Максим Шаттам

погибших, – все шло в дело. Тысячи листов протоколов разбирались на мельчайшие детали, и постепенно в программу заносились все параметры

Запечатленные в камне неизвестные люди, мгновения

какое-то время их никто не делал. Теперь этим занялся Людовик. И на то должна быть

любовь превращается в неизбывное страдание, когда смерть пропускает ее сквозь свой зловещий перегонный куб