Phyllis Dorothy James

Мы частенько по­зволяем себе презирать тех, кто просто по­пал в беду.

Вы когда-нибудь замечали какие великолепные произведения искусства порой создают психически больные пациенты, даже те, кто не имеет необходимых знаний или опыта? Это заставляет поднять вопрос о природе творчества. По мере того как наши пациенты выздоравливают, их работы становятся все хуже и хуже. Мощь и оригинальность исчезают. К моменту полного выздоровления те вещицы, которые они создают, уже не имеют никакой ценности.

Ох уж этот первозданный страх, недоверие к чистой радости. Один постучит по дереву, другой скрестит пальцы, третий зажжет свечу: «Пожалуйста, Бог, только подольше не замечай, что мне хорошо»

Доктор Бейгли непринужденно ответил: денно

зеленовато-коричневые глаза под тяжелой прядью волос; широкие скулы; детский рот. Кошачье лицо, подумала она, но оно вполне кстати здесь, среди отражений бесчисленных бутылок и прочего сияния, присущего бару. Несмотря на обманчивую детскость черт, это лицо могло становиться замкнутым и таинственным. Корделия рано освоила стоицизм. Все ее приемные родители, желая ей только добра (каждый, правда, на свой лад), требовали от нее всего одного – чтобы

Люди не очень-то интересовали его. Он подразделял их на законопослушных и преступников, а непрерывная война, которую он вел против последних, удовлетворяла, как он понимал, какую-то неизъяснимую потребность его собственной натуры.

Один шторм похож на другой; описать их можно лишь при помощи избитых клише.

Так важно, чтобы любящие люди могли открыто и откровенно обсуждать все, что для них важно.