Виктор Мишин

последней нитки, им-то гулять нужно, деньги нужны, а мужикам работать приходилось за троих. Б…ство, если честно. Да и в будущем будет все именно так же, только называться будет по-другому

– СССР. Жизнь во благо Родины

то не хотелось и, спросив разрешения, начал понемногу записывать прямо по ходу беседы. Стенографист, блин. Утром третьего дня я отчаливал, погода уже с утра хмурилась, солнца не видно, но тучи пока светлые. Дядя Коля переживал, уговаривал подождать, чуял дождь сильный. Но мне нужно домой, и так задержался, Катя с Аленкой будут переживать. Здесь ведь связи нет, не позвонишь после того, как доберешься куда-то: «Дорогая

завалы обходи снизу, там везде проходы есть, но осторожно. – Опять, что ли, на тот берег, товарищ комиссар? – расстроенно спросил я. – Нет. Командир батальона, о котором ты должен принести данные немцам, все тебе объяснит. Вперед, парнишка

вернемся домой – устрою всем сюрприз! Мальчишек я провел на трассу, более того,

внимание Олег. – Чего? – Валите их. У наших они сами и расскажут, как двое чуть живых русских надели их форму. Опять вопросов будет столько, что заманаемся отбрехиваться. – Олежка прав, – кивнул я. – У меня и для вас целая лекция. С тобой-то все понятно, а еще ведь Матросов есть… – Меня не надо валить! – робко произнес Лешка. – Я ничего не скажу.

севере от города очень крепко нажимали, думал, прорвутся. – Вы там были, товарищ капитан? – Был, и хватит уже на «вы». В штабе будем докладывать, можешь на «вы», тут просто Андрей. – Хорошо, Иван. – У меня батальон почти в ноль, шесть атак сдержали, но сил больше не было. У самого ни царапины, вот и отослали к тебе все остатки, да еще и ополчение добавили. А на мое место, где я оборонялся, новый батальон пригнали, из резерва. – Жарко было? – Да, там местность уж больно хреновая

здесь, в этих местах, как под Москвой в прошлом году. Да еще и местность уж больно открытая. Придумал я вотблагодаря войне. В остальном рост, комплекция, все подходило, опять немного подкачал нос, ну не ариец я ни разу, что поделать. Зато фриц был из пехотной части, располагавшейся далеко на

выгибало так, что думал, сам себя разорву от напряжения. Очнулся в лесу, темно. Лежал я на животе, да это и понятно, ранен-то я в спину, опять в

вольствие, все равно или в плен