Нина Федорова

Мы войны не хотели, другие уверяют, что они тоже, и все равно полмира воюет.

память не ларец из слоновой кости в пыленепроницаемом музее. Это зверь, который живет, жрет, переваривает.

Ты не принуждаешь его, не бьешь, не приказываешь ему, потому что ты знаешь, что мягкость сильнее твердости, вода сильнее скалы, любовь сильнее страха.

А теперь осталась одна. На миг кажется, что одиночество придется ей по душе. Может статься, в одиночестве из нее все-таки что-нибудь да выйдет, теперь, когда у нее наконец найдется время для себя и не понадобится ради других забывать о собственном «я».

- Вы улыбаетесь, - сказал он, - И вы так спокойны? Почему вы не кричите?

- Я кричу, - возразил Гребер, - только вы не слышите.

мужчины, возможно, больше страдают или, если взглянуть на дело иначе, обнаруживают меньшую сопротивляемость, а вот женщины всегда страдают безвинно, и это не потому, что они тут «бессильны что-либо поделать», а в самом изначальном, прямом смысле, хотя он, наверное, в конечном счете оказывается все тем же «бессилием»

Затем его подхватил людской поток, который, словно вязкое тесто, медленно протискивался по коридору.

и он думает, что где-то, наверно, есть пустое ничто, пустой свет, вдруг это возможно? пустой свет, думает он, вдруг и впрямь возможно такое место? во всей его пустоте, во всей его сияющей пустоте? во всем его ничто?

Настоящая же роль философии состоит как раз в том, чтобы держать человека открытым для истинных бездн ужаса

Письма, и подарки, и глянцевые картинки, выражающие нежность, важны. Но еще важнее слушать друг друга лицом к лицу, это большое и редкостное искусство».