Kira Izmailova

это какоето зелье, подавляющее волю и разум, и у него

Сам ты зверушка, хрен тебе в ушко, – не выдержал я, и мне заткнули рот.

и решилась поцеловать его, сонного: хотелось узнать, как это бывает, ведь прежде я знала только поцелуи родителей и бабушки, сестер и братьев… Ну а то, как Анна и Мия целовали мои руки, и вовсе не в счет! А Клаус… Я не думала о том, что предаю его – он был мертв уже почти год, а мы привыкли отпускать умерших в бесконечное море, надеясь когда-нибудь встретиться с ними там, за горизонтом, куда рано или поздно уйдем мы все. До той же поры нужно было жить, хорошо или плохо, это уж как получится! Клаус никогда не целовал меня, как мужчина женщину, только как друга, ребенка, не более того. Даже если я казалась ему красивой, он все равно не воспринимал меня как возлюбленную, а Эрвин, я знала, глядел на меня, не скрывая желания. Он обещал не принуждать меня ни к чему и держал слово, но я-то никаких клятв не давала! А мы

дан… Я пообещала придворным магам во главе с почтенным Руммалем, что не вмешаюсь ни в какие дворцовые дела и не суну нос в политику, если только меня не попросит сам рашудан. Но ты – явно не он, а потому, боюсь, мы даже до клятв не дойдем, не то что до твоей тайны. – Почему ты решила, будто мой визит как-то связан с подобным? Неужели я не могу нанять тебя как частное лицо? – Можешь, конечно, шодан. Но что делать, если я возьмусь выполнить

Нужно доверять своему чутью, интуиции. Верить себе и делать то, что считаешь должным, и не жалеть о том, что сделал или не сделал, потому что это твой выбор, и принимать его нужно таким, каков он есть.

Лысый коротышка и юная красавица. В таких случаях всегда говорят - "прекрасная пара", потому что больше сказать нечего, приличия не позволяют.

убирали со стола, я сбегал к себе. И Майя оказалась права – в моем домишке явно что-то искали. Вещей у меня было совсем немного, горничная

лучше даже не нюхать… Где-то подальше, говорили, есть речушка и пара небольших озер, но

тели вместе! – Конечно, вместе, – ответила Литта и поцеловала его. – Сколько я тебя вываживала, а, как рыбу упрямую… – Эдна сказала, пять лет, – буркнул он, поднимаясь и протягивая ей руку. – Вот уж не знал, что я такой красивый. – Да ты вовсе не красивый, – засмеялась она. – Зато летаешь прекрасно. –

Я пыталась считать единорогов, честных чиновников и прочих волшебных существ, но не могла сомкнуть глаз.