луны не усеяна обломками зондов передовых цивилизаций, существовавших до нас.

Пейтон ничего не поняла.

– Как все это связано с угрозой события, способного уничтожить человечество?

– Я и сам не знаю. Десмонд говорил, что он и еще несколько человек – единственные, кому известно, почему в космосе нет мусора. И что вскоре они испытают свою гипотезу на практике. Честно говоря, он вещал загадками. К тому же он нас сразу очаровал, и мы не задавали лишних вопросов. В его присутствии хочется замолчать и слушать. Чек на сто пятьдесят тысяч долларов тоже чего-то стоит, поэтому мы слушали да кивали. – Лукас сделал паузу. – А почему вы расспрашиваете о Десмонде? Он как-то с этим связан? Он тоже заболел?

– Пока не знаю, – задумчиво ответила Пейтон.

– Мы заразились через еду? Выходит, люди в Северной Каролине тоже болеют?

– Нет. Есть надежда, что это локальная вспышка. Просто я стараюсь ничего не упустить. Ты нам очень помог, Лукас. Я скоро вернусь, хорошо?

* * *

Выйдя из больницы, Пейтон, Йонас и Ния осторожно сняли защитные костюмы и перешли в другую палатку, где Пейтон стащила с себя мокрую от пота футболку и обтерлась полотенцем. Подняв глаза, она увидела, что Ния – тоже раздетая и вспотевшая – пристально на нее смотрит. Йонас переодевался в сухую одежду, отвернувшись от женщин.

– Вы собираетесь ввести ZMapp мистеру Тернеру? – спросила Ния, не моргая глядя на Пейтон.

Та выдержала взгляд.

– Может быть.

– Я хочу получить дозу для доктора Кибета.

Теперь до Пейтон дошло, почему чиновница Министерства здравоохранения Кении настаивала на встрече с местным доктором. Нуждающемуся труднее отказать в просьбе, если знаешь его лично.

– Я не…

– Дозу я введу сама. Я лишь прошу дать мне лекарство, которое может спасти ему жизнь. Если мы не спасем его или хотя бы не сделаем все возможное для этого, будет очень трудно убедить других подвергать себя опасности. Кроме того, это было бы справедливо в отношении человека, который уже не раз рисковал собой еще до появления на его пороге больных американцев.

Пейтон натянула сухую футболку.

– Мне надо позвонить.

Она вышла, прежде чем Ния успела что-либо сказать.

В главной палатке Пейтон застала Ханну, сидящую с ноутбуком за длинным столом. Молодая врач, завидев начальницу, поднялась.

– Результаты есть?

Ханна утвердительно кивнула.

– Ни одного положительного на Эболу. Я брала пробы крови и слюны, как вы говорили.

– Хорошо. Я сейчас вернусь. Приготовь пробы к транспортировке.

В Мандере часы показывали 8:37 утра, в Атланте – 12:37 ночи. Пейтон надела на телефон спутниковую насадку и набрала номер Эллиота Шапиро. Она не любила тревожить коллег по ночам, но иного выхода не было.

– Д-да, – отозвался сонный Эллиот.

– Извини, что разбудила.

До Пейтон донеслись шорох постельного белья, шлепки босых ног по полу, стук закрываемой двери.

– Ничего страшного. Что у тебя? – спросил он приглушенным голосом.

– Это не Эбола. Кенийцы всех проверили. Мы тоже.

– Каковы симптомы?

– Классические для филовируса. Если бы не результаты анализов, я бы подумала на Эболу или Марбург. Но эта штуковина распространяется быстрее Эболы. Смертность, похоже, очень высока. Пока еще никто не выздоровел.

Эллиот выдержал паузу.

Пейтон, стараясь не повышать голоса и сохранять деловой тон, продолжала:

– Стивен Коул мертв. Лукас Тернер заразился и находится в критическом состоянии. – Ее ровный голос в конце фразы чуть дрогнул, пришлось остановиться, набрать в грудь воздуха. – Эллиот, мальчишка погибает.

– Что ты собираешься делать?

– Я хочу ввести ему ZMapp и эвакуировать в Эмори. Я бы так и с собственным сыном поступила. Беда в том, что это не Эбола. Мы даже не знаем, поможет ли ZMapp и не поставим ли под угрозу население всех континентальных штатов.

– Но?

– Но можно спасти ему жизнь и разобраться с патогеном. И быстрее разработать вакцину. Однако бюрократический кошмар…

– Грузи его в самолет и занимайся своей работой. С бюрократами я как-нибудь сам разберусь. Это по моей части.

– Хорошо. Это еще не все. Кенийцы попросили дать им дозу ZMapp для местного доктора из Мандеры.

– Сколько у тебя всего доз?

– Хватит на двенадцать пациентов.

– Сурово. Я бы разрешил, однако дозы могут понадобиться нашим людям, если они заболеют. Такое лекарство невозможно раздобыть на раз-два.

– Понимаю.

– С другой стороны, если на момент отъезда у нас останется неиспользованная доза, бедняга умрет понапрасну.

– Да, куда ни кинь – всюду клин.

– Поступай, как считаешь нужным, Пейтон. Я тебя прикрою в любом случае.

– Боже, от тебя никакого проку. Я-то думала, ты примешь решение за меня.

– Принятие серьезных решений – часть твоих служебных обязанностей, дорогуша. Вскоре решения эти станут еще сложнее. Я не намерен занимать свой пост вечно. Когда я уйду, тебе придется меня заменить.

– Мне не нужна твоя должность.

– Увы, я все равно буду настаивать на твоей кандидатуре.

– Тогда я сама уйду на пенсию.

– Глупее угрозы я не слышал. Ты поступишь так, как надо. После отправления самолета с парнем пошли мне сообщение на мобильник. Я постараюсь достать новые дозы ZMapp.

* * *

В палаточном городке Ния и три кенийских госслужащих спорили и тыкали пальцами в карту. При приближении Пейтон высокая чернокожая женщина выпрямилась и замолчала.

– Мы дадим вам дозу для одного пациента, – сказала Пейтон. – С одним условием: Министерство здравоохранения должно подписать отказ от требований, ибо лекарство передается исключительно в исследовательских целях и будет использоваться по усмотрению кенийского правительства. ЦКПЗ не будет знать, что произошло с дозой, и не обязуется предоставлять новые дозы.

Ния покачала головой.

– У нас нет времени для бумажной волокиты.

– В таком случае предлагаю позвонить прямо сейчас. Я не думаю, что у вас возникнут проблемы. Меня-то вы сумели убедить.

* * *

Пейтон извлекла дозу ZMapp из ящика, снова надела защитный костюм и вернулась в палату Лукаса. Опустившись рядом с кроватью на колени, она сказала:

– Я введу тебе лекарство. Надеюсь, оно поможет справиться с инфекцией. Я побуду с тобой немного, чтобы убедиться в отсутствии негативной реакции, ладно?

Юноша кивнул.

– Если все пойдет хорошо, мы погрузим тебя на специальные носилки и отвезем в аэропорт. Тебя перевезут в Атланту, где предоставят наилучший уход. Мы сделаем для тебя все, что в наших силах, Лукас.

Из пожелтевшего, налитого кровью глаза на щеку стекла одинокая слеза. Парень кашлянул, посмотрел доктору в глаза и прошептал «спасибо».

Пейтон положила ему на плечо руку.

– Не за что.

* * *

Когда за Лукасом пришли, чтобы отнести его в самолет, он снова качался на волнах сна. Доктор Шоу помогала ему перебраться с постели на носилки; парню захотелось встать и обнять ее. До ее приезда он был уверен, что не выживет. Теперь к нему вернулась надежда. Впервые после начала лихорадки он подумал, что шанс остаться в живых еще есть.

Лукас считал, что ему невероятно повезло.

* * *

В аэропорту Пейтон проследила за погрузкой Лукаса и собранных Ханной образцов в самолет.

– Думаете, дотянет? – спросила Ханна.

– Надеюсь, – ответила Пейтон и взглянула на рыжеволосую девушку. – Ты сегодня держалась молодцом. Когда впервые видишь больничную палату в разгар эпидемии, это страшно. Привыкнуть невозможно, однако со временем начинаешь воспринимать не так тяжело.