Ю_ШУТОВА

«Я могу открыть дверь тебе», – балестра1 и быстрый выпад. «Зачем тебе какая-то девчонка?» – приз де фер2, сдерживаю его натиск.

Лицо ее было абсолютно спокойно, даже как-то безмятежно. Только зрачки расширены, словно она в темноте.

Ох уж эти первые свидания – романтический флер и душевный сумбур. Как конфеты с водкой.

Интуиция, мотивация и авось! Положитесь на интуицию, добавьте мотивации половник с горкой, чтоб на все случаи жизни хватило, и возьмите крепкий здоровый авось. Тогда и бояться будет совершенно нечего

они выстроились «свиньей», как немецкие рыцари перед Ледовым побоищем. Но один шарик, белый, в рамку не лез. Думаете, не помещался? Не хотел! За это дядька долбанул его длинной палкой, и шар понёсся прямо в лоб плотной когорте. Не раздумывая, не пытаясь спастись от столкновения. И пёстрый строй развалился, «рыцари» прыснули во все стороны, разбежались, раскатились. Я – белый шар, я не вмещаюсь в рамку. И раз за разом я бьюсь своим костяным лбом в плотный строй общей массы.

Вот он, таинственный, неизведанный мир. Особенно зацепил Петрова цивилизационный индекс: «Минус пять! Они что, в эпохе Двигателя Внутреннего Сгорания застряли? Реконструкция прошлого в масштабах планеты. Обалдеть».

Я была тогда очень красива. Не девичья свежесть, милая, но быстро исчезающая, как роса под утренним солнцем. Зрелая красота, уверенной в себе женщины. Умение подать себя с самой выгодной стороны. Жизнь в Париже многому меня научила.

Да, реальность за окном возбуждала. И Васенька решил вмешаться.

То, что тетя Вера ошиблась, и дирижер вовсе не управлял музыкой и не командовал оркестром, Эля поняла сразу. Совсем наоборот, маленький человечек просто жил внутри мелодии. То он сражался с ней, когда она становилась мощной и страшной, как ураган или цунами, то, улыбаясь, приплясывал на своей площадочке, разводя руки или крутя ладошками над головой.

Дети стояли на дороге и смотрели, как горит их город. Пламя поднималось до самого неба. «У-у-ух-ху!» – весело пел ветер, крутил огонь и выбрасывал вверх снопы искр. Крошились и рассыпались черные силуэты домов, церквей, колоколен. Дети стояли, взявшись за руки. В их глазах плясали багровые сполохи. Им было тепло.