Валентина Гордова

продолжало яростно гудеть и выть.

Оскорбления – это попытка заставить других ощутить твою собственную боль. Счастливые люди никого обижать не станут, они с миром добром делятся, а  не злом.

похожий не то на глухой вой, не то на плачь

искажающим картинку голубым пологом тишины

Потому что ты сначала проигнорировала факт своего застукивания, а потом обнаглела. Исчерпывающе. Но любопытство так и толкало спросить: – Это когда поинтересовалась, от кого ты возвращаешься среди ночи? – я сама невинность. Хмурый взгляд сверху вниз и укоризненное: – Поинтересовалась? Ты открыто обвинила меня в связи с мужиком, а потом ещё и «Не подумайте, я не осуждаю».

Когда я вас застукал, вы лежали, адептка, – усмехнулся самый жуткий маг страны. – Ползла, – поправила нервно и вдруг выдала: – А что, новым академическим уставом это запрещается?

потому что мысли никак не желали выстраиваться в логичный ряд, путались, кружились, а то и вовсе пропадали из головы. А еще было ощущение, что я – выжатый фрукт. Все изнутри выбрали и оставили только кожуру.

накопительные нужны. И много. А помимо них и ещё кое-что важное – что демоны не вмешивались. – Сагар, – мой голос прозвучал негромко, но спокойно. – Да, родная? – с готовностью отозвался

возможности помочь. – Не очень, – негромко сообщила я ему. – В книге нет этой руны, и про кровавые руны не сказано практически ничего. Единственное, что, возможно, может помочь, это понимание того, что можно создавать новые руны на основе уже существующих. Мы с Ахарой пытались сделать что-то такое, но… Я не договорила, обведя пространство

как долго я буду мучительно убивать Киана. Утро седьмого дня